– Голос мага выражал неподдельное удивление. Хума никак не мог понять, что это так удивляет его. – Теперь… Путь свободен. Идите и получите свою награду. Вы преодолели все три препятствия.
– Преодолел? – Рыцарь печально покачал головой. – Вы ошибаетесь, я просто спасал свою жизнь и мало заботился о спасении души.
– Да, вы остались живы. Вы боролись за жизнь. Но ведь жизнь это и есть главная цель.
– Огнедув. Меч слез и страданий. Только два испытания… Третьего не было. – Хума говорил искренне.
Лицо мага тронула печальная улыбка.
– Ваше путешествие сквозь зеркало не было случайным. На рыцарство легло пятно позора, и кто мог смыть его, кроме рыцаря? Я думаю, что многие были бы рады убить Ренарда. А вы хотели спасти его. Любовь к жизни – это то, во имя чего действительно создано рыцарство, и это ценится превыше всего.
Хума выпрямился, пристально всмотрелся в глубину казавшегося бесконечным коридора и неожиданно спросил старца:
– Вы – Паладайн?
Маг озорно улыбнулся:
– Я мог бы сказать «да», но не стану. Скажу так: равновесие между добром и злом должно сохраняться, и я – один из тех, кто избран следить за этим. Очень похоже на ту миссию, что возложена на вас, но моя по сравнению с вашей ничтожна. – Он говорил, не позволяя Хуме вставить хоть словечко. – Пора вам пройти вот через этот последний тоннель, – маг указал рукой, – и вы получите свою награду. Как я уже говорил, вы должны быть безоружны. Вашим оружием может быть только вера.
Хума взглянул на руку мага. В ней было два кинжала. Взглянув на свой пояс, он с удивлением обнаружил: двух его кинжалов там уже нет. Теперь они принадлежали магу.
Волшебник исчез, и Хума оказался один на один перед зияющим чревом тоннеля.
Рыцарь решительно шагнул в его темноту.
Идя по тоннелю, Хума обратился с молитвой сначала к Паладайну, а затем к Гилеану, богу Книги.
Рыцарь не мог бы сказать, сколько времени он был в пути – хотя чувствовал, что шел довольно долго, – пока наконец не услышал удары молота. Но откуда слышались удары? Громкость звуков не менялась. Они не были столь оглушительными, как в большой пещере. Где Огнедув испытывал от них адские муки.
Они скорее напоминали те звуки, которые Хума слышал в Вингаардской Башне. Во время учебы рыцари осваивали основы ремесел. Каждый рыцарь должен был уметь привести в порядок доспехи и подковать лошадь. Как говорили рыцарям, хороший кузнец может сделать все, если у него есть молот, наковальня и раскаленный металл.
Тот, кто сейчас стучал по наковальне, был необычайно силен.
Ритм ударов свидетельствовал о том, что молот поднимают на большую высоту. Мог ли такой кузнец быть человеком? Не сам ли Реоркс является этим кузнецом?
Хума знал: здесь – место богов и титанов.
Ему могло вот-вот открыться что-то совершенно необычное…
Погруженный в раздумья, рыцарь не заметил, как оказался в огромном арсенале. Великое множество орудий войны висело, стояло или лежало повсюду – насколько позволял видеть тусклый свет подземелья. Здесь были мечи всех форм и размеров – изогнутые и прямые, легкие и тяжелые, богато украшенные драгоценными камнями и простые, односторонние и обоюдоострые. А такого разнообразия доспехов Хуме никогда прежде не приходилось видеть. Здесь было все, начиная с примитивных нагрудных лат до великолепных доспехов, которые мог бы с гордостью носить император Эргота. На щитах, висевших над доспехами, были представлены все геральдические знаки Ансалона, включая и рыцарей Соламнии.
Хума понимал: он вошел в огромный музей воинства. Но казалось, здесь собрано отнюдь не старое оружие. Ни один из предметов не. был изъеден временем. Все, казалось, было сделано только вчера – так остры были грани мечей и так гладки были поверхности щитов. Никаких следов ржавчины. Но Хума был уверен, что эти творения были более древними, чем даже залы, которые он видел в лабиринте подземных ходов. Правда, он не смог бы объяснить, откуда у него такая уверенность.
Внезапно грохот прекратился, но Хума не сразу ощутил, что настала тишина. Он был в центре арсенала и вертел теперь головой во все стороны. Куда же идти?
Он увидел впереди мерцающий свет и услышал, что неведомый кузнец возобновил работу.
На пути рыцаря была массивная дверь. Хума хотел толкнуть ее, но она вдруг сама распахнулась перед ним. Распахнулась с почти невыносимым для человеческих ушей скрипом.
Рыцарь удивился, что кузнец не прерывает работу, словно он совсем не слышит этого жуткого скрипа.
Кузница была огромной. Для закаливания заготовок стоял массивный бак с водой. У горна – разглядел Хума с трудом – сновали неясные силуэты.
Удары молота внезапно стихли.
Хума отвел глаза от раскаленного, как солнце, горна и огляделся. Наковальня доходила Хуме до пояса и была раз в десять тяжелее всех его доспехов. Покрытая сажей фигура, стоящая рядом с ней и легко державшая над головой в одной руке огромный молот, обернулась к рыцарю. Все в кузнице тотчас прекратили работу.
Кузнец опустил молот и пошел к Хуме. Тот не сразу смог взглянуть ему в глаза, так как неотрывно смотрел на руку кузнеца, что сжимала молот. Молот сделан из сверкающего металла, напоминающего тот, в какой превратился Огнедув. Наконец, переведя взгляд на лицо кузнеца, Хума увидел: оно, как и все тело, покрыто сажей. И в этом лице причудливо переплелись черты эльфов, людей, гномов и еще каких-то неведомых существ.
Кузнец оглядел Хуму с головы до ног и спросил на удивление негромко:
– Вы пришли за Копьем Дракона?
Глава 21
Хума в замешательстве посмотрел на кузнеца и спросил:
– Пришел… за чем?
– За Копьем Дракона. Ведь вы тот, кого мы давно ждем?
На лице гиганта был написан неподдельный интерес. Его глаза сузились в ожидании ответа, тонкий рот, характерный для эльфов, казался на большом лице узкой щелью. В лице кузнеца сочетались уродство и необыкновенная привлекательность. Второго такого лица не встретишь, пожалуй, на всей земле.
– Я выдержал все испытания, как сказал мне маг в сером.
– Он в самом деле так сказал? Значит, это вы, одолели Огнедува? – Не дожидаясь ответа, кузнец продолжал: – В последнее время в логове дракона стало совсем тихо. Это так непривычно – не слышать его бреда! Я не могу припомнить ни дня, когда бы он мог угомониться. Ну что же, теперь с ним покончено.
Рыцарь пожал плечами и спросил – удивленно и насмешливо:
– Вы удовлетворены моим ответом?
Хуме не хотелось ни слушать вопросов, ни отвечать на них.
– Да, я удовлетворен, – прошептал кузнец скорее для себя, чем для рыцаря, – вполне. Вдруг гигант добродушно рассмеялся:
– Великий Реоркс! Я уж и не думал, что доживу до этого дня! Наконец кто-то посторонний сможет по достоинству оценить мою работу. Знаете, как давно я ни с кем не говорил о своем творении?!
– А с ними? – Хума показал на молчаливые фигуры, стоящие позади кузнеца.
– Это – мои помощники. Они просто обязаны любить мою работу. А оценить Копье Дракона по достоинству может только рыцарь. Паладайн! Я наконец-то дождался этого часа!
Голос гиганта отдавался в глубине пещеры эхом.
– Но я увлекся. – Кузнец внезапно замолчал, и лицо его стало суровым. Хума понял, что гиганту свойственны резкие перепады настроения. – Позвольте представиться. Я – Дункан Золотые Руки, главный кузнец, оружейный мастер и ученик самого Реоркса. Я думал, что вы не придете сегодня… Многие годы мне даже казалось, что вы вообще не появитесь, но все же я надеялся…
Кузнец протянул рыцарю руку. Хума пожал ее и вдруг почувствовал: металл.
Дункан увидел, что Хума смотрит на его искусственную руку с удивлением и ухмыльнулся:
– Много лет назад, когда я был еще неопытным юнцом, мне откусил руку Огнедув. Ну, откусил и откусил, чего жалеть-то?! Я сделал себе серебряную. Поверьте: серебряная гораздо лучше настоящей. Было бы просто отлично, если бы и все мое тело было выковано из металла. – Дункан Золотые Руки спохватился, осознав, что отклоняется от темы. – Пожалуй, не будь у меня серебряной руки – у меня не было бы той силы и твердости, которые необходимы, чтобы перековать огромную гору в Копье Дракона.
– А что такое это Копье Дракона? Если оно предназначено для меня, могу ли я взглянуть на него?
Дункан с досадой поморщился:
– Ну и ну, я, значит, еще не показал вам его?
Он хлопнул себя по лбу ладонью и еще больше перепачкал сажей все лицо.
– Конечно же нет! Вот дурная голова! Скорее идемте. Мы посмотрим вместе на чудо, в которое заключена вся ваша отвага и все мое умение – и что-то еще сверх того.
Кузнец повел рыцаря в темноту, в глубь пещеры.
Четверо помощников, словно тени, неслышно последовали за своим господином. Казалось, что сами их тела растворились в темноте, и Хума видел только четыре пары устремленных на него глаз.
Дункан Золотые Руки, шедший впереди всех, насвистывал мелодию, которая напомнила Хуме строевую песню Соламнийских Рыцарей. Хума подумал: какое отношение к рыцарям Соламнии имеет кузнец? Сейчас Хума даже и не удивился бы, если бы снова оказался вдруг в Вингаардской Башне…
Подойдя к дальней двери, кузнец остановился и повернулся к Хуме:
– В эту дверь войдете только вы. У меня слишком много работы, я должен вернуться к наковальне. Отсюда вы сможете также выйти наружу, к вашим друзьям.
«К друзьям? Как Дункан узнал о Кэзе и Магиусе?» – подумал Хума.
– А где же Копье Дракона?
– Вы узнаете его, когда увидите, мой друг.
– Где?.. – Хума повернулся к кузнецу, но того и след простыл.
Хума сделал к двери несколько неуверенных шагов в темноте и с отвращением почувствовал, что попал в паутину, невероятно пыльную и густую. Выплевывая попавшие в рот хлопья паутины и пыли, он пытался осмотреться во мраке. Здесь скопилась пыль веков. Она лежала толстым слоем на мечах, доспехах, инструментах. Все эти вещи были оставлены здесь, вероятно, столетия назад.
Рыцарь пробился сквозь толщу паутины. Наконец, смахнув ее с лица, Хума дотянулся до двери. Ручка на ней была ржавой и зазубренной. Вот дверь с трудом открылась, поднялось облако пыли.
Медленно, с внезапно охватившим его душу благоговением, рыцарь вошел в зал.
В зал, где хранилось Копье Дракона.
И было рыцарю видение.
Он увидел могучего боевого коня, покрытого попоной из чистой платины. Конь фыркал огнем и, казалось, готов был взлететь. На нем сидел рыцарь, держащий в руке копье. Рыцарь был в доспехах из платины и в шлеме с изображением величественного дракона. На груди у него была видна эмблема Триумвирата Короны, Меча и Розы. Из прорези забрала, закрывавшего лицо, лился свет – яркий и животворящий. Хуму осенило: это же – Паладайн!
Огромный конь вдруг высоко подпрыгнул и развернул могучие крылья. Его голова удлинилась, шея изогнулась и вытянулась.
Видение было божественно прекрасным.
Конь… конь превратился в платинового дракона.
Темный зал озарился светом, исходящим от копья… От Копья Дракона! Оно светилось столь ярко, что тьма мгновенно расступилась перед ним. Это была сама мощь, сама сила добра и света.
Дракон опустился перед Хумой, благоговейно стоявшим на коленях. Рыцарь, сидящий на драконе, протянул Копье Хуме. Тот нерешительно встал с колен и смущенно принял Копье Дракона в свои руки.
Дракон и его наездник тотчас исчезли, оставив Хуму наедине с чудесным подарком.
А он высоко поднял Копье и закричал от восторга.
Пот лил с него ручьями. Он почти обессилел. Свершилась самая заветная его мечта. Рыцарь знал, что подобного восторга в своей жизни он больше никогда не испытает.
Он лежал на полу, купаясь в белом, чистом сиянии.
Поднявшись на колени, Хума вновь почувствовал благоговейный трепет.
Над ним возвышался огромный дракон. Казалось, он только что приземлился. Глаза его были устремлены вниз, на смертного человека. Скульптура была сделана из чистой платины человеком, который своим мастерством мог соперничать с богами. Громадные расправленные крылья простирались почти на весь зал. Скульптура поистине была прекрасна. Если бы дракон вдруг ожил – Хума не удивился бы этому. Казалось, что всадник тоже вот-вот соскочит с дракона. Его доспехи были сделаны столь же тщательно, что и чешуя дракона.
Лучистое сияние струилось по залу – оно действительно исходило от Копья Дракона. Узкое, длинное и гладкое Копье превосходило Хуму по высоте примерно в три раза. Оно сужалось к концу, превращаясь в тончайшее острие. Перед иглой наконечника были два зубца. Любой удар Копьем будет стоить врагу жизни.
На другом конце Копья был защитный щиток, впаянный в шею дракона. Из пасти дракона вырывалось пламя. Рука платинового рыцаря протягивала Копье… да, да, Хуме. А Хума никак не мог решиться взять Копье. О, столь совершенна и величественна была скульптура!
Наконец он решился и залез на дракона. Но как он сможет вынуть Копье из металлических пальцев наездника? Хума слегка дотронулся до них, и пальцы статуи тотчас разжались. Рыцарь крепко сжал Копье обеими руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Преодолел? – Рыцарь печально покачал головой. – Вы ошибаетесь, я просто спасал свою жизнь и мало заботился о спасении души.
– Да, вы остались живы. Вы боролись за жизнь. Но ведь жизнь это и есть главная цель.
– Огнедув. Меч слез и страданий. Только два испытания… Третьего не было. – Хума говорил искренне.
Лицо мага тронула печальная улыбка.
– Ваше путешествие сквозь зеркало не было случайным. На рыцарство легло пятно позора, и кто мог смыть его, кроме рыцаря? Я думаю, что многие были бы рады убить Ренарда. А вы хотели спасти его. Любовь к жизни – это то, во имя чего действительно создано рыцарство, и это ценится превыше всего.
Хума выпрямился, пристально всмотрелся в глубину казавшегося бесконечным коридора и неожиданно спросил старца:
– Вы – Паладайн?
Маг озорно улыбнулся:
– Я мог бы сказать «да», но не стану. Скажу так: равновесие между добром и злом должно сохраняться, и я – один из тех, кто избран следить за этим. Очень похоже на ту миссию, что возложена на вас, но моя по сравнению с вашей ничтожна. – Он говорил, не позволяя Хуме вставить хоть словечко. – Пора вам пройти вот через этот последний тоннель, – маг указал рукой, – и вы получите свою награду. Как я уже говорил, вы должны быть безоружны. Вашим оружием может быть только вера.
Хума взглянул на руку мага. В ней было два кинжала. Взглянув на свой пояс, он с удивлением обнаружил: двух его кинжалов там уже нет. Теперь они принадлежали магу.
Волшебник исчез, и Хума оказался один на один перед зияющим чревом тоннеля.
Рыцарь решительно шагнул в его темноту.
Идя по тоннелю, Хума обратился с молитвой сначала к Паладайну, а затем к Гилеану, богу Книги.
Рыцарь не мог бы сказать, сколько времени он был в пути – хотя чувствовал, что шел довольно долго, – пока наконец не услышал удары молота. Но откуда слышались удары? Громкость звуков не менялась. Они не были столь оглушительными, как в большой пещере. Где Огнедув испытывал от них адские муки.
Они скорее напоминали те звуки, которые Хума слышал в Вингаардской Башне. Во время учебы рыцари осваивали основы ремесел. Каждый рыцарь должен был уметь привести в порядок доспехи и подковать лошадь. Как говорили рыцарям, хороший кузнец может сделать все, если у него есть молот, наковальня и раскаленный металл.
Тот, кто сейчас стучал по наковальне, был необычайно силен.
Ритм ударов свидетельствовал о том, что молот поднимают на большую высоту. Мог ли такой кузнец быть человеком? Не сам ли Реоркс является этим кузнецом?
Хума знал: здесь – место богов и титанов.
Ему могло вот-вот открыться что-то совершенно необычное…
Погруженный в раздумья, рыцарь не заметил, как оказался в огромном арсенале. Великое множество орудий войны висело, стояло или лежало повсюду – насколько позволял видеть тусклый свет подземелья. Здесь были мечи всех форм и размеров – изогнутые и прямые, легкие и тяжелые, богато украшенные драгоценными камнями и простые, односторонние и обоюдоострые. А такого разнообразия доспехов Хуме никогда прежде не приходилось видеть. Здесь было все, начиная с примитивных нагрудных лат до великолепных доспехов, которые мог бы с гордостью носить император Эргота. На щитах, висевших над доспехами, были представлены все геральдические знаки Ансалона, включая и рыцарей Соламнии.
Хума понимал: он вошел в огромный музей воинства. Но казалось, здесь собрано отнюдь не старое оружие. Ни один из предметов не. был изъеден временем. Все, казалось, было сделано только вчера – так остры были грани мечей и так гладки были поверхности щитов. Никаких следов ржавчины. Но Хума был уверен, что эти творения были более древними, чем даже залы, которые он видел в лабиринте подземных ходов. Правда, он не смог бы объяснить, откуда у него такая уверенность.
Внезапно грохот прекратился, но Хума не сразу ощутил, что настала тишина. Он был в центре арсенала и вертел теперь головой во все стороны. Куда же идти?
Он увидел впереди мерцающий свет и услышал, что неведомый кузнец возобновил работу.
На пути рыцаря была массивная дверь. Хума хотел толкнуть ее, но она вдруг сама распахнулась перед ним. Распахнулась с почти невыносимым для человеческих ушей скрипом.
Рыцарь удивился, что кузнец не прерывает работу, словно он совсем не слышит этого жуткого скрипа.
Кузница была огромной. Для закаливания заготовок стоял массивный бак с водой. У горна – разглядел Хума с трудом – сновали неясные силуэты.
Удары молота внезапно стихли.
Хума отвел глаза от раскаленного, как солнце, горна и огляделся. Наковальня доходила Хуме до пояса и была раз в десять тяжелее всех его доспехов. Покрытая сажей фигура, стоящая рядом с ней и легко державшая над головой в одной руке огромный молот, обернулась к рыцарю. Все в кузнице тотчас прекратили работу.
Кузнец опустил молот и пошел к Хуме. Тот не сразу смог взглянуть ему в глаза, так как неотрывно смотрел на руку кузнеца, что сжимала молот. Молот сделан из сверкающего металла, напоминающего тот, в какой превратился Огнедув. Наконец, переведя взгляд на лицо кузнеца, Хума увидел: оно, как и все тело, покрыто сажей. И в этом лице причудливо переплелись черты эльфов, людей, гномов и еще каких-то неведомых существ.
Кузнец оглядел Хуму с головы до ног и спросил на удивление негромко:
– Вы пришли за Копьем Дракона?
Глава 21
Хума в замешательстве посмотрел на кузнеца и спросил:
– Пришел… за чем?
– За Копьем Дракона. Ведь вы тот, кого мы давно ждем?
На лице гиганта был написан неподдельный интерес. Его глаза сузились в ожидании ответа, тонкий рот, характерный для эльфов, казался на большом лице узкой щелью. В лице кузнеца сочетались уродство и необыкновенная привлекательность. Второго такого лица не встретишь, пожалуй, на всей земле.
– Я выдержал все испытания, как сказал мне маг в сером.
– Он в самом деле так сказал? Значит, это вы, одолели Огнедува? – Не дожидаясь ответа, кузнец продолжал: – В последнее время в логове дракона стало совсем тихо. Это так непривычно – не слышать его бреда! Я не могу припомнить ни дня, когда бы он мог угомониться. Ну что же, теперь с ним покончено.
Рыцарь пожал плечами и спросил – удивленно и насмешливо:
– Вы удовлетворены моим ответом?
Хуме не хотелось ни слушать вопросов, ни отвечать на них.
– Да, я удовлетворен, – прошептал кузнец скорее для себя, чем для рыцаря, – вполне. Вдруг гигант добродушно рассмеялся:
– Великий Реоркс! Я уж и не думал, что доживу до этого дня! Наконец кто-то посторонний сможет по достоинству оценить мою работу. Знаете, как давно я ни с кем не говорил о своем творении?!
– А с ними? – Хума показал на молчаливые фигуры, стоящие позади кузнеца.
– Это – мои помощники. Они просто обязаны любить мою работу. А оценить Копье Дракона по достоинству может только рыцарь. Паладайн! Я наконец-то дождался этого часа!
Голос гиганта отдавался в глубине пещеры эхом.
– Но я увлекся. – Кузнец внезапно замолчал, и лицо его стало суровым. Хума понял, что гиганту свойственны резкие перепады настроения. – Позвольте представиться. Я – Дункан Золотые Руки, главный кузнец, оружейный мастер и ученик самого Реоркса. Я думал, что вы не придете сегодня… Многие годы мне даже казалось, что вы вообще не появитесь, но все же я надеялся…
Кузнец протянул рыцарю руку. Хума пожал ее и вдруг почувствовал: металл.
Дункан увидел, что Хума смотрит на его искусственную руку с удивлением и ухмыльнулся:
– Много лет назад, когда я был еще неопытным юнцом, мне откусил руку Огнедув. Ну, откусил и откусил, чего жалеть-то?! Я сделал себе серебряную. Поверьте: серебряная гораздо лучше настоящей. Было бы просто отлично, если бы и все мое тело было выковано из металла. – Дункан Золотые Руки спохватился, осознав, что отклоняется от темы. – Пожалуй, не будь у меня серебряной руки – у меня не было бы той силы и твердости, которые необходимы, чтобы перековать огромную гору в Копье Дракона.
– А что такое это Копье Дракона? Если оно предназначено для меня, могу ли я взглянуть на него?
Дункан с досадой поморщился:
– Ну и ну, я, значит, еще не показал вам его?
Он хлопнул себя по лбу ладонью и еще больше перепачкал сажей все лицо.
– Конечно же нет! Вот дурная голова! Скорее идемте. Мы посмотрим вместе на чудо, в которое заключена вся ваша отвага и все мое умение – и что-то еще сверх того.
Кузнец повел рыцаря в темноту, в глубь пещеры.
Четверо помощников, словно тени, неслышно последовали за своим господином. Казалось, что сами их тела растворились в темноте, и Хума видел только четыре пары устремленных на него глаз.
Дункан Золотые Руки, шедший впереди всех, насвистывал мелодию, которая напомнила Хуме строевую песню Соламнийских Рыцарей. Хума подумал: какое отношение к рыцарям Соламнии имеет кузнец? Сейчас Хума даже и не удивился бы, если бы снова оказался вдруг в Вингаардской Башне…
Подойдя к дальней двери, кузнец остановился и повернулся к Хуме:
– В эту дверь войдете только вы. У меня слишком много работы, я должен вернуться к наковальне. Отсюда вы сможете также выйти наружу, к вашим друзьям.
«К друзьям? Как Дункан узнал о Кэзе и Магиусе?» – подумал Хума.
– А где же Копье Дракона?
– Вы узнаете его, когда увидите, мой друг.
– Где?.. – Хума повернулся к кузнецу, но того и след простыл.
Хума сделал к двери несколько неуверенных шагов в темноте и с отвращением почувствовал, что попал в паутину, невероятно пыльную и густую. Выплевывая попавшие в рот хлопья паутины и пыли, он пытался осмотреться во мраке. Здесь скопилась пыль веков. Она лежала толстым слоем на мечах, доспехах, инструментах. Все эти вещи были оставлены здесь, вероятно, столетия назад.
Рыцарь пробился сквозь толщу паутины. Наконец, смахнув ее с лица, Хума дотянулся до двери. Ручка на ней была ржавой и зазубренной. Вот дверь с трудом открылась, поднялось облако пыли.
Медленно, с внезапно охватившим его душу благоговением, рыцарь вошел в зал.
В зал, где хранилось Копье Дракона.
И было рыцарю видение.
Он увидел могучего боевого коня, покрытого попоной из чистой платины. Конь фыркал огнем и, казалось, готов был взлететь. На нем сидел рыцарь, держащий в руке копье. Рыцарь был в доспехах из платины и в шлеме с изображением величественного дракона. На груди у него была видна эмблема Триумвирата Короны, Меча и Розы. Из прорези забрала, закрывавшего лицо, лился свет – яркий и животворящий. Хуму осенило: это же – Паладайн!
Огромный конь вдруг высоко подпрыгнул и развернул могучие крылья. Его голова удлинилась, шея изогнулась и вытянулась.
Видение было божественно прекрасным.
Конь… конь превратился в платинового дракона.
Темный зал озарился светом, исходящим от копья… От Копья Дракона! Оно светилось столь ярко, что тьма мгновенно расступилась перед ним. Это была сама мощь, сама сила добра и света.
Дракон опустился перед Хумой, благоговейно стоявшим на коленях. Рыцарь, сидящий на драконе, протянул Копье Хуме. Тот нерешительно встал с колен и смущенно принял Копье Дракона в свои руки.
Дракон и его наездник тотчас исчезли, оставив Хуму наедине с чудесным подарком.
А он высоко поднял Копье и закричал от восторга.
Пот лил с него ручьями. Он почти обессилел. Свершилась самая заветная его мечта. Рыцарь знал, что подобного восторга в своей жизни он больше никогда не испытает.
Он лежал на полу, купаясь в белом, чистом сиянии.
Поднявшись на колени, Хума вновь почувствовал благоговейный трепет.
Над ним возвышался огромный дракон. Казалось, он только что приземлился. Глаза его были устремлены вниз, на смертного человека. Скульптура была сделана из чистой платины человеком, который своим мастерством мог соперничать с богами. Громадные расправленные крылья простирались почти на весь зал. Скульптура поистине была прекрасна. Если бы дракон вдруг ожил – Хума не удивился бы этому. Казалось, что всадник тоже вот-вот соскочит с дракона. Его доспехи были сделаны столь же тщательно, что и чешуя дракона.
Лучистое сияние струилось по залу – оно действительно исходило от Копья Дракона. Узкое, длинное и гладкое Копье превосходило Хуму по высоте примерно в три раза. Оно сужалось к концу, превращаясь в тончайшее острие. Перед иглой наконечника были два зубца. Любой удар Копьем будет стоить врагу жизни.
На другом конце Копья был защитный щиток, впаянный в шею дракона. Из пасти дракона вырывалось пламя. Рука платинового рыцаря протягивала Копье… да, да, Хуме. А Хума никак не мог решиться взять Копье. О, столь совершенна и величественна была скульптура!
Наконец он решился и залез на дракона. Но как он сможет вынуть Копье из металлических пальцев наездника? Хума слегка дотронулся до них, и пальцы статуи тотчас разжались. Рыцарь крепко сжал Копье обеими руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47