И все-таки любовная связь с самкой форели никак не укладывалась у меня в голове.
– Ты, похоже, несколько смущен, – заметил Гиппогриф. – Поверь мне, подобный опыт расширяет сознание. – Он снизил голос до шепота. – Скажу тебе по секрету, как раз сейчас я клею такую самочку оцелота, закачаешься! – И он смачно прищелкнул клювом. – Ага, вот мы и пришли! – Гиппогриф опустил заднюю часть туловища, и волшебник, ни на секунду не переставая чихать, кубарем скатился с его спины на землю у сооружения, которое из чистого милосердия можно было бы назвать полуразвалившимся сараем.
Стены, некогда ровные и прочные, прогнулись внутрь, словно постройка стремилась вернуться в свое исходное состояние и превратиться в кучу досок. Посреди одной из стен, ближе к крыше, красовалась дыра, которая раньше служила, видимо, окном. За долгую историю сарая дыры размером поменьше и не столь правильной формы, как первая, образовались и еще в нескольких местах.
– Наше лучшее помещение, – прокомментировал Гиппогриф. – Здесь ты и твой друг сможете отдохнуть. Другие звери сюда не заходят, так что тут тихо. Вашим единственным соседом будет единорог – он вон там, в загоне за деревьями. Зануда он, этот единорог, только и знает, что твердит о своих девственницах. Кто вообще видел хотя бы одну девственницу – или девственника, если на то пошло? Я поспешил согласиться.
– Да, кстати, – вспомнил Гиппогриф, – о побеге и не думайте. Среди нас есть животные, которые хорошо умеют находить людей по следу, а найдя, возвращают на место не столь бережно, как наш друг птица Рух. Спокойной ночи. – С этими словами Гиппогриф развернулся и ускакал.
Мой учитель набрал полную грудь воздуха, но, для разнообразия, не чихнул. Вместо этого он издал стон. Я поглядел на собравшиеся в небе облака и решил, что, каким бы жалким укрытием ни был предоставленный нам сарай, лучше все-таки провести ночь там, чем на улице.
Дверь сарая держалась на веревочных петлях. Я потянул ее на себя, надеясь, что пенька не рассыплется в труху. Раздался треск. Оттолкнув лишившуюся своих петель дверь в сторону, я буквально внес учителя в сарай. Никакого пола, кроме голой утоптанной земли, там не было. Я положил волшебника прямо на середину, как можно дальше от накренившихся, точно в дикой пляске, стен.
Эбенезум снова застонал, потом приподнялся на локте и высморкался.
– Это кошмар какой-то, Вунтвор, – только и сумел выжать он из себя между двумя вздохами.
Я попросил учителя отдохнуть, а сам решил выйти на минутку на улицу, чтобы поискать какой-нибудь ручей.
Шагнув к дверям, я спугнул парочку крылатых тварей, которые тяжело поднялись в воздух, каркая так, что кровь застыла у меня в жилах. Да и видок у них был не из приятных: тела как у грифов, а головы женские, причем довольно красивые. В общем, напугали мы друг друга как могли.
Вдобавок я чуть не полетел вверх тормашками, споткнувшись о пару каких-то посудин. Оказалось, их принесла очаровательная парочка. В одной была вода, а в другой – что-то дымящееся, отдаленно напоминающее рагу. Ну что ж, подумал я, по крайней мере наши похитители не планируют заморить нас голодом. Однако если на вид все они таковы, как те двое, которых я видел только что, то пусть лучше продолжают проявлять свою заботу издалека.
Я схватил по миске в каждую руку и понес их в сарай, к учителю.
В мое отсутствие Эбенезум смог сесть и слегка привести себя в порядок, так что теперь он выглядел вполне пристойно, если не считать потерянной шляпы.
– Да уж, – пробормотал он, когда я поставил обе миски перед ним. Потом вынул из рагу две деревянные ложки и передал одну из них мне. – Будьте как дома.
Ветер снаружи усилился. Сарай угрожающе заскрипел.
– Хорошо бы наш нынешний дом оказался столь же временным, как и это рагу, – сказал он, прожевав первую ложку варева.
Оно было съедобным, но абсолютно безвкусным – среди большого количества овощей угадывались куски не поддающегося (к нашему облегчению) опознанию мяса. Наполнив желудок, я пришел к выводу, что еда была, должно быть, приготовлена в расчете на удовлетворение потребностей как можно большего числа разнообразных существ. Потом я поинтересовался самочувствием учителя.
– Принимая во внимание обстоятельства, удивительно хорошо, – ответил Эбенезум, закончив облизывать ложку. – Вообще, когда можешь дышать, то все остальное нипочем. А чиханье прочищает носовые проходы. – И он рассеянно потер нос. – Болит немного, но ничего, до утра дотяну, особенно если удастся выспаться.
Волшебник удовлетворенно погладил живот.
– Вот, значит, как, – произнес он после минуты размышления. – У нас есть пара проблем. Во-первых, для моего носа тут слишком много магии. Хотя эти создания, что похитили нас, зла нам, похоже, не желают – они заметили, что я плохо себя чувствую, и отвели место, чтобы я мог оправиться. – Он обвел накренившиеся стены рассеянным взглядом. – С другой стороны, они могли привести нас сюда, желая просто от нас избавиться. Не думаю, что этот сарай переживет хороший летний ливень. – Волшебник оторвал взгляд от дерева, превращавшегося прямо на глазах в труху, и повернулся ко мне. – Во-вторых, похитители разлучили нас с остальными членами нашего отряда, хотя при сложившихся обстоятельствах последнее, быть может, и к лучшему. Однако вместе со спутниками мы потеряли личные вещи и некоторые важные магические инструменты. Поскольку в последнее время мои магические колдовские способности несколько ослабели, я не могу обойтись без этих вещей. Мне будет их не хватать. – Учитель снова умолк. Пальцы его, до сих пор рассеянно теребившие бороду, сжались в кулак. – В-третьих – и это уже гораздо хуже, – мы не можем продолжать наш путь в Вушту. События развиваются так быстро, что нам никак за ними не поспеть. Сегодня мне нужно выспаться. Завтра мы послушаем, что скажут эти твари, но долго оставаться здесь не будем. Если они не отпустят нас по-хорошему, придется бежать ночью.
Я невольно содрогнулся.
Учитель кивнул:
– Да, и придется разбираться с теми тварями, которых они пустят за нами в погоню. Другого выхода нет – иначе Голоадия завоюет весь мир!
Еще минуту мы сидели молча, прислушиваясь к жалобам сотрясаемого порывами ветра сарая. И тут я, к большому моему удивлению, осознал, что вокруг стоит полная тишина. Впервые за всю вторую половину дня я вспомнил о моей возлюбленной.
– Я должен поговорить с Нори, – сказал я. – Думаю, теперь у меня получится.
– Прекрасный план, Вунтвор! Хотя обстоятельства более печальные, чем те, в которые мы попали, трудно себе и представить, мой жизненный опыт подсказывает, что все может стать еще хуже. А потому любая помощь, откуда бы она ни подошла, может оказаться кстати. – Учитель снова почесал нос. – Правда, мне придется попросить тебя выйти на улицу, когда будешь произносить заклинание.
Эту просьбу было не так уж трудно выполнить. Шагнув за порог, я оглянулся, ища в сгущающихся сумерках тот кусок полусгнившего дерева, который служил дверью. А найдя, постарался как можно плотнее соединить его с проемом, чтобы никакие запахи или звуки творимой мною магии не потревожили учителя.
Ветер, как это часто бывает по вечерам, улегся, и мир казался неправдоподобно тихим и спокойным. Облака все еще скрывали большую часть неба, но в разрывах между ними виднелись звезды. Находиться одному в тишине и темноте было очень здорово. Однако я должен был выполнить стоявшую передо мной задачу, и потому не следовало отвлекаться на удовольствия. Каждая минута промедления могла быть на руку врагам. Сейчас я вступлю в контакт с Нори и узнаю у нее все, что смогу.
После минутного раздумья я решил отойти подальше от сарая, где спал учитель. Чем дальше, тем лучше для его носа, подумалось мне. Слишком далеко я не пойду: тяжелые облака не предвещают ничего хорошего. Поблизости виднелась купа деревьев – очень удобный естественный барьер для любой магии. К тому же, когда дело будет сделано, оттуда легко можно найти дорогу назад. И я медленно направился к деревьям, осторожно ступая в сумерках, чтобы не споткнуться о выступающий корень или не провалиться в какую-нибудь яму. Перед моим внутренним взором уже порхали многочисленные воробьи. Учитель сможет мною гордиться!
Сквозь рощицу я пробирался еще медленнее, чтобы не налететь на какой-нибудь куст или молодое деревце. Однако мало-помалу я дошел-таки до противоположной стороны, где и уперся в дощатый забор. Это было надежное сооружение, и, когда я навалился на него всем телом, чтобы проверить, выдержит ли оно мой вес, ни одна дощечка даже не скрипнула. Обопрусь на него спиной, когда стану читать заклинание!
Я произнес магические слова и представил себе воробья.
И вновь мои мысли взмыли ввысь, на этот раз за облака, покрывавшие ночное небо. Это был совершенно иной мир: внизу, точно бесконечная череда убегающих за горизонт холмов, плавно перетекали одно в другое облака – так, должно быть, выглядел мир до появления в нем человека и животных, – над ними, сколько хватал глаз, слой за слоем бесчисленных огоньков уходили в бесконечность. Я и сам показался себе крохотной звездочкой, братом этого сверкающего сонма.
Заклинание направляло мое движение. Я знал, что цель близка. Раскинув крылья, я смело нырнул вниз, прямо в облачную пелену, уверенный, что скоро увижу любимую.
Однако пока что ни зги не было видно. Облака сомкнулись над моей головой, скрыв от меня звезды. Как же я смогу увидеть пламенеющие волосы моей возлюбленной, когда в этой темнотище что красное, что зеленое, что фиолетовое – все едино? В отчаянии я закричал, но из моего горла вырвалось лишь надсадное воробьиное чириканье.
– Вунтвор! – Голос доносился откуда-то издалека. Я не столько услышал, сколько почувствовал его, как телепат. Я знал, что это голос Нори.
– Любимая! – закричал я в ответ, стараясь, однако, не терять из виду образ воробья. Ученик волшебника не совершит одну и ту же ошибку дважды. – Нори! Где ты?
– Лети на мой голос! – был ответ, которому я с радостью повиновался. – Я под деревьями!
Опустившись ниже, я теперь летел, почти касаясь верхушек деревьев. Лесу конца-края не было!
– Здесь! – вновь раздался ее голос. – Я чувствую, ты где-то рядом!
Я нырнул в густую листву. Где я? Кругом стоял шорох. Я уже совсем близко! Только бы не затеряться в ветвях! Я сделал еще один отчаянный взмах крыльями и вырвался из-под древесных крон. И тут же увидел Нори!
Она улыбнулась при виде меня. Ее бесподобные губы раскрылись, и она произнесла:
– Молодец, Вунтвор!
Ее похвалы было достаточно, чтобы перья по всему моему телу встали торчком. Я зачирикал от счастья. О, если бы мой магический клюв хоть на мгновение мог превратиться в обычные человеческие губы, я припал бы к этим чарующим устам и целовал бы их до тех пор, пока дыхание не покинуло бы мою смертную оболочку!
– Вунтвор, пожалуйста! – Смех Нори был похож на звон крохотных колокольчиков, приветствующих весну. – Вунтвор, перестань! У тебя перья щекотные!
Я резко отпрянул, чуть не потеряв образ воробья. Оказывается, моя магическая оболочка гораздо плотнее, чем я думал. Заикаясь, я принялся извиняться.
– У нас мало времени! – прервала меня Нори. – Мы должны поговорить, пока заклинание не потеряло силу.
Да, да, поговорить! Нори, любимая моя! Как давно я жаждал увидеть твое милое лицо…
– Вунтвор! – В нежном голосе моей возлюбленной зазвенела сталь. – Ты ужасно милый, но иногда… – Она вздохнула. – Твое заклинание слишком слабо, вот-вот разлетится! Мы должны поговорить о демонах!
Да, да, конечно, она права. Я пришел, чтобы узнать, какую важную новость пыталась она передать нам через брауни.
– Вунтвор, в Голоадии разработан самый ужасный план за всю историю мира!
Да, да, возлюбленная моя! Эбенезуму это тоже известно! Голоадия хочет подчинить себе весь Верхний мир! Вот почему мы должны как можно быстрее добраться до Вушты и объединить наши силы с тамошними чародеями.
Нори умолкла. Неужели это и было все ее сообщение? Я почувствовал разочарование. Может ли быть, чтобы я так долго стремился увидеть Нори лишь ради того, о чем мне и так было известно?
– Понятно, – произнесла наконец она. – Так, значит, и про Форкснагель ты тоже знаешь?
Только не Форкснагель! С перепугу я чуть было опять не потерял воробьиный облик. Ведь Фсркснагель – это Суперзаклинание. Тот, кому удастся сплести его по всем правилам, сможет контролировать всю магию во всем мире. Однажды нам с Эбенезумом уже пришлось иметь дело с магом-недоучкой, который пытался это сделать. Но обитателей Голоадии недоучками считать было никак нельзя! И все это гораздо хуже, чем я предполагал сначала!
– Так что же, тебе и это известно? – Нори приняла мое потрясенное молчание за безразличие. В ее голосе прозвучало раздражение. – Может, я вообще зря побеспокоила этого брауни! Ну а как тебе вот эта новость? Это самое глазное. Знаешь ли ты, какую судьбу демоны уготовили самому Эбенезуму?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Ты, похоже, несколько смущен, – заметил Гиппогриф. – Поверь мне, подобный опыт расширяет сознание. – Он снизил голос до шепота. – Скажу тебе по секрету, как раз сейчас я клею такую самочку оцелота, закачаешься! – И он смачно прищелкнул клювом. – Ага, вот мы и пришли! – Гиппогриф опустил заднюю часть туловища, и волшебник, ни на секунду не переставая чихать, кубарем скатился с его спины на землю у сооружения, которое из чистого милосердия можно было бы назвать полуразвалившимся сараем.
Стены, некогда ровные и прочные, прогнулись внутрь, словно постройка стремилась вернуться в свое исходное состояние и превратиться в кучу досок. Посреди одной из стен, ближе к крыше, красовалась дыра, которая раньше служила, видимо, окном. За долгую историю сарая дыры размером поменьше и не столь правильной формы, как первая, образовались и еще в нескольких местах.
– Наше лучшее помещение, – прокомментировал Гиппогриф. – Здесь ты и твой друг сможете отдохнуть. Другие звери сюда не заходят, так что тут тихо. Вашим единственным соседом будет единорог – он вон там, в загоне за деревьями. Зануда он, этот единорог, только и знает, что твердит о своих девственницах. Кто вообще видел хотя бы одну девственницу – или девственника, если на то пошло? Я поспешил согласиться.
– Да, кстати, – вспомнил Гиппогриф, – о побеге и не думайте. Среди нас есть животные, которые хорошо умеют находить людей по следу, а найдя, возвращают на место не столь бережно, как наш друг птица Рух. Спокойной ночи. – С этими словами Гиппогриф развернулся и ускакал.
Мой учитель набрал полную грудь воздуха, но, для разнообразия, не чихнул. Вместо этого он издал стон. Я поглядел на собравшиеся в небе облака и решил, что, каким бы жалким укрытием ни был предоставленный нам сарай, лучше все-таки провести ночь там, чем на улице.
Дверь сарая держалась на веревочных петлях. Я потянул ее на себя, надеясь, что пенька не рассыплется в труху. Раздался треск. Оттолкнув лишившуюся своих петель дверь в сторону, я буквально внес учителя в сарай. Никакого пола, кроме голой утоптанной земли, там не было. Я положил волшебника прямо на середину, как можно дальше от накренившихся, точно в дикой пляске, стен.
Эбенезум снова застонал, потом приподнялся на локте и высморкался.
– Это кошмар какой-то, Вунтвор, – только и сумел выжать он из себя между двумя вздохами.
Я попросил учителя отдохнуть, а сам решил выйти на минутку на улицу, чтобы поискать какой-нибудь ручей.
Шагнув к дверям, я спугнул парочку крылатых тварей, которые тяжело поднялись в воздух, каркая так, что кровь застыла у меня в жилах. Да и видок у них был не из приятных: тела как у грифов, а головы женские, причем довольно красивые. В общем, напугали мы друг друга как могли.
Вдобавок я чуть не полетел вверх тормашками, споткнувшись о пару каких-то посудин. Оказалось, их принесла очаровательная парочка. В одной была вода, а в другой – что-то дымящееся, отдаленно напоминающее рагу. Ну что ж, подумал я, по крайней мере наши похитители не планируют заморить нас голодом. Однако если на вид все они таковы, как те двое, которых я видел только что, то пусть лучше продолжают проявлять свою заботу издалека.
Я схватил по миске в каждую руку и понес их в сарай, к учителю.
В мое отсутствие Эбенезум смог сесть и слегка привести себя в порядок, так что теперь он выглядел вполне пристойно, если не считать потерянной шляпы.
– Да уж, – пробормотал он, когда я поставил обе миски перед ним. Потом вынул из рагу две деревянные ложки и передал одну из них мне. – Будьте как дома.
Ветер снаружи усилился. Сарай угрожающе заскрипел.
– Хорошо бы наш нынешний дом оказался столь же временным, как и это рагу, – сказал он, прожевав первую ложку варева.
Оно было съедобным, но абсолютно безвкусным – среди большого количества овощей угадывались куски не поддающегося (к нашему облегчению) опознанию мяса. Наполнив желудок, я пришел к выводу, что еда была, должно быть, приготовлена в расчете на удовлетворение потребностей как можно большего числа разнообразных существ. Потом я поинтересовался самочувствием учителя.
– Принимая во внимание обстоятельства, удивительно хорошо, – ответил Эбенезум, закончив облизывать ложку. – Вообще, когда можешь дышать, то все остальное нипочем. А чиханье прочищает носовые проходы. – И он рассеянно потер нос. – Болит немного, но ничего, до утра дотяну, особенно если удастся выспаться.
Волшебник удовлетворенно погладил живот.
– Вот, значит, как, – произнес он после минуты размышления. – У нас есть пара проблем. Во-первых, для моего носа тут слишком много магии. Хотя эти создания, что похитили нас, зла нам, похоже, не желают – они заметили, что я плохо себя чувствую, и отвели место, чтобы я мог оправиться. – Он обвел накренившиеся стены рассеянным взглядом. – С другой стороны, они могли привести нас сюда, желая просто от нас избавиться. Не думаю, что этот сарай переживет хороший летний ливень. – Волшебник оторвал взгляд от дерева, превращавшегося прямо на глазах в труху, и повернулся ко мне. – Во-вторых, похитители разлучили нас с остальными членами нашего отряда, хотя при сложившихся обстоятельствах последнее, быть может, и к лучшему. Однако вместе со спутниками мы потеряли личные вещи и некоторые важные магические инструменты. Поскольку в последнее время мои магические колдовские способности несколько ослабели, я не могу обойтись без этих вещей. Мне будет их не хватать. – Учитель снова умолк. Пальцы его, до сих пор рассеянно теребившие бороду, сжались в кулак. – В-третьих – и это уже гораздо хуже, – мы не можем продолжать наш путь в Вушту. События развиваются так быстро, что нам никак за ними не поспеть. Сегодня мне нужно выспаться. Завтра мы послушаем, что скажут эти твари, но долго оставаться здесь не будем. Если они не отпустят нас по-хорошему, придется бежать ночью.
Я невольно содрогнулся.
Учитель кивнул:
– Да, и придется разбираться с теми тварями, которых они пустят за нами в погоню. Другого выхода нет – иначе Голоадия завоюет весь мир!
Еще минуту мы сидели молча, прислушиваясь к жалобам сотрясаемого порывами ветра сарая. И тут я, к большому моему удивлению, осознал, что вокруг стоит полная тишина. Впервые за всю вторую половину дня я вспомнил о моей возлюбленной.
– Я должен поговорить с Нори, – сказал я. – Думаю, теперь у меня получится.
– Прекрасный план, Вунтвор! Хотя обстоятельства более печальные, чем те, в которые мы попали, трудно себе и представить, мой жизненный опыт подсказывает, что все может стать еще хуже. А потому любая помощь, откуда бы она ни подошла, может оказаться кстати. – Учитель снова почесал нос. – Правда, мне придется попросить тебя выйти на улицу, когда будешь произносить заклинание.
Эту просьбу было не так уж трудно выполнить. Шагнув за порог, я оглянулся, ища в сгущающихся сумерках тот кусок полусгнившего дерева, который служил дверью. А найдя, постарался как можно плотнее соединить его с проемом, чтобы никакие запахи или звуки творимой мною магии не потревожили учителя.
Ветер, как это часто бывает по вечерам, улегся, и мир казался неправдоподобно тихим и спокойным. Облака все еще скрывали большую часть неба, но в разрывах между ними виднелись звезды. Находиться одному в тишине и темноте было очень здорово. Однако я должен был выполнить стоявшую передо мной задачу, и потому не следовало отвлекаться на удовольствия. Каждая минута промедления могла быть на руку врагам. Сейчас я вступлю в контакт с Нори и узнаю у нее все, что смогу.
После минутного раздумья я решил отойти подальше от сарая, где спал учитель. Чем дальше, тем лучше для его носа, подумалось мне. Слишком далеко я не пойду: тяжелые облака не предвещают ничего хорошего. Поблизости виднелась купа деревьев – очень удобный естественный барьер для любой магии. К тому же, когда дело будет сделано, оттуда легко можно найти дорогу назад. И я медленно направился к деревьям, осторожно ступая в сумерках, чтобы не споткнуться о выступающий корень или не провалиться в какую-нибудь яму. Перед моим внутренним взором уже порхали многочисленные воробьи. Учитель сможет мною гордиться!
Сквозь рощицу я пробирался еще медленнее, чтобы не налететь на какой-нибудь куст или молодое деревце. Однако мало-помалу я дошел-таки до противоположной стороны, где и уперся в дощатый забор. Это было надежное сооружение, и, когда я навалился на него всем телом, чтобы проверить, выдержит ли оно мой вес, ни одна дощечка даже не скрипнула. Обопрусь на него спиной, когда стану читать заклинание!
Я произнес магические слова и представил себе воробья.
И вновь мои мысли взмыли ввысь, на этот раз за облака, покрывавшие ночное небо. Это был совершенно иной мир: внизу, точно бесконечная череда убегающих за горизонт холмов, плавно перетекали одно в другое облака – так, должно быть, выглядел мир до появления в нем человека и животных, – над ними, сколько хватал глаз, слой за слоем бесчисленных огоньков уходили в бесконечность. Я и сам показался себе крохотной звездочкой, братом этого сверкающего сонма.
Заклинание направляло мое движение. Я знал, что цель близка. Раскинув крылья, я смело нырнул вниз, прямо в облачную пелену, уверенный, что скоро увижу любимую.
Однако пока что ни зги не было видно. Облака сомкнулись над моей головой, скрыв от меня звезды. Как же я смогу увидеть пламенеющие волосы моей возлюбленной, когда в этой темнотище что красное, что зеленое, что фиолетовое – все едино? В отчаянии я закричал, но из моего горла вырвалось лишь надсадное воробьиное чириканье.
– Вунтвор! – Голос доносился откуда-то издалека. Я не столько услышал, сколько почувствовал его, как телепат. Я знал, что это голос Нори.
– Любимая! – закричал я в ответ, стараясь, однако, не терять из виду образ воробья. Ученик волшебника не совершит одну и ту же ошибку дважды. – Нори! Где ты?
– Лети на мой голос! – был ответ, которому я с радостью повиновался. – Я под деревьями!
Опустившись ниже, я теперь летел, почти касаясь верхушек деревьев. Лесу конца-края не было!
– Здесь! – вновь раздался ее голос. – Я чувствую, ты где-то рядом!
Я нырнул в густую листву. Где я? Кругом стоял шорох. Я уже совсем близко! Только бы не затеряться в ветвях! Я сделал еще один отчаянный взмах крыльями и вырвался из-под древесных крон. И тут же увидел Нори!
Она улыбнулась при виде меня. Ее бесподобные губы раскрылись, и она произнесла:
– Молодец, Вунтвор!
Ее похвалы было достаточно, чтобы перья по всему моему телу встали торчком. Я зачирикал от счастья. О, если бы мой магический клюв хоть на мгновение мог превратиться в обычные человеческие губы, я припал бы к этим чарующим устам и целовал бы их до тех пор, пока дыхание не покинуло бы мою смертную оболочку!
– Вунтвор, пожалуйста! – Смех Нори был похож на звон крохотных колокольчиков, приветствующих весну. – Вунтвор, перестань! У тебя перья щекотные!
Я резко отпрянул, чуть не потеряв образ воробья. Оказывается, моя магическая оболочка гораздо плотнее, чем я думал. Заикаясь, я принялся извиняться.
– У нас мало времени! – прервала меня Нори. – Мы должны поговорить, пока заклинание не потеряло силу.
Да, да, поговорить! Нори, любимая моя! Как давно я жаждал увидеть твое милое лицо…
– Вунтвор! – В нежном голосе моей возлюбленной зазвенела сталь. – Ты ужасно милый, но иногда… – Она вздохнула. – Твое заклинание слишком слабо, вот-вот разлетится! Мы должны поговорить о демонах!
Да, да, конечно, она права. Я пришел, чтобы узнать, какую важную новость пыталась она передать нам через брауни.
– Вунтвор, в Голоадии разработан самый ужасный план за всю историю мира!
Да, да, возлюбленная моя! Эбенезуму это тоже известно! Голоадия хочет подчинить себе весь Верхний мир! Вот почему мы должны как можно быстрее добраться до Вушты и объединить наши силы с тамошними чародеями.
Нори умолкла. Неужели это и было все ее сообщение? Я почувствовал разочарование. Может ли быть, чтобы я так долго стремился увидеть Нори лишь ради того, о чем мне и так было известно?
– Понятно, – произнесла наконец она. – Так, значит, и про Форкснагель ты тоже знаешь?
Только не Форкснагель! С перепугу я чуть было опять не потерял воробьиный облик. Ведь Фсркснагель – это Суперзаклинание. Тот, кому удастся сплести его по всем правилам, сможет контролировать всю магию во всем мире. Однажды нам с Эбенезумом уже пришлось иметь дело с магом-недоучкой, который пытался это сделать. Но обитателей Голоадии недоучками считать было никак нельзя! И все это гораздо хуже, чем я предполагал сначала!
– Так что же, тебе и это известно? – Нори приняла мое потрясенное молчание за безразличие. В ее голосе прозвучало раздражение. – Может, я вообще зря побеспокоила этого брауни! Ну а как тебе вот эта новость? Это самое глазное. Знаешь ли ты, какую судьбу демоны уготовили самому Эбенезуму?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25