Они лишь увидели, что серебристая драконесса и рыцарь подлетают к самой вершине горы. Кэз шептал молитвы всем бегам из храма Паладайна, которых он только смог вспомнить. Последняя и самая страстная его молитва была обращена к Платиновому дракону – богу, известному среди людей по имени Паладайн.
Пронизывающий холод. Вспышки молний. Шипящие струи ядовитого газа. Яркие языки пламени. Брызги кислоты.
Каждая голова Такхизис извергала на рыцаря и серебристую драконессу всю свою мощь. Гвинес маневрировала умело, но все же брызги кислоты прожгли ей крылья, спину обожгло языком пламени. Хума не выпускал светящееся Копье из рук.
Однако им не удалось нанести Такхизис ни одного удара. Но ведь и Такхизис не удалось уничтожить их! А значит, Владычица Тьмы не всесильна.
Гвинес выпустила струю холода на зеленую голову Такхизис, и голова затрепетала, как лист на осеннем ветру. Возле самого лица Хумы щелкнули челюсти красной головы. Гвинес едва успела отскочить в сторону.
Когда она снова развернулась лицом к Владычице тьмы, Хума понял: Такхизис покинула гору. Значит, она уже не была так уверена в своей победе, как прежде.
Поднявшаяся в небо Такхизис была по крайней мере в десять раз больше серебристой драконессы. Хума был потрясен. Одной своей лапой она могла бы без труда расплющить голову драконессы.
«Мне надоели эти игры. Вы порхаете, как бабочка», – Снова мысли Королевы Драконов проникли в мозг Хумы, но сейчас Такхизис впервые говорила о Гвинес.
Черная голова Владычицы Тьмы прокричала какие-то магические заклинания. Тотчас же рыцаря и его драконессу окутала густая тьма. Хума услышал рев и почувствовал, что лапы Такхизис – над самой его головой. Она уже выпустила когти, но драконесса все же успела увернуться от ее когтей.
Копье в руках рыцаря продолжало светиться – это был единственный огонек в окружающей кромешной тьме.
«Свет? Откуда?»
Копье светилось все ярче и ярче. Тьма стала ослабевать, и вскоре снова стало светло.
Взбешенная тем, что светоносное Копье не подвластно ей, Такхизис металась из стороны в сторону.
«Паладайн не сможет защищать вас вечно!»
– Хума, – сказала серебристая драконесса, – я не смогу долго продержаться.
Она часто и неровно дышала.
Рыцарь прижал к груди медальон, подаренный Эйвандейлом, и кивнул серебристой драконессе.
– Пришло время встретиться с ней один на один, – решительно сказал он.
«Тогда иди же ко мне. Мои объятия ждут тебя».
– Владычица Тьмы, я предлагаю вам то же, что предлагал и Дракосу. Я предлагаю вам сдаться.
«В час своей гибели ты, смертный, еще и шутишь?! Я нахожу твою шутку удачной и буду вспоминать ее в веках».
Хума нацелил Копье прямо в голову Такхизис.
– Вы скоро поймете, что я не шучу. В этом Копье – мощь Паладайна. Да, никаким оружием вас нельзя уничтожить. Только это Копье способно поразить вас.
«Но меня не может убить простой смертный. А ты, рыцарь Соламнии, смертный!»
Хума, соглашаясь, кивнул:
– Я – рыцарь Соламнии, я – слуга Паладайна, Кириолиса и Хаббакука в этом мире. А вы, Владычица Тьмы, сейчас в нашем смертном мире.
Он слегка сжал бока драконессы, и она с новой силой ринулась в атаку. Копье Дракона засветилось еще ярче. Хуме почудилось: происходит что-то необычное. Его доспехи тоже стали светиться. Сейчас они казались сделанными из платины. Сделанными только что. Рукавицы светились тоже.
В его памяти необычайно ярко ожило все то, что он видел в пещере, где хранились Копья Дракона.
Гвинес тоже преобразилась. Она осветилась и превратилась в платинового дракона. Рыцарь залюбовался великолепным зрелищем.
Может быть, это было только его видение? Видела ли то же самое Такхизис? Хума в этом вовсе не был уверен.
Но он увидел, что пятиглавое чудовище застыло в нерешительности.
Копье Дракона вонзилось в шею средней головы Такхизис. Владычица Тьмы содрогнулась от боли, и ее крик, потрясая горы, пронесся над землей.
Четыре головы тотчас обернулись на крик. Пятая – Голубая – голова беспомощно болталась. Такхизис неистово дергалась и скребла когтями, она тщетно пыталась вытащить из шеи Копье.
Все четыре головы Такхизис молниеносно вонзились зубами в серебристую драконессу. Из ее ран обильно потекла кровь. Драконесса, изо всех сил пытаясь не рухнуть на землю, медленно-медленно взмахивала изодранными в клочья крыльями, дыхание ее стало прерывистым.
Такхизис продолжала кричать от боли и судорожно била крыльями.
Подставка, на которой крепилось Копье Дракона, погнулась. Хума отчаянно пытался удержать в руках Копье, но не смог. Копье, вырвавшись из рук, ударило рыцаря по голове. Он упал на спину, обливаясь кровью и почти ничего не видя.
С трудом приподнявшись, Хума увидел, что от подставки, на которой держалось Копье, ничего не осталось. Такхизис лишила его Копья!
Он наклонился вперед:
– Гвинес!
Драконесса дышала неровно, из ее пасти капала кровь.
– Она… Я…
Крылья серебристой драконессы беспомощно повисли. Она стала падать вниз, на горный склон. Перед тем как они ударились о камни, Хума успел крикнуть: «Гвинес!»
Его выбросило из седла, и все для него исчезло во мраке.
Придя в сознание, Хума обнаружил, что весь мир стал красным. Кровь! Кровь и боль. Глаза болели нестерпимо.
Ветер продолжал завывать. Все тело пронизывала сильнейшая боль. Раненая нога онемела – он ее совсем не чувствовал. С большим трудом Хуме удалось сесть. Попытавшись встать, он упал и ударился лицом о камни. Сознание снова помутилось. Тогда он решил ползти. Медленно, дюйм за дюймом, он пополз по склону. Гвинес нигде не было видно. Кажется, не было нигде и Такхизис. Вдруг вверху, на небольшом выступе, он заметил чью-то руку. Человеческую руку.
Рыцарь пополз к лежащему на выступе телу:
– Гвинес!
Она вновь, приняла человеческий облик. Одна рука была вывернута. Лицо – белое, почти такого же цвета, как и волосы. Она хрипло и неровно дышала. Время от времени Гвинес судорожно дергалась, и с ее растрескавшихся и окровавленных губ срывался слабый стон. Все тело – в глубоких кровоточащих порезах и синяках. Удивительно, что она еще была жива.
Рот Хумы раскрылся в беззвучном крике. Он склонился над Гвинес, не обращая внимание на свои ободранные, мокрые от крови руки и на боль, сотрясающую все его тело. Хума увидел: здоровой рукой Гвинес сжимает Копье Дракона держится за него так, словно держится за жизнь. Она спасла Копье – единственное оружие борьбы с Владычицей Тьмы. То Копье, что было привязано на боку серебристой драконессы.
Он снова позвал ее.
Она прохрипела что-то и, открыв глаза, посмотрела на рыцаря:
– Хума?!
– Лежите. Кэз или кто-нибудь другой сейчас прилетит на помощь.
– Поздно! – Ее глаза наполнились слезами. – А Такхизис?! Вы не должны отпускать ее на свободу, как бы она ни умоляла вас об этом!
Рыцарь огляделся, прислушался.
За скалой кто-то метался словно в бреду.
– Она… – Гвинес закашлялась и. выплюнула кровавый сгусток. – Рано или поздно она сумеет вытащить из своего тела Копье. Вы должны сделать… помешать ей избавиться от Копья. А иначе…
– Что я должен сделать?
Преодолевая боль, Хума попытался сесть.
– Возьмите его. – Гвинес показала на свое Копье. – Я… я сохранила его в целости.
Она вдруг протянула к рыцарю руку:
– Вы ранены? Дайте я помогу вам избавиться от боли.
– Забудьте обо мне. Забудьте о Такхизис. Что с вами? Почему теперь вы снова человек? Вы можете сами себя исцелить?
– Нет… я не смогу себя вылечить… Нет… Я только благодарю Паладайна, что вы живы.
– Молчите! Берегите себя!
«Нет, нет, она не должна умереть!» – мысленно закричал Хума.
«Я… Только я могу спасти ее, смертный!»
Ветер стал ледяным. Слова Такхизис впились в мозг рыцаря иглами.
«Как?» – подумал он.
«Освободи меня от моей боли, и я спасу вас обоих! Я клянусь тебе… загробным миром! Клянусь высшим богом!»
Хума посмотрел на Гвинес. Ее дыхание стало совсем слабым.
– Что, Хума?
– Она предлагает нам… вам жизнь.
– В обмен на что?
Он ответил не сразу.
– На ее освобождение.
– Хума… – Гвинес закашлялась.
Закрыла глаза. На мгновение рыцарю почудилось: она умерла. Но Гвинес, хотя и с трудом, вновь открыла глаза и взглянула на рыцаря:
– Вы не можете убить ее, это не в ваших силах. Но вы не должны освобождать ее. От нее снова будет страдать весь Кринн. Моя жизнь не… стоит этого.
Она замолчала. Слова давались ей с огромным трудом, рыцарь видел: сил у нее почти не осталось.
Чтобы защитить Гвинес от ветра, Хума прикрыл ее своим телом.
– Я не хочу, чтобы вы умирали.
– Смерть… Иного нам, смертным, не дано. – Она слабо улыбнулась.
– Вы не можете… – Хума запнулся, а затем произнес слова, которые уже давно хотел сказать: – Я люблю вас. Мне стыдно, что я не сказал этого прежде. Но верьте мне; я не расстанусь с вами и на том свете.
Ее лицо просияло.
– Я хочу… хочу… чтобы вы помнили меня в человеческом облике, ибо это действительно я. Я была человеком изначально. – Она глубоко вздохнула. – Я любила вас человеческой любовью.
Ее рука бессильно упала.
– Я умру человеком, зная, что вы… – Гвинее закрыла глаза от боли, ее всю затрясло. – Вы…
Гвинес затихла. Она лежала с закрытыми глазами, на ее смертельно бледном лице появилось необычное спокойствие.
– Гвинес!
«Смертный, ее еще можно спасти!»
Хума огляделся. За скалой он увидел хвост Такхизис.
Небо снова окутывала тьма. Тоннель, связывающий Такхизис с адской бездной, стал подобен жалкой тени той тьмы, что исходила из прежней зловещей дыры в земле, но всетаки еще существовал.
Сжав Копье, Хума пополз к вершине скалы. Он полз почти бессознательно. В его мозгу мелькали только смутные образы будущего; он больше не существовал в настоящем.
Рыцарь осознал, что добрался до вершины скалы только тогда, когда увидел Такхизис.
Она лежала в воронке, что образовалась от ее падения.
Хума долго приходил в себя. Дышать было трудно, «Должно быть, ребра сломаны», – подумал он.
Все время держа Копье перед собой, рыцарь перелез через гребень скалы. Холодный ветер больше не выстуживал его душу.
«Что ты хочешь сделать?» – Слова Такхизис вновь вонзились в его мозг. Это случилось для Хумы столь неожиданно, что он чуть не выронил Копье. Сжав Копье крепче, он решил встать, опираясь на него. И это ему удалось. Он стоял, пошатываясь, с Копьем в руке и смотрел вниз, на Такхизис.
Она лежала на спине, крылья ее беспомощно повисли. Четыре головы неистово щелкали зубами и тянулись к пятой, шея которой была пронзена большим Копьем. Из Копья вылетали искры всякий раз, когда головы приближались к нему, и всякий раз они отодвигались от Копья, кривясь от боли.
– Послушайте меня, – сказал Хума. Ее тело дернулось, и послышался душераздирающий крик боли.
– Выслушайте меня, – повторил он.
«Смертный… что ты хочешь сказать?»
Она попыталась встать, но безуспешно.
– Вы потерпели поражение, вы, Такхизис, Владычица Тьмы.
«Нет! Такое невозможно!»
– Ваши армии разгромлены. Ваши ренегаты или убиты, или разбежались. Время их власти кончилось. Больше никогда не будет на земле второго Галана Дракоса.
Такхизис молчала. Она, видимо, хотела оттянуть время, для того чтобы выдернуть из своего тела искрящееся Копье.
«Чего ты хочешь, смертный?»
– Равновесие между добром и злом должно быть восстановлено. Без добра зло не может существовать. Добро без зла тоже… Конечно, я знаю, что не могу убить вас.
«Тогда освободи меня!» – прозвучал приказ в его мозгу.
Хума вздрогнул. Копье чуть не выпало из его рук.
– Но сначала вы должны признать свое поражение.
Ветер прекратился. Небо стало необычайно ясным. Солнечные лучи ласково согревали Хуму.
Тоннель почти совсем исчез. Такхизис лежала неподвижно. Казалось, что она умерла.
Хума попытался подойти к ней поближе.
Зеленая голова Такхизис выстрелила в него струёй. Хума не успел увернуться. Густой, шипящий поток ядовитого зеленого газа окутал его с ног до головы, и он выронил Копье. Оно покатилось вниз. Рыцарь упал и тоже покатился вниз по склону. От нестерпимой боли он невольно вскрикивал. Что такое боль он знал и раньше, теперь он узнал, что такое агония. Он стонал не переставая, но не умирал.
«Ты еще жив! Разве можешь ты убить меня? Ты ведь смертный!»
Несмотря на боль, он засмеялся:
– Я принадлежу Паладайну… Я принадлежу Гвинес… И никогда не буду принадлежать вам.
Хума попытался встать. Не смог. И закашлялся – так, что его всего затрясло, ведь он наглотался ядовитого газа. Он не смог даже сесть. Голова кружилась. Он знал: время его жизни кончается.
– Они приближаются, Такхизис.
«Кто?»
– Другие рыцари с Копьями Дракона. Их больше сотни. Ваша боль возрастет стократно. Вы не сможете уйти от них. А они вас не пощадят. Вы это знаете.
«Они тоже не могут меня убить!»
– Они могут оставить вас корчиться в вечных муках от боли.
«Не могут! А равновесие между добром и злом?! Вы сами говорили об этом».
– Равновесие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Пронизывающий холод. Вспышки молний. Шипящие струи ядовитого газа. Яркие языки пламени. Брызги кислоты.
Каждая голова Такхизис извергала на рыцаря и серебристую драконессу всю свою мощь. Гвинес маневрировала умело, но все же брызги кислоты прожгли ей крылья, спину обожгло языком пламени. Хума не выпускал светящееся Копье из рук.
Однако им не удалось нанести Такхизис ни одного удара. Но ведь и Такхизис не удалось уничтожить их! А значит, Владычица Тьмы не всесильна.
Гвинес выпустила струю холода на зеленую голову Такхизис, и голова затрепетала, как лист на осеннем ветру. Возле самого лица Хумы щелкнули челюсти красной головы. Гвинес едва успела отскочить в сторону.
Когда она снова развернулась лицом к Владычице тьмы, Хума понял: Такхизис покинула гору. Значит, она уже не была так уверена в своей победе, как прежде.
Поднявшаяся в небо Такхизис была по крайней мере в десять раз больше серебристой драконессы. Хума был потрясен. Одной своей лапой она могла бы без труда расплющить голову драконессы.
«Мне надоели эти игры. Вы порхаете, как бабочка», – Снова мысли Королевы Драконов проникли в мозг Хумы, но сейчас Такхизис впервые говорила о Гвинес.
Черная голова Владычицы Тьмы прокричала какие-то магические заклинания. Тотчас же рыцаря и его драконессу окутала густая тьма. Хума услышал рев и почувствовал, что лапы Такхизис – над самой его головой. Она уже выпустила когти, но драконесса все же успела увернуться от ее когтей.
Копье в руках рыцаря продолжало светиться – это был единственный огонек в окружающей кромешной тьме.
«Свет? Откуда?»
Копье светилось все ярче и ярче. Тьма стала ослабевать, и вскоре снова стало светло.
Взбешенная тем, что светоносное Копье не подвластно ей, Такхизис металась из стороны в сторону.
«Паладайн не сможет защищать вас вечно!»
– Хума, – сказала серебристая драконесса, – я не смогу долго продержаться.
Она часто и неровно дышала.
Рыцарь прижал к груди медальон, подаренный Эйвандейлом, и кивнул серебристой драконессе.
– Пришло время встретиться с ней один на один, – решительно сказал он.
«Тогда иди же ко мне. Мои объятия ждут тебя».
– Владычица Тьмы, я предлагаю вам то же, что предлагал и Дракосу. Я предлагаю вам сдаться.
«В час своей гибели ты, смертный, еще и шутишь?! Я нахожу твою шутку удачной и буду вспоминать ее в веках».
Хума нацелил Копье прямо в голову Такхизис.
– Вы скоро поймете, что я не шучу. В этом Копье – мощь Паладайна. Да, никаким оружием вас нельзя уничтожить. Только это Копье способно поразить вас.
«Но меня не может убить простой смертный. А ты, рыцарь Соламнии, смертный!»
Хума, соглашаясь, кивнул:
– Я – рыцарь Соламнии, я – слуга Паладайна, Кириолиса и Хаббакука в этом мире. А вы, Владычица Тьмы, сейчас в нашем смертном мире.
Он слегка сжал бока драконессы, и она с новой силой ринулась в атаку. Копье Дракона засветилось еще ярче. Хуме почудилось: происходит что-то необычное. Его доспехи тоже стали светиться. Сейчас они казались сделанными из платины. Сделанными только что. Рукавицы светились тоже.
В его памяти необычайно ярко ожило все то, что он видел в пещере, где хранились Копья Дракона.
Гвинес тоже преобразилась. Она осветилась и превратилась в платинового дракона. Рыцарь залюбовался великолепным зрелищем.
Может быть, это было только его видение? Видела ли то же самое Такхизис? Хума в этом вовсе не был уверен.
Но он увидел, что пятиглавое чудовище застыло в нерешительности.
Копье Дракона вонзилось в шею средней головы Такхизис. Владычица Тьмы содрогнулась от боли, и ее крик, потрясая горы, пронесся над землей.
Четыре головы тотчас обернулись на крик. Пятая – Голубая – голова беспомощно болталась. Такхизис неистово дергалась и скребла когтями, она тщетно пыталась вытащить из шеи Копье.
Все четыре головы Такхизис молниеносно вонзились зубами в серебристую драконессу. Из ее ран обильно потекла кровь. Драконесса, изо всех сил пытаясь не рухнуть на землю, медленно-медленно взмахивала изодранными в клочья крыльями, дыхание ее стало прерывистым.
Такхизис продолжала кричать от боли и судорожно била крыльями.
Подставка, на которой крепилось Копье Дракона, погнулась. Хума отчаянно пытался удержать в руках Копье, но не смог. Копье, вырвавшись из рук, ударило рыцаря по голове. Он упал на спину, обливаясь кровью и почти ничего не видя.
С трудом приподнявшись, Хума увидел, что от подставки, на которой держалось Копье, ничего не осталось. Такхизис лишила его Копья!
Он наклонился вперед:
– Гвинес!
Драконесса дышала неровно, из ее пасти капала кровь.
– Она… Я…
Крылья серебристой драконессы беспомощно повисли. Она стала падать вниз, на горный склон. Перед тем как они ударились о камни, Хума успел крикнуть: «Гвинес!»
Его выбросило из седла, и все для него исчезло во мраке.
Придя в сознание, Хума обнаружил, что весь мир стал красным. Кровь! Кровь и боль. Глаза болели нестерпимо.
Ветер продолжал завывать. Все тело пронизывала сильнейшая боль. Раненая нога онемела – он ее совсем не чувствовал. С большим трудом Хуме удалось сесть. Попытавшись встать, он упал и ударился лицом о камни. Сознание снова помутилось. Тогда он решил ползти. Медленно, дюйм за дюймом, он пополз по склону. Гвинес нигде не было видно. Кажется, не было нигде и Такхизис. Вдруг вверху, на небольшом выступе, он заметил чью-то руку. Человеческую руку.
Рыцарь пополз к лежащему на выступе телу:
– Гвинес!
Она вновь, приняла человеческий облик. Одна рука была вывернута. Лицо – белое, почти такого же цвета, как и волосы. Она хрипло и неровно дышала. Время от времени Гвинес судорожно дергалась, и с ее растрескавшихся и окровавленных губ срывался слабый стон. Все тело – в глубоких кровоточащих порезах и синяках. Удивительно, что она еще была жива.
Рот Хумы раскрылся в беззвучном крике. Он склонился над Гвинес, не обращая внимание на свои ободранные, мокрые от крови руки и на боль, сотрясающую все его тело. Хума увидел: здоровой рукой Гвинес сжимает Копье Дракона держится за него так, словно держится за жизнь. Она спасла Копье – единственное оружие борьбы с Владычицей Тьмы. То Копье, что было привязано на боку серебристой драконессы.
Он снова позвал ее.
Она прохрипела что-то и, открыв глаза, посмотрела на рыцаря:
– Хума?!
– Лежите. Кэз или кто-нибудь другой сейчас прилетит на помощь.
– Поздно! – Ее глаза наполнились слезами. – А Такхизис?! Вы не должны отпускать ее на свободу, как бы она ни умоляла вас об этом!
Рыцарь огляделся, прислушался.
За скалой кто-то метался словно в бреду.
– Она… – Гвинес закашлялась и. выплюнула кровавый сгусток. – Рано или поздно она сумеет вытащить из своего тела Копье. Вы должны сделать… помешать ей избавиться от Копья. А иначе…
– Что я должен сделать?
Преодолевая боль, Хума попытался сесть.
– Возьмите его. – Гвинес показала на свое Копье. – Я… я сохранила его в целости.
Она вдруг протянула к рыцарю руку:
– Вы ранены? Дайте я помогу вам избавиться от боли.
– Забудьте обо мне. Забудьте о Такхизис. Что с вами? Почему теперь вы снова человек? Вы можете сами себя исцелить?
– Нет… я не смогу себя вылечить… Нет… Я только благодарю Паладайна, что вы живы.
– Молчите! Берегите себя!
«Нет, нет, она не должна умереть!» – мысленно закричал Хума.
«Я… Только я могу спасти ее, смертный!»
Ветер стал ледяным. Слова Такхизис впились в мозг рыцаря иглами.
«Как?» – подумал он.
«Освободи меня от моей боли, и я спасу вас обоих! Я клянусь тебе… загробным миром! Клянусь высшим богом!»
Хума посмотрел на Гвинес. Ее дыхание стало совсем слабым.
– Что, Хума?
– Она предлагает нам… вам жизнь.
– В обмен на что?
Он ответил не сразу.
– На ее освобождение.
– Хума… – Гвинес закашлялась.
Закрыла глаза. На мгновение рыцарю почудилось: она умерла. Но Гвинес, хотя и с трудом, вновь открыла глаза и взглянула на рыцаря:
– Вы не можете убить ее, это не в ваших силах. Но вы не должны освобождать ее. От нее снова будет страдать весь Кринн. Моя жизнь не… стоит этого.
Она замолчала. Слова давались ей с огромным трудом, рыцарь видел: сил у нее почти не осталось.
Чтобы защитить Гвинес от ветра, Хума прикрыл ее своим телом.
– Я не хочу, чтобы вы умирали.
– Смерть… Иного нам, смертным, не дано. – Она слабо улыбнулась.
– Вы не можете… – Хума запнулся, а затем произнес слова, которые уже давно хотел сказать: – Я люблю вас. Мне стыдно, что я не сказал этого прежде. Но верьте мне; я не расстанусь с вами и на том свете.
Ее лицо просияло.
– Я хочу… хочу… чтобы вы помнили меня в человеческом облике, ибо это действительно я. Я была человеком изначально. – Она глубоко вздохнула. – Я любила вас человеческой любовью.
Ее рука бессильно упала.
– Я умру человеком, зная, что вы… – Гвинее закрыла глаза от боли, ее всю затрясло. – Вы…
Гвинес затихла. Она лежала с закрытыми глазами, на ее смертельно бледном лице появилось необычное спокойствие.
– Гвинес!
«Смертный, ее еще можно спасти!»
Хума огляделся. За скалой он увидел хвост Такхизис.
Небо снова окутывала тьма. Тоннель, связывающий Такхизис с адской бездной, стал подобен жалкой тени той тьмы, что исходила из прежней зловещей дыры в земле, но всетаки еще существовал.
Сжав Копье, Хума пополз к вершине скалы. Он полз почти бессознательно. В его мозгу мелькали только смутные образы будущего; он больше не существовал в настоящем.
Рыцарь осознал, что добрался до вершины скалы только тогда, когда увидел Такхизис.
Она лежала в воронке, что образовалась от ее падения.
Хума долго приходил в себя. Дышать было трудно, «Должно быть, ребра сломаны», – подумал он.
Все время держа Копье перед собой, рыцарь перелез через гребень скалы. Холодный ветер больше не выстуживал его душу.
«Что ты хочешь сделать?» – Слова Такхизис вновь вонзились в его мозг. Это случилось для Хумы столь неожиданно, что он чуть не выронил Копье. Сжав Копье крепче, он решил встать, опираясь на него. И это ему удалось. Он стоял, пошатываясь, с Копьем в руке и смотрел вниз, на Такхизис.
Она лежала на спине, крылья ее беспомощно повисли. Четыре головы неистово щелкали зубами и тянулись к пятой, шея которой была пронзена большим Копьем. Из Копья вылетали искры всякий раз, когда головы приближались к нему, и всякий раз они отодвигались от Копья, кривясь от боли.
– Послушайте меня, – сказал Хума. Ее тело дернулось, и послышался душераздирающий крик боли.
– Выслушайте меня, – повторил он.
«Смертный… что ты хочешь сказать?»
Она попыталась встать, но безуспешно.
– Вы потерпели поражение, вы, Такхизис, Владычица Тьмы.
«Нет! Такое невозможно!»
– Ваши армии разгромлены. Ваши ренегаты или убиты, или разбежались. Время их власти кончилось. Больше никогда не будет на земле второго Галана Дракоса.
Такхизис молчала. Она, видимо, хотела оттянуть время, для того чтобы выдернуть из своего тела искрящееся Копье.
«Чего ты хочешь, смертный?»
– Равновесие между добром и злом должно быть восстановлено. Без добра зло не может существовать. Добро без зла тоже… Конечно, я знаю, что не могу убить вас.
«Тогда освободи меня!» – прозвучал приказ в его мозгу.
Хума вздрогнул. Копье чуть не выпало из его рук.
– Но сначала вы должны признать свое поражение.
Ветер прекратился. Небо стало необычайно ясным. Солнечные лучи ласково согревали Хуму.
Тоннель почти совсем исчез. Такхизис лежала неподвижно. Казалось, что она умерла.
Хума попытался подойти к ней поближе.
Зеленая голова Такхизис выстрелила в него струёй. Хума не успел увернуться. Густой, шипящий поток ядовитого зеленого газа окутал его с ног до головы, и он выронил Копье. Оно покатилось вниз. Рыцарь упал и тоже покатился вниз по склону. От нестерпимой боли он невольно вскрикивал. Что такое боль он знал и раньше, теперь он узнал, что такое агония. Он стонал не переставая, но не умирал.
«Ты еще жив! Разве можешь ты убить меня? Ты ведь смертный!»
Несмотря на боль, он засмеялся:
– Я принадлежу Паладайну… Я принадлежу Гвинес… И никогда не буду принадлежать вам.
Хума попытался встать. Не смог. И закашлялся – так, что его всего затрясло, ведь он наглотался ядовитого газа. Он не смог даже сесть. Голова кружилась. Он знал: время его жизни кончается.
– Они приближаются, Такхизис.
«Кто?»
– Другие рыцари с Копьями Дракона. Их больше сотни. Ваша боль возрастет стократно. Вы не сможете уйти от них. А они вас не пощадят. Вы это знаете.
«Они тоже не могут меня убить!»
– Они могут оставить вас корчиться в вечных муках от боли.
«Не могут! А равновесие между добром и злом?! Вы сами говорили об этом».
– Равновесие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47