– Ху-у-ум-м-ма-а-а!
Это был Дракос.
– Я убью вас!
Что-то непонятное с торчащими во все стороны иглами бросилось навстречу ренегату и угрожающе остановилось перед ним.
Дракос попятился:
– У вас есть… есть защитник. Только это все равно поздно… для Кринна.
Хума сделал шаг вперед. Гвинес попыталась остановить его, но он, не слушая ее, медленно подошел к служителю зла:
– Слишком много людей погибло по вашей вине, Дракос. Вас будут судить как преступника. И это будет ваш конец.
Когда Дракос заговорил, голос его звучал совершенно спокойно. Глядя куда-то вдаль, он сказал:
– Да, это – мой конец. Но я умру непобежденным. Что же, я рисковал и я проиграл.
Дракос повернулся спиной к Хуме и, казалось, пожал плечами.
Ренегат подошел к краю гигантской дыры. Ноги его заплетались, он опирался о посох.
Хума решительно двинулся вслед за ним.
– Нет, я не позволю вам уйти безнаказанно.
Дракос засмеялся, его глаза были похожи на две узкие светящиеся щели.
– Я не стану ждать ни вашего суда, ни суда Такхизис. Я предпочту забвение. Нет, она не получит мою бессмертную душу.
Едва Дракос произнес последнее слово, как зеленое пламя охватило его; с каждой секундой оно становилось все ярче и ярче. Хума невольно зажмурился.
Открыв глаза снова, он мага уже нигде не увидел.
– Дракос сгорел.
– Нет. – Серебристая драконесса покачала головой. – Он перестал существовать. Словно его никогда и не было. Скоро никто, за исключением его бывшей госпожи, не будет даже вспоминать о нем. Так мне кажется.
Она задумалась.
– Ему и в самом деле удалось уйти от Такхизис. Поразительно!
Цитадель снова задрожала.
– Хума! – Почувствовав опасность, драконесса подняла голову. – Нам надо как можно скорее улетать!
– Да! – Хума был согласен, что им надо поскорее улетать, но вдруг воскликнул: – Подождите. Я ведь должен найти посох Магиуса!
– Вот эту маленькую палочку, что у вас на поясе?
Хума посмотрел на пояс. На правом боку как ни в чем не бывало висел посох.
– Как… Как он оказался здесь?
Гвинес нервничала, торопила рыцаря:
– Потом… когда-нибудь потом, Хума, я открою вам некоторые тайны магии. Паладайн свидетель, я люблю вас! И я не дам вам погибнуть – только слушайтесь меня. А сейчас нам надо улетать как можно скорее!
Хума неуклюже взобрался на спину драконессы. Она каждую минуту рисковала своей жизнью… Во имя чего? Во имя своей любви. Да, она любит его! И он еще мог сомневаться в этом?!
Серебристая драконесса взмахнула огромными крыльями.
– Прижмитесь плотнее ко мне и держите Копье прямо! – крикнула она.
Цитадель рушилась на глазах.
Огромные каменные монстры разваливались на куски. Часть стены упала. Ниша в потолке стала узкой. Теперь серебристая драконесса не могла пролететь через сузившееся отверстие на волю.
Хума услышал: она шепчет заклинания. Он с удивлением увидел, как огромные камни, закрывающие отверстие, отлетают в сторону.
– Держите Копье крепче! Как можно крепче! В нем – наша надежда!
Копье несколько раз вонзилось в толстую каменную стену, отверстие увеличилось еще больше.
Гвинес подняла крылья к спине и, словно стрела из лука, пролетела сквозь отверстие. Хума понял: она подняла крылья, чтобы защитить его от камней.
Наконец-то они вырвались на свободу!
Хума вздохнул полной грудью. Серебристая драконесса поднималась все выше и выше в небо. С высоты стало видно, что зеленое пламя уже охватило большую часть замка. Одна башня пока еще стояла – стояла на самом краю пропасти. Но вот она вздрогнула и стала медленно, но неудержимо наклоняться. А затем рухнула в бездну…
Хума, подняв голову к небу, прошептал:
– Паладайн!
Внезапно вокруг них стало темно.
– Хума… – В голосе серебристой драконессы звучала тревога.
Она смотрела на вершину горы, где только что стояла цитадель Дракоса. Рыцарь тоже повернул голову к горе.
Что-то огромное, многоголовое, злое глядело на них с вершины и звало рыцаря:
– Хума, герой Паладайна, иди ко мне, иди в мои объятия.
– Такхизис! – прошептал Хума.
Глава 31
Из полузабытья, вызванного звучавшими в его сознании словами Владычицы Тьмы, рыцаря вывел знакомый голос:
– Хума! Слава богам! А мы, когда рухнула крепость, уже решили, что вы погибли.
Повернувшись, он увидел, что рядом с ним летят Кэз и Беннет. Кэз начал объяснять:
– Мы искали вас повсюду… О, Саргас! Что это?!
Беннет ответил совершенно спокойно:
– Это – Владычица Тьмы.
Хума кивнул.
Он снова взглянул на призрачное чудовище. Портал, через который прошла Владычица Тьмы, становился все более широким, а она сама казалась все более материальной, все более реальной.
Хума задумался. Затем неожиданно снял с пояса посох Магиуса и отдал его Беннету.
– Его надо вернуть Конклаву. Правящие маги знают, как следует с ним поступить. Посох принадлежал Магиусу, и мне он, думаю, больше не понадобится.
Кэз и Беннет переглянулись. Хума пристально посмотрел в глаза одному и другому по очереди, а затем произнес:
– Я забыл вам сказать, что Дракоса на этом свете больше не существует. Беннет, я прошу вас создать новый отряд рыцарей и раздать им Копья Дракона. Беннет, вы – сын одного Великого Магистра и племянник другого. Вы рождены для великих свершений… Я попытаюсь сдерживать гнев Такхизис, пока у меня хватит сил, но мне будет не по силам победить ее. Необходим отряд, по крайней мере в сотню копий. Тогда мы сможем рассчитывать на успех.
Беннет с сомнением покачал головой:
– Хума, она – богиня, мы для нее не более чем песчинки.
– Но мы – рыцари Соламнии, – воскликнул Хума. – Рыцарство создано Триумвиратом во главе с Паладайном. Наша главная задача – защищать справедливость и не допускать, чтобы Кринном овладело зло. Сражение с Такхизис будет решающим. И оно подвергнет испытанию нашу верность уставу и духу рыцарства.
Беннет слегка покраснел и не смог ничего возразить.
– У нас слишком мало времени, Беннет. Возвращайтесь в Вингаардскую Башню. Кэз, и вы полетите вместе с ним! – повелительно сказал Хума.
Минотавр посмотрел сначала на своего дракона, затем на Хуму:
– Нет сомнения, что один из нас должен вернуться, и, несомненно, это должен быть Беннет. Но я – что столь же несомненно – останусь здесь. Я поклялся, что буду с вами до конца жизни!.. Стремительный, он тоже остается здесь.
Хума вздохнул:
– Кэз, я не могу вас переупрямить. Ну что же… Ну а вам, Беннет, придется выполнить мой приказ.
Беннет, сжав зубы, кивнул. Дракон, на котором улетел Беннет, кивнул на прощание Гвинес. Они что-то сказали друг другу. Хума вспомнил: этот дракон – родственник Гвинес. Расставаться драконам было не легче, чем людям.
Когда Беннет улетел, Хума сказал минотавру:
– Пора!
Серебристая драконесса и Стремительный стали подниматься все выше и выше.
Над ними простиралась огромная тень пятиглавого чудовища.
Внизу, в горах, и в самом небе зияла огромная дыра – тоннель, по которому Такхизис пришла в этот мир, портал, через который с помощью Дракоса она принесла сюда свое сверхмогущество. Ее всесилие – словно шлейф – оказалось, однако, отрезанным от нее, ибо Хума взорвал изумрудный шар. Но пока шар был цел, мощь Такхизис здесь стремительно росла. Никогда прежде во время своих вторжений в мир смертных Такхизис не была столь могущественной. «Очаровательно. Это гораздо приятнее, чем ваша постоянная потребность идти до конца в безнадежных делах», – неожиданно чьи-то чужие мысли ворвались в мозг Хумы, словно кто-то холодным и жестким голосом диктовал их ему.
«Мне следовало бы выбрать несколько человек, таких, как вы, и досконально изучить ту удивительную вещь, которая у вас называется любовью. Любовь, она кажется такой… расточительной».
А Хума с усмешкой подумал о том, что Такхизис никогда не удастся в действительности пережить те чувства, которые испытывает он. Любовь навсегда останется тайной для таких, как она. В этом она бессильней любого смертного.
«Научи меня!»
Хотя Хума помнил, что Такхизис в образе пятиглавого дракона сидит на вершине горы, он увидел перед собой грациозную, соблазнительную, черноволосую красавицу, одетую в шелка. Она обворожительно улыбнулась.
«Я смогу быть такой, какой вам захочется меня видеть. Вы могли бы научить меня этой самой любви, о которой вы так много думаете. О, можете не сомневаться, я буду очень старательной ученицей».
Обольстительная красавица повернулась к нему в профиль, искоса лукаво взглянула на рыцаря. Голова Хумы пошла кругом.
Соблазнительница была несравненно прекрасна, и она хотела стать смертной женщиной, хотела узнать, что такое любовь. Если он научит ее любви, то Кринн никогда более не узнает зла и страданий. О, научить ее любви – это было бы так чудесно! Разве можно устоять перед таким соблазном?!
Она улыбнулась Хуме и протянула ему навстречу тонкую, изящную руку.
Вдруг Хума почувствовал, что грудь его что-то обожгло. Инстинктивно он коснулся груди. Медальон!
– Нет! – закричал рыцарь. – Я не поддамся вашим чарам! Вы никогда не сможете познать, что такое любовь. Я не хочу стать вашим рабом. Моя любовь принадлежит другой!
Он почувствовал, как драконесса вздрогнула, – может быть, Гвинес стало холодно? Но он не успел на нее и взглянуть – Такхизис снова овладела его мыслями.
«Вы могли бы познать наслаждение, которого не испытывал ни один мужчина на свете. Вы встали бы во главе моих армий. Вы смелее, решительней и удачливей любого рыцаря. Ваша власть была бы безграничной. Я одарила бы вас всем, что бы только вы ни пожелали».
Поднялся сильный ветер, серебристая драконесса рванулась к склону вершины. Кэз и Стремительный были сейчас далеко позади.
Хума крепко сжал Копье Дракона одной рукой, другой он прижимал к груди медальон. Только это могло укрепить его веру. «Ну что же, прекрасно. Вы отвергаете меня. Вы сами погубили себя. И погубили ту, которую любите».
Такхизис не знала, что такое любовь, но она слишком хорошо знала, что такое ненависть.
– Ху-у-ум-ма-а-а!
Рыцарь быстро обернулся и увидел, что Стремительный пытается приземлиться на скалистый выступ, но его все время относит ветром в сторону. Кэз обеими руками вцепился в седло.
«Мы остались с вами один на один, о смертный рыцарь Соламнии! Вы будете молить меня, чтобы я только простила вас. Вы будете молить меня, чтобы закончилась ваша агония, но пройдет целая вечность, прежде чем я соглашусь хотя бы подумать о ваших словах!»
Хума вспомнил о Галане Дракосе: он предпочел полное забвение милости Такхизис. Тот, кто не знал сострадания, кто жестоко мучил Магиуса, кто погубил тысячи людей, – выбрал забвение. Дракоса страшило, что он будет жить по милости своей госпожи.
«Ваше тело превратится в студнеобразную массу, но вы не умрете. Я выну ваш мозг и покажу ему все зло своей власти. Безумие не спасет вас. Я не пощажу вас ни в чем. Я возьму вашу любовь и брошу ее всем на забаву, и вы ничего не сможете сделать, а будете только беспомощно взирать и страдать».
Хума содрогнулся, но истинная вера в Паладайна, справедливость и добро, которое бог нес с собой, хранила его. Хуме было предназначено самой судьбой любить Кринн и Паладайна, и ради этой любви он готов был пожертвовать всем, чем угодно.
Он велел Гвинес лететь вперед, и драконесса повиновалась ему. Она его никогда не оставит! «Вы безумцы. Вы большие безумцы, даже чем Дракос, который верил, что может стать богом. Он предпочел забвение моей милости. А что спасет вас?»
Вдруг словно раздвинулся гигантский занавес: перед ними стояла Такхизис. У Хумы перехватило дыхание.
Каждая голова огромного дракона смеялась над ним. Пять разноцветных голов. Пять разных, не похожих один, на другого гигантов. Хитрый и жестокий зеленый. Крепкий, толстокожий белый. Могучий, все разрушающий красный. Непредсказуемый черный. Властный голубой. Пять шей непрерывно извивались. Глаза Такхизис неотступно следили за Хумой.
Гигантский дракон был более шестидесяти футов. Но каждое движение Такхизис поражало изяществом.
Невозможно было предугадать, что она сделает в следующее мгновение.
«Теперь ты меня видишь. И ты все знаешь».
Самая маленькая белая голова вдруг с силой выдохнула. Хума увидел: на него устремился морозный конус. Но Гвинес вовремя отлетела в сторону, и ледяная струя не задела их.
Многоцветный дракон издевательски захохотал. Это было не более чем игрой. Кошка решила позабавиться с мышкой, прежде, чем съесть ее.
Ветер бушевал с неистовой силой, но серебристая драконесса всетаки сумела еще ближе подлететь к горе.
Издевательский смех Такхизис сменился удивлением. Движения ее стали нерешительными. Каждая пара глаз пятиглавого дракона внимательно всматривалась в Хуму. Такхизис подняла одно крыло. У обычного дракона это означало бы, что он озадачен…
Хума велел Гвинес приготовиться к атаке и что есть сил сжал Копье.
Пять голов в недоумении застыли.
Рыцарь был готов к бою.
Буря, поднятая Такхизис, усилилась десятикратно и вынудила Кэза и Стремительного спрятаться за скалой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47