— И почему они сделали такой низкий причал? Думают, кроме лойм и флейтов, иных кораблей не бывает?
Первым взлетел вверх Ярослав, встретившись нос к носу с «гишпанцем», на которого «стопу возложил».
— Знакомец, — улыбнулся идальго. — Поди, происхождения самого хамского?
— Чего? — глаза дружинника налились кровью.
— Получается, — спокойно заметил испанец, — что благородный поединок меж нами не возможен. А вот дать по кабаньей морде я могу…
Тут поднялся Басманов, слегка запыхавшийся, но не настолько, чтобы не мочь остановить окриком двинувшегося вперед Ярослава.
— Я же говорил тебе, дурья башка, — усмехнулся он. — Испанцы на нас похожи. Пинком приветил гостя — сноси теперь поношения. А мне за тебя, медведя косолапого и бестолкового, извиняться.
— Не стоит, князь, — рассмеялся неожиданно заразительно и открыто де Сото. — Я не в обиде. В первый же день на земле московитской понял — народ тут крепкий, в обиду себя не дает.
— Русские, — заметил Басманов с нажимом, — еще и отходчивостью своей славятся. Говорят — мы зла не помним.
Ярослав плюнул за борт и заскрежетал зубами, да так явственно, что стоявший рядом мавр удивленно шевельнулся, отодвигаясь, как от рычащего пса.
Де Сото, ощупывая взглядом фигуру и лицо Басманова, представился со всей пышностью титулов своих. Русич ответил, также приглядываясь к собеседнику.
— Похоже, — сказал испанец, — мой «Спрут» зря пришел на реку Нарова. На таких условиях, что предложил этот вельможа… Адашев, мне, гранду, работать зазорно.
— Чего же хочет рыцарь с брегов Гвадалквивирских?
— Такое предлагать можно безалаберным ляхам да свенам. У них свои тайные гавани есть. А моя родина на юге, далековато туда за ремонтом ходить.
— Хочет рыцарь иметь вход свободный в Ивангородскую крепость?
— А что худого? Я у вас на ярмарке товар продавать стану, через это городу только благо причинится. Мастеровым вашим платить буду за ремонт — тоже хорошо. Команда на берегу гулять-пить станет — кабаки не в накладе останутся.
— А отчего тебе не подходит Ревель или ганзейские города? — в упор спросил Басманов.
— Шутит изволить русский князь? Я уже успел изрядно насолить витальерам, как только появился в холодных водах. А всем известно, и твоей милости также — одних пиратов Аивонцы прикармливают, других — ляхи, третьи при Ганзе подъедаются. Как начну их топить — как меня встретят в портах европейских? Пальбой пушечной встретят.
— Разумно, — заметил Басманов. — Коли ты действительно насолишь разбойному люду балтийскому, только под защитой Ивангорода и уцелеешь.
— Но Адашев…
— На Руси правит Иоанн Васильевич, — строго сказал Басманов, — а не Адашев. Морскими же делами покамест я ведаю.
— Как удачно, что князь случился в городе, — заметил испанец и щелкнул пальцами.
Тут же двое одетых в восточные платья темнолицых юноши стали собирать стол с угощениями. Пододвинули сундук к пушке, бросили доску поверх, накрыли шелковым полотном, демонстрируя богатство хозяина когга.
Пока сбирали на стол, Басманов разглядывал орудия. Видя его интерес, де Сото усмехнулся:
— Трофей… Поверит ли русский воевода?
— Скажи, — заметил Басманов, — у кого на Балтике еще есть такие — я вплавь полки туда двину.
— Больше ни у кого нет, — довольно засияла белозубая улыбка южанина. — Три отлили за морем, три я и отобрал.
— Знатный приз, — вынужденно признал Ярослав, прохаживаясь вокруг дара Гретхен рыцарю Роже.
— Я хочу поделиться с русскими очень важными сведениями.
— Так уж и важными?
— Уймись, Ярослав, — прикрикнул князь на дружинника. — Что за сведения?
— Я был в Ливонии, у замка рыцаря Роже, что на Зеленой Косе. Не скрою — поначалу хотел к рыцарям на службу пойти, но передумал.
— А почему?
— Слабы они и беспечны, — честно сказал де Сото. — У меня на родине Реконкиста — война крестоносцев с варварами, идет незнамо сколько лет. Видел я всяких рыцарей Христовых, но ливонские — наихудшие.
— И что же в Ливонии?
Гранд лично налил вина из плетеной бутыли в три изящные кожаные чаши, демонстративно пригубил, дескать, нет отравы, и предложил Басманову. Тот для приличия взял.
— Строят ливонцы корабль, — сказал испанец, следя за реакцией Басманова. — И не лойму торговую, а настоящее чудовище.
— Псы-рыцари решили в море выйти? — подивился Ярослав. — Раньше за них Ганза все дела водные свершала.
— Встревожены они строительством Ивангорода, думают топить ваши торговые корабли.
Испанец встал, подошел и облокотился на пушку, вызвавшую столько интереса.
— Кстати, и пушки эти предназначались германскому кораблю.
— Скоро ли на воду сойдет? — спросил Басманов, при этом сам не заметив, как опустошил стаканчик.
— Теперь — не скоро, — рассмеялся де Сото беззаботно, — Проходя мимо замка, я дал залп прямо по стапелям. Дней на десять задержал выход, а работы у них еще оставалось — на месяц или около того.
— Удружил, — заметил Басманов. — Если правда — то это почище потопленного витальера.
Князь кивнул на тюки, которыми завален был когг:
— Витальерское добро?
— Не новгородское — это точно, — пробурчал Ярослав, который уже успел присмотреться, что где валяется. Сказал он это с видимым сожалением.
— Трофеи — мой хлеб, — улыбнулся де Сото. — Мне не нужно золото, которое сулил Адашев. У врага я сам все возьму. Мне нужна тихая гавань на случай штормов и поломок, а также ярмарка, где можно трофеями торговать.
— Совсем золота не нужно? Не поверю, извини уж, рыцарь.
— Если особые поручения будут от русских — тогда да. А охотиться на дичь сокола учить не надо. Его возвращаться учить надобно.
— Верно, — заметил Басманов.
— Князь понимает соколиную охоту?
Ярослав фыркнул, дескать, еще неизвестно, понимают ли ее в «Гишпании».
— В таком случае я хочу сделать подарок… — Мавр, понимавший намерения хозяина по едва начавшейся фразе, уже тащил Острокрыла.
— Прекрасная птица, — заметил де Сото. — Только обучена на варварский манер.
— Переучим, — сказал Ярослав, любуясь соколом. — Аника вот и переучит. Хвастал — большой мастак в этом деле.
— Я, — тихо сказал Басманов, глядя прямо в глаза испанца, — мзду не беру.
— Неужели я оскорбил князя своим предложением? У рыцарей Кастилии такие подарки не означают мзду.
— Но в этих обстоятельствах…
Мавр быстро унес птицу к вящему неудовольствию Ярослава и глухой тоске, отразившейся в глазах Басманова. Трижды проклял он свою службу в этот миг.
— Я могу дать грамоту, — сказал князь после долгой паузы, — разрешающую твоему коггу, рыцарь де Сото, входить в Ивангородскую гавань.
— Ясно, — улыбнулся де Сото. — Требуется проверить меня в деле? Я понимаю таковое стремление — сам без испытаний не беру в команду кого попало.
— Придумаем мы испытание, — подтвердил Басманов. — Я и придумаю.
— Есть ли у России иные союзные корабли в море? Или сие секрет?
— Был, — мрачно сказал Басманов. — Теперь не секрет это. Погиб наш единственный друг в здешних водах, и нелегко заменить его будет.
— Он швартовался в Ивангороде?
— Тогда здесь только начинали строительство, — вздохнул опричник и вновь глотнул заморского вина. — Он был истинный волк-одиночка. Пусть ему море пухом станет.
Помянули Роде уже в который раз, Ярослав тоже не погнушался испанского напитка.
— Пока испытание выдумывается, — спросил испанец, — нельзя ли мне освободиться от товаров, отнятых у врага? Несподручно боевому кораблю, словно телеге, на торг едущей, ходить по волнам с тюками и мешками.
— Это можно, — кивнул Басманов. — Вечером придет сюда городской голова по этому делу, сговоритесь.
— А как этот вопрос решал ваш первый капер?
— Новгородцы его в условном месте находили и товар брали… При этом, как находили — не ясно. Но они народ торговый, во всем барыш видят, — сказал Басманов честно.
— Неудобно сие, — категорично заметил де Сото. — Я сам себе купец.
— Воля твоя, — пожал плечами князь. — Я воевода, торговые дела меня мало заботят.
— А чем не испытание для меня, — вдруг хлопнул себя по лбу де Сото. — Выведут на воду ливонцы свое чудовище, а я его на дно пущу, а даст Господь — в Ивангород пригоню?
— Славное было бы дело, — пожевал губами Басманов. — Да ждать долго.
— Месяц всего.
— У нас на Руси дела быстро вершатся.
— Слыхал ли кто у вас про такого человека — Чернильный Грейс его кличут? — спросил испанец.
Басманов встрепенулся.
— Есть такой темный человечек в Нарве, на той стороне. Очень он мне любопытен.
— Этот самый человечек, — сказал де Сото таинственным голосом, — попытался дать мне одно весьма любопытное поручение в Ганзу.
И тут же он выложил все, разумеется, скрыв свои неприглядные дела.
— Говорил я Адашеву, — побагровел лицом Басманов. — Прознают ливонцы о ратях наших, кликнут со всего мира рыцарей, соберут ландскнехтов — и будет крови по колено в прибалтийских землях. Что тянуть — бить надобно!
— В точности ли прознал Грейс об армии русской? — спросил испанец.
— Тебе пока до этого дела нет, — заметил Ярослав, и на этот раз князь его не перебил. — Понятно, что прознал слишком многое. Нет тебя и твоего ког-га — найдет другого гонца.
Басманов же тем времени думал: «Ниточки к власти в Ливонии давно уже за кордон тянутся. Сейчас — в Ганзу, завтра — к ляхам. Самые умные из рыцарей давно смекнули — не продержаться им и года без сторонней помощи».
— Оказал ты нам уже услуги немалые, — заключил Басманов. — Берем на службу тебя и корабль. Если частить не станешь — гавань для когга открыта, ярмарка тоже.
— Ждать мне испытания, — спросил испанец, — или с торговлей покончить и идти на свой страх в море?
— А это как знаешь, — Басманов вдруг заторопился. — Захочешь стать совсем своим на Руси — дождешься. Но если море позовет — мы также не в обиде будем. Подвернется еще случай лихость показать и кровь за Россию пролить.
— Я в восхищении, — патетически воскликнул испанец, воздевая руки. — На Руси, воистину дела, стремительно вершатся.
— Просторы большие, — пояснил Ярослав с усмешкой. — Знай, не зевай.
Глава 19
БРУНГИЛЬДА, ИЛИ ОДИНОЧЕСТВО
Удачно распродав товары, доставшиеся де Сото после череды подлых его деяний на брегах Ливонии, «Темный Спрут» покинул гавань Ивангорода, взяв курс на открытое море.
— Как бы сделать, — ходил в задумчивости по палубе испанец, — чтобы корабль-чудище, что строит рыцарь Роже, достался мне?
— Замок бомбардировать мы можем, — заметил помощник. — А взять его — сил маловато.
— Сам знаю, что маловато, — огрызнулся южанин. — Потопить его в открытом море я тоже смог бы. Пушек у него нет, если только он с замковых стен не снимет древнюю рухлядь, да на борт не поднимет. Команда не обучена толком, капитан — сопляк.
— Утопим, — сказал помощник, — тогда московиты в нас поверят.
— А мы останемся без корабля. С эдаким левиафаном, да со «Спрутом» я стал бы Барбароссой холодных морей.
Идальго говорил, разумеется, не о германском рыцаре — участнике крестовых походов, а о восточном Барбароссе, главе берберийских пиратов. Это имя,
почти совсем неизвестное на севере, наводило ужас на все побережье Средиземного моря.
— Следует пока заняться более мелкой рыбешкой, — разумно подсказал помощник. — Левиафан еще в море не вышел, а витальеров полно.
Мало кто знал имя постоянного собеседника де Сото, его историю и время появления в свите гранда. История его весьма забавна, но мало относится к делам балтийским, а посему — Бог с ней.
— Ищите витальеров, — вяло махнул рукой испанец, разлегшись на свежекупленной в Ивангороде лавке. — Считайте — началась служба.
Весь день «Спрут» бороздил торговый путь, всегда оживленный, а в этот раз безлюдный. Ничего, кроме волн и чаек, не встретил когг.
Пала ночь.
В далекой Ливонии, на гиблом болоте, что посреди опоганенного леса, старуха варила свое зелье.
Случись сторонний наблюдатель той полнолунной ночью в лесах, он решил бы, что бесы взяли его рассудок, заместо него поместив демонические видения.
Давно мертвая, сгнившая мельница вдруг ожила. Со скрипом и при малейшем отсутствии ветра двинулись крылья, в которых давно уже болотные птицы свили гнезда. Брунгильда, склонившись над еле шевелящимся жерновом, чертила свечной копотью какие— го знаки на его боках, тихо бормоча себе под нос. Вокруг ее островка в трясинном море шныряли волчьи тени, не решаясь приближаться к жилищу колдуньи.
Закончив размалевывать жернов, старуха вытащила из-за сундука огромный кусок потрескавшейся кожи невесть какого животного, вылинявший и покрытый пятнами копоти. Расстелив сию странную попону, она взяла черный уголек и, высунув кончик языка от напряжения, стала выводить сложную фигуру.
Брунгильда легко получила бы отличную оценку по начертательной геометрии, а случись ей оказаться во времена Пифагора — сделалась бы знаменитой мудрой женщиной. Концентрические окружности ведьмы были безупречными, углы между странными отрезками, проходящими сквозь общий центр — точными и продуманными…
Настало время сальных свечей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Первым взлетел вверх Ярослав, встретившись нос к носу с «гишпанцем», на которого «стопу возложил».
— Знакомец, — улыбнулся идальго. — Поди, происхождения самого хамского?
— Чего? — глаза дружинника налились кровью.
— Получается, — спокойно заметил испанец, — что благородный поединок меж нами не возможен. А вот дать по кабаньей морде я могу…
Тут поднялся Басманов, слегка запыхавшийся, но не настолько, чтобы не мочь остановить окриком двинувшегося вперед Ярослава.
— Я же говорил тебе, дурья башка, — усмехнулся он. — Испанцы на нас похожи. Пинком приветил гостя — сноси теперь поношения. А мне за тебя, медведя косолапого и бестолкового, извиняться.
— Не стоит, князь, — рассмеялся неожиданно заразительно и открыто де Сото. — Я не в обиде. В первый же день на земле московитской понял — народ тут крепкий, в обиду себя не дает.
— Русские, — заметил Басманов с нажимом, — еще и отходчивостью своей славятся. Говорят — мы зла не помним.
Ярослав плюнул за борт и заскрежетал зубами, да так явственно, что стоявший рядом мавр удивленно шевельнулся, отодвигаясь, как от рычащего пса.
Де Сото, ощупывая взглядом фигуру и лицо Басманова, представился со всей пышностью титулов своих. Русич ответил, также приглядываясь к собеседнику.
— Похоже, — сказал испанец, — мой «Спрут» зря пришел на реку Нарова. На таких условиях, что предложил этот вельможа… Адашев, мне, гранду, работать зазорно.
— Чего же хочет рыцарь с брегов Гвадалквивирских?
— Такое предлагать можно безалаберным ляхам да свенам. У них свои тайные гавани есть. А моя родина на юге, далековато туда за ремонтом ходить.
— Хочет рыцарь иметь вход свободный в Ивангородскую крепость?
— А что худого? Я у вас на ярмарке товар продавать стану, через это городу только благо причинится. Мастеровым вашим платить буду за ремонт — тоже хорошо. Команда на берегу гулять-пить станет — кабаки не в накладе останутся.
— А отчего тебе не подходит Ревель или ганзейские города? — в упор спросил Басманов.
— Шутит изволить русский князь? Я уже успел изрядно насолить витальерам, как только появился в холодных водах. А всем известно, и твоей милости также — одних пиратов Аивонцы прикармливают, других — ляхи, третьи при Ганзе подъедаются. Как начну их топить — как меня встретят в портах европейских? Пальбой пушечной встретят.
— Разумно, — заметил Басманов. — Коли ты действительно насолишь разбойному люду балтийскому, только под защитой Ивангорода и уцелеешь.
— Но Адашев…
— На Руси правит Иоанн Васильевич, — строго сказал Басманов, — а не Адашев. Морскими же делами покамест я ведаю.
— Как удачно, что князь случился в городе, — заметил испанец и щелкнул пальцами.
Тут же двое одетых в восточные платья темнолицых юноши стали собирать стол с угощениями. Пододвинули сундук к пушке, бросили доску поверх, накрыли шелковым полотном, демонстрируя богатство хозяина когга.
Пока сбирали на стол, Басманов разглядывал орудия. Видя его интерес, де Сото усмехнулся:
— Трофей… Поверит ли русский воевода?
— Скажи, — заметил Басманов, — у кого на Балтике еще есть такие — я вплавь полки туда двину.
— Больше ни у кого нет, — довольно засияла белозубая улыбка южанина. — Три отлили за морем, три я и отобрал.
— Знатный приз, — вынужденно признал Ярослав, прохаживаясь вокруг дара Гретхен рыцарю Роже.
— Я хочу поделиться с русскими очень важными сведениями.
— Так уж и важными?
— Уймись, Ярослав, — прикрикнул князь на дружинника. — Что за сведения?
— Я был в Ливонии, у замка рыцаря Роже, что на Зеленой Косе. Не скрою — поначалу хотел к рыцарям на службу пойти, но передумал.
— А почему?
— Слабы они и беспечны, — честно сказал де Сото. — У меня на родине Реконкиста — война крестоносцев с варварами, идет незнамо сколько лет. Видел я всяких рыцарей Христовых, но ливонские — наихудшие.
— И что же в Ливонии?
Гранд лично налил вина из плетеной бутыли в три изящные кожаные чаши, демонстративно пригубил, дескать, нет отравы, и предложил Басманову. Тот для приличия взял.
— Строят ливонцы корабль, — сказал испанец, следя за реакцией Басманова. — И не лойму торговую, а настоящее чудовище.
— Псы-рыцари решили в море выйти? — подивился Ярослав. — Раньше за них Ганза все дела водные свершала.
— Встревожены они строительством Ивангорода, думают топить ваши торговые корабли.
Испанец встал, подошел и облокотился на пушку, вызвавшую столько интереса.
— Кстати, и пушки эти предназначались германскому кораблю.
— Скоро ли на воду сойдет? — спросил Басманов, при этом сам не заметив, как опустошил стаканчик.
— Теперь — не скоро, — рассмеялся де Сото беззаботно, — Проходя мимо замка, я дал залп прямо по стапелям. Дней на десять задержал выход, а работы у них еще оставалось — на месяц или около того.
— Удружил, — заметил Басманов. — Если правда — то это почище потопленного витальера.
Князь кивнул на тюки, которыми завален был когг:
— Витальерское добро?
— Не новгородское — это точно, — пробурчал Ярослав, который уже успел присмотреться, что где валяется. Сказал он это с видимым сожалением.
— Трофеи — мой хлеб, — улыбнулся де Сото. — Мне не нужно золото, которое сулил Адашев. У врага я сам все возьму. Мне нужна тихая гавань на случай штормов и поломок, а также ярмарка, где можно трофеями торговать.
— Совсем золота не нужно? Не поверю, извини уж, рыцарь.
— Если особые поручения будут от русских — тогда да. А охотиться на дичь сокола учить не надо. Его возвращаться учить надобно.
— Верно, — заметил Басманов.
— Князь понимает соколиную охоту?
Ярослав фыркнул, дескать, еще неизвестно, понимают ли ее в «Гишпании».
— В таком случае я хочу сделать подарок… — Мавр, понимавший намерения хозяина по едва начавшейся фразе, уже тащил Острокрыла.
— Прекрасная птица, — заметил де Сото. — Только обучена на варварский манер.
— Переучим, — сказал Ярослав, любуясь соколом. — Аника вот и переучит. Хвастал — большой мастак в этом деле.
— Я, — тихо сказал Басманов, глядя прямо в глаза испанца, — мзду не беру.
— Неужели я оскорбил князя своим предложением? У рыцарей Кастилии такие подарки не означают мзду.
— Но в этих обстоятельствах…
Мавр быстро унес птицу к вящему неудовольствию Ярослава и глухой тоске, отразившейся в глазах Басманова. Трижды проклял он свою службу в этот миг.
— Я могу дать грамоту, — сказал князь после долгой паузы, — разрешающую твоему коггу, рыцарь де Сото, входить в Ивангородскую гавань.
— Ясно, — улыбнулся де Сото. — Требуется проверить меня в деле? Я понимаю таковое стремление — сам без испытаний не беру в команду кого попало.
— Придумаем мы испытание, — подтвердил Басманов. — Я и придумаю.
— Есть ли у России иные союзные корабли в море? Или сие секрет?
— Был, — мрачно сказал Басманов. — Теперь не секрет это. Погиб наш единственный друг в здешних водах, и нелегко заменить его будет.
— Он швартовался в Ивангороде?
— Тогда здесь только начинали строительство, — вздохнул опричник и вновь глотнул заморского вина. — Он был истинный волк-одиночка. Пусть ему море пухом станет.
Помянули Роде уже в который раз, Ярослав тоже не погнушался испанского напитка.
— Пока испытание выдумывается, — спросил испанец, — нельзя ли мне освободиться от товаров, отнятых у врага? Несподручно боевому кораблю, словно телеге, на торг едущей, ходить по волнам с тюками и мешками.
— Это можно, — кивнул Басманов. — Вечером придет сюда городской голова по этому делу, сговоритесь.
— А как этот вопрос решал ваш первый капер?
— Новгородцы его в условном месте находили и товар брали… При этом, как находили — не ясно. Но они народ торговый, во всем барыш видят, — сказал Басманов честно.
— Неудобно сие, — категорично заметил де Сото. — Я сам себе купец.
— Воля твоя, — пожал плечами князь. — Я воевода, торговые дела меня мало заботят.
— А чем не испытание для меня, — вдруг хлопнул себя по лбу де Сото. — Выведут на воду ливонцы свое чудовище, а я его на дно пущу, а даст Господь — в Ивангород пригоню?
— Славное было бы дело, — пожевал губами Басманов. — Да ждать долго.
— Месяц всего.
— У нас на Руси дела быстро вершатся.
— Слыхал ли кто у вас про такого человека — Чернильный Грейс его кличут? — спросил испанец.
Басманов встрепенулся.
— Есть такой темный человечек в Нарве, на той стороне. Очень он мне любопытен.
— Этот самый человечек, — сказал де Сото таинственным голосом, — попытался дать мне одно весьма любопытное поручение в Ганзу.
И тут же он выложил все, разумеется, скрыв свои неприглядные дела.
— Говорил я Адашеву, — побагровел лицом Басманов. — Прознают ливонцы о ратях наших, кликнут со всего мира рыцарей, соберут ландскнехтов — и будет крови по колено в прибалтийских землях. Что тянуть — бить надобно!
— В точности ли прознал Грейс об армии русской? — спросил испанец.
— Тебе пока до этого дела нет, — заметил Ярослав, и на этот раз князь его не перебил. — Понятно, что прознал слишком многое. Нет тебя и твоего ког-га — найдет другого гонца.
Басманов же тем времени думал: «Ниточки к власти в Ливонии давно уже за кордон тянутся. Сейчас — в Ганзу, завтра — к ляхам. Самые умные из рыцарей давно смекнули — не продержаться им и года без сторонней помощи».
— Оказал ты нам уже услуги немалые, — заключил Басманов. — Берем на службу тебя и корабль. Если частить не станешь — гавань для когга открыта, ярмарка тоже.
— Ждать мне испытания, — спросил испанец, — или с торговлей покончить и идти на свой страх в море?
— А это как знаешь, — Басманов вдруг заторопился. — Захочешь стать совсем своим на Руси — дождешься. Но если море позовет — мы также не в обиде будем. Подвернется еще случай лихость показать и кровь за Россию пролить.
— Я в восхищении, — патетически воскликнул испанец, воздевая руки. — На Руси, воистину дела, стремительно вершатся.
— Просторы большие, — пояснил Ярослав с усмешкой. — Знай, не зевай.
Глава 19
БРУНГИЛЬДА, ИЛИ ОДИНОЧЕСТВО
Удачно распродав товары, доставшиеся де Сото после череды подлых его деяний на брегах Ливонии, «Темный Спрут» покинул гавань Ивангорода, взяв курс на открытое море.
— Как бы сделать, — ходил в задумчивости по палубе испанец, — чтобы корабль-чудище, что строит рыцарь Роже, достался мне?
— Замок бомбардировать мы можем, — заметил помощник. — А взять его — сил маловато.
— Сам знаю, что маловато, — огрызнулся южанин. — Потопить его в открытом море я тоже смог бы. Пушек у него нет, если только он с замковых стен не снимет древнюю рухлядь, да на борт не поднимет. Команда не обучена толком, капитан — сопляк.
— Утопим, — сказал помощник, — тогда московиты в нас поверят.
— А мы останемся без корабля. С эдаким левиафаном, да со «Спрутом» я стал бы Барбароссой холодных морей.
Идальго говорил, разумеется, не о германском рыцаре — участнике крестовых походов, а о восточном Барбароссе, главе берберийских пиратов. Это имя,
почти совсем неизвестное на севере, наводило ужас на все побережье Средиземного моря.
— Следует пока заняться более мелкой рыбешкой, — разумно подсказал помощник. — Левиафан еще в море не вышел, а витальеров полно.
Мало кто знал имя постоянного собеседника де Сото, его историю и время появления в свите гранда. История его весьма забавна, но мало относится к делам балтийским, а посему — Бог с ней.
— Ищите витальеров, — вяло махнул рукой испанец, разлегшись на свежекупленной в Ивангороде лавке. — Считайте — началась служба.
Весь день «Спрут» бороздил торговый путь, всегда оживленный, а в этот раз безлюдный. Ничего, кроме волн и чаек, не встретил когг.
Пала ночь.
В далекой Ливонии, на гиблом болоте, что посреди опоганенного леса, старуха варила свое зелье.
Случись сторонний наблюдатель той полнолунной ночью в лесах, он решил бы, что бесы взяли его рассудок, заместо него поместив демонические видения.
Давно мертвая, сгнившая мельница вдруг ожила. Со скрипом и при малейшем отсутствии ветра двинулись крылья, в которых давно уже болотные птицы свили гнезда. Брунгильда, склонившись над еле шевелящимся жерновом, чертила свечной копотью какие— го знаки на его боках, тихо бормоча себе под нос. Вокруг ее островка в трясинном море шныряли волчьи тени, не решаясь приближаться к жилищу колдуньи.
Закончив размалевывать жернов, старуха вытащила из-за сундука огромный кусок потрескавшейся кожи невесть какого животного, вылинявший и покрытый пятнами копоти. Расстелив сию странную попону, она взяла черный уголек и, высунув кончик языка от напряжения, стала выводить сложную фигуру.
Брунгильда легко получила бы отличную оценку по начертательной геометрии, а случись ей оказаться во времена Пифагора — сделалась бы знаменитой мудрой женщиной. Концентрические окружности ведьмы были безупречными, углы между странными отрезками, проходящими сквозь общий центр — точными и продуманными…
Настало время сальных свечей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39