Делали они это, бросая на Сейганко кислый взгляд. Тушение огня было не только грязной работой, это было еще и злым предзнаменованием. Женщины боялись духов... а также того, что скажут их родственники по поводу холодной еды.
К счастью, они также боялись Сейганко и воинов его фанды и не смели ослушаться. Или они боялись Эмвайи? Она стояла у хижины у края площадки, где находился очаг, скрестив руки на груди, наблюдай за работой без тени улыбки.
Действительно, она ни разу не улыбнулась с тех пор, как споткнулась. С тех пор, как она сказала Сейганко, что площадка с очагом — центр опасности, Эмвайя сама казалась злым духом. Здорово будет, если вид ее лица вызовет панику, которой она сама опасалась, и наживе) Сейганко еще больше врагов.
«А неизвестных духов, ты считаешь, бояться не стоит?»
Он услышал этот вопрос у себя в сознании, но для ответа воспользовался телом и покачал головой. Он не хотел отвечать, пользуясь контактом сознаний сейчас, когда столько людей могли потребовать внимания. Аондо, например.
Аондо был воином фанды, а рядом с ним стоял еще один — как его имя? А, Вобеку-Быстрый, тот, кто участвовал с Сейганко в набеге, когда удалось захватим. Кваньи, которые поведали такие страшные новости. Вобеку был одним из лучших бегунов Ичирибу, а также другом Аондо.
Сегодня Вобеку не бегал. Он стоял на своих длинных ногах, и Сейганко казалось, что глаза его бегают быстрее, чем обычно. Вот он посмотрел на Сейганко, а вот на очаг — точнее, на нижнюю часть камня, откуда расплавленный жир по канавке стекал в землю, чтобы питать там духов, — а вот на Эмвайю. Нельзя обвинить человека, если он поинтересуется, что так ищет Вобеку.
Сейганко вдруг поймал себя на том, что собрался сделать то, в чем только что упрекнул Эмвайю.
«Ты предупредила отца?»
«Ему не нужно предупреждение. Он знает обо всех действиях духов, так же как и любого человека».
Сейганко широко улыбнулся в ответ. Затем он подозвал жестом Вобеку.
— Что желает Достойный?
— К Добанпу Говорящему с духами отправился гонец. Однако он не так быстр, как ты. Но доставишь ли ты другое послание?
Улыбка Вобеку была маской покорности и удовольствия, скрывающей разочарование, заметное и ребенку. Сейганко не улыбнулся в ответ. Что бы там ни было на уме у Вобеку, это требовало его присутствия здесь — что, конечно, не доказывает противозаконности желания.
Это было частью платы за звание Достойного среди Ичирибу. Подставлять спину предателю, чтобы не обидеть верных воинов, было священной обязанностью. Если пренебречь этим, духи, а также родственники обиженного могут отомстить.
— Хорошо. Эмвайя, дочь Добанпу, скажет тебе, что нужно передать.
Послание Эмвайи было кратким — только-только достаточной длины, решил Сейганко, чтобы Вобеку ничего не заподозрил. Вождь видел, как гонец кивнул, затем снял с ног обмотки, разделся, оставив на себе лишь головное украшение, набедренную повязку и краску, и побежал. Через мгновение он был уже за хижинами, еще несколько мгновений — и он уже за стеной, окружающей деревню, и когда барабаны замолчали, он скрылся из виду.
К этому времени на площадке с очагом не осталось никого, кроме фанды, Сейганко и Эмвайи. Сквозь щели иа ближайшей хижины выглядывали дети, у которых любопытство победит страх, даже если земля начнет выплевывать волшебных змей. Еще несколько мальчишек сидели на деревьях и на стене, и Сейганко слышал, как матери зовут их, чтобы они спустились.
В следующее мгновение он ничего не услышал, кроме порастающего гула под ногами, когда земля затряслась и каменный очаг, который стоял здесь в течение пяти человеческих жизней, начал раскалываться.
* * *
Даже глаза Конана не свыклись сразу с внезапно наступившей темнотой. Несколько мгновений он слышал лишь тяжелое сопение Валерии, которая дышала как давно не пившая собака. Она держалась перед лицом этой новой опасности, но не могла полностью скрыть своего беспокойства.
Кром не любит пугливых, да и в Киммерии они долго не живут. Иначе и сам Конан разразился бы бранью. Казалось, будто кто-то играет с ними, отнимая надежду на избавление, как только они начинали верить в нее.
— Корона Митры! — воскликнула Валерия. — Если это работа людей наверху, им лучше быть очень и очень дружелюбными, когда я появлюсь. Иначе им не поздоровится.
Конан лишь проворчал. Она выразила их общую мысль. Народ наверху может оказаться не только недружелюбным, они могут слышать, что происходит внизу. Конан так лее опасался, что стены шахты могут обрушиться от сотрясения, вызванного громким голосом. Сотрясения будут, когда он и Валерия продолжат подъем, — назад дорога была закрыта. Но нет смысла рисковать лишний раз.
В следующее мгновение Конан понял, что его осторожность была напрасной. Раздался удар, сверху посыпалась земля, и наверху снова показался свет. Затем мимо пролетел кусок камня размером с хорошую пивную бочку. Не говоря ни слова, Конан прижал Валерию к груди и бросился к стене. Даже неглубокой ниши будет достаточно, чтобы им спастись и не быть раздавленными, как виноград в прессе, следующим камнем.
Стена, которая только что казалась сырой землей, была такой же неподатливой, как и камень внизу, в туннелях. Конан пошарил свободной рукой и почувствовал под пальцами все то же самое.
Может быть, под слоем земли находился камень. Или, может быть, связь была колдовской и, если заклятие исчезнет, вся шахта рухнет им на голову.
Упал еще один камень, поменьше, потом посыпался крупный гравий. Он сыпался непрерывным потоком, в котором, однако, попадались комья земли. Шахта наполнилась пылью; Конан закрыл лицо свободной рукой, а Валерия попыталась сделать маску из своих волос.
Этого было недостаточно: она отчаянно закашлялась. Ничего больше не падало, и Конан оказался прав, догадавшись, что сверху могут слушать. Показалась голова на фоне благословенного солнечного света, которым лился сквозь увеличившуюся дыру.
— Кто там? Назовите себя или зовитесь врагами Ичирибу.
Язык был близок тому, что Конан изучил, будучи в Черных Королевствах, так что смысл он понял. Голос, похоже, принадлежал вождю и воину, привыкшему, что ему подчиняются. Конан не видел причин вступать в долгие споры, особенно когда шахта по-прежнему грозила рухнуть ему на голову.
Но это будет плохим началом для него и Валерии, если они выставят себя просителями. В этой земле только просители и слабаки называют свое настоящее имя, когда их спрашивают. Умные люди не делятся этим драгоценным знанием с теми, кто может совершить с ними какое-нибудь колдовское действие.
— Мы не враги Ичирибу, каково бы ни было наше имя. Позвольте подняться к вам, и сами все увидите.
Конан не разглядел выражения лица, но ответом было то, что спрашивающий убрал голову от дыры. Более яркий свет осветил верхнюю часть шахты, несмотря на взвешенную пыль. Выход лежал на высоте в десять раз больше роста киммерийца, и не было почти ничего, за что можно было ухватиться.
Когда-то здесь была винтовая лестница, шедшая вдоль стен к поверхности. Конан видел отверстия в стенах, куда раньше были вставлены брусья, и даже остатки нескольких. Но это ничуть не могло помочь ни Конану, ни Валерии, если только заклятие, связывающее стены шахты, не ослабнет. А если ослабнет, то шахта несомненно обрушится им на головы, и здесь будет их могила.
— Конан, — шепнула Валерия, — может, вернемся?
— Как? — спросил Конан. — Если бы мы даже и могли, люди наверху слышали нас, вероятно даже видели. Они подумают, что мы демоны, и завалят шахту. И чем поручишься, что мы найдем другой выход до того, как умрем с голоду?
— А если народ наверху людоеды?..
— Им придется съесть немалое количество стали, прежде чем они доберутся до нас, — сказал Конан. Валерия ухмыльнулась в ответ, затем сунула руку в сапоги и достала горсть огненных камней.
— Поможет, если бросить зрителям? — спросила она.
— Не повредит, — сказал Конан. Он ухмыльнулся в свою очередь: — Но я думал, что это твое сокровище.
— А я думала, что нам не нужна будет помощь этих... Ичирибу, чтобы просто выбраться из этой напичканной демонами дыры!
Конан взял самый большой из драгоценных камней, взвесил его и устроился так, чтобы можно было бросить камень, не свалившись вниз. Расставив ноги, он сделал три круговых взмаха рукой, разжал пальцы, и камень взмыл вверх, вспыхнув зеленой звездой, когда солнечные лучи упали на него.
Камень упал рядом с отверстием шахты неслышно для Конана. По тому крику, какой издали стоявшие рядом с отверстием, киммериец догадался, что они заметили камень. Гиены, дерущиеся из-за падали, ведут себя тише.
Конан не мог разобрать слов в этом гвалте. Он услышал, как один голос, скорее всего голос вождя, поднялся над другими и подавил их. Он расслышал также голос, похожий на женский или юношеский, говоривший с вождем.
Затем Валерия вскрикнула, стряхивая слезы, и даже киммериец почувствовал облегчение: прочная веревка из бычьей кожи с петлей на конце опустилась в шахту.
Нижний конец ее повис на расстоянии копья от кончиков пальцев Конана. Он сложил руки рупором и крикнул:
— Слишком короткая. Длины еще в рост человека будет достаточно.
— Первым лучше поднимусь я, — сказал он Валерии. — Я говорю на их языке, и у некоторых племен считается, что женщина-воин приносит несчастья.
— Если они утыкают тебя копьями...
— То не получат больше огненных камней, — напомнил ей Конан. — Если судить по поднятому ими шуму, они за такую награду готовы не только отложить свои копья.
Ясно было, что Валерии искренне хотелось верить, что с Конаном ничего не случится такого, что оставит ее одну в этой жуткой темноте. Конан не мог дать ей никаких настоящих заверений, а ложными оскорблять не хочет.
Конан продел плечи в петлю и устроился так, что петля проходила у него под мышками.
— Молись, чтобы они не оказались пигмеями, — сказал он. — Иначе я спущусь быстрее, чем поднялся! — Затем людям наверху: — Тяните!
* * *
— Кто бы ни был там внизу, он знает настоящий язык, — сказал Сейганко. — Мне кажется, что там люди.
— Духи могут принимать человеческий облик, разве не так? — произнес Аондо.
По выражению лица Эмвайи было видно, что она предпочла бы солгать, но она кивнула.
— Тогда почему не могут и говорить так же? — спросил Аондо.
Эмвайя нахмурилась. Она уже объяснила Сейганко, почему Разговор с духами не происходит на человеческих языках, так что он уже знал, что внизу должны быть люди. Но она не могла объяснить того же Аондо без того, чтобы всей фанде не выдать слишком много знания о Разговоре с духами.
Человек внизу снова крикнул:
— Так вы собираетесь тянуть или нет?
Сейганко поднял дубинку и ударил ею о щит три раза.
При третьем ударе люди у входа в шахту начали тащить.
— Тяжелее человека! — крикнул один из них, отпустив одной рукой веревку, чтобы вытереть пот со лба.
— Либо тяни, либо уступи место другому! — оборвал его Сейганко. Тянувший хотел было вступить в перебранку, но подумал и вернулся к работе.
Если то, что поднялось из зияющей дыры, образовавшейся в том месте, где лежало каменное основание очага, было человеком, то человек этот был больше всех людей, каких видел Сейганко, за исключением лишь Аондо.
Более внимательный взгляд сказал вождю, что кожа вновь пришедшего под слоем грязи была белая, волосы били прямыми, а глаза необычного голубого цвета. Существовали легенды о землях на севере, населенных такими голубоглазыми гигантами, расой, несмотря ни иа что считающейся человеческой. Здесь, без сомнения, был один из ее представителей.
— Ты теперь скажешь нам свое имя? — потребовал ответа Сейганко.
— Когда попью, а вы вытащите наверх мою женщину, — ответил гигант.
— Твою женщину? — спросил кто-то.
— Вы думаете, я путешествую по лесам без удовольствий? — рассмеялся великан.
Зубы у него были очень ровными, и ни один из них не был заточен. — И если вам нужно еще этих... — он указал на упавший драгоценный камень, — то они там.
Кто-то сжал руку Сейганко. Это была Эмвайя, которая глядела на камень, будто на кобру, готовую укусить. Сейганко положил руку ей на плечо и отвернул Эмвайю так, чтобы гигант не видел ее лица. Затем он приказал воинам снова опустить веревку и крикнул женщинам из ближайшей хижины, чтобы те принесли воды.
— Что это, женщина? — прошептал Сейганко, когда был уверен, что никто не обращает внимания ни на него, ни па Эмвайю.
— Это Огненные глаза Золотых Змей, — сказала Эмвайя. Она часто дышала, будто только что бежала. — Этот человек говорит, что их у него много.
— Да? Они красивые... не такие красивые, как ты, когда, намазавшись маслом, лежишь на циновке, но...
— Золотые Змеи размножались в Ксухотле. Легенды говорят, что народ города украшал себя Огненными глазами.
— Значит...
— Вполне возможно, что мы видим перед собой разрушителей Ксухотла!
— Этого не может быть, — возразил Сейганко.
— Ты думаешь, мы сможем загнать их обратно в дыру и закрыть там, если ты ошибаешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33