Мне и моим подданным. Мы заключим союз.
– Мы, верхние ? – уточнил горец.
– Мы, народы Малых гор. Я приведу своих, нас немного, около четырех сотен семей. Мы станем жить в пещерах и подземельях, вы – как и теперь, на поверхности. Станем торговать, станем помогать друг другу. Если нагрянет враг – хоть ваш принц, хоть гевцы, хоть орки, а хотя бы и чужие гномы – встанем против них вместе! Мы – народы Малых гор!
– А… разве можно так?
– В королевстве Альда королю служат люди, орки и эльфы, – гном пожал плечами. – Почему же и нам нельзя?
– Я – это… – Каст облизнул пересохшие губы и украдкой огляделся на соседей. Рыцарь помалкивал, колдун жевал. – Мне бы с другими лэрдами посовещаться. Дело-то серьезное…
– Конечно, – гном кивнул, – посовещайтесь, не спешите. Важные вопросы не решаются без совета. Я подожду. Ждал двести пятьдесят шесть лет… подожду еще немного.
Гравелин говорил уверенно и спокойно – он чувствовал, что дело сделано, толстый человек на каменном троне напротив согласен. А остальные поступят по его слову, это точно. Гравелин хорошо разбирался в повадках людей… хотя эти верхние отличаются от прочих, очень сильно отличаются. Они похожи на его, Гравелина, единоплеменников.
* * *
По тракту шагают двое. Передний дергает цепь, заканчивающуюся заклепанным ошейником на горле спутника. От ошейника тянутся еще цепи – к запястьям и лодыжкам. Когда первый дергает, оковы звенят, натягиваются и заставляют второго быстрей передвигать ноги. Второй, совсем юный парнишка, стонет, ругается, он не привык так долго шагать пешком, да и цепи весят немало. Одет он в жалкие лохмотья, которые к тому же явно с чужого плеча.
– Быстрей, быстрей шагай! – понукает передний, мужчина лет тридцати пяти. – Ишь ты, задумался он! Я твой хозяин, я велю шагать скорей!
Хозяин одет в засаленный камзол, на груди, на выцветшей ткани, просматривается пятно более свежего оттенка – след споротого герба. В другое время камзол выглядел бы подозрительно, но не сейчас. Когда свирепствует междоусобица, многим приходится скрывать имена господ, которым прежде служили. Кому какое дело, кем был раньше бродяга, чьим вассалом? Да никому.
Хозяин оглядывается – дорога пустынна. Ох, лихие времена настали… Купцы не рискуют отправляться дальше соседнего городка, а если и выезжают в дальний путь, то собираются большими караванами, нанимают охранников. Крестьяне заняты новым урожаем, вон далеко в полях виднеются согбенные фигурки в серых одежках. Копошатся, набивают мешки, торопятся, пока никто не отнял скудного имущества…
– Я устал, железом ноги натер! – на глазах юнца выступают слезы, он смахивает их рукавом. – Сними цепи, я быстрей пойду.
– Еще чего, цепи сними… – бормочет старший. – А ну, как сбежишь? Нет, малый, я не хочу тебя потерять. Нам с тобой еще до-олго вместе шагать, так что привыкай к цепочкам, привыкай. И сопли утри. Скоро отдохнешь, впереди деревенька показалась, там на ночлег останемся. Постоялый двор, небось, в деревеньке имеется.
– Давай, давай, – зло бормочет парень. – Я там живо от тебя избавлюсь.
Мучитель снова дергает цепь, так что юноша спотыкается и едва не падает в пыль. Он вынужден ускорить шаги.
– Валяй, попробуй. Интересно, как ты от меня избавишься?
– Скажу, что ты мне не хозяин, вот как.
– Ну, скажи, – кивает старший, – Гилфинг тебе в помощь. Ты в цепях, а я нет. Если ты не мой раб, то чей же?
– Я не раб!
– Не докажешь. Я тебе, дурень, не советую даже пробовать. Или, может, просто крикнешь, кто ты таков на самом деле? Тоже дело, а чего! Знаешь, сколько тогда у тебя хозяев отыщется? Нет уж, малый, лучше держись меня и во всем покоряйся. Тогда, небось, поживешь еще, сколько Гилфинг попустит. Гилфинг добрый, он и не такое дерьмо, как ты, терпит.
– Я устал! – снова выкрикивает юноша. – Ноги стер!
– А я тебе зачем штанцы подлинней дал? Я же советовал, намотай штанину в три слоя, чтобы кандалы не терли! Эх ты, дурак, дурак… Ладно, я подожду, подверни свои тряпки… А то и впрямь до косточек сотрешь, свалишься. Мне тогда тебя волочить придется… Ну что, справился? Тогда идем скорее, вон впереди дымок, видишь? Точно говорю, там постоялый двор сыщется. Идем!
Глава 4
Маршал ок-Икерн переступил с ноги на ногу, не зная, что сказать. Алекиан все так же глядел поверх головы рыцаря… Пауза затягивалась.
– Я думаю, – откашлявшись, произнес маршал, – нам следует возобновить прежний порядок, при котором на территорию Валлахала допускались только лица, внесенные заранее в особый список… исключая экстренные случаи, разумеется. Безопасность – прежде всего.
Алекиан склонил голову и поглядел в глаза воину, тот почему-то смутился и отвел взгляд – как будто его заинтересовали разноцветные осколки оконных витражей, обильно усеявшие пол.
– Все это верно, – медленно произнес император, – однако и строгий порядок не уберег от измены.
– Но…
– Нет, сэр, я не против. Все это верно… – снова последовала пауза. – Я думаю, следует назначить кого-то из наших дворян, пусть займется… Ну, караулы, расположение постов, эти самые списки посетителей, допущенных в Валлахал. Быть может, Кенперт из Вортина? Вполне достойный дворянин… Вы, сэр маршал, не должны быть связаны подобной рутиной, нам сейчас придется решать куда более сложные вопросы. Связи, объединявшие Империю, слабеют с каждым днем, нам следует восстановить их теперь же, немедленно! Потом будет поздно!
Валлахал тем временем наполнялся топотом, шумом голосов и бряцанием оружия. Солдаты, явившиеся с Алекианом, сперва держались неуверенно, ошеломленные величием опустевшей громады старинного дворца, но постепенно освоились.
– Ну а сегодня наиважнейший вопрос таков, – продолжил Алекиан, – где мой возлюбленный братец? Его не было в Южных воротах, городские старшины ничего не знают о том, где он находился последние дни… Дворец пуст. Где прячется этот щенок? Сбежал в Сантлак? В Геву? В Геву, конечно… Любой враг империи может рассчитыватьтам на добрый прием… Гева…
В дверях показался гвардеец. Заглянул, увидел восседающего на троне Алекиана – и растерялся. Потом, торопливо поклонившись, вошел.
– Ваше императорское величество… сэр маршал.
– Говори, что там? – ок-Икерн обрадовался возможности прервать гнетущий разговор с императором.
– Э… Прошу прощения. По-моему, его величеству хорошо бы… – солдат не знал, как сказать, – лично.
– Идем!
Алекиан поднялся, хрустя разноцветными стеклами, двинулся через зал. Солдат еще раз поклонился, развернулся и зашагал прочь. Алекиан с ок-Икерном – следом. Вслед за гвардейцем они явились в небольшую тесную комнатку, служившую прежде складом. В коридоре перед входом валялись метлы, щетки, тряпье и прочая снасть, которой пользовалась прислуга для уборки. Заговорщики вышвырнули рухлядь, а саму комнатенку превратили в темницу, поскольку помещение не имело окон, а дверь имело прочную. Сейчас в коридоре толпились солдаты. Тревожно оглядывались, переступали с ноги на ногу, отшвыривая разбросанные по полу инструменты.
При появлении императора, латники, кланяясь, расступились. Алекиан вошел внутрь, маршал следом. Помещение было скудно освещено наспех сооруженными факелами – материалом послужили все те же тряпки и метлы. В углу лежал тщедушный человек в богатой одежде, обильно запятнанной спекшейся кровью. Узник был убит довольно давно, но тело пока не начало коченеть. Ок-Икерн нагнулся и осторожно перевернул покойника – лицо было изуродовано и покрыто сплошной кровавой коркой. Ни перстней, ни даже пуговиц на нем не было.
– Похож на принца Велитиана? – неуверенно произнес маршал.
Алекиан брезгливо пошевелил труп ногой.
– Да, – после паузы завил он. – И одежда тоже его. Пусть объявят, что мой несчастный брат мертв. Идемте, сэр маршал.
Удалившись от солдат, так, чтобы те не могли слышать, император вполголоса произнес:
– Сэр Брудо, как по-вашему, сколько часов мертв этот… в комнате?
– Думаю, дня два.
– Велите разослать по всем дорогам надежных людей. Брат сбежал около двух дней назад – если исходить из того, что свой наряд он напялил на несчастного незадолго перед тем, как убить.
– Так это не принц? Но зачем?..
– Так будет лучше. Для империи один венценосец гораздо лучше, чем один венценосец и один претендент на престол. Так что для всего Мира брат мертв. Но настоящего Велитиана нужно найти и доставить сюда. Живым или мертвым.
– Но лучше живым? – на всякий случай уточнил сэр Брудо.
– Лучше?.. Нет, это абсолютно неважно. – Велитиан нынче будет объявлен убитым, значит он мертв. Ну а жив или мертв будет тот человек, которого… которого надлежит поймать поскорее – какая разница? Распорядитесь о погоне и собирайте наших сеньоров. Проведем совет. До сих пор мы стремились в Валлахал, теперь мы здесь, и следует подумать о дальнейшем.
* * *
Ингви ждал, что первым окажется кто-то из дворян, но новоявленный начальник стражи пригласил в зал епископа. Старик прошествовал через зал и, остановившись перед троном, молча уставился на короля. Тот махнул рукой Никлису и велел подать стул дряхлому прелату. Однако епископ отказался сесть. Слабым дрожащим голосом старик заявил:
– Прошу прощения, ваше величество… – тут у него перехватило горло, и он долго отхаркивался и сипел, – Прошу прощения… Я так рад, я… Я всегда говорил: лучше добрый король-демон, чем… Ваше величество, я так рад!
Ингви смутился и промямлил, что тронут.
– Однако, – епископ смахнул слезу дряблой рукой, – не успев нарадоваться вашему возвращению, вынужден распрощаться. Соизволением его императорского величества Алекиана объявлен собор. Прелаты Империи приглашены, дабы избрать из своей среды достойного, который возглавит Церковь… дабы вести ее тернистым путем в годину суровых испытаний.
– Это почему же тернистым? – подала голос Ннаонна. – Может, как раз, наоборот, все будет хорошо?
– Ах, дочь моя, – просипел старик, – надеюсь и молю Гилфинга, чтобы оказалось именно так. Однако опыт подсказывает, что тому, кто будет избран архиепископом, выпадет нелегкая ноша…
Говорил епископ так печально и серьезно, что вампиресса молча, без традиционных возражений, проглотила «дочь».
– Позвольте, ваше величество, – продолжил прелат, – перед дорогой благословить вас. Гилфинг видит, как я ждал этой минуты…
Ингви поднялся и, пряча ухмылку, склонился перед старичком, принимая благословение. Торжественность церемонии была нарушена шумом в коридоре – крики, топот. Никлис выглянул в коридор, чтобы узнать причину беспокойства – резко распахнувшаяся дверь смела бывшего разбойника в строну и едва не сбила с ног. В зал ворвался Мертнк.
– Ваше величество! Ваше величество! Это и вправду вы!
– Да, сэр Мертенк, это я – и очень рад видеть вас. Нам предстоит большая работа, господин канцлер!
– Ваше величество, – пришел черед канцлера смахнуть слезу, – я готов!
– Ну что ж, сэр Мертенк, займите место рядом с троном, – Ингви указал рыцарю стул, которым отказался воспользоваться епископ, и кивком предложил сесть справа от себя. Затем снова обернулся к прелату. – Ваше священство, счастливого пути. Не забудьте получить подорожную грамоту, и орки проводят вас с почетом до самой гонзорской границы.
– Орки… – старик несколько растерялся, затем махнул рукой (что, видимо, означало «семь бед – один ответ», чем плохи орки епископу, благословившему демона?), и удалился.
– Передайте, ваше священство, привет Алекиану, – напутствовал его Ингви, – а сэру Валенту, если встретится, скажите: я был бы рад, если он возвратится.
Следующим был сэр Мернин из Арника. Доблестный сеньор приветствовал монарха, как будто ничего не случилось. Этот рыцарь обладал поразительным умением выходить сухим из воды, со всеми поддерживать добрые отношения и при любой размолвке оставаться другом всем враждующим сторонам. Гораздо сложнее было с Токсом из Болотной Башни и приспешниками самозванного «графа короля Ингви» – Колстиром из Рукада и прочими. Ингви уже видел пачку жалоб на притеснения и грабежи, чинимые купцам этими господами, король прекрасно знал, что мятежные рыцари немало награбили во время его отсутствия… однако не счел возможным портить с ними отношения.
Рыцарям было объявлено, что королю известно об их «злоупотреблениях», как деликатно выразился демон, и что все жалобы энмарцев будут тщательно рассмотрены, но что он, Ингви, постарается решить дело ко всеобщему довольству. Рыцари раскланялись и покинули зал – обменявшись в дверях пламенными взглядами со следующими посетителями – после дворян аудиенция как раз была предоставлена энмарским купцам.
* * *
Когда король с Гезнуром возвратились в кабинет, которого как будто вовсе не покидали, никто из придворных не выразил удивления. Это же Гева – причуды Гюголана были давно известны.
– Господа! – объявил старик. – Завтра будет торжественная церемония. Мы объявим нашего старшего сына, графа Гезнура Анракского, соправителем, дабы он принял на плечи часть монарших тягот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Мы, верхние ? – уточнил горец.
– Мы, народы Малых гор. Я приведу своих, нас немного, около четырех сотен семей. Мы станем жить в пещерах и подземельях, вы – как и теперь, на поверхности. Станем торговать, станем помогать друг другу. Если нагрянет враг – хоть ваш принц, хоть гевцы, хоть орки, а хотя бы и чужие гномы – встанем против них вместе! Мы – народы Малых гор!
– А… разве можно так?
– В королевстве Альда королю служат люди, орки и эльфы, – гном пожал плечами. – Почему же и нам нельзя?
– Я – это… – Каст облизнул пересохшие губы и украдкой огляделся на соседей. Рыцарь помалкивал, колдун жевал. – Мне бы с другими лэрдами посовещаться. Дело-то серьезное…
– Конечно, – гном кивнул, – посовещайтесь, не спешите. Важные вопросы не решаются без совета. Я подожду. Ждал двести пятьдесят шесть лет… подожду еще немного.
Гравелин говорил уверенно и спокойно – он чувствовал, что дело сделано, толстый человек на каменном троне напротив согласен. А остальные поступят по его слову, это точно. Гравелин хорошо разбирался в повадках людей… хотя эти верхние отличаются от прочих, очень сильно отличаются. Они похожи на его, Гравелина, единоплеменников.
* * *
По тракту шагают двое. Передний дергает цепь, заканчивающуюся заклепанным ошейником на горле спутника. От ошейника тянутся еще цепи – к запястьям и лодыжкам. Когда первый дергает, оковы звенят, натягиваются и заставляют второго быстрей передвигать ноги. Второй, совсем юный парнишка, стонет, ругается, он не привык так долго шагать пешком, да и цепи весят немало. Одет он в жалкие лохмотья, которые к тому же явно с чужого плеча.
– Быстрей, быстрей шагай! – понукает передний, мужчина лет тридцати пяти. – Ишь ты, задумался он! Я твой хозяин, я велю шагать скорей!
Хозяин одет в засаленный камзол, на груди, на выцветшей ткани, просматривается пятно более свежего оттенка – след споротого герба. В другое время камзол выглядел бы подозрительно, но не сейчас. Когда свирепствует междоусобица, многим приходится скрывать имена господ, которым прежде служили. Кому какое дело, кем был раньше бродяга, чьим вассалом? Да никому.
Хозяин оглядывается – дорога пустынна. Ох, лихие времена настали… Купцы не рискуют отправляться дальше соседнего городка, а если и выезжают в дальний путь, то собираются большими караванами, нанимают охранников. Крестьяне заняты новым урожаем, вон далеко в полях виднеются согбенные фигурки в серых одежках. Копошатся, набивают мешки, торопятся, пока никто не отнял скудного имущества…
– Я устал, железом ноги натер! – на глазах юнца выступают слезы, он смахивает их рукавом. – Сними цепи, я быстрей пойду.
– Еще чего, цепи сними… – бормочет старший. – А ну, как сбежишь? Нет, малый, я не хочу тебя потерять. Нам с тобой еще до-олго вместе шагать, так что привыкай к цепочкам, привыкай. И сопли утри. Скоро отдохнешь, впереди деревенька показалась, там на ночлег останемся. Постоялый двор, небось, в деревеньке имеется.
– Давай, давай, – зло бормочет парень. – Я там живо от тебя избавлюсь.
Мучитель снова дергает цепь, так что юноша спотыкается и едва не падает в пыль. Он вынужден ускорить шаги.
– Валяй, попробуй. Интересно, как ты от меня избавишься?
– Скажу, что ты мне не хозяин, вот как.
– Ну, скажи, – кивает старший, – Гилфинг тебе в помощь. Ты в цепях, а я нет. Если ты не мой раб, то чей же?
– Я не раб!
– Не докажешь. Я тебе, дурень, не советую даже пробовать. Или, может, просто крикнешь, кто ты таков на самом деле? Тоже дело, а чего! Знаешь, сколько тогда у тебя хозяев отыщется? Нет уж, малый, лучше держись меня и во всем покоряйся. Тогда, небось, поживешь еще, сколько Гилфинг попустит. Гилфинг добрый, он и не такое дерьмо, как ты, терпит.
– Я устал! – снова выкрикивает юноша. – Ноги стер!
– А я тебе зачем штанцы подлинней дал? Я же советовал, намотай штанину в три слоя, чтобы кандалы не терли! Эх ты, дурак, дурак… Ладно, я подожду, подверни свои тряпки… А то и впрямь до косточек сотрешь, свалишься. Мне тогда тебя волочить придется… Ну что, справился? Тогда идем скорее, вон впереди дымок, видишь? Точно говорю, там постоялый двор сыщется. Идем!
Глава 4
Маршал ок-Икерн переступил с ноги на ногу, не зная, что сказать. Алекиан все так же глядел поверх головы рыцаря… Пауза затягивалась.
– Я думаю, – откашлявшись, произнес маршал, – нам следует возобновить прежний порядок, при котором на территорию Валлахала допускались только лица, внесенные заранее в особый список… исключая экстренные случаи, разумеется. Безопасность – прежде всего.
Алекиан склонил голову и поглядел в глаза воину, тот почему-то смутился и отвел взгляд – как будто его заинтересовали разноцветные осколки оконных витражей, обильно усеявшие пол.
– Все это верно, – медленно произнес император, – однако и строгий порядок не уберег от измены.
– Но…
– Нет, сэр, я не против. Все это верно… – снова последовала пауза. – Я думаю, следует назначить кого-то из наших дворян, пусть займется… Ну, караулы, расположение постов, эти самые списки посетителей, допущенных в Валлахал. Быть может, Кенперт из Вортина? Вполне достойный дворянин… Вы, сэр маршал, не должны быть связаны подобной рутиной, нам сейчас придется решать куда более сложные вопросы. Связи, объединявшие Империю, слабеют с каждым днем, нам следует восстановить их теперь же, немедленно! Потом будет поздно!
Валлахал тем временем наполнялся топотом, шумом голосов и бряцанием оружия. Солдаты, явившиеся с Алекианом, сперва держались неуверенно, ошеломленные величием опустевшей громады старинного дворца, но постепенно освоились.
– Ну а сегодня наиважнейший вопрос таков, – продолжил Алекиан, – где мой возлюбленный братец? Его не было в Южных воротах, городские старшины ничего не знают о том, где он находился последние дни… Дворец пуст. Где прячется этот щенок? Сбежал в Сантлак? В Геву? В Геву, конечно… Любой враг империи может рассчитыватьтам на добрый прием… Гева…
В дверях показался гвардеец. Заглянул, увидел восседающего на троне Алекиана – и растерялся. Потом, торопливо поклонившись, вошел.
– Ваше императорское величество… сэр маршал.
– Говори, что там? – ок-Икерн обрадовался возможности прервать гнетущий разговор с императором.
– Э… Прошу прощения. По-моему, его величеству хорошо бы… – солдат не знал, как сказать, – лично.
– Идем!
Алекиан поднялся, хрустя разноцветными стеклами, двинулся через зал. Солдат еще раз поклонился, развернулся и зашагал прочь. Алекиан с ок-Икерном – следом. Вслед за гвардейцем они явились в небольшую тесную комнатку, служившую прежде складом. В коридоре перед входом валялись метлы, щетки, тряпье и прочая снасть, которой пользовалась прислуга для уборки. Заговорщики вышвырнули рухлядь, а саму комнатенку превратили в темницу, поскольку помещение не имело окон, а дверь имело прочную. Сейчас в коридоре толпились солдаты. Тревожно оглядывались, переступали с ноги на ногу, отшвыривая разбросанные по полу инструменты.
При появлении императора, латники, кланяясь, расступились. Алекиан вошел внутрь, маршал следом. Помещение было скудно освещено наспех сооруженными факелами – материалом послужили все те же тряпки и метлы. В углу лежал тщедушный человек в богатой одежде, обильно запятнанной спекшейся кровью. Узник был убит довольно давно, но тело пока не начало коченеть. Ок-Икерн нагнулся и осторожно перевернул покойника – лицо было изуродовано и покрыто сплошной кровавой коркой. Ни перстней, ни даже пуговиц на нем не было.
– Похож на принца Велитиана? – неуверенно произнес маршал.
Алекиан брезгливо пошевелил труп ногой.
– Да, – после паузы завил он. – И одежда тоже его. Пусть объявят, что мой несчастный брат мертв. Идемте, сэр маршал.
Удалившись от солдат, так, чтобы те не могли слышать, император вполголоса произнес:
– Сэр Брудо, как по-вашему, сколько часов мертв этот… в комнате?
– Думаю, дня два.
– Велите разослать по всем дорогам надежных людей. Брат сбежал около двух дней назад – если исходить из того, что свой наряд он напялил на несчастного незадолго перед тем, как убить.
– Так это не принц? Но зачем?..
– Так будет лучше. Для империи один венценосец гораздо лучше, чем один венценосец и один претендент на престол. Так что для всего Мира брат мертв. Но настоящего Велитиана нужно найти и доставить сюда. Живым или мертвым.
– Но лучше живым? – на всякий случай уточнил сэр Брудо.
– Лучше?.. Нет, это абсолютно неважно. – Велитиан нынче будет объявлен убитым, значит он мертв. Ну а жив или мертв будет тот человек, которого… которого надлежит поймать поскорее – какая разница? Распорядитесь о погоне и собирайте наших сеньоров. Проведем совет. До сих пор мы стремились в Валлахал, теперь мы здесь, и следует подумать о дальнейшем.
* * *
Ингви ждал, что первым окажется кто-то из дворян, но новоявленный начальник стражи пригласил в зал епископа. Старик прошествовал через зал и, остановившись перед троном, молча уставился на короля. Тот махнул рукой Никлису и велел подать стул дряхлому прелату. Однако епископ отказался сесть. Слабым дрожащим голосом старик заявил:
– Прошу прощения, ваше величество… – тут у него перехватило горло, и он долго отхаркивался и сипел, – Прошу прощения… Я так рад, я… Я всегда говорил: лучше добрый король-демон, чем… Ваше величество, я так рад!
Ингви смутился и промямлил, что тронут.
– Однако, – епископ смахнул слезу дряблой рукой, – не успев нарадоваться вашему возвращению, вынужден распрощаться. Соизволением его императорского величества Алекиана объявлен собор. Прелаты Империи приглашены, дабы избрать из своей среды достойного, который возглавит Церковь… дабы вести ее тернистым путем в годину суровых испытаний.
– Это почему же тернистым? – подала голос Ннаонна. – Может, как раз, наоборот, все будет хорошо?
– Ах, дочь моя, – просипел старик, – надеюсь и молю Гилфинга, чтобы оказалось именно так. Однако опыт подсказывает, что тому, кто будет избран архиепископом, выпадет нелегкая ноша…
Говорил епископ так печально и серьезно, что вампиресса молча, без традиционных возражений, проглотила «дочь».
– Позвольте, ваше величество, – продолжил прелат, – перед дорогой благословить вас. Гилфинг видит, как я ждал этой минуты…
Ингви поднялся и, пряча ухмылку, склонился перед старичком, принимая благословение. Торжественность церемонии была нарушена шумом в коридоре – крики, топот. Никлис выглянул в коридор, чтобы узнать причину беспокойства – резко распахнувшаяся дверь смела бывшего разбойника в строну и едва не сбила с ног. В зал ворвался Мертнк.
– Ваше величество! Ваше величество! Это и вправду вы!
– Да, сэр Мертенк, это я – и очень рад видеть вас. Нам предстоит большая работа, господин канцлер!
– Ваше величество, – пришел черед канцлера смахнуть слезу, – я готов!
– Ну что ж, сэр Мертенк, займите место рядом с троном, – Ингви указал рыцарю стул, которым отказался воспользоваться епископ, и кивком предложил сесть справа от себя. Затем снова обернулся к прелату. – Ваше священство, счастливого пути. Не забудьте получить подорожную грамоту, и орки проводят вас с почетом до самой гонзорской границы.
– Орки… – старик несколько растерялся, затем махнул рукой (что, видимо, означало «семь бед – один ответ», чем плохи орки епископу, благословившему демона?), и удалился.
– Передайте, ваше священство, привет Алекиану, – напутствовал его Ингви, – а сэру Валенту, если встретится, скажите: я был бы рад, если он возвратится.
Следующим был сэр Мернин из Арника. Доблестный сеньор приветствовал монарха, как будто ничего не случилось. Этот рыцарь обладал поразительным умением выходить сухим из воды, со всеми поддерживать добрые отношения и при любой размолвке оставаться другом всем враждующим сторонам. Гораздо сложнее было с Токсом из Болотной Башни и приспешниками самозванного «графа короля Ингви» – Колстиром из Рукада и прочими. Ингви уже видел пачку жалоб на притеснения и грабежи, чинимые купцам этими господами, король прекрасно знал, что мятежные рыцари немало награбили во время его отсутствия… однако не счел возможным портить с ними отношения.
Рыцарям было объявлено, что королю известно об их «злоупотреблениях», как деликатно выразился демон, и что все жалобы энмарцев будут тщательно рассмотрены, но что он, Ингви, постарается решить дело ко всеобщему довольству. Рыцари раскланялись и покинули зал – обменявшись в дверях пламенными взглядами со следующими посетителями – после дворян аудиенция как раз была предоставлена энмарским купцам.
* * *
Когда король с Гезнуром возвратились в кабинет, которого как будто вовсе не покидали, никто из придворных не выразил удивления. Это же Гева – причуды Гюголана были давно известны.
– Господа! – объявил старик. – Завтра будет торжественная церемония. Мы объявим нашего старшего сына, графа Гезнура Анракского, соправителем, дабы он принял на плечи часть монарших тягот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49