Ради него и Вушты – у меня должно получиться!
– Поосторожнее, сударь! – произнес я, стараясь насколько возможно говорить басом. – Вы имеете дело с волшебником!
– Вот именно! – Львиные когти Грифона царапнули меня по ноге. Он жарко дышал мне в лицо. Дыхание его отдавало мышами.
– Мы знаем, что имеем дело с волшебником, – продолжал он. – Но почему он не явился на собрание?
Так. Значит, придется повторять все сначала.
– О, – начал я небрежно, – ты имеешь в виду старика. Он действительно похож на волшебника, это верно, но… – И я сделал рукой жест, словно отмахивался от надоевшей мухи. – Я уже все объяснил твоему сыну!
– Да, па, он все мне рассказал! – подтвердил тот мои слова. – Парень говорит, что старикашка в свое время был великим волшебником, но теперь слегка тронулся, так?
– Однако, – возразил Грифон, – на нем мантия волшебника…
– Да, но у него нет шляпы! А волшебнику без шляпы нельзя!
Грифон повернулся ко мне:
– Ну а где же твоя шляпа, чародей?
– Ой, па, ну ты же знаешь – с этой птицей Рух всегда одно и то же. Она потеряла его шляпу по дороге сюда.
Грифон угрюмо кивнул:
– Придется с ней поговорить. Вечно все теряет. Ну что же, хорошо. У тебя будет возможность продемонстрировать нам свои способности немного погодя. Я все еще не уверен насчет старика. Неужели, уйдя на пенсию, человек продолжает цепляться за свою униформу?
– Ничего невероятного в этом нет, – вставил Гиппогриф. – Некоторые мифические животные к старости тоже становятся ужасно упрямы.
– Прошу прощения! – взревел отец. – Будь любезен, уважаемый сын, объясни-ка, на кого это ты намекаешь?
– Па… – Гипогриф мотнул головой в сторону собравшейся толпы, – собрание…
– А! Ну да. Я забыл о главном. – Грифон бросил на меня последний пронизывающий взгляд. – Сегодня самый главный день в твоей жизни. Будем надеяться, он не станет последним.
– Па!
– Извиняюсь. Привычка – вторая натура. Сегодня мы собрались здесь, чтобы переписать историю, и ты будешь принимать в этом участие. – Грифон дружелюбно протянул мне крыло. – Отныне ты уже не простой смертный, во прахе влачащий свои земные дни.
– Простой смертный? – Интересно, что сказал бы на это мой учитель? Я и так уже слишком долго слушал монстра. Чтобы заставить его поверить мне, я должен вести себя как подобает волшебнику. – Я предупреждал вас, сударь, что весьма сведущ в магической науке.
– Ну извини. Вид у тебя такой, будто ты больше сведущ в науке таскать воду да чистить коровники. А вот старый волшебник…
Я принялся было возражать, как вдруг почувствовал через рубашку прикосновение львиной лапы. Грифон очень тихо произнес:
– Ну ладно, золота у тебя нет, так и быть. Но лгать мне не надо. – И он повернулся к собранию. – Братья, сестры и неопределенные! Мы собрались сегодня здесь, чтобы вписать новую страницу в историю мифологии! Слишком долго уступали мы первые места драконам и единорогам, феям и великанам! Отныне и навсегда грифоны и кентавры, гарпии и сатиры будут у всех на устах и завоюют себе место в каждом сердце!
– А про химер забыли! И мы, химеры, тоже!
– И водяные!
– А русалки как же?
– Да! Да! – зычным голосом прокричал Грифон, перекрывая гомон толпы. – Химеры, водяные, русалки – все! Мы заставим их выучить мифологию!
Толпа совершенно обезумела. Снова и снова выкрикивали они одно и то же слово, но как я ни старался, а разобрать, что это было, не мог.
Тут с края поляны раздался голос, на миг заглушивший все остальные:
– А про кикимор болотных опять не вспомнили?
Грифон замер с раскрытым клювом:
– Кикимор болотных?
Огромная серая тварь, сидевшая на берегу реки, подняла неопределенной формы лапу:
– Да! Про кикимор всегда все забывают!
– Ну разумеется, – быстро нашелся Грифон. – Э-э-э, привидения, сфинксы и кикиморы, конечно!
Толпа снова впала в экстаз.
– Па! – тихонько окликнул Гиппогриф своего родителя.
Тот сердито оглянулся:
– Ну что тебе еще?
Кивком головы сын указал на дальний край поляны: там, неподалеку от сидевшей на бережку кикиморы, показалась целая группа почти совершенно голых женщин, кативших по направлению к собранию какие-то тележки.
– Я только хотел сказать, что закуски привезли.
– Разве уже пора? – Грифон сердито мотнул головой. – Я слишком много времени потратил на этого… человека! А ведь я только-только разговорился! – Тут он вновь повернулся к своим слушателям. – Мифические животные, товарищи! Я знаю, сколь глубоко наше обоюдное желание поскорее приступить к делу, ради которого мы все здесь собрались! Однако не даром говорится: «Голодное брюхо к учению глухо!»
Толпа дружными воплями приветствовала это замечание Грифона. Парочка тварей побольше ухмыльнулась, глядя в мою сторону. Мне даже показалось, что их полные зубов пасти и подвижные длинные языки, поминутно облизывавшие то, что заменяло им губы, мало свидетельствовали об искренней дружбе и симпатии.
– Нимфы, – позвал Грифон, – вносите закуски!
Я встрепенулся. Звери собирались прервать свой странный ритуал, чтобы немного перекусить. Нужно воспользоваться этим шансом и попытаться понять, что же тут все-таки происходит и чего они ждут от меня. Быть может, мне даже удастся сбежать и прихватить с собой Эбенезума. Я оглянулся по сторонам, но даже с возвышения, на котором мы стояли, не видно было ни единого свободного местечка, куда бы я мог протиснуться: зверья на поляне набилось как сельдей в бочке.
Грифон, неслышно шагая на мягких кошачьих лапах, приблизился ко мне:
– Человек, у тебя есть несколько минут отдыха. Можешь спуститься вниз и познакомиться с членами нашего братства поближе. Мы хотим, чтобы ты чувствовал себя как дома.
Как дома? Что ж, быть может, я и впрямь зря беспокоюсь? Что, если этот Грифон всего лишь обычный отец, немного, правда, властолюбивый, который хочет, чтобы я сообщил другим людям об этом их странном ритуале? Быть может, мне только показалось, будто половина собравшихся прикидывает, каков я буду на вкус под сметанным соусом? И я постарался как можно дружелюбнее улыбнуться Грифону.
– Да, – обронил тот, словно только что вспомнив, – после перерыва ты сможешь продемонстрировать собранию свои магические способности.
Глава седьмая
«„Репутация волшебника обязывает“ – таково старое изречение. А репутацию, как известно, трудно заработать, но очень легко потерять. Утративший репутацию волшебник берется зачастую за весьма сомнительные дела, и, хотя доход они ему приносят больший, нежели прежнее его занятие, гордиться ему все же нечем. Из чего следует, что волшебник, который хочет добиться успеха, должен работать на три-четыре репутации одновременно, и тогда, если ему повезет, у него будет одна на все случаи жизни».
«Наставления Эбенезума», том XIII
С другой стороны, побег – не такая уж плохая идея, Я снова обвел взглядом собравшуюся толпу монстров. Около дюжины женщин, одежды на которых всех, вместе взятых, едва хватило бы на одну, деловито проталкивались сквозь сборище, толкая перед собой деревянные тележки с угощением. Там были бочонки с хмельным медом, подносы с печеньем и сандвичами и еще какие-то извивающиеся мелкие твари, которые громко визжали, когда чудовища их проглатывали.
Мне оставалось только надеяться, что монстры насытятся этой мелочью и на мне у них уже кончится аппетит. Однако делать нечего – придется идти в толпу.
– Хей! Да это же человек!
Я определенно привлекал внимание.
– Думаете, он и впрямь волшебник? Раздался грубый смех.
– Ну конечно! Он такой же волшебник, как я – бука!
– Подожди, а я думал, ты и есть бука.
– Какой же я бука, когда я – водяной! У тебя что, совсем глаз нет, химера несчастная?
– Что несешь? Какая я тебе химера?
Я перестал прислушиваться, о чем они говорят, в тот момент, когда невыносимо притягательная и при этом почти совершенно раздетая женщина остановилась передо мной.
– Привет, малыш, – обратилась она ко мне чуть хрипловатым голосом.
– При… Гм… ну да… – Пока я мямлил, она взяла меня за руку. Ее розовый язык медленно облизал белые зубы.
– Не хочешь ли чего-нибудь? – продолжала она все так же вкрадчиво.
– А-хм… ну да, – только и смог выдавить я. Кажется, меня даже пот прошиб. До сих пор я и не замечал, что на улице так жарко.
– Эй! Руки прочь от моих нимф! – Какой-то коротышка с козлиной бородкой сверлил меня злобным взглядом.
– Ты кто? – спросил я, страдая в то же время от мысли, что нормальный волшебник наверняка знает гораздо больше о мифических животных, чем я. Все, что мне было известно на сей счет, я почерпнул из разговоров с Хьюбертом, знакомым драконом, который теперь делал карьеру в мюзик-холле. А он ничего мне не рассказывал про коротышек с козлиными бородками.
– Ну ты, парень, даешь! – Бородатый, у которого еще были, оказывается, копыта и длинный хвост, ощерился в неприятной усмешке. – Ты что, про Сатира никогда не слышал?
А, ну да. Теперь все понятно. Об этом мы действительно говорили однажды с Хьюбертом.
– Доводилось, – ответил я. – Это такой литературный жанр, не правда ли?
– Откуда он свалился? – Бородатый в притворном ужасе обвел глазами небо над нашими головами. – Нет. Сатир. С-А-Т-И-Р! Свирель Пана, знаешь ли! Игры и забавы с нимфами среди цветущих лугов! И прочее в том же духе.
– Да, конечно! – Небрежным движением искушенной в плетении заклятий руки я отмахнулся от глупой ошибки. – Теперь-то я тебя узнал. Голова другим занята, знаешь ли…
– Знаю я, чем она у тебя занята, – моими крошками! – Сатир бросил взгляд на более чем недоодетую нимфу. – Беги, Ниффи, беги! Потом поиграем и позабавимся, ладно?
Нимфа послала мне прощальную улыбку:
– Может быть, я угощу тебя чем-нибудь, малыш? – Голос ее стал еще более умопомрачительно бархатным и зовущим.
– Гм… ну да, – только и смог ответить я, провожая ее взглядом, пока она шла сквозь толпу.
– Если будешь и дальше так трясти головой, тебя укачает, – услышал я чей-то низкий звучный голос прямо у себя над ухом. Я обернулся и оказался лицом к лицу со стеной серой плоти. – Мы, кикиморы болотные, все про тошноту знаем.
Так, значит, я прошел всю толпу насквозь и добрался до Кикиморы. Значит, я уже на краю поляны. Может, мне все-таки удастся сбежать.
– Вот как, – ответил я в лучшей чародейской манере. – А я тут, знаешь ли, прогуливаюсь, воздухом дышу.
– Неплохо придумано, в такой толпе и впрямь по свежему воздуху соскучишься, – резонно заметила Кикимора. – Мы, кикиморы болотные, нелюбим толпу.
– Вот как, – снова проронил я.
– Тут речушка прямо позади меня. Можешь освежиться. Кикимора болотная всегда должна быть к воде поближе, иначе быть беде.
– Вот как? – переспросил я, сдерживая вопль восторга. Речушка? Интересно, приплыл ли кто из этих тварей на лодке? С каждой минутой идея побега начинала казаться все более и более осуществимой.
Ни в коем случае не следует выдавать свою радость. Сначала поговорить о том о сем, потом отойти, точно пошел вдоль речки прогуляться.
– Прошу прощения, но я не имею ни малейшего представления о том, чем занимаются кикиморы болотные.
– Ты не один такой. Никто никогда ничего не знает. – Существо глубоко вздохнуло и умолкло, грустно уставившись на меня своим единственным красным глазом. – Мы слоняемся, – изрекло оно наконец.
– О! – ответил я. – Конечно. Как интересно. Что ж, пойду, пожалуй, выпью водички. Очень рад встрече.
Я обошел Кикимору и устремился навстречу свободе.
Берег реки был, однако, не так пуст, как мне хотелось бы. Еще пара десятков существ, некоторые из которых чрезвычайно походили на рыб, нежились в воде и около нее. Может, пройти немного ниже по течению… Я старательно обходил стороной наиболее жутковатых рыбин. Когда на моем пути остались одни русалки, я, облегченно вздохнув, миновал их, не удостоив и взглядом.
Деревья, попадавшиеся навстречу, становились все больше и толще, что было мне на руку. Никто не пытался остановить меня. Даже если здесь нет никакой лодки, можно уйти пешком, затерявшись под раскидистыми деревьями.
Но мне придется обогнуть поляну, чтобы вернуться за учителем. И если я, в случае необходимости, могу идти по лесу много часов, то сомневаюсь, что он достаточно отдохнул для этого. Поэтому лодка очень пригодилась бы нам.
Я дошел до излучины, где привязанное на мелководье стояло каноэ.
С каждой минутой мои шансы все возрастали! Если так дело пойдет и дальше, то уже к ночи мы с Эбенезумом вновь будем на пути в Вушту!
Лодка была привязана веревкой к крепкому нестарому дубу. Чтобы развязать хитроумный узел, завязанный, надо полагать, не вполне человеческими руками, потребовалась минута. Когда узел наконец распался, я чуть не закричал от радости. Теперь я отведу каноэ подальше и спрячу его где-нибудь, а затем вернусь к нему вместе с Эбенезумом.
Я присел, чтобы оттолкнуть лодчонку подальше от берега. Как я ни тужился, она не двигалась. Что-то держало ее. Только тут я обратил внимание на торчащее из лодки лошадиное копыто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Поосторожнее, сударь! – произнес я, стараясь насколько возможно говорить басом. – Вы имеете дело с волшебником!
– Вот именно! – Львиные когти Грифона царапнули меня по ноге. Он жарко дышал мне в лицо. Дыхание его отдавало мышами.
– Мы знаем, что имеем дело с волшебником, – продолжал он. – Но почему он не явился на собрание?
Так. Значит, придется повторять все сначала.
– О, – начал я небрежно, – ты имеешь в виду старика. Он действительно похож на волшебника, это верно, но… – И я сделал рукой жест, словно отмахивался от надоевшей мухи. – Я уже все объяснил твоему сыну!
– Да, па, он все мне рассказал! – подтвердил тот мои слова. – Парень говорит, что старикашка в свое время был великим волшебником, но теперь слегка тронулся, так?
– Однако, – возразил Грифон, – на нем мантия волшебника…
– Да, но у него нет шляпы! А волшебнику без шляпы нельзя!
Грифон повернулся ко мне:
– Ну а где же твоя шляпа, чародей?
– Ой, па, ну ты же знаешь – с этой птицей Рух всегда одно и то же. Она потеряла его шляпу по дороге сюда.
Грифон угрюмо кивнул:
– Придется с ней поговорить. Вечно все теряет. Ну что же, хорошо. У тебя будет возможность продемонстрировать нам свои способности немного погодя. Я все еще не уверен насчет старика. Неужели, уйдя на пенсию, человек продолжает цепляться за свою униформу?
– Ничего невероятного в этом нет, – вставил Гиппогриф. – Некоторые мифические животные к старости тоже становятся ужасно упрямы.
– Прошу прощения! – взревел отец. – Будь любезен, уважаемый сын, объясни-ка, на кого это ты намекаешь?
– Па… – Гипогриф мотнул головой в сторону собравшейся толпы, – собрание…
– А! Ну да. Я забыл о главном. – Грифон бросил на меня последний пронизывающий взгляд. – Сегодня самый главный день в твоей жизни. Будем надеяться, он не станет последним.
– Па!
– Извиняюсь. Привычка – вторая натура. Сегодня мы собрались здесь, чтобы переписать историю, и ты будешь принимать в этом участие. – Грифон дружелюбно протянул мне крыло. – Отныне ты уже не простой смертный, во прахе влачащий свои земные дни.
– Простой смертный? – Интересно, что сказал бы на это мой учитель? Я и так уже слишком долго слушал монстра. Чтобы заставить его поверить мне, я должен вести себя как подобает волшебнику. – Я предупреждал вас, сударь, что весьма сведущ в магической науке.
– Ну извини. Вид у тебя такой, будто ты больше сведущ в науке таскать воду да чистить коровники. А вот старый волшебник…
Я принялся было возражать, как вдруг почувствовал через рубашку прикосновение львиной лапы. Грифон очень тихо произнес:
– Ну ладно, золота у тебя нет, так и быть. Но лгать мне не надо. – И он повернулся к собранию. – Братья, сестры и неопределенные! Мы собрались сегодня здесь, чтобы вписать новую страницу в историю мифологии! Слишком долго уступали мы первые места драконам и единорогам, феям и великанам! Отныне и навсегда грифоны и кентавры, гарпии и сатиры будут у всех на устах и завоюют себе место в каждом сердце!
– А про химер забыли! И мы, химеры, тоже!
– И водяные!
– А русалки как же?
– Да! Да! – зычным голосом прокричал Грифон, перекрывая гомон толпы. – Химеры, водяные, русалки – все! Мы заставим их выучить мифологию!
Толпа совершенно обезумела. Снова и снова выкрикивали они одно и то же слово, но как я ни старался, а разобрать, что это было, не мог.
Тут с края поляны раздался голос, на миг заглушивший все остальные:
– А про кикимор болотных опять не вспомнили?
Грифон замер с раскрытым клювом:
– Кикимор болотных?
Огромная серая тварь, сидевшая на берегу реки, подняла неопределенной формы лапу:
– Да! Про кикимор всегда все забывают!
– Ну разумеется, – быстро нашелся Грифон. – Э-э-э, привидения, сфинксы и кикиморы, конечно!
Толпа снова впала в экстаз.
– Па! – тихонько окликнул Гиппогриф своего родителя.
Тот сердито оглянулся:
– Ну что тебе еще?
Кивком головы сын указал на дальний край поляны: там, неподалеку от сидевшей на бережку кикиморы, показалась целая группа почти совершенно голых женщин, кативших по направлению к собранию какие-то тележки.
– Я только хотел сказать, что закуски привезли.
– Разве уже пора? – Грифон сердито мотнул головой. – Я слишком много времени потратил на этого… человека! А ведь я только-только разговорился! – Тут он вновь повернулся к своим слушателям. – Мифические животные, товарищи! Я знаю, сколь глубоко наше обоюдное желание поскорее приступить к делу, ради которого мы все здесь собрались! Однако не даром говорится: «Голодное брюхо к учению глухо!»
Толпа дружными воплями приветствовала это замечание Грифона. Парочка тварей побольше ухмыльнулась, глядя в мою сторону. Мне даже показалось, что их полные зубов пасти и подвижные длинные языки, поминутно облизывавшие то, что заменяло им губы, мало свидетельствовали об искренней дружбе и симпатии.
– Нимфы, – позвал Грифон, – вносите закуски!
Я встрепенулся. Звери собирались прервать свой странный ритуал, чтобы немного перекусить. Нужно воспользоваться этим шансом и попытаться понять, что же тут все-таки происходит и чего они ждут от меня. Быть может, мне даже удастся сбежать и прихватить с собой Эбенезума. Я оглянулся по сторонам, но даже с возвышения, на котором мы стояли, не видно было ни единого свободного местечка, куда бы я мог протиснуться: зверья на поляне набилось как сельдей в бочке.
Грифон, неслышно шагая на мягких кошачьих лапах, приблизился ко мне:
– Человек, у тебя есть несколько минут отдыха. Можешь спуститься вниз и познакомиться с членами нашего братства поближе. Мы хотим, чтобы ты чувствовал себя как дома.
Как дома? Что ж, быть может, я и впрямь зря беспокоюсь? Что, если этот Грифон всего лишь обычный отец, немного, правда, властолюбивый, который хочет, чтобы я сообщил другим людям об этом их странном ритуале? Быть может, мне только показалось, будто половина собравшихся прикидывает, каков я буду на вкус под сметанным соусом? И я постарался как можно дружелюбнее улыбнуться Грифону.
– Да, – обронил тот, словно только что вспомнив, – после перерыва ты сможешь продемонстрировать собранию свои магические способности.
Глава седьмая
«„Репутация волшебника обязывает“ – таково старое изречение. А репутацию, как известно, трудно заработать, но очень легко потерять. Утративший репутацию волшебник берется зачастую за весьма сомнительные дела, и, хотя доход они ему приносят больший, нежели прежнее его занятие, гордиться ему все же нечем. Из чего следует, что волшебник, который хочет добиться успеха, должен работать на три-четыре репутации одновременно, и тогда, если ему повезет, у него будет одна на все случаи жизни».
«Наставления Эбенезума», том XIII
С другой стороны, побег – не такая уж плохая идея, Я снова обвел взглядом собравшуюся толпу монстров. Около дюжины женщин, одежды на которых всех, вместе взятых, едва хватило бы на одну, деловито проталкивались сквозь сборище, толкая перед собой деревянные тележки с угощением. Там были бочонки с хмельным медом, подносы с печеньем и сандвичами и еще какие-то извивающиеся мелкие твари, которые громко визжали, когда чудовища их проглатывали.
Мне оставалось только надеяться, что монстры насытятся этой мелочью и на мне у них уже кончится аппетит. Однако делать нечего – придется идти в толпу.
– Хей! Да это же человек!
Я определенно привлекал внимание.
– Думаете, он и впрямь волшебник? Раздался грубый смех.
– Ну конечно! Он такой же волшебник, как я – бука!
– Подожди, а я думал, ты и есть бука.
– Какой же я бука, когда я – водяной! У тебя что, совсем глаз нет, химера несчастная?
– Что несешь? Какая я тебе химера?
Я перестал прислушиваться, о чем они говорят, в тот момент, когда невыносимо притягательная и при этом почти совершенно раздетая женщина остановилась передо мной.
– Привет, малыш, – обратилась она ко мне чуть хрипловатым голосом.
– При… Гм… ну да… – Пока я мямлил, она взяла меня за руку. Ее розовый язык медленно облизал белые зубы.
– Не хочешь ли чего-нибудь? – продолжала она все так же вкрадчиво.
– А-хм… ну да, – только и смог выдавить я. Кажется, меня даже пот прошиб. До сих пор я и не замечал, что на улице так жарко.
– Эй! Руки прочь от моих нимф! – Какой-то коротышка с козлиной бородкой сверлил меня злобным взглядом.
– Ты кто? – спросил я, страдая в то же время от мысли, что нормальный волшебник наверняка знает гораздо больше о мифических животных, чем я. Все, что мне было известно на сей счет, я почерпнул из разговоров с Хьюбертом, знакомым драконом, который теперь делал карьеру в мюзик-холле. А он ничего мне не рассказывал про коротышек с козлиными бородками.
– Ну ты, парень, даешь! – Бородатый, у которого еще были, оказывается, копыта и длинный хвост, ощерился в неприятной усмешке. – Ты что, про Сатира никогда не слышал?
А, ну да. Теперь все понятно. Об этом мы действительно говорили однажды с Хьюбертом.
– Доводилось, – ответил я. – Это такой литературный жанр, не правда ли?
– Откуда он свалился? – Бородатый в притворном ужасе обвел глазами небо над нашими головами. – Нет. Сатир. С-А-Т-И-Р! Свирель Пана, знаешь ли! Игры и забавы с нимфами среди цветущих лугов! И прочее в том же духе.
– Да, конечно! – Небрежным движением искушенной в плетении заклятий руки я отмахнулся от глупой ошибки. – Теперь-то я тебя узнал. Голова другим занята, знаешь ли…
– Знаю я, чем она у тебя занята, – моими крошками! – Сатир бросил взгляд на более чем недоодетую нимфу. – Беги, Ниффи, беги! Потом поиграем и позабавимся, ладно?
Нимфа послала мне прощальную улыбку:
– Может быть, я угощу тебя чем-нибудь, малыш? – Голос ее стал еще более умопомрачительно бархатным и зовущим.
– Гм… ну да, – только и смог ответить я, провожая ее взглядом, пока она шла сквозь толпу.
– Если будешь и дальше так трясти головой, тебя укачает, – услышал я чей-то низкий звучный голос прямо у себя над ухом. Я обернулся и оказался лицом к лицу со стеной серой плоти. – Мы, кикиморы болотные, все про тошноту знаем.
Так, значит, я прошел всю толпу насквозь и добрался до Кикиморы. Значит, я уже на краю поляны. Может, мне все-таки удастся сбежать.
– Вот как, – ответил я в лучшей чародейской манере. – А я тут, знаешь ли, прогуливаюсь, воздухом дышу.
– Неплохо придумано, в такой толпе и впрямь по свежему воздуху соскучишься, – резонно заметила Кикимора. – Мы, кикиморы болотные, нелюбим толпу.
– Вот как, – снова проронил я.
– Тут речушка прямо позади меня. Можешь освежиться. Кикимора болотная всегда должна быть к воде поближе, иначе быть беде.
– Вот как? – переспросил я, сдерживая вопль восторга. Речушка? Интересно, приплыл ли кто из этих тварей на лодке? С каждой минутой идея побега начинала казаться все более и более осуществимой.
Ни в коем случае не следует выдавать свою радость. Сначала поговорить о том о сем, потом отойти, точно пошел вдоль речки прогуляться.
– Прошу прощения, но я не имею ни малейшего представления о том, чем занимаются кикиморы болотные.
– Ты не один такой. Никто никогда ничего не знает. – Существо глубоко вздохнуло и умолкло, грустно уставившись на меня своим единственным красным глазом. – Мы слоняемся, – изрекло оно наконец.
– О! – ответил я. – Конечно. Как интересно. Что ж, пойду, пожалуй, выпью водички. Очень рад встрече.
Я обошел Кикимору и устремился навстречу свободе.
Берег реки был, однако, не так пуст, как мне хотелось бы. Еще пара десятков существ, некоторые из которых чрезвычайно походили на рыб, нежились в воде и около нее. Может, пройти немного ниже по течению… Я старательно обходил стороной наиболее жутковатых рыбин. Когда на моем пути остались одни русалки, я, облегченно вздохнув, миновал их, не удостоив и взглядом.
Деревья, попадавшиеся навстречу, становились все больше и толще, что было мне на руку. Никто не пытался остановить меня. Даже если здесь нет никакой лодки, можно уйти пешком, затерявшись под раскидистыми деревьями.
Но мне придется обогнуть поляну, чтобы вернуться за учителем. И если я, в случае необходимости, могу идти по лесу много часов, то сомневаюсь, что он достаточно отдохнул для этого. Поэтому лодка очень пригодилась бы нам.
Я дошел до излучины, где привязанное на мелководье стояло каноэ.
С каждой минутой мои шансы все возрастали! Если так дело пойдет и дальше, то уже к ночи мы с Эбенезумом вновь будем на пути в Вушту!
Лодка была привязана веревкой к крепкому нестарому дубу. Чтобы развязать хитроумный узел, завязанный, надо полагать, не вполне человеческими руками, потребовалась минута. Когда узел наконец распался, я чуть не закричал от радости. Теперь я отведу каноэ подальше и спрячу его где-нибудь, а затем вернусь к нему вместе с Эбенезумом.
Я присел, чтобы оттолкнуть лодчонку подальше от берега. Как я ни тужился, она не двигалась. Что-то держало ее. Только тут я обратил внимание на торчащее из лодки лошадиное копыто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25