— Извини, — сказал он. — Я забылся. Черт возьми, к чему нам ссориться? Мы столько пережили вместе.
— И я так думаю, вот что, Том, хочешь верь, хочешь нет, но Оррин тоже тебя любит.
— Любит? — с открытой издевкой произнес Том. — Конечно, любит. Да так, что хочет выпихнуть отсюда. Когда я впервые его встретил, он едва мог писать и читать… Сколькому я его научил! Он ведь знал, что я собираюсь выдвигать свою кандидатуру на выборах, и тем не менее обскакал меня, а ты ему помогал.
— Места хватило бы и для тебя и для него. И сейчас тоже есть.
— Как же есть! Что бы я ни пытался сделать, он всегда вставал у меня на пути. На следующих выборах Джонатан Приттс его не поддержит, это я тебе точно говорю.
— Его поддержка не много значит.
Том презрительно засмеялся.
— Слушай, малыш, поделюсь с тобой кое-чем. Без Приттса не видать Оррину победы на выборах, а Джонатан им сыт по горло.
— Похоже, ты хорошо осведомлен о планах Приттса.
Он усмехнулся.
— Знаю, что Оррин надоел и ему и Лауре тоже. Они больше не хотят иметь с ним дела. Подожди, сам увидишь.
— Том, совсем недавно мы вчетвером были очень близки друг другу. Оррин к тебе хорошо относился. Да, вы оба метили на одно и то же место, но Оррин обязательно помог бы тебе, как когда-то сделал ты.
Некоторое время Том ел молча, затем произнес:
— Против тебя, Тай, я ничего не имею, ничего.
После этого мы довольно долго молчали. Наверное, пытались отыскать друг в друге хорошее, поскольку нас многое связывало. Мы вместе столько прошли, пережили беды, видели кровь на своем пути, а эта связь крепче других. Однако когда Том встал, мы оба почувствовали необъяснимую грусть, как будто что-то потеряли.
Том вышел и немного постоял на улице, а я не представлял, что делать дальше. Он был хорошим парнем, однако никто не может затаить обиду и крепко выпивать, оставаясь при этом нормальным человеком.
Той ночью я арестовал Уилсона, но не отправил его в тюрьму, где с ним мог поговорить Феттерсон, а отвел в домик на краю города, где мы останавливались с Кэпом и Оррином, когда в первый раз приехали в Мору.
Я оставил Уилсона с Кэпом, который должен был присматривать за ним и держать подальше от бутылки. Охранять Феттерсона приехал Джо, а я оседлал коня и направился к лесу, но не просто так… Мигель сообщил, что в окрестностях города разбили лагерь два человека, один из которых очень похож на Пайсано.
С вершины холма я стал рассматривать их стоянку в бинокль. Бандиты нашли укромное местечко среди валунов, густо заросшее соснами, мимо которого можно было проехать раз пятьдесят, ничего не заметив; Мигель тоже не знал об этом месте, пока о нем не рассказал один мексиканец.
Вторым в лагере был Джим Дуайер — невысокий, плотный мужчина, который все время сидел на корточках и не выпускал из рук винтовки.
Спешить было некуда. У меня появилось подозрение, что эти двое остановились здесь, выжидая удобный случай освободить из тюрьмы Феттерсона. Значит, мне нужно захватить. их во что бы то ни стало, но обязательно живыми, а это будет трудно, потому что они опытные крепкие ребята, не раз побывавшие в передрягах.
Примерно в пятидесяти ярдах протекал ручей, невидимый из лагеря. Судя по всему, они не первые пользовались этим укрытием — под соснами был грубо сплетенный шалаш, стенами которого служили два валуна. Остаток дня я провел, наблюдая за бандитами. Время от времени один из них вставал, и выходил на узенькую тропинку, ведущую к Море.
Еды им хватало, имелись даже две бутылки, но ни тот, ни другой к ним не притронулись.
К тому времени, когда стемнело, я уже знал каждый камень, каждое дерево, каждую ложбинку, которую можно было использовать в качестве прикрытия, отметил, как можно в темноте незаметно и бесшумно подкрасться, где лежат сухие ветки, где кусты растут пореже.
Эти парни очень осторожные, с ними можно допустить только одну ошибку — для второй возможности уже не будет.
С наступлением темноты я напоил коня из ручья, вывел его на свежую траву, затем немного перекусил и потихоньку подобрался к лагерю бандитов, оказавшись ярдах в ста.
Они развели маленький костер, поставили вариться кофе и говядину, которая пахла невероятно вкусно. Я лежал, глотая слюнки и дожевывая сухой бутерброд, который захватил с собой утром. Было слышно, как они переговаривались, но звуки доносились очень невнятно.
Я рассчитывал, что пока Феттерсон находится в вынужденном бездействии, Приттс объявится сам.
Приттс — осторожный человек, и всегда действовал через посредников, но сейчас ему нужно освободить Феттерсона.
Мне казалось, что Приттс не доверяет никому. Вряд ли он рассчитывает, на то, что Феттерсон возьмет вину на себя, ведь тот, сдав Приттса, спасет собственную шкуру. У Джонатана есть причины для беспокойства.
Феттерсону тоже надо было крепко подумать. Он знал, что мы задержали Уилсона, а Уилсон за глоток виски расскажет все. Если он заговорит, Феттерсону из этого дела не выпутаться. Его единственный шанс заговорить самому. Лично я не верил, что Феттерсон выдаст Приттса: этот парень если шел кому-то служить, то оставался верным до конца, к тому же в его характере чувствовался железный стержень, который нелегко сломать.
Я рассчитывал на то, что Приттс никому не верил, был сверх меры подозрительным и всюду видел предательство. Но не учел его хитрость, хладнокровие и решимость, хотя и обязан был это сделать. Я не ожидал, что Приттс решится на обходной маневр.
Лежать ночью в кустах и не смыкать глаз, наблюдая за бандитами, занятие довольно жалкое. Они спали урывками, вскакивали, подкидывали сучья в костер и опять засыпали. Так прошла ночь.
Наступил рассвет и, хотя солнце еще не взошло, алая заря уже окрасила полнеба — хороши рассветы в Нью-Мексико, ничто не сравнится с их красотой и величественностью.
Пайсано внезапно вскочил и прислушался. Он находился ниже меня, и звуки до него доносились лучше.
Неужели появился Джонатан Приттс? Если это он, я немедленно буду брать всех троих. Это будет нелегкой задачей, поскольку надо захватить их живыми. Но надо — значит надо.
Не знаю, что заставило меня повернуть голову.
В кустах, — футах в пятидесяти от меня смутным силуэтом вырисовываясь на фоне светлеющего неба, не двигаясь, стоял человек. Я не имел понятия, давно ли он здесь, но испугался, удивившись, что он незаметно так близко подобрался ко мне. Как я мог такое допустить! Видимо, пытаясь ничего не упустить, я слишком увлекся наблюдением.
Неожиданно темная фигура в кустах двинулась вперед. Человек был выше меня и к тому же стоял, поэтому прекрасно видел, что происходит внизу в каньоне. Винтовку я приготовил, однако мне были нужны не покойники, а свидетели в суде. К тому же я устал от убийств и не хотел применять оружие.
Становилось светлее, человек в кустах продвинулся ближе к открытому пространству, словно собираясь спуститься в лагерь. Затем он повернул голову, я отчетливо увидел его лицо и… узнал.
Это был Оррин.
Глава 18
Оррин…
Я замер от неожиданности, не в силах ничего предпринять. Немного собравшись с мыслями, я понял, что не могу в это поверить. Да, Оррин женат на дочери Приттса, но он никогда не шел против своих принципов. Я знал его как себя — мы были друг для друга больше чем братья.
Ну и что? Наши жизни связывало родство, но если Оррин замешан в преступлении, мне придется арестовать его. Пусть он мой брат, пусть родная кровь, но я доведу до конца расследование этого убийства.
И тогда у меня мелькнула другая мысль. Какой же я дурак! Оррин по другой причине хотел подобраться к убежищу бандитов. Моя вера в брата была гораздо сильнее глупых подозрений, вызванных его неожиданным появлением.
Поэтому я встал.
Оррин настолько увлекся происходящим в лагере, что я сделал три шага, прежде чем он меня заметил. Оррин повернул голову, мы посмотрели друг другу в глаза, и я бросился к нему.
Брат предостерегающе поднял руку, не дав произнести ни слова.
— Подожди! — прошептал он, и в наступившей тишине я услышал то, что слышали бандиты внизу, — стук подъезжающей повозки.
Мы молча ждали. Небо заливалось розовым и красным, далекие вершины горных хребтов окрасились светлым золотом, но в ложбине еще лежали черные тени.
Мы стояли плечом к плечу, как стояли раньше против Хиггинсов, против темных демонов засухи и неурожая, которые досаждали нам на родных холмах Теннесси, против индейцев и подонков вроде Рида Карни. Мы стояли вместе, и в этот момент я вдруг понял, почему мой брат здесь. Я знал, кого увижу в повозке.
Внизу на тропе показались лошади. Повозка, которой правила Лаура, остановилась.
Пайсано и Дуайер вышли ей навстречу и первым делом получили от нее деньги, а потом принялись разгружать припасы.
Я как-то не думал, что встречу здесь женщину, и тем более — Лауру. На Западе в те годы женщин уважали, и мне даже в голову не приходило арестовать женщину, хотя я был убежден, что в Лауре ничего нет, кроме злобы и отвратительного характера.
Арестовать Лауру? Да, я должен выполнить свой долг, но в первую очередь мне нужны улики против ее отца. Да, Приттс оказался еще хуже, чем я предполагал, если послал дочь с таким поручением.
Конечно, никто не поверит, что эта нежная и хрупкая девушка доставила деньги убийцам.
Оррин переступил с ноги на ногу и вздохнул. Я никогда не видел его таким — побледневшим, осунувшимся, с пустыми глазами, как будто его здорово избили.
— Мне нужно было увидеть ее собственными глазами, — сказал он. — Нужно было убедиться самому, чтобы поверить. Прошлым вечером я кое-что заподозрил, но доказательств не было.
— Ты знал, где их лагерь?
— Вчера Джонатан весьма обстоятельно ее проинструктировал.
— Мне придется ее арестовать, — сказал я.
— Делай что хочешь.
— Но с другой стороны, мне Лаура ни к чему. Она ничего не скажет.
Оррин некоторое время тихо стоял, затем произнес:
— Пожалуй, я перееду на ранчо, Тайрел. Сегодня же.
— Мама обрадуется, она очень постарела за последнее время.
Мы чуть отодвинулись в кусты, Оррин вернул самокрутку и прикурил.
— Тайрел, — сказал он немного погодя, — за что Приттс им заплатил? За Торреса?
— Нет, — ответил я. — За Торреса рассчитался Феттерсон.
— За тебя?
— Может быть… Но сомневаюсь.
И в этот момент мне захотелось уехать отсюда. Этих двоих поймать не трудно — их в округе знали, а нужный мне человек слишком хитер, чтобы попадаться в компании с бандитами.
— Оррин, Лауру я арестовывать не буду, пусть едет домой, но знает, что попалась, а раз нам все известно, им придется попереживать.
— И поэтому ты держишь Уилсона в домике?
— Да.
Утро было замечательное: яркое и свежее. Мы прошли к лошадям, спустились по склону холма, выйдя на тропу, по которой поедет Лаура в миле от лагеря, стали ждать.
Когда показалась повозка, я сначала подумал, что Лаура собирается задавить нас, но она все же остановилась.
Лаура побледнела, лицо ее застыло как маска, в глазах полыхала ярость.
— Теперь вы за мной шпионите! — В ее грубом сердитом голосе не чувствовалось и намека на нежность.
— Не за вами, — ответил я, — за Пайсано и Дуайером.
Она сморщилась, словно я ее ударил, хотела что-то сказать, затем поджала губы.
— Они убили Хуана Торреса, — продолжал я. — Вместе с Уилсоном.
— Если вам так кажется, почему вы их не арестуете? Боитесь?
— Жду. Иногда на мелкую рыбешку, которую оставляешь на крючке, клюет большая рыба. Вы, например, привезли им деньги и продукты, а это делает вас сообщницей. Вас будут судить за соучастие в убийстве.
И тут она не на шутку испугалась. Лаура слишком много мнила о своём положении в обществе — правда с моей точки зрения она не заслуживала вообще никакого положения — поэтому ареста очень боялась.
— Вы не осмелитесь!
Хотя Лаура произнесла это, однако ни на секунду не верила сказанному. Она прекрасно понимала, что меня ничто не остановит, и испугалась до обморока.
— Ваш отец слишком долго покупал наемных убийц, для таких людей здесь больше нет места. Все, больше нам говорить не о чем.
Лицо Лауры исказила злобная гримаса.
— Дайте мне проехать! — потребовала она.
Мы шагнули в сторону, и Лаура посмотрела на Оррина.
— Когда мы встретились, ты был ничем, ничем и останешься.
Мой брат снял шляпу.
— Учитывая обстоятельства, позволительно ли мне забрать свои вещи?
Она хлестнула лошадей кнутом и уехала, а мы направились по холмам к городу.
— Хочу переехать. Пока она не вернулась домой, — сказал Оррин.
Когда я вернулся в город, там было спокойно. Феттерсон, увидев меня, подошел к решетчатой двери камеры. Он знал, что я отсутствовал, и беспокоился, поскольку не мог предположить, чем я занимаюсь.
— Пайсано с Дуайером ждут на окраине Моры, — объяснил я. — Но они тебя из тюрьмы не освободят, однако Приттс. им за что-то заплатил. Догадайся, за что?
Феттерсон вопросительно посмотрел мне в лицо и вдруг повернулся к маленькому окошечку. За ним в трех сотнях ярдов поднимался лесистый склон холма, а справа, меньше чем в шестидесяти ярдах, виднелась крыша магазина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27