Солнечный свет, прорвавшийся на минуту сквозь разрыв в облаках, осветил несколько палаток, похожих на пчелиные ульи высотой в рост человека. На их окрашенных в оливковый цвет стенках и крышах были укреплены ветки деревьев для дополнительной маскировки. Посредине открытого пространства Хэл увидел сидящего на камне седого мужчину с наполовину разобранным - видимо, для чистки - конусным ружьем в руках. На чистой тряпке, разостланной на коленях, лежали детали ружья. Стоящая перед ним высокая, стройная молодая женщина повернулась лицом к фургону. На ней была темно-зеленая армейская куртка, многочисленные прямоугольные карманы которой, видимо основательно заполненные, сильно оттопыривались. Плотные темно-коричневые брюки были заправлены в короткие сапоги. Тонкую талию туго перехватывал ремень портупеи; висящая на нем большая кобура с опущенным и наглухо застегнутым клапаном заметно оттягивала его вниз.
Коротко стриженные черные волосы, узкое смуглое лицо с широкими бровями и темными блестящими глазами - все делало ее облик гармоничным, близким к совершенному.
Поэтическое воображение Хэла снова пробудилось, и ему в голову пришла мысль, что эта женщина подобна темному клинку меча, освещенному солнцем. Но в следующий момент ему пришлось резко переключить свое внимание. Несколькими молниеносными движениями седоволосый поставил на место лежавшие у него на коленях детали ружья и резким толчком вставил в паз расположенного под стволом магазина новый рожок с конусами. Он проделал все почти так же быстро, как делал Малахия, когда обучал Хэла этому искусству. Конечно, движениям этого человека не хватало плавности и непрерывности действий Малахии, но в скорости он почти не уступал ему.
- Все в порядке, - сказала женщина в армейской куртке. - Это Хилари.
Напряжение рук седого, сжимавших готовое к бою ружье, ослабло. Но оно по-прежнему лежало у него на коленях, поверх тряпки, и ствол был направлен в сторону неожиданно появившихся посторонних.
- Я привез вам парочку новобранцев, - сообщил Хилари таким спокойным тоном, будто сидящий на камне человек держал в руках сливочное полено. Он двинулся вперед, следом да ним Джейсон, последним - Хэл.
- Это Джейсон Роу, - начал говорить на ходу Хилари. - Возможно, вы его знаете. Второй - не поборник веры, но наш друг. Это Ховард Иммануэльсон, шахтер с Коби.
К тому моменту, когда Хилари закончил представлять прибывших, он оказался метрах в двух от женщины и седого человека с ружьем. Хилари остановился. Женщина взглянула на Джейсона, коротко кивнула, затем перевела свой пристальный взгляд на Хэла.
- Иммануэльсон? - переспросила она. - Я Рух Тамани. Это мой заместитель, Иаков Дитя Господа.
Хэл взглянул на седого заместителя. Угловатое, худое лицо, обтянутое иссеченной ветрами и дождями, опаленной солнцем сухой, огрубевшей кожей. Морщины, лучами расходящиеся от уголков его глаз, глубокие складки вокруг рта, идущие от носа к подбородку, и поблекшие голубые глаза, впившиеся в Хэла, - все это было как стволы наведенных на него заряженных ружей.
- Тот, кто не является поборником веры, - произнес он глуховатым тенором, - не имеет права быть среди нас.
Глава 16
Несколько мгновений все молчали.
- Он не такой поборник веры, как мы, - пояснил Джейсон, - но он враг сатанинских отродий, и они преследуют его; значит, он наш союзник.
Рух посмотрела на него:
- А ты?
- Все последние восемь лет я трудился во имя веры, - ответил Джейсон. - Я был одним из Воинов в Чарити-Сити даже тогда, когда учился в колледже. Потом, в разное время, я сражался в отрядах Колэмбайна и Оливера Маккоичена.
Он повернулся и кивнул в сторону Хилари.
- Об этом известно Хилари. Он знает меня.
- Это верно, - подтвердил Хилари. - Все, что он говорит, - правда. Я знаю его уже больше пяти лет.
- Но ты не знаешь того, другого, - сказал Иаков Дитя Господа.
- Он сообщил, что был шахтером на Коби, - продолжал Хилари. - Я пожал ему руку и почувствовал на ладони мозоли от резака. А шахты Коби - единственное место во всех четырнадцати мирах, где до сих пор работают лазерными резаками.
- Он может быть шпионом. - Голос Иакова Дитя Господа оставался спокойным и ровным.
- Он не шпион. - Иаков повернулся к Рух Тамани. - Могу я поговорить о нем с тобой наедине?
Она внимательно посмотрела на него.
- Ты можешь поговорить наедине с нами обоими, - ответила она. - Идем, Иаков.
Она повернулась и пошла. Иаков Дитя Господа поднялся, по-прежнему не выпуская из рук конусного ружья, и вместе с Джейсоном двинулся за ней на край поляны. Там они остановились и начали разговаривать.
Хэл ждал. Он встретился взглядом с Хилари, и тот едва заметно улыбнулся, возможно, стараясь приободрить его. Хэл тоже улыбнулся в ответ.
К нему вернулось прежнее, хорошо знакомое чувство незащищенности и одиночества. Он ощутил его так же резко, как легко одетый человек, вдруг оказавшийся на улице в ненастную погоду, начинает дрожать от холода и пронизывающего ветра.
Внезапно его вернул к действительности тот факт, что разговор в дальнем конце поляны закончился. Джейсон и Иаков Дитя Господа шли обратно, в его сторону. Рух Тамани осталась там, где стояла во время разговора с ними. Она позвала его, ее звонкий голос был хорошо слышен через всю поляну.
- Подойди ко мне, пожалуйста.
Он подошел и остановился в метре от нее.
- Джейсон Роу сообщил нам все, что знает о тебе, - сказала она. Ее взгляд был пронзительным, но не жестким, глубина темно-карих глаз казалась бездонной. - Он верит тебе, но он может ошибаться. Нет никаких доказательств того, что ты не шпион. А Иаков очень этого опасается.
Хэл кивнул.
- Ты можешь как-нибудь доказать нам, что ты не шпион, подосланный Иными либо милицией?
- Нет, - ответил он.
- Я не имею права рисковать своими людьми, если это может обернуться опасностью для нас. Ты - один, а нас много, и то, что мы делаем, - важно.
- Это я тоже знаю, - сказал Хэл.
Рух смотрела на него изучающим взглядом. Ее лицо было подобно ее глазам - не настороженное, но в то же время непроницаемое, не дающее ни малейшего намека на то, о чем она думает. Он поймал себя на мысли о том, как хороша она, стоящая вот так, в лучах солнечного света.
- Те из нас, кто взял в руки оружие, чтобы сражаться против Иных и их рабов, - сказала она, - считают доказательствами не только документы. Если бы это было не так, мы бы не находились здесь, воюя с ними. Джейсон говорит, что ты даже не открыл ему свое подлинное имя. Это правда?
- Да, - ответил он. - Это правда.
Она снова молча смотрела на него секунду-другую.
- А мне ты не хочешь рассказать о себе и о том, как получилось, что ты оказался здесь? - спросила она после паузы. - Если ты расскажешь и я поверю тебе, то мы, возможно, позволим тебе остаться с нами.
Он колебался. Первое и самое главное правило из всех, какие ему внушали на тот случай, если ему придется скрываться - а именно это он и делал в последние годы, - держать в тайне свое подлинное имя. И в то же время что-то в его душе - возможно, вновь пробудившееся поэтическое начало - настойчиво призывало его любой ценой остаться здесь, с Рух и всеми ее людьми. Он вспомнил Авдия.
- Одним из тех, кто вырастил и воспитал меня, - сказал он, - был человек по имени Авдий, родом отсюда, со Старого Континента Гармонии. Однажды он заявил, имея в виду меня: «Мой народ никогда тебя не выдаст». Он говорил о людях, подобных вам, о том, что вы не выдадите меня Иным. Я хочу знать: могли бы вы выдать меня в том случае, если примете к себе? Можешь ты представить себе такие обстоятельства, при которых вы выдали бы меня?
Она смотрела на него широко открытыми глазами.
- Ты ведь не с Гармонии и не с Ассоциации, верно?
- Верно, - ответил он. - Я с Земли.
- Я так и подумала. Вот почему ты не понимаешь. На обеих наших планетах найдутся люди, которые могли бы выдать тебя Иным. Но мы не берем их в расчет. И Бог не берет их в расчет. Если мы примем тебя в свой отряд, то даже ради спасения всех остальных наших бойцов мы не выдадим тебя, точно так же как не выдали бы никого другого. Я объясняю это тебе только потому, что ты - не один из нас; и это не твоя вина, что приходится объяснять тебе то, что не нуждается ни в каких объяснениях. Какая была бы польза от нас и от всего того, что мы делаем, если бы мы принадлежали к тем, кто способен купить свою безопасность или победу ценой хотя бы одной-единственной живой души?
Он снова кивнул, на этот раз очень медленно.
- Этот твой Авдий, - заговорила она снова, - был твердым поборником веры?
- Да.
- И ты хорошо его знал?
- Да, - повторил Хэл. И, воскресив в памяти образ Авдия, снова, несмотря на прошедшие годы, почувствовал, как у него сдавило горло.
- Тогда ты должен понимать то, что я тебе говорю.
Он справился со спазмом в горле и еще раз посмотрел ей в глаза. Они были не такими, как глаза Авдия, но в то же время похожими на них. А Авдий никогда бы его не предал.
- Я расскажу тебе все, - произнес он, - если этого не будет знать никто, кроме тебя.
- Нет, не будет, - ответила Рух. - Если твой рассказ меня убедит, то всем остальным вполне хватит моего ручательства за тебя.
- Ну, тогда слушай.
Стоя рядом с ней на краю поляны, он поведал ей все, начиная со своих смутных детских воспоминаний и кончая теми событиями, которые привели его к ним. Когда он стал описывать смерть Авдия, Уолтера и Малахии, у него снова перехватило горло, и несколько секунд он молчал, не в силах произнести ни слова. Когда голос вернулся к нему, он продолжил свой рассказ.
- Да, теперь я понимаю, почему ты не хотел говорить обо всем этом, - сказала она, дослушав его до конца. - Скажи, а почему твои учителя были так уверены, что Иные, узнав о твоем существовании, обязательно решат тебя уничтожить?
- Уолтер объяснял это с позиций онтогенетики. Тебе знакомо это экзотское научное направление?
Она кивнула.
- Некоторые из Иных являются экзотами по происхождению, и им известно, что, согласно онтогенетическим расчетам, я могу стать проблемой как для них самих, так и для того, чего они стремятся добиться. Поэтому они постараются убрать меня. Но если мне удастся уцелеть до тех пор, когда я стану достаточно взрослым, чтобы противостоять им, то я не только сумею сам защитить себя, но и смогу помочь остановить их.
- Понимаю. - Темные глаза Рух почти светились в солнечных лучах. - Если верить тебе - а я верю, - ты тоже карающий меч Господа, только на свой лад. - Она улыбнулась ему. - Мы берем тебя. Пошли.
Она повела его через поляну обратно к ожидавшим их Иакову, Хилари и Джейсону.
- Начиная с этого момента Ховард Иммануэльсон - член нашего отряда, - сообщила она, обращаясь к Иакову. Затем, повернувшись к Джейсону, добавила:
- И ты, конечно, тоже, если ты сам этого хочешь.
- Да, хочу, - ответил Джейсон. - Спасибо.
- Если тебе знакома жизнь воина - а судя по твоим словам, она тебе знакома, - то ты должен знать, что благодарить тут почти не за что. - Она снова повернулась к Иакову:
- Иаков, я приняла Ховарда в наши ряды потому, что он рассказал мне нечто такое, чего я не могу сообщить ни тебе, ни другим. Но я заявляю тебе, что полностью доверяю ему.
Взглядом голубых глаз, твердых, как сапфиры, Дитя Господа буквально буравил Хэла.
- Пусть будет так, если это говоришь ты, Рух, - медленно произнес он и добавил, обращаясь к Хэлу:
- Ховард, следующий, кто здесь командует после Рух, это, я. И ты должен всегда помнить об этом.
- Хорошо, - кивнул Хэл.
- Хилари, ты не останешься пообедать с нами? - предложила Рух.
- Спасибо, Рух, - поблагодарил Хилари, - но у меня много работы в мастерской, не говоря уж о том, что я сегодня дважды пропустил время молитвы, пока перевозил к тебе сюда этих людей.
- Но у нас будет молитва перед обедом.
- Ну как же, знаю, два раза в день, утром и вечером, - с ноткой сарказма изрек Хилари.
- И это все?
- Наступит день, и Господь предъявит тебе и твоим людям свой счет, Рух.
- Он предъявит свой счет каждому из нас, - отозвалась она.
- А ты решила теперь поступать по-новому и заменять молитвы своими боевыми действиями, так, что ли? - Хилари вздохнул и перевел взгляд на Дитя Господа:
- Ну а как твоя душа чувствует себя, когда ты молишься всего два раза в день?
- Я молюсь тогда, когда позволяет Бог, - ответил, слегка гнусавя, Иаков. - Я привык делать это по шесть раз в день или чаще. Но важно то, что человек обращается к Богу, а преклоняет ли он при этом колени и складывает ли руки в молитвенном жесте, это не так важно. А наша Рух воистину служит Богу. - Его глаза, устремленные на Хилари, сверкнули. - Или ты хочешь сказать, что это не так?
- Нет, я не хочу этого сказать, - спокойно произнес Хилари. - И ты отлично знаешь это. Но может наступить время, когда в этих двух мирах, от которых когда-то ждали очень многого, совсем забудут о соблюдении регулярных часов молитвы. А если так случится, то не станет ли это доказательством того, что мм все-таки пошли следом за сатанинскими отродьями?
- Оставаться обедать или нет - решать тебе, Хилари, - сказала Рух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67