– Когда меня заключили сюда, все знали, что я вернусь. Мы с братом понимали, что многие попытаются объявить себя моим воплощением. Обстоятельства требовали принятия мер предосторожности против таких претендентов. Теперь, прежде чем я обрету всю свою силу, надо снять эти препоны.
Урия обратил внимание, как высоко над землей парил Дост.
– По-моему, ты и сейчас уже в полной силе.
– Это так. По здешним стандартам.
– Здешним? Ты и в Илбирии, и в Крайние был таким же могущественным.
На металлической маске Доста заиграла улыбка.
– Это я и имел в виду, говоря здесь.
– Как будто можно быть где-то еще. – Урия одернул себя. – То есть, кроме небес, чистилища, ада и преддверия ада.
– А если я скажу тебе, что есть еще дюжины и дюжины других миров?
У Урии мурашки пробежали по коже.
– После нашего недавнего спора о перевоплощении я не стану отрицать, что другие миры, видимо, есть. Признаюсь тебе, иногда, в трудные минуты, мне казалось, что все и вся против меня, и тогда я мечтал, чтобы другие миры где-то существовали. – Илбириец пожал плечами. – Вот теперь ты мне скажи: есть они на самом деле?
Дост серьезно кивнул:
– У Творца полно других миров, совершенно разных, как грани драгоценного камня. Все они – части одной и той же скалы, но каждый уникален. Они одной природы по происхождению, но разные по культуре и социуму. Пересечь границы между ними не так просто, но путешествия возможны. К вам, сюда, я и мои люди пришли из другого мира.
– Каким образом пришли? – Урия понимал, что вся эта гипотеза безумна, но сама мысль о наличии других миров и возможности путешествовать между ними ему пришлась по душе. – И по какой причине?
– Тут одно вытекает из другого. Прибыл я из страны большой магической силы. Для нас трюки, доступные здесь самым способным, – детские игрушки. Родился в семье известных аристократов и очень сильных магов. Отец обвинил меня и брата в заговоре против него.
Он не хотел соглашаться, что предсказание относится не к его, а к нашему поколению. Заточил нас в тюрьму, а затем изгнал. Силой своей магии он пробил дыру между измерениями и оставил нас и наших последователей здесь, в этом мире, где скудны магические возможности, в заброшенной горной долине.
– В Дуррании. – Да.
Урия и его спутник выбрались на открытый воздух и направились на север по извилистой дороге. Золотое тело Доста отражало солнечный свет. Он продолжал:
– Мы казались себе слабыми и беззащитными в своих доспехах, но со временем обнаружилось, что местный народ намного слабее нас! И самым важным оказалось, что при нашем смешении с местными жителями результаты приносили плоды. То есть все, что мы смогли принести с собой, наши наследники сохранили.
– Ты собирался создать империю и с ее помощью вернуться домой, я правильно понял?
Дост отрицательно покачал головой:
– Возвращение невозможно, и мы знали об этом. Для возвращения требуется магическая энергия, а здесь ее слишком мало. Была слабая надежда, что вдруг отыщется какое-то место, какая-то точка на земле, где сфокусирована вся магическая сила здешнего мира. Тогда нам хватило бы энергии, чтобы отправиться домой, в Валаси. Но здесь нет такого места.
Мы создали империю, потому что нам больше не к чему было приложить нашу силу и умения.
– У вас была сила, но не было идеи. Дохлое дело. – Урия выпрямился в седле. – Если то, что рассказывают в Крайние, не сказки, то вы свою силу использовали самым жутким образом.
– Не сомневаюсь, что рассказы преувеличены, хотя, думаю, не слишком. Мы ведь были очень удручены тем, что с нами случилось, ну, и вымещали свою беду на тех, кто оказался под рукой. – Свет заходящего солнца отражался от лба Доста яркими вспышками. – Нелегко держать в узде такие чувства.
– Но ведь необходимо, – нахмурился Урия. – Церковь стоит на том, что надо уметь сдерживать себя.
Дост задумался. Замедлил полет. Урии пришлось придержать коня, чтобы Дост не отставал.
– Воздержание – возможно, именно этот урок я и вынесу из своего теперешнего воплощения.
– Именно от воздержания и отлынивают многие.
– Кроме тебя, конечно?
– Ты что хочешь сказать? – заморгал Урия. Дост сощурил свои металлические глаза.
– Смотри, ты обуздал свое любопытство, не позволил себе выяснить секрет того металического шарика, который я тебе дал. Я-то думал, он тебя заинтригует.
I
– Заинтриговал. – Урия смотрел вперед, через голову своего коня, ощущая тяжесть золотого шарика в сумке на поясе. – Чем-то он мне знаком, но чем – не могу вспомнить. Совсем не могу выхватить из памяти, в чем тут дело.
– Ты усерднее думай, и получится. – Дост был серьезен. – Так же усердно и я стану учиться воздержанию и правильному использованию своих сил. Для меня это очень важно. Восемь веков назад я создал империю и взял на себя ответственность за миллионы людей. До конца этого месяца я верну себе империю, или, в случае неудачи, умру, как многие ваши мартинисты-мученики.
Глава 62
Дом правительства, Дилика, Пьюсаран, Аран, 15 маджеста 1687
Принц Тревелин с удовольствием наблюдал, как у побагровевшего Эрвина Гримшо дергается челюсть. От гнева Гримшо лишился разума, а от страха – дыхания. Принцу нетрудно было представить, какой поток ругательств вылил бы на него этот человек, сейчас издававший неразборчивый хрип, который был красноречивее любого потока слов.
– Да, мистер Гримшо, я изъял страницу из вашей бухгалтерской книги. Ваши клерки научились подкупать моих представителей, значит, и я научился подкупать ваших служащих. Мне кажется, я получил перевод сообщения из Гелора еще до того, как оно попало к вам. Я целый день обдумывал, как мне отреагировать. Теперь я готов обсудить с вами свою точку зрения.
Человек, стоявший перед ним, закрыл рот, только злобным взглядом выдавая кипевшую в нем ярость.
– Вы, Эрвин Гримшо, нежелательное здесь лицо. Я знаю, что вы вооружали гуров, чтобы создать из них частную армию, преданную вам, с помощью которой собирались добиться независимости Арана. Я в курсе ваших попыток найти поддержку у меня и моих подчиненных. Вы осторожны, нет доказательств ваших поступков, кроме личных впечатлений людей, и от всего вы всегда сможете отказаться. Но оба мы с вами знаем, что вы виновны. И еще мы знаем, что у меня есть для вас одно гражданское наказание – ссылка.
– Ваше распоряжение не удержит меня вдали от Арана надолго.
– Подозреваю, что так. – Принц раскрыл ящичек на рабочем столе и надел на палец кольцо. Рубин сверкнул кроваво-красным светом. – У меня есть и другие средства воздействия. Как кардинал – защитник веры я вынужден отлучить вас от церкви.
– Церковь не имеет юрисдикции в данном вопросе.
– Не имеет? – Тень улыбки мелькнула на лице принца.
«Ты даже не имеешь представления, какую огромную ошибку допустил».
– Сообщение, которое вы отказались передать мне, отправлено священником. Вы вмешались в пересылку адресованного мне сообщения от священника моей епархии. Вы попытались нарушить ход церковного процесса и при этом подвергли опасности священнослужителя.
– Ваше обвинение не действует. Я решил, что сообщение – утка.
– Делать заключения – не ваше дело. Если я заключу вас под стражу и отправлю в общество святого Игнатия и они начнут работать с вами, возможно, вы поймете свои ошибки. Они подвергнут вас духовному анализу, и даже если в Илбирии не утвердят мой приказ о вашем отлучении, вы пробудете у них, пока они не убедятся, что вы крепки в вере. На это у вас могут уйти месяцы или годы.
Вся краска сбежала с лица Гримшо, но выражение лица оставалось вызывающим:
– Я смог бы убедить их отпустить меня.
– Вот уж сомневаюсь. Вы известны как человек, поддерживающий внебрачные связи. А также как торговец проститутками и рабовладелец. Вы грешите невоздержанностью плоти, но игнатианцы умеют от этого исцелять. – Принц развел руками. – Пусть вам на это потребуется остаток жизни, но вы не умрете во грехе.
Плечи Гримшо опустились:
– А если вы снимете это кольцо, тогда мое единственное наказание – ссылка?
Тревелин кивнул:
– Да, но я не уверен, что следует снимать кольцо.
– Назовите вашу цену.
– Подкуп? Я знаю, что это ваш обычный прием.
– Не оскорбляйте меня, ваше высочество. Я не буду оспаривать ссылку и никогда не вернусь сюда, это я вам обещаю. – Гримшо прищурился. – Что я должен сделать, чтобы обойтись без церковного осуждения?
Принц Тревелин снял кольцо:
– Ничего особенного. Но если вы этого не сделаете… Коротышка решительно кивнул:
– Вы снова наденете кольцо.
– А вы поймете, что такое ад на земле, еще до того, как получите шанс испытать его на деле. – Тревелин увидел, что Гримшо опять кивнул. – Хорошо, договорились. Тогда слушайте меня внимательно.
Глава 63
Дворец аланима, Гелор, Гелансаджар, 18 маджеста 1687
Наталия проснулась от громкого треска расколовшейся скалы. Первая мысль – гром! – исчезла: в восточном окне розовело ясное небо без единого облачка.
Опять раздался глухой звук, похожий на гром, и через секунду скала с шумом рухнула.
Откинув с лица пряди черных волос, она выскочила из кровати и босиком, спотыкаясь, побежала к окну. Холодный бриз напомнил, что она не одета. Завернуться, что ли, в простыню? И тут же увидела в небе воздушный корабль.
«Зарницкий» летел на север. Он дал третий залп, и вдоль борта корабля сконденсировалось облако пара. Железные пушечные ядра дугой пролетели и упали в той части города, которая была не видна из окна: комната в башне была угловой.
Наталия пересекла комнату, ее распущенные длинные волосы развевались. Из окна, выходящего на запад, было видно, как после залпа рушатся и падают здания. От развалин поднимался дым. Одни люди бегали с ведрами воды, другие – потрясенные, в крови и грязи – сидели вдоль узких улиц и стонали.
Рывком распахнулась дверь. Прикрываясь руками, Наталия обернулась:
– Кто посмел?
– С тобой все в порядке? – В раме двери стоял взъерошенный Малачи Кидд:
Вздохнув, она опустила руки:
– Да, у меня все в порядке. Закрой дверь, пожалуйста.
Малачи выполнил ее просьбу и склонил голову:
– Прости, что я так вторгся. Я… – Он провел рукой по своим густым седым волосам. – Я спал плохо и проснулся от выстрелов. Испугался, что…
– Да не ранена я.
– Слава Богу.
– Я бы еще не так славила его, если бы погода заставила «Зарницкого» приземлиться! – Наталия тяжело вздохнула. – Я насчитала три залпа.
Малачи скрестил руки на груди.
– На заре и в сумерках, и каждый день на один залп больше. Теперь из-за «Зарницкого» Шакри Аван прячется в норе по ночам, а на заре выползает. Никто не чувствует себя в безопасности, никто не может им противостоять. Страх в народе растет на глазах. Если и дальше так пойдет, то крайинцы нападут, а сопротивления практически не будет.
– Григорий всегда был осторожен. – Наталии стало холодно, надо бы завернуться в простыню. – Зачем ему проливать кровь, он своего добьется, запугав всех подряд.
Идя к кровати за простыней, Наталия заметила, что Малачи поворачивает голову вслед за ней. Вспомнила: Григорий, когда она бывала обнажена, старался наблюдать за ней искоса, хотя она его несомненно возбуждала. В этом ей виделась милая привычка – мальчишеская скромность и смущение.
Она понимала, что смешно сравнивать прямого и открытого Малачи с замкнутым Григорием. Малачи слеп, ему недоступны зрительные впечатления, так волнующие Григория. Конечно, это невозможно, но очень хочется узнать, как он отреагировал бы, увидев ее обнаженной. Хочется, чтобы он отреагировал.
– Будь добр, Малачи, передай мне платье – висит там, на крючке возле двери. По утрам ходить раздетой очень уж холодно.
Малачи сразу же повернулся к двери в ответ на ее просьбу, и его золотая правая рука неспешно сняла платье с крючка. Он перекинул платье через руку, повернулся к ней и покраснел.
– Извини, что ворвался, нарушил твое уединение. Вот в такие моменты слепота как раз кстати.
– Боишься, что я за двенадцать лет стала безобразной?
– Я этого не сказал и не подумал. Я тебя, наверное, смутил.
– Меня не смутишь. Разве Господь создал первого мужчину и первую женщину в одежде? Почему я должна смущаться?
Малачи покраснел еще больше:
– Тасота Наталия, я неправильно вел себя, ворвавшись сюда. Мне надо уйти. Прошу, прости меня.
– Нет, подожди. – Ее удивила тревога в его голосе. – Тебе не в чем извиняться, Малачи Кидд. – Тут Наталия почувствовала, что сама краснеет. – Это я должна извиняться.
– Ты? Почему? Это я заставил тебя почувствовать неловкость.
Она покачала головой, но в упрек не ему – он не видел и не слышал ее движения – а себе:
– Я попросила тебя подать мне платье, чтобы посмотреть твою реакцию. Я… Я старалась затащить тебя в постель.
– Почему, Наталия?
– Я тебя и по старым временам помню как самого лучшего человека, Малачи, а после нашего совместного полета – тем более. Я все время вспоминаю эти моменты, дорожу ими и хотела бы, чтобы это продолжалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Урия обратил внимание, как высоко над землей парил Дост.
– По-моему, ты и сейчас уже в полной силе.
– Это так. По здешним стандартам.
– Здешним? Ты и в Илбирии, и в Крайние был таким же могущественным.
На металлической маске Доста заиграла улыбка.
– Это я и имел в виду, говоря здесь.
– Как будто можно быть где-то еще. – Урия одернул себя. – То есть, кроме небес, чистилища, ада и преддверия ада.
– А если я скажу тебе, что есть еще дюжины и дюжины других миров?
У Урии мурашки пробежали по коже.
– После нашего недавнего спора о перевоплощении я не стану отрицать, что другие миры, видимо, есть. Признаюсь тебе, иногда, в трудные минуты, мне казалось, что все и вся против меня, и тогда я мечтал, чтобы другие миры где-то существовали. – Илбириец пожал плечами. – Вот теперь ты мне скажи: есть они на самом деле?
Дост серьезно кивнул:
– У Творца полно других миров, совершенно разных, как грани драгоценного камня. Все они – части одной и той же скалы, но каждый уникален. Они одной природы по происхождению, но разные по культуре и социуму. Пересечь границы между ними не так просто, но путешествия возможны. К вам, сюда, я и мои люди пришли из другого мира.
– Каким образом пришли? – Урия понимал, что вся эта гипотеза безумна, но сама мысль о наличии других миров и возможности путешествовать между ними ему пришлась по душе. – И по какой причине?
– Тут одно вытекает из другого. Прибыл я из страны большой магической силы. Для нас трюки, доступные здесь самым способным, – детские игрушки. Родился в семье известных аристократов и очень сильных магов. Отец обвинил меня и брата в заговоре против него.
Он не хотел соглашаться, что предсказание относится не к его, а к нашему поколению. Заточил нас в тюрьму, а затем изгнал. Силой своей магии он пробил дыру между измерениями и оставил нас и наших последователей здесь, в этом мире, где скудны магические возможности, в заброшенной горной долине.
– В Дуррании. – Да.
Урия и его спутник выбрались на открытый воздух и направились на север по извилистой дороге. Золотое тело Доста отражало солнечный свет. Он продолжал:
– Мы казались себе слабыми и беззащитными в своих доспехах, но со временем обнаружилось, что местный народ намного слабее нас! И самым важным оказалось, что при нашем смешении с местными жителями результаты приносили плоды. То есть все, что мы смогли принести с собой, наши наследники сохранили.
– Ты собирался создать империю и с ее помощью вернуться домой, я правильно понял?
Дост отрицательно покачал головой:
– Возвращение невозможно, и мы знали об этом. Для возвращения требуется магическая энергия, а здесь ее слишком мало. Была слабая надежда, что вдруг отыщется какое-то место, какая-то точка на земле, где сфокусирована вся магическая сила здешнего мира. Тогда нам хватило бы энергии, чтобы отправиться домой, в Валаси. Но здесь нет такого места.
Мы создали империю, потому что нам больше не к чему было приложить нашу силу и умения.
– У вас была сила, но не было идеи. Дохлое дело. – Урия выпрямился в седле. – Если то, что рассказывают в Крайние, не сказки, то вы свою силу использовали самым жутким образом.
– Не сомневаюсь, что рассказы преувеличены, хотя, думаю, не слишком. Мы ведь были очень удручены тем, что с нами случилось, ну, и вымещали свою беду на тех, кто оказался под рукой. – Свет заходящего солнца отражался от лба Доста яркими вспышками. – Нелегко держать в узде такие чувства.
– Но ведь необходимо, – нахмурился Урия. – Церковь стоит на том, что надо уметь сдерживать себя.
Дост задумался. Замедлил полет. Урии пришлось придержать коня, чтобы Дост не отставал.
– Воздержание – возможно, именно этот урок я и вынесу из своего теперешнего воплощения.
– Именно от воздержания и отлынивают многие.
– Кроме тебя, конечно?
– Ты что хочешь сказать? – заморгал Урия. Дост сощурил свои металлические глаза.
– Смотри, ты обуздал свое любопытство, не позволил себе выяснить секрет того металического шарика, который я тебе дал. Я-то думал, он тебя заинтригует.
I
– Заинтриговал. – Урия смотрел вперед, через голову своего коня, ощущая тяжесть золотого шарика в сумке на поясе. – Чем-то он мне знаком, но чем – не могу вспомнить. Совсем не могу выхватить из памяти, в чем тут дело.
– Ты усерднее думай, и получится. – Дост был серьезен. – Так же усердно и я стану учиться воздержанию и правильному использованию своих сил. Для меня это очень важно. Восемь веков назад я создал империю и взял на себя ответственность за миллионы людей. До конца этого месяца я верну себе империю, или, в случае неудачи, умру, как многие ваши мартинисты-мученики.
Глава 62
Дом правительства, Дилика, Пьюсаран, Аран, 15 маджеста 1687
Принц Тревелин с удовольствием наблюдал, как у побагровевшего Эрвина Гримшо дергается челюсть. От гнева Гримшо лишился разума, а от страха – дыхания. Принцу нетрудно было представить, какой поток ругательств вылил бы на него этот человек, сейчас издававший неразборчивый хрип, который был красноречивее любого потока слов.
– Да, мистер Гримшо, я изъял страницу из вашей бухгалтерской книги. Ваши клерки научились подкупать моих представителей, значит, и я научился подкупать ваших служащих. Мне кажется, я получил перевод сообщения из Гелора еще до того, как оно попало к вам. Я целый день обдумывал, как мне отреагировать. Теперь я готов обсудить с вами свою точку зрения.
Человек, стоявший перед ним, закрыл рот, только злобным взглядом выдавая кипевшую в нем ярость.
– Вы, Эрвин Гримшо, нежелательное здесь лицо. Я знаю, что вы вооружали гуров, чтобы создать из них частную армию, преданную вам, с помощью которой собирались добиться независимости Арана. Я в курсе ваших попыток найти поддержку у меня и моих подчиненных. Вы осторожны, нет доказательств ваших поступков, кроме личных впечатлений людей, и от всего вы всегда сможете отказаться. Но оба мы с вами знаем, что вы виновны. И еще мы знаем, что у меня есть для вас одно гражданское наказание – ссылка.
– Ваше распоряжение не удержит меня вдали от Арана надолго.
– Подозреваю, что так. – Принц раскрыл ящичек на рабочем столе и надел на палец кольцо. Рубин сверкнул кроваво-красным светом. – У меня есть и другие средства воздействия. Как кардинал – защитник веры я вынужден отлучить вас от церкви.
– Церковь не имеет юрисдикции в данном вопросе.
– Не имеет? – Тень улыбки мелькнула на лице принца.
«Ты даже не имеешь представления, какую огромную ошибку допустил».
– Сообщение, которое вы отказались передать мне, отправлено священником. Вы вмешались в пересылку адресованного мне сообщения от священника моей епархии. Вы попытались нарушить ход церковного процесса и при этом подвергли опасности священнослужителя.
– Ваше обвинение не действует. Я решил, что сообщение – утка.
– Делать заключения – не ваше дело. Если я заключу вас под стражу и отправлю в общество святого Игнатия и они начнут работать с вами, возможно, вы поймете свои ошибки. Они подвергнут вас духовному анализу, и даже если в Илбирии не утвердят мой приказ о вашем отлучении, вы пробудете у них, пока они не убедятся, что вы крепки в вере. На это у вас могут уйти месяцы или годы.
Вся краска сбежала с лица Гримшо, но выражение лица оставалось вызывающим:
– Я смог бы убедить их отпустить меня.
– Вот уж сомневаюсь. Вы известны как человек, поддерживающий внебрачные связи. А также как торговец проститутками и рабовладелец. Вы грешите невоздержанностью плоти, но игнатианцы умеют от этого исцелять. – Принц развел руками. – Пусть вам на это потребуется остаток жизни, но вы не умрете во грехе.
Плечи Гримшо опустились:
– А если вы снимете это кольцо, тогда мое единственное наказание – ссылка?
Тревелин кивнул:
– Да, но я не уверен, что следует снимать кольцо.
– Назовите вашу цену.
– Подкуп? Я знаю, что это ваш обычный прием.
– Не оскорбляйте меня, ваше высочество. Я не буду оспаривать ссылку и никогда не вернусь сюда, это я вам обещаю. – Гримшо прищурился. – Что я должен сделать, чтобы обойтись без церковного осуждения?
Принц Тревелин снял кольцо:
– Ничего особенного. Но если вы этого не сделаете… Коротышка решительно кивнул:
– Вы снова наденете кольцо.
– А вы поймете, что такое ад на земле, еще до того, как получите шанс испытать его на деле. – Тревелин увидел, что Гримшо опять кивнул. – Хорошо, договорились. Тогда слушайте меня внимательно.
Глава 63
Дворец аланима, Гелор, Гелансаджар, 18 маджеста 1687
Наталия проснулась от громкого треска расколовшейся скалы. Первая мысль – гром! – исчезла: в восточном окне розовело ясное небо без единого облачка.
Опять раздался глухой звук, похожий на гром, и через секунду скала с шумом рухнула.
Откинув с лица пряди черных волос, она выскочила из кровати и босиком, спотыкаясь, побежала к окну. Холодный бриз напомнил, что она не одета. Завернуться, что ли, в простыню? И тут же увидела в небе воздушный корабль.
«Зарницкий» летел на север. Он дал третий залп, и вдоль борта корабля сконденсировалось облако пара. Железные пушечные ядра дугой пролетели и упали в той части города, которая была не видна из окна: комната в башне была угловой.
Наталия пересекла комнату, ее распущенные длинные волосы развевались. Из окна, выходящего на запад, было видно, как после залпа рушатся и падают здания. От развалин поднимался дым. Одни люди бегали с ведрами воды, другие – потрясенные, в крови и грязи – сидели вдоль узких улиц и стонали.
Рывком распахнулась дверь. Прикрываясь руками, Наталия обернулась:
– Кто посмел?
– С тобой все в порядке? – В раме двери стоял взъерошенный Малачи Кидд:
Вздохнув, она опустила руки:
– Да, у меня все в порядке. Закрой дверь, пожалуйста.
Малачи выполнил ее просьбу и склонил голову:
– Прости, что я так вторгся. Я… – Он провел рукой по своим густым седым волосам. – Я спал плохо и проснулся от выстрелов. Испугался, что…
– Да не ранена я.
– Слава Богу.
– Я бы еще не так славила его, если бы погода заставила «Зарницкого» приземлиться! – Наталия тяжело вздохнула. – Я насчитала три залпа.
Малачи скрестил руки на груди.
– На заре и в сумерках, и каждый день на один залп больше. Теперь из-за «Зарницкого» Шакри Аван прячется в норе по ночам, а на заре выползает. Никто не чувствует себя в безопасности, никто не может им противостоять. Страх в народе растет на глазах. Если и дальше так пойдет, то крайинцы нападут, а сопротивления практически не будет.
– Григорий всегда был осторожен. – Наталии стало холодно, надо бы завернуться в простыню. – Зачем ему проливать кровь, он своего добьется, запугав всех подряд.
Идя к кровати за простыней, Наталия заметила, что Малачи поворачивает голову вслед за ней. Вспомнила: Григорий, когда она бывала обнажена, старался наблюдать за ней искоса, хотя она его несомненно возбуждала. В этом ей виделась милая привычка – мальчишеская скромность и смущение.
Она понимала, что смешно сравнивать прямого и открытого Малачи с замкнутым Григорием. Малачи слеп, ему недоступны зрительные впечатления, так волнующие Григория. Конечно, это невозможно, но очень хочется узнать, как он отреагировал бы, увидев ее обнаженной. Хочется, чтобы он отреагировал.
– Будь добр, Малачи, передай мне платье – висит там, на крючке возле двери. По утрам ходить раздетой очень уж холодно.
Малачи сразу же повернулся к двери в ответ на ее просьбу, и его золотая правая рука неспешно сняла платье с крючка. Он перекинул платье через руку, повернулся к ней и покраснел.
– Извини, что ворвался, нарушил твое уединение. Вот в такие моменты слепота как раз кстати.
– Боишься, что я за двенадцать лет стала безобразной?
– Я этого не сказал и не подумал. Я тебя, наверное, смутил.
– Меня не смутишь. Разве Господь создал первого мужчину и первую женщину в одежде? Почему я должна смущаться?
Малачи покраснел еще больше:
– Тасота Наталия, я неправильно вел себя, ворвавшись сюда. Мне надо уйти. Прошу, прости меня.
– Нет, подожди. – Ее удивила тревога в его голосе. – Тебе не в чем извиняться, Малачи Кидд. – Тут Наталия почувствовала, что сама краснеет. – Это я должна извиняться.
– Ты? Почему? Это я заставил тебя почувствовать неловкость.
Она покачала головой, но в упрек не ему – он не видел и не слышал ее движения – а себе:
– Я попросила тебя подать мне платье, чтобы посмотреть твою реакцию. Я… Я старалась затащить тебя в постель.
– Почему, Наталия?
– Я тебя и по старым временам помню как самого лучшего человека, Малачи, а после нашего совместного полета – тем более. Я все время вспоминаю эти моменты, дорожу ими и хотела бы, чтобы это продолжалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79