Всадник же вообще не мог дотянуться до непрошеного попутчика.
И все-таки положение было слишком опасным. Змей нацелил на Тэгана огромную когтистую лапу. Глаза с узкими зрачками горели яростью, дракон разевал огромную пасть и пытался поразить врага ядовитым жалом на кончике хвоста, а потом стал бить хвостом, пытаясь стряхнуть с себя авариэля. Тэган же старался удержаться, уворачиваясь от ударов и все глубже вонзая в змея шпагу.
Наконец дракон содрогнулся и стал падать, увлекая за собой Тэгана. Тот понял, что вот-вот разобьется вместе со змеем, и отцепился от чудовища, хлопая крыльями. Дракон, бившийся в агонии, задел Тэгана своим ядовитым жалом, и авариэль кувырком полетел вниз. Жало прошлось по перьям левого крыла, но не причинило вреда.
Теперь чудовище было далеко и не представляло опасности. Седок завопил, и Тэган возликовал, глядя на его искаженное ужасом лицо. Потом авариэль взглянул вниз и увидел людей и зомби, приближавшихся кГорстагу. Да когда же это кончится, подумалон и нырнул вниз.
К счастью, с жутким грохотом рухнув на землю, змей так напугал людей, что те застыли на месте. Зомби не обратили на это внимания, но они были гораздо медлительнее своих живых двойников. Поэтому Тэган приземлился как раз вовремя, чтобы отрезать Горстага от убийц. Он проткнул шпагой голову зомби, отразил нападение с другой стороны и нанес одному из противников сильный удар в солнечное сплетение. Другой зомби попытался нанести ему удар по голове тяжелой булавой, но Тэган нырнул вниз и с силой нанес ответный удар. Еще один ходячий труп был сражен.
Выжившие люди бросились прочь, оставив двух зомби прикрывать свое отступление. Тэган прикончил и их, огляделся и, убедившись, что опасности нет, склонился над Горстагом.
– Сейчас все будет хорошо, – сказал маэстро.
– Не думаю, – покачал головой Горстаг.
Тэган видел, что раны у его ученика нешуточные, и все-таки настаивал:
– Мы найдем жреца, который тебя заштопает.
– Нет времени. Просто послушайте, – прошептал Горстаг.
Он возился, пытаясь вытащить что-то из-под своего пропитанного кровью плаща, но был слишком слаб для такого усилия.
Эльф помог ему, и из складок плаща появилась книга с напечатанным на корешке странным знаком, в фолиант были вложены листы.
– Что это?
– Книга, – сказал Горстаг, – и заметки Оракула.
– Оракула?
Горстаг сдавленно рассмеялся.
– Вы правы, – сказал умирающий, – Я продолжаю называть его Оракулом даже после того, как нашел вот это. Я боюсь называть его настоящее имя даже мысленно. Но вы должны знать. Это Саммастер.
Тэган решил, что его ученик бредит. Саммастер – это злодей из старинных легенд. И даже если и жил такой человек, то сейчас он уже точно превратился в пыль.
– Не понимаю, – сказал маэстро. – Что, какой-то жулик решил назваться именем монстра?
– Нет, – ответил Горстаг, – это он сам. Он вернулся. Он снова во главе Культа, и на этот раз пророчества должны сбыться. Он нашел способ заставить всех делать то, что ему надо.
Тэган совсем запутался. Он смутно помнил, что Саммастер основал тайное общество под названием Культ Дракона, которое, как считали некоторые, существовало до сих пор. Но он ничего не понял из того, что пытался сказать ему Горстаг.
– Кого заставил делать то, что ему надо?
– Вот почему мы должны были похищать драгоценности, – ответил Горстаг.
– Так это был ты?
– Не только я. Мне пришлось подчиниться, чтобы они не заподозрили, что я шпион. – Горстаг рассмеялся жутким булькающим смехом. Из уголков рта потекла кровь, но он продолжал: – Не такой уж я хороший шпион. Они все-таки разоблачили меня. Я думал, что смогу. Думал, смогу что-нибудь сам… Не важно. Это уже не имеет значения. Сохраните эти записи, пока Арфисты не придут за ними. Они найдут вас. Никому не доверяйте. Даже рыцарям. Даже королеве.
– Если фолиант нужно кому-то передать, скажи, как его найти.
Вместо ответа Горстаг вдруг уставился в небо. Возможно, наблюдая за тем, как возносится его душа.
Тэган, будь его воля, отправил бы душу этого молодого идиота в адские королевства. Он и вправду поощрял учеников в их благоговении, ему было приятно, что они считают его своим наставником и лучшим собеседником. Это было полезно для дела. Но это не значило, что он жаждет выполнять их опасные, хлопотные предсмертные просьбы. Ему это решительно не нравилось.
– Проклятие, – сказал он, – ты так и не понял, что мне до тебя нет дела, ты просто вовремя попался мне под руку. И мне абсолютно наплевать на твои чертовы бумаги. Ты должен был попросить помощи у рыцарей. А я просто авариэль.
Горстагу уже нечего было на это ответить.
Тэган вздохнул, собрал листы и, почувствовав резкую боль в ноге, вспомнил о полученной ране. Он осмотрел ее и с облегчением понял, что она неглубокая.
Следовало обдумать все сказанное Горстагом. И постараться не быть обнаруженным здесь рыцарями и другими королевскими чиновниками. Как-никак на нем было убийство нескольких человек. Трупы змея и зомби могли бы послужить ему оправданием. Но уверенности в этом не было, учитывая презрение, с которым относились к его занятию власти. Тэган расправил крылья и взмыл вверх.
По пути домой он обдумывал, как бремя, возложенное на него Горстагом, обратить себе на пользу.
Глава шестая
11-е Алтуриака, год Бешеных Драконов
Уилл не был моряком, но он и его друзья-охотники провели немало времени в плавании по Лунному Морю в поисках работы, так что они уже знали, что большинство капитанов предпочитают зимой держаться поближе к берегу. И если постараться, можно найти прибежище в какой-нибудь гавани или бухте, если ветер усилится. Но когда разоренные деревни остались позади, капитан приказал команде сесть на весла и плыть на середину Пролива. Очевидно, наткнуться на стаю драконов он боялся больше, чем быть застигнутым бурей.
И вот уже холмистые луга Васта превратились в тонкую линию на восточной стороне горизонта, а Твердые Горы казались маленькой неровностью. Дорн, однако, проводил долгие часы на корме, вглядываясь в даль.
Этот серый ветреный день одиннадцатого числа не был исключением. После обеда, состоявшего из соленой трески и сухого печенья, Дорн занял наблюдательный пост у левого борта. Кара, прогуливаясь по палубе, присоединилась к нему.
Уилл стремился постоянно быть в курсе того, как развивается их дружба. Должен же был кто-то позаботиться об этом, так почему бы не он, учитывая, что в Затопленном Лесу его товарищи объявили, что Кара – двуличная и может принести несчастье. Кроме того, интересно было наблюдать, как проявляется более мягкая сторона натуры Дорна, и не важно, что сам он пытается бороться с этими проявлениями доброты и мягкости. Можно осуждать подслушивание и подглядывание, но подобные действия не казались Уиллу чем-то предосудительным, и моральная сторона дела его не волновала, во всяком случае, пока его не поймали за этим занятием.
И вряд ли поймают. Об этом беспокоиться не стоило – Уилл обладал удивительной ловкостью, сделавшей его когда-то лучшим среди воров Саэлруна. Он спустился с мачты и стал прохаживаться взад-вперед по палубе, где была сложена часть груза, включая полдюжины ящиков, составленных по два друг на друга и закрепленных стропами, чтобы не соскользнули за борт. Металлические скрепы звякали и скрипели. Груз служил отличным прикрытием для маленького хафлинга. Уилл уселся на пол, прислонившись спиной к ящикам, зевнул и притворился, что дремлет.
Он уловил, как Кара произнесла своим певучим голосом: «…хотели бы оказаться на берегу, не так ли? И охотиться на них?»
– Мы в целости доставим вас в Лирабар, – сказал Дорн, – как и обещали. – Я не об этом.
– Путешествие оказалось… приятнее, чем я ожидал. Легкая работа за хорошую плату. Мне нравится убивать драконов. Я уже говорил.
– Недавно они чуть не убили вас, ваших друзей и меня. Нам просто повезло, что мы остались живы и смогли бежать.
– Да, но если бы мы нашли способ разделить стаю, подстрелить одного, ускользнуть, перегруппироваться и вернуться за следующим… – Он засмеялся. Уилл никогда раньше не слышал, чтобы его друг смеялся. – Конечно, легче сказать, чем сделать.
– Если кто и сможет это сделать, так только вы, – сказала Кара.
Разговор прервался. Дорн никогда не знал, как реагировать на комплименты или изъявление благодарности.
– Я очень долго изучал драконов, – сказал он наконец, – расспрашивал людей, которые сталкивались с ними близко и выжили.
– И вы так и не знаете, почему они впадают в бешенство?
– Этого никто не знает, даже колдуны, мудрецы и жрецы.
– Драконам и самим, наверное, несладко. Дорн усмехнулся:
– Для них это как попойка, когда нанесение урона и увечий становится развлечением. Но даже если им нелегко, стоит ли их жалеть? Драконы устраивают массовые убийства и мародерствуют, даже когда у них ясные головы.
– Я знаю. Вы бы их всех уничтожили, если бы могли, и, зная вашу историю, кто может осудить вас за это? Но что бы вы стали делать, если бы не осталось ни одного дракона?
Уилл, выглянув из своего укрытия, увидел, что Дорн пожал плечами.
– Зачем об этом думать, если этого все равно никогда не случится? – сказал бывший гладиатор, и его железная полумаска тускло сверкнула в бледных лучах зимнего солнца.
– Я знаю, для вас это больше, чем ненависть.
– Наверное, я продолжал бы охотиться. В Фаэруне полно опасных зверей, и нужно зарабатывать на жизнь.
– А если бы вы нашли один из драконьих кладов, о которых твердит Уилл? Тогда вам не нужно было бы заботиться о деньгах.
– Я бы все равно охотился.
– Чтобы помогать другим?
– Потому что это все, что я умею делать.
– Не говорите так. Вы достаточно умны, чтобы научиться жить по-другому. Если бы вы захотели, вы могли бы осесть где-нибудь и обзавестись всем, что необходимо человеку. Иметь кров, делить его с кем-то.
– Вы насмехаетесь надо мной, – ответил он резко.
– Вовсе нет.
– Я встречал только два типа женщин. Тех, кому я платил, и тех, кому любопытно было узнать, на что это будет похоже, могу ли я вообще что-то. Оставил ли красный дракон при мне мое мужское достоинство.
– Некоторые действительно думают, что если человек не такой, как все, значит, его надо бояться или презирать. Но я так не думаю. Я сама не такая, как все.
– Потому что у вас глаза и волосы необычного цвета? Избавьте меня от этих разговоров. Вы напрашиваетесь на комплименты, попытайте счастья в другом месте. Я никогда не умел играть в эти игры.
– Я вас обидела? – спросила Кара. – Простите. Не буду вам досаждать.
Уилл выглянул из-за укрытия и увидел, что Кара собирается уходить. Она была очень хороша – щеки у нее раскраснелись, длинные серебристые волосы развевались на ветру.
Дорн протянул руку, почти коснувшись Кары, пытаясь ее остановить.
– Да нет же, – сказал он. – Это я должен просить у вас прощения. Я и правда не понимаю, зачем вы все это говорите. Но я уверен, у вас нет злого умысла.
– Я и сама не знаю, почему так говорю, – сказала она с улыбкой. – Наверное, мне просто страшно, вот я и болтаю, чтобы отвлечься.
И опять Дорн явно не знал, что сказать.
«Да поцелуй ты ее, – подумал Уилл. – Вам обоим это понравится, а если повезет, то удастся немного потрепать нервы Давеяу».
Павел был натурой влюбчивой, кроме того, он служил Летандеру, который, помимо всего прочего, являлся и богом любви. В самом начале путешествия Павел несколько дней увивался вокруг Кары с легкими намеками, предложениями и приглашениями, но все они остались без внимания. Уилл надеялся позабавиться, когда Павел узнает, что там, где потерпел поражение и не высек ни одной искры он, привлекательный сладкоречивый жрец, преуспел его грубый, угрюмый, покрытый шрамами товарищ.
Пауза затянулась, двое стояли так близко друг к другу, глядя глаза в глаза.
И вдруг раздался крик Рэруна: «Поймал!»
Естественно, все взоры тут же устремились на него.
Багровый, голый по пояс, невзирая на зимний холод, арктический карлик стоял на скамье для гребцов. Он тащил улов из воды, и на его крепких плечах играли упругие мускулы. Гарпун проткнул толстого блестящего тунца огромного размера. Рыба, шлепая хвостом, прыгала по палубе, пока Рэрун не ударил ее по голове костяной рукоятью своего ледоруба.
После этого он произнес нечто вроде молитвенной формулы, которую всегда нараспев исполнял после убийства животного, прося прощения у его отлетающего духа и обещая, что плоть его не пропадет попусту. Затем Рэрун улыбнулся товарищам, обнажив ряд ослепительно белых зубов, почти неразличимых в его спутанной белоснежной бороде.
– Свежий тунец на ужин, – сказал Рэрун. – Нет ничего вкуснее.
Он выдернул гарпун из добычи, вытащил нож и наклонился, чтобы разделать рыбу.
Моряки вернулись к своим обязанностям. Уилл взглянул на Дорна и Кару и в недоумении нахмурился. Девушка как завороженная смотрела на измазанные кровью руки Рэруна, который, вспоров рыбу ножом, отрезал от нее куски влажного розового мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
И все-таки положение было слишком опасным. Змей нацелил на Тэгана огромную когтистую лапу. Глаза с узкими зрачками горели яростью, дракон разевал огромную пасть и пытался поразить врага ядовитым жалом на кончике хвоста, а потом стал бить хвостом, пытаясь стряхнуть с себя авариэля. Тэган же старался удержаться, уворачиваясь от ударов и все глубже вонзая в змея шпагу.
Наконец дракон содрогнулся и стал падать, увлекая за собой Тэгана. Тот понял, что вот-вот разобьется вместе со змеем, и отцепился от чудовища, хлопая крыльями. Дракон, бившийся в агонии, задел Тэгана своим ядовитым жалом, и авариэль кувырком полетел вниз. Жало прошлось по перьям левого крыла, но не причинило вреда.
Теперь чудовище было далеко и не представляло опасности. Седок завопил, и Тэган возликовал, глядя на его искаженное ужасом лицо. Потом авариэль взглянул вниз и увидел людей и зомби, приближавшихся кГорстагу. Да когда же это кончится, подумалон и нырнул вниз.
К счастью, с жутким грохотом рухнув на землю, змей так напугал людей, что те застыли на месте. Зомби не обратили на это внимания, но они были гораздо медлительнее своих живых двойников. Поэтому Тэган приземлился как раз вовремя, чтобы отрезать Горстага от убийц. Он проткнул шпагой голову зомби, отразил нападение с другой стороны и нанес одному из противников сильный удар в солнечное сплетение. Другой зомби попытался нанести ему удар по голове тяжелой булавой, но Тэган нырнул вниз и с силой нанес ответный удар. Еще один ходячий труп был сражен.
Выжившие люди бросились прочь, оставив двух зомби прикрывать свое отступление. Тэган прикончил и их, огляделся и, убедившись, что опасности нет, склонился над Горстагом.
– Сейчас все будет хорошо, – сказал маэстро.
– Не думаю, – покачал головой Горстаг.
Тэган видел, что раны у его ученика нешуточные, и все-таки настаивал:
– Мы найдем жреца, который тебя заштопает.
– Нет времени. Просто послушайте, – прошептал Горстаг.
Он возился, пытаясь вытащить что-то из-под своего пропитанного кровью плаща, но был слишком слаб для такого усилия.
Эльф помог ему, и из складок плаща появилась книга с напечатанным на корешке странным знаком, в фолиант были вложены листы.
– Что это?
– Книга, – сказал Горстаг, – и заметки Оракула.
– Оракула?
Горстаг сдавленно рассмеялся.
– Вы правы, – сказал умирающий, – Я продолжаю называть его Оракулом даже после того, как нашел вот это. Я боюсь называть его настоящее имя даже мысленно. Но вы должны знать. Это Саммастер.
Тэган решил, что его ученик бредит. Саммастер – это злодей из старинных легенд. И даже если и жил такой человек, то сейчас он уже точно превратился в пыль.
– Не понимаю, – сказал маэстро. – Что, какой-то жулик решил назваться именем монстра?
– Нет, – ответил Горстаг, – это он сам. Он вернулся. Он снова во главе Культа, и на этот раз пророчества должны сбыться. Он нашел способ заставить всех делать то, что ему надо.
Тэган совсем запутался. Он смутно помнил, что Саммастер основал тайное общество под названием Культ Дракона, которое, как считали некоторые, существовало до сих пор. Но он ничего не понял из того, что пытался сказать ему Горстаг.
– Кого заставил делать то, что ему надо?
– Вот почему мы должны были похищать драгоценности, – ответил Горстаг.
– Так это был ты?
– Не только я. Мне пришлось подчиниться, чтобы они не заподозрили, что я шпион. – Горстаг рассмеялся жутким булькающим смехом. Из уголков рта потекла кровь, но он продолжал: – Не такой уж я хороший шпион. Они все-таки разоблачили меня. Я думал, что смогу. Думал, смогу что-нибудь сам… Не важно. Это уже не имеет значения. Сохраните эти записи, пока Арфисты не придут за ними. Они найдут вас. Никому не доверяйте. Даже рыцарям. Даже королеве.
– Если фолиант нужно кому-то передать, скажи, как его найти.
Вместо ответа Горстаг вдруг уставился в небо. Возможно, наблюдая за тем, как возносится его душа.
Тэган, будь его воля, отправил бы душу этого молодого идиота в адские королевства. Он и вправду поощрял учеников в их благоговении, ему было приятно, что они считают его своим наставником и лучшим собеседником. Это было полезно для дела. Но это не значило, что он жаждет выполнять их опасные, хлопотные предсмертные просьбы. Ему это решительно не нравилось.
– Проклятие, – сказал он, – ты так и не понял, что мне до тебя нет дела, ты просто вовремя попался мне под руку. И мне абсолютно наплевать на твои чертовы бумаги. Ты должен был попросить помощи у рыцарей. А я просто авариэль.
Горстагу уже нечего было на это ответить.
Тэган вздохнул, собрал листы и, почувствовав резкую боль в ноге, вспомнил о полученной ране. Он осмотрел ее и с облегчением понял, что она неглубокая.
Следовало обдумать все сказанное Горстагом. И постараться не быть обнаруженным здесь рыцарями и другими королевскими чиновниками. Как-никак на нем было убийство нескольких человек. Трупы змея и зомби могли бы послужить ему оправданием. Но уверенности в этом не было, учитывая презрение, с которым относились к его занятию власти. Тэган расправил крылья и взмыл вверх.
По пути домой он обдумывал, как бремя, возложенное на него Горстагом, обратить себе на пользу.
Глава шестая
11-е Алтуриака, год Бешеных Драконов
Уилл не был моряком, но он и его друзья-охотники провели немало времени в плавании по Лунному Морю в поисках работы, так что они уже знали, что большинство капитанов предпочитают зимой держаться поближе к берегу. И если постараться, можно найти прибежище в какой-нибудь гавани или бухте, если ветер усилится. Но когда разоренные деревни остались позади, капитан приказал команде сесть на весла и плыть на середину Пролива. Очевидно, наткнуться на стаю драконов он боялся больше, чем быть застигнутым бурей.
И вот уже холмистые луга Васта превратились в тонкую линию на восточной стороне горизонта, а Твердые Горы казались маленькой неровностью. Дорн, однако, проводил долгие часы на корме, вглядываясь в даль.
Этот серый ветреный день одиннадцатого числа не был исключением. После обеда, состоявшего из соленой трески и сухого печенья, Дорн занял наблюдательный пост у левого борта. Кара, прогуливаясь по палубе, присоединилась к нему.
Уилл стремился постоянно быть в курсе того, как развивается их дружба. Должен же был кто-то позаботиться об этом, так почему бы не он, учитывая, что в Затопленном Лесу его товарищи объявили, что Кара – двуличная и может принести несчастье. Кроме того, интересно было наблюдать, как проявляется более мягкая сторона натуры Дорна, и не важно, что сам он пытается бороться с этими проявлениями доброты и мягкости. Можно осуждать подслушивание и подглядывание, но подобные действия не казались Уиллу чем-то предосудительным, и моральная сторона дела его не волновала, во всяком случае, пока его не поймали за этим занятием.
И вряд ли поймают. Об этом беспокоиться не стоило – Уилл обладал удивительной ловкостью, сделавшей его когда-то лучшим среди воров Саэлруна. Он спустился с мачты и стал прохаживаться взад-вперед по палубе, где была сложена часть груза, включая полдюжины ящиков, составленных по два друг на друга и закрепленных стропами, чтобы не соскользнули за борт. Металлические скрепы звякали и скрипели. Груз служил отличным прикрытием для маленького хафлинга. Уилл уселся на пол, прислонившись спиной к ящикам, зевнул и притворился, что дремлет.
Он уловил, как Кара произнесла своим певучим голосом: «…хотели бы оказаться на берегу, не так ли? И охотиться на них?»
– Мы в целости доставим вас в Лирабар, – сказал Дорн, – как и обещали. – Я не об этом.
– Путешествие оказалось… приятнее, чем я ожидал. Легкая работа за хорошую плату. Мне нравится убивать драконов. Я уже говорил.
– Недавно они чуть не убили вас, ваших друзей и меня. Нам просто повезло, что мы остались живы и смогли бежать.
– Да, но если бы мы нашли способ разделить стаю, подстрелить одного, ускользнуть, перегруппироваться и вернуться за следующим… – Он засмеялся. Уилл никогда раньше не слышал, чтобы его друг смеялся. – Конечно, легче сказать, чем сделать.
– Если кто и сможет это сделать, так только вы, – сказала Кара.
Разговор прервался. Дорн никогда не знал, как реагировать на комплименты или изъявление благодарности.
– Я очень долго изучал драконов, – сказал он наконец, – расспрашивал людей, которые сталкивались с ними близко и выжили.
– И вы так и не знаете, почему они впадают в бешенство?
– Этого никто не знает, даже колдуны, мудрецы и жрецы.
– Драконам и самим, наверное, несладко. Дорн усмехнулся:
– Для них это как попойка, когда нанесение урона и увечий становится развлечением. Но даже если им нелегко, стоит ли их жалеть? Драконы устраивают массовые убийства и мародерствуют, даже когда у них ясные головы.
– Я знаю. Вы бы их всех уничтожили, если бы могли, и, зная вашу историю, кто может осудить вас за это? Но что бы вы стали делать, если бы не осталось ни одного дракона?
Уилл, выглянув из своего укрытия, увидел, что Дорн пожал плечами.
– Зачем об этом думать, если этого все равно никогда не случится? – сказал бывший гладиатор, и его железная полумаска тускло сверкнула в бледных лучах зимнего солнца.
– Я знаю, для вас это больше, чем ненависть.
– Наверное, я продолжал бы охотиться. В Фаэруне полно опасных зверей, и нужно зарабатывать на жизнь.
– А если бы вы нашли один из драконьих кладов, о которых твердит Уилл? Тогда вам не нужно было бы заботиться о деньгах.
– Я бы все равно охотился.
– Чтобы помогать другим?
– Потому что это все, что я умею делать.
– Не говорите так. Вы достаточно умны, чтобы научиться жить по-другому. Если бы вы захотели, вы могли бы осесть где-нибудь и обзавестись всем, что необходимо человеку. Иметь кров, делить его с кем-то.
– Вы насмехаетесь надо мной, – ответил он резко.
– Вовсе нет.
– Я встречал только два типа женщин. Тех, кому я платил, и тех, кому любопытно было узнать, на что это будет похоже, могу ли я вообще что-то. Оставил ли красный дракон при мне мое мужское достоинство.
– Некоторые действительно думают, что если человек не такой, как все, значит, его надо бояться или презирать. Но я так не думаю. Я сама не такая, как все.
– Потому что у вас глаза и волосы необычного цвета? Избавьте меня от этих разговоров. Вы напрашиваетесь на комплименты, попытайте счастья в другом месте. Я никогда не умел играть в эти игры.
– Я вас обидела? – спросила Кара. – Простите. Не буду вам досаждать.
Уилл выглянул из-за укрытия и увидел, что Кара собирается уходить. Она была очень хороша – щеки у нее раскраснелись, длинные серебристые волосы развевались на ветру.
Дорн протянул руку, почти коснувшись Кары, пытаясь ее остановить.
– Да нет же, – сказал он. – Это я должен просить у вас прощения. Я и правда не понимаю, зачем вы все это говорите. Но я уверен, у вас нет злого умысла.
– Я и сама не знаю, почему так говорю, – сказала она с улыбкой. – Наверное, мне просто страшно, вот я и болтаю, чтобы отвлечься.
И опять Дорн явно не знал, что сказать.
«Да поцелуй ты ее, – подумал Уилл. – Вам обоим это понравится, а если повезет, то удастся немного потрепать нервы Давеяу».
Павел был натурой влюбчивой, кроме того, он служил Летандеру, который, помимо всего прочего, являлся и богом любви. В самом начале путешествия Павел несколько дней увивался вокруг Кары с легкими намеками, предложениями и приглашениями, но все они остались без внимания. Уилл надеялся позабавиться, когда Павел узнает, что там, где потерпел поражение и не высек ни одной искры он, привлекательный сладкоречивый жрец, преуспел его грубый, угрюмый, покрытый шрамами товарищ.
Пауза затянулась, двое стояли так близко друг к другу, глядя глаза в глаза.
И вдруг раздался крик Рэруна: «Поймал!»
Естественно, все взоры тут же устремились на него.
Багровый, голый по пояс, невзирая на зимний холод, арктический карлик стоял на скамье для гребцов. Он тащил улов из воды, и на его крепких плечах играли упругие мускулы. Гарпун проткнул толстого блестящего тунца огромного размера. Рыба, шлепая хвостом, прыгала по палубе, пока Рэрун не ударил ее по голове костяной рукоятью своего ледоруба.
После этого он произнес нечто вроде молитвенной формулы, которую всегда нараспев исполнял после убийства животного, прося прощения у его отлетающего духа и обещая, что плоть его не пропадет попусту. Затем Рэрун улыбнулся товарищам, обнажив ряд ослепительно белых зубов, почти неразличимых в его спутанной белоснежной бороде.
– Свежий тунец на ужин, – сказал Рэрун. – Нет ничего вкуснее.
Он выдернул гарпун из добычи, вытащил нож и наклонился, чтобы разделать рыбу.
Моряки вернулись к своим обязанностям. Уилл взглянул на Дорна и Кару и в недоумении нахмурился. Девушка как завороженная смотрела на измазанные кровью руки Рэруна, который, вспоров рыбу ножом, отрезал от нее куски влажного розового мяса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44