Я залез в машину и минуту обдумывал то, что узнал. У Билли-Билли не было других друзей, кроме Джанки Стейна и той важной шишки — там, в Европе. И еще таинственного источника денег, о котором рассказал Джанки.
Надо подумать, как и где тут можно раскопать хоть что-нибудь.
Он мог бы в нынешней горящей ситуации пойти к одному из своих покупателей, но я сомневался в этом. К тому же торговцы обычно не берут в долг у своих клиентов. Ему имело бы смысл обратиться к Джанки, но он не воспользовался этим единственным шансом.
Если, конечно, полиция уже не схватила его.
Хорошая мысль! Я включил зажигание и поехал в центр. Было почти шесть часов утра, и быстро светлело. Улицы выглядели серыми и утомленными. Не то поздняя ночь, не то раннее утро. По широким тротуарам Третьей авеню брело несколько человек измочаленного вида. Гуляки. Машин мало, в основном такси. Шесть часов жаркого вторничного утра в Нью-Йорке, и только счастливцы еще спали.
Я проехал весь долгий путь по Третьей авеню до Восемьдесят шестой улицы, повернул налево, через Сентрал-парк на Коламбас-авеню и оттуда в гараж.
Пуэрториканец устал, но все равно улыбался.
— Будет жаркий день, — любезно сообщил он.
— Спать в жару тяжело, — заметил я. Вряд ли у парня есть кондиционер в комнате, которую он делит с кем-то. Его улыбка стала шире.
— Пойду на Сорок вторую улицу. Тридцать центов за билет в кино. Там прохладно.
— Ты хитрый парень!
— Много думаю. Может, вы сумеете использовать такого хитрого парня, а? Я покачал головой:
— Мне жаль, дружище. Но я не занимаюсь наймом.
— Я здорово вожу машину, — похвастался парнишка.
— Лучше бы твоему хозяину не слышать, что ты недоволен местом.
— И все же имейте меня в виду, ладно?
— Будь спокоен.
Я вышел из гаража и побрел вокруг квартала к своей квартире. Я знал, о чем грезит и чего хочет паренек: костюмов, как у меня, красивую машину, как у меня, квартиру, как у меня, женщин, которых он здесь навидался. Он думал, что сможет все это получить сразу, если станет членом организации. Он не понимал, дуралей, что лучше ему оставаться там, где он есть. И искать в другом месте. Конечно, я мог бы пристроить его. Перевозить сигареты в Канаду, а назад виски, если он умеет водить машину. Получал бы восемьдесят баксов в неделю, да еще на дорожные расходы по маршруту Монреаль — Вашингтон — туда и обратно. В Канаде можно подешевле купить сигареты и не платить никаких налогов. Или возить наркотики в Балтимор и Саванну. Для работы, где требовались крепкие кулаки, он был слишком тщедушным, для важных заданий — пока молод. А еще он выглядит очень уж типичным пуэрториканцом, чтобы рассчитывать у нас на серьезную карьеру. Восемьдесят в неделю и дорожные расходы плюс шансы попасть в тюрьму года на два. Я мог бы дать ему работу, если бы хотел. Но пусть он пока по-прежнему спит в кино на Сорок второй улице во время жары.
Потом, пока шел к дому и поднимался в лифте, решил, что, пожалуй, можно бы ему помочь. Если он еще раз попросит, я устрою ему встречу с нужным человеком. Не мое дело набирать людей на работу, но и отваживать их меня никто не уполномочивал.
Квартира обрадовала приятной прохладой. Я постоял в гостиной и просто немного подышал. От бессонной ночи и жары голова вспухла, но комнатная фабрика прохладного воздуха — прекрасное изобретение человечества.
Я взялся за телефон и позвонил полицейскому, работающему в одном из участков. Звали его Фред Мейн. И был он копом не того пошиба, что Граймс. Это был купленный коп. Я знал, что сегодня он работал до четырех утра. Значит, он только добрался до постели. Однако взял он трубку после третьего гудка. Я назвал ему себя и объяснил, что мне нужна кое-какая информация. Он сказал, что возьмет карандаш и все запишет. Я терпеливо ждал. Наконец он отозвался:
— Давай!
— Сегодня зарезали женщину. — Я посмотрел в окно и поправил себя:
— Вчера вечером, я хотел сказать. В ее квартире, где-то поблизости от Сентрал-парка. Полиция прибыла на место около двух часов ночи. Они убеждены, что знают, кто сделал это, но, по моим данным, они ошибаются. Можешь выяснить все подробности для меня?
— Тут много не накопаешь, Клей, — засомневался он. — Женщин часто находят зарезанными в их собственных квартирах. Обычное дело. Но я посмотрю, что можно сделать. Перезвоню тебе через пять минут. Ты дома?
— Угу.
— Тебе нужно имя и адрес, да?
— Точно. Я хотел бы знать, каким образом полиция так быстро об этом пронюхала. И еще мне очень важно уточнить, арестовали они уже кого-нибудь или еще нет.
— Я перезвоню. Жди.
И действительно, прошло не больше шести минут. За это время я успел лишь закурить, распутать галстук и развязать шнурки на туфлях.
— Алло, это я, Фред. Я предупреждал тебя, что это не так просто. Между полуночью и тремя тридцатью утра четыре женщины зарезаны в четырех квартирах в разных частях Манхэттена.
— Во дают! У полиции есть подозреваемые?
— Два. В Нижнем Вест-Сайде они взяли мужа с подозрением на убийство. Другой, на Аппер-Ист, скорее всего тот, что тебя интересует. Они ищут торговца наркотиками по имени Кэнтел.
— Да, это он. Они его взяли?
— Еще нет.
И он рассказал мне всю историю. Убитую женщину звали Мейвис Сент-Пол. Ее адрес: Восточная Шестьдесят третья улица, около парка. Мейвис Сент-Пол было двадцать пять лет, блондинка, рост — сто семьдесят сантиметров, свою профессию она обозначила как “модель”. Но ни в одном из агентств по найму моделей не зарегистрирована. Во всяком случае, полиция таких сведений не нашла. Выводы делай сам.
— Нетрудно.
— Этот Кэнтел не только продавец наркотиков, но и наркоман. Версия такая: он пытался ограбить квартиру и запаниковал, когда она застала его. Тогда он всадил в нее нож и убежал. Забыл, кстати, свою шляпу, на которой внутри написаны его имя и адрес.
— Сообразительный малый, — заметил я. — А как полиция узнала обо всем так молниеносно?
— Анонимный телефонный звонок. Ну, понимаешь, порядочный гражданин считает своим долгом упредить, но не называет себя, боится, что ему придется угробить полдня, выступая свидетелем.
— Анонимный звонок, так-так!
Похоже было, что действовал не такой уж солидный и порядочный гражданин, а сукин сын, который подставил Билли-Билли вместо себя. Заскочил в телефонную будку, вызвал полицию, надеясь, что они приедут раньше, нежели Билли-Билли очнется. Если бы убийце это удалось, сейчас я бы не сидел без сна и не выслушивал купленного копа.
— Дай мне знать, если они схватят Кэнтела.
— Конечно, Клей. Это не составит труда: его скоро заметут. Дело срочное, поэтому им занимается отдел по расследованию убийств, — сообщил он. — Кто-то наверху поднял крик, и наши засуетились.
— Почему?
— Не понимаю, Клей. Не сумел узнать почему.
— Держи меня в курсе! — попросил я и сделал еще один срочный звонок — Арчи Фрейхоферу, отделение “Девушки для сопровождения”, который тоже работает на Эда Га-нолезе.
Он ответил на звонок после шести гудков, и его голос звучал очень мягко. Он всегда так разговаривает.
— Имя Мейвис Сент-Пол что-нибудь значит для тебя? Он помолчал немного, потом сказал:
— Извини, мне жаль, но нет. А я должен ее знать?
— Кто-то же должен. Она жила на Восточной Шестьдесят третьей улице. Профессия — модель. Он фыркнул.
— Можешь выяснить, кто платит за квартиру, Арчи?
— Я поспрашиваю тут кое-кого. Назови имя еще раз.
— Мейвис Сент-Пол.
— Мейвис? — Он снова фыркнул. — Значит, я буду искать девку, которую зовут Милдред и которая приехала из Сент-Пола.
— Звони мне домой, как что-то выяснишь, до девяти, — сказал я. — После девяти я буду в конторе Клэнси Маршалла.
— Добро, Клей.
— Поторопись, ладно? Это важно.
— Часа через три я буду знать все, даже где у нее родинки.
— Где у нее были родинки, — поправил я его. — Она умерла. Так что будь осторожен.
— Постараюсь.
— Молодец!
Я повесил трубку и заставил себя подняться. Мутная свинцовая усталость тяжелела с каждой минутой. Мне нужен здоровый сон, восемь часов минимум, а тут меня на целую ночь вышибли из графика.
Прошел через всю квартиру в спальню и крайне удивился, увидев, что Элла глаз не сомкнула, а сидит в постели и читает книгу.
— Почему ты не спишь? — спросил я. Она захлопнула книгу и небрежно уронила ее на пол возле кровати.
— Я пыталась, но не получилось. Попыталась читать и тоже не смогла.
— Что-то не так, Элла? — спросил я, хотя уже все знал и понимал.
— Я тут много думала, Клей.
Выражение ее лица и голос сказали мне, о чем она думала — о том деле с организацией несчастного случая.
— Подожди, пока я вылезу из пиджака и галстука, — попросил я, желая оттянуть разговор.
Повесил пиджак в шкаф, галстук на вешалку на двери гардероба, с отвращением стащил мокрую от пота рубашку и швырнул ее в угол. Сбросив туфли, присел на край кровати:
— На улице дышать нечем!
— У тебя весь лоб мокрый. Ложись сюда. Я лег, положив ей голову на колени, а она взяла уголок пододеяльника и нежно протерла мой лоб.
— У тебя усталый вид, Клей, — заметила она.
— Еще бы. А прилечь даже на часок некогда. Я должен быть на той встрече в девять.
— Почему? — спросила она; ее пальцы массировали мне голову мягко, нежно, успокаивающе.
— Как хорошо! — пробормотал я.
Глаза закрылись, и я почувствовал, что засыпаю, так что пришлось встряхнуться и заставить их смотреть. Мы молчали те несколько минут, что Элла снимала умелым массажем усталость и напряжение. Чуть слышно вздохнув, она сказала:
— Нам пора серьезно поговорить, Клей.
— Начинай.
Я долго пытался избежать этого разговора, понимая, что веду себя глупо. Рано или поздно нам придется пройти через это, преодолеть и покончить с ним раз и навсегда. Что ж, можно и сейчас. И мне не надо будет больше беспокоиться и таиться.
— Это насчет твоей работы...
— Я знаю.
— Клей, я хочу, чтобы ты меня правильно понял. Суть не в моем потрясении, не в том, что ты оказался большим обманщиком, и тому подобных глупостях. Просто ты иногда бываешь таким... таким чужим, что мне кажется — не уживаются ли в тебе два разных человека?
— Не будь...
— Клей, не надо говорить мне, чтобы я не была дурочкой. Я знаю! Я вижу, тебе хорошо со мной, ты милый парень, и нам так славно вместе. Но ты можешь вдруг перемениться, и стать таким хладнокровным, и спокойно обсуждать и соглашаться на то, что нужно подстроить кому-то несчастный случай. Понятно ведь, что это означает, — ты выйдешь из дому и расчетливо совершишь убийство. И похоже, для тебя это вещь обычная. Никаких чувств, никаких эмоций. Это пугает меня. Клей. А когда ты со мной, ты хороший, ласковый. Один в двух лицах, и какое же из них настоящее? Меня пугает, что твое истинное лицо не то, которое ты показываешь мне.
— Такая у меня работа. Нельзя испытывать жалость к тому, кого ты собираешься убить, Элла. Или ты не сумеешь сделать, что тебе поручено.
— А ты хотел бы... иногда чувствовать жалость?
— Я не могу, поверь. Не могу. Не смею.
— Ты не должен убивать, Клей.
— Я делаю то, что мне велят. Я человек Эда Ганолезе. Он мой босс. Он говорит: “Сделай!” — и я не имею права отказаться.
— Но почему? Клей, ты же умный человек, ты не должен быть его слепым орудием. Ты можешь служить кому угодно. Ты можешь служить самому себе, если на то пошло.
— Я не хочу служить самому себе.
— Кто для тебя Эд? — спросила она.
Я долго лежал молча, моя голова у нее на коленях, и ее нежные пальцы успокаивающе гладят мои виски. Кто для меня Эд?
— Ладно, — сказал я. — Я расскажу тебе одну историю.
— Правдивую историю?
— Да, правдивую. Я три года учился в колледже. Я говорил тебе. Захудалый колледж в провинциальном городишке на севере штата. Однажды мы с приятелем накачивались пивом на какой-то вечеринке. Шум, галдеж, как обычно. Почему-то разгорелся спор, а потом стали держать пари, что нам с ним слабо угнать машину. Дурацкое пари на десять долларов или около того. Мы заявили, что сможем. Мой напарник серьезно занимался наукой, а кроме того, сам собирал автомобили, разыскивая детали на свалке. Мы с ним вышли, нашли подходящую, на наш взгляд, машину, на ней был, помню, номер с буквами “MD”. Как раз то, что нам нужно. Полиция не останавливает машины врачей, потому что они могут спешить на срочный вызов. Ключей не было, но парень переставил и соединил какие-то провода, и мы укатили. Ясное дело, мы оба были сильно под градусом.
Она перебила меня:
— А на чем в колледже специализировался ты?
— Не помню, — отрезал я, неожиданно разозлившись, — что-то вроде управления коммерческими предприятиями. Не знаю, кем я хотел стать. Но дай мне досказать, добро?
— Прости!
— Мы угнали машину. Было это зимой, высоко в Ади-рондакских горах. Там полно зимних курортов, лыжных трасс и прочего. И девушка неожиданно выскочила на дорогу. Не ребенок, лет двадцать с чем-то. Что-то вроде официантки или прислуги в каком-то доме. Бежала через дорогу, потому что опаздывала на работу. За рулем сидел я. И растерялся. Не сразу разобрался со сцеплением, тормозом и акселератором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Надо подумать, как и где тут можно раскопать хоть что-нибудь.
Он мог бы в нынешней горящей ситуации пойти к одному из своих покупателей, но я сомневался в этом. К тому же торговцы обычно не берут в долг у своих клиентов. Ему имело бы смысл обратиться к Джанки, но он не воспользовался этим единственным шансом.
Если, конечно, полиция уже не схватила его.
Хорошая мысль! Я включил зажигание и поехал в центр. Было почти шесть часов утра, и быстро светлело. Улицы выглядели серыми и утомленными. Не то поздняя ночь, не то раннее утро. По широким тротуарам Третьей авеню брело несколько человек измочаленного вида. Гуляки. Машин мало, в основном такси. Шесть часов жаркого вторничного утра в Нью-Йорке, и только счастливцы еще спали.
Я проехал весь долгий путь по Третьей авеню до Восемьдесят шестой улицы, повернул налево, через Сентрал-парк на Коламбас-авеню и оттуда в гараж.
Пуэрториканец устал, но все равно улыбался.
— Будет жаркий день, — любезно сообщил он.
— Спать в жару тяжело, — заметил я. Вряд ли у парня есть кондиционер в комнате, которую он делит с кем-то. Его улыбка стала шире.
— Пойду на Сорок вторую улицу. Тридцать центов за билет в кино. Там прохладно.
— Ты хитрый парень!
— Много думаю. Может, вы сумеете использовать такого хитрого парня, а? Я покачал головой:
— Мне жаль, дружище. Но я не занимаюсь наймом.
— Я здорово вожу машину, — похвастался парнишка.
— Лучше бы твоему хозяину не слышать, что ты недоволен местом.
— И все же имейте меня в виду, ладно?
— Будь спокоен.
Я вышел из гаража и побрел вокруг квартала к своей квартире. Я знал, о чем грезит и чего хочет паренек: костюмов, как у меня, красивую машину, как у меня, квартиру, как у меня, женщин, которых он здесь навидался. Он думал, что сможет все это получить сразу, если станет членом организации. Он не понимал, дуралей, что лучше ему оставаться там, где он есть. И искать в другом месте. Конечно, я мог бы пристроить его. Перевозить сигареты в Канаду, а назад виски, если он умеет водить машину. Получал бы восемьдесят баксов в неделю, да еще на дорожные расходы по маршруту Монреаль — Вашингтон — туда и обратно. В Канаде можно подешевле купить сигареты и не платить никаких налогов. Или возить наркотики в Балтимор и Саванну. Для работы, где требовались крепкие кулаки, он был слишком тщедушным, для важных заданий — пока молод. А еще он выглядит очень уж типичным пуэрториканцом, чтобы рассчитывать у нас на серьезную карьеру. Восемьдесят в неделю и дорожные расходы плюс шансы попасть в тюрьму года на два. Я мог бы дать ему работу, если бы хотел. Но пусть он пока по-прежнему спит в кино на Сорок второй улице во время жары.
Потом, пока шел к дому и поднимался в лифте, решил, что, пожалуй, можно бы ему помочь. Если он еще раз попросит, я устрою ему встречу с нужным человеком. Не мое дело набирать людей на работу, но и отваживать их меня никто не уполномочивал.
Квартира обрадовала приятной прохладой. Я постоял в гостиной и просто немного подышал. От бессонной ночи и жары голова вспухла, но комнатная фабрика прохладного воздуха — прекрасное изобретение человечества.
Я взялся за телефон и позвонил полицейскому, работающему в одном из участков. Звали его Фред Мейн. И был он копом не того пошиба, что Граймс. Это был купленный коп. Я знал, что сегодня он работал до четырех утра. Значит, он только добрался до постели. Однако взял он трубку после третьего гудка. Я назвал ему себя и объяснил, что мне нужна кое-какая информация. Он сказал, что возьмет карандаш и все запишет. Я терпеливо ждал. Наконец он отозвался:
— Давай!
— Сегодня зарезали женщину. — Я посмотрел в окно и поправил себя:
— Вчера вечером, я хотел сказать. В ее квартире, где-то поблизости от Сентрал-парка. Полиция прибыла на место около двух часов ночи. Они убеждены, что знают, кто сделал это, но, по моим данным, они ошибаются. Можешь выяснить все подробности для меня?
— Тут много не накопаешь, Клей, — засомневался он. — Женщин часто находят зарезанными в их собственных квартирах. Обычное дело. Но я посмотрю, что можно сделать. Перезвоню тебе через пять минут. Ты дома?
— Угу.
— Тебе нужно имя и адрес, да?
— Точно. Я хотел бы знать, каким образом полиция так быстро об этом пронюхала. И еще мне очень важно уточнить, арестовали они уже кого-нибудь или еще нет.
— Я перезвоню. Жди.
И действительно, прошло не больше шести минут. За это время я успел лишь закурить, распутать галстук и развязать шнурки на туфлях.
— Алло, это я, Фред. Я предупреждал тебя, что это не так просто. Между полуночью и тремя тридцатью утра четыре женщины зарезаны в четырех квартирах в разных частях Манхэттена.
— Во дают! У полиции есть подозреваемые?
— Два. В Нижнем Вест-Сайде они взяли мужа с подозрением на убийство. Другой, на Аппер-Ист, скорее всего тот, что тебя интересует. Они ищут торговца наркотиками по имени Кэнтел.
— Да, это он. Они его взяли?
— Еще нет.
И он рассказал мне всю историю. Убитую женщину звали Мейвис Сент-Пол. Ее адрес: Восточная Шестьдесят третья улица, около парка. Мейвис Сент-Пол было двадцать пять лет, блондинка, рост — сто семьдесят сантиметров, свою профессию она обозначила как “модель”. Но ни в одном из агентств по найму моделей не зарегистрирована. Во всяком случае, полиция таких сведений не нашла. Выводы делай сам.
— Нетрудно.
— Этот Кэнтел не только продавец наркотиков, но и наркоман. Версия такая: он пытался ограбить квартиру и запаниковал, когда она застала его. Тогда он всадил в нее нож и убежал. Забыл, кстати, свою шляпу, на которой внутри написаны его имя и адрес.
— Сообразительный малый, — заметил я. — А как полиция узнала обо всем так молниеносно?
— Анонимный телефонный звонок. Ну, понимаешь, порядочный гражданин считает своим долгом упредить, но не называет себя, боится, что ему придется угробить полдня, выступая свидетелем.
— Анонимный звонок, так-так!
Похоже было, что действовал не такой уж солидный и порядочный гражданин, а сукин сын, который подставил Билли-Билли вместо себя. Заскочил в телефонную будку, вызвал полицию, надеясь, что они приедут раньше, нежели Билли-Билли очнется. Если бы убийце это удалось, сейчас я бы не сидел без сна и не выслушивал купленного копа.
— Дай мне знать, если они схватят Кэнтела.
— Конечно, Клей. Это не составит труда: его скоро заметут. Дело срочное, поэтому им занимается отдел по расследованию убийств, — сообщил он. — Кто-то наверху поднял крик, и наши засуетились.
— Почему?
— Не понимаю, Клей. Не сумел узнать почему.
— Держи меня в курсе! — попросил я и сделал еще один срочный звонок — Арчи Фрейхоферу, отделение “Девушки для сопровождения”, который тоже работает на Эда Га-нолезе.
Он ответил на звонок после шести гудков, и его голос звучал очень мягко. Он всегда так разговаривает.
— Имя Мейвис Сент-Пол что-нибудь значит для тебя? Он помолчал немного, потом сказал:
— Извини, мне жаль, но нет. А я должен ее знать?
— Кто-то же должен. Она жила на Восточной Шестьдесят третьей улице. Профессия — модель. Он фыркнул.
— Можешь выяснить, кто платит за квартиру, Арчи?
— Я поспрашиваю тут кое-кого. Назови имя еще раз.
— Мейвис Сент-Пол.
— Мейвис? — Он снова фыркнул. — Значит, я буду искать девку, которую зовут Милдред и которая приехала из Сент-Пола.
— Звони мне домой, как что-то выяснишь, до девяти, — сказал я. — После девяти я буду в конторе Клэнси Маршалла.
— Добро, Клей.
— Поторопись, ладно? Это важно.
— Часа через три я буду знать все, даже где у нее родинки.
— Где у нее были родинки, — поправил я его. — Она умерла. Так что будь осторожен.
— Постараюсь.
— Молодец!
Я повесил трубку и заставил себя подняться. Мутная свинцовая усталость тяжелела с каждой минутой. Мне нужен здоровый сон, восемь часов минимум, а тут меня на целую ночь вышибли из графика.
Прошел через всю квартиру в спальню и крайне удивился, увидев, что Элла глаз не сомкнула, а сидит в постели и читает книгу.
— Почему ты не спишь? — спросил я. Она захлопнула книгу и небрежно уронила ее на пол возле кровати.
— Я пыталась, но не получилось. Попыталась читать и тоже не смогла.
— Что-то не так, Элла? — спросил я, хотя уже все знал и понимал.
— Я тут много думала, Клей.
Выражение ее лица и голос сказали мне, о чем она думала — о том деле с организацией несчастного случая.
— Подожди, пока я вылезу из пиджака и галстука, — попросил я, желая оттянуть разговор.
Повесил пиджак в шкаф, галстук на вешалку на двери гардероба, с отвращением стащил мокрую от пота рубашку и швырнул ее в угол. Сбросив туфли, присел на край кровати:
— На улице дышать нечем!
— У тебя весь лоб мокрый. Ложись сюда. Я лег, положив ей голову на колени, а она взяла уголок пододеяльника и нежно протерла мой лоб.
— У тебя усталый вид, Клей, — заметила она.
— Еще бы. А прилечь даже на часок некогда. Я должен быть на той встрече в девять.
— Почему? — спросила она; ее пальцы массировали мне голову мягко, нежно, успокаивающе.
— Как хорошо! — пробормотал я.
Глаза закрылись, и я почувствовал, что засыпаю, так что пришлось встряхнуться и заставить их смотреть. Мы молчали те несколько минут, что Элла снимала умелым массажем усталость и напряжение. Чуть слышно вздохнув, она сказала:
— Нам пора серьезно поговорить, Клей.
— Начинай.
Я долго пытался избежать этого разговора, понимая, что веду себя глупо. Рано или поздно нам придется пройти через это, преодолеть и покончить с ним раз и навсегда. Что ж, можно и сейчас. И мне не надо будет больше беспокоиться и таиться.
— Это насчет твоей работы...
— Я знаю.
— Клей, я хочу, чтобы ты меня правильно понял. Суть не в моем потрясении, не в том, что ты оказался большим обманщиком, и тому подобных глупостях. Просто ты иногда бываешь таким... таким чужим, что мне кажется — не уживаются ли в тебе два разных человека?
— Не будь...
— Клей, не надо говорить мне, чтобы я не была дурочкой. Я знаю! Я вижу, тебе хорошо со мной, ты милый парень, и нам так славно вместе. Но ты можешь вдруг перемениться, и стать таким хладнокровным, и спокойно обсуждать и соглашаться на то, что нужно подстроить кому-то несчастный случай. Понятно ведь, что это означает, — ты выйдешь из дому и расчетливо совершишь убийство. И похоже, для тебя это вещь обычная. Никаких чувств, никаких эмоций. Это пугает меня. Клей. А когда ты со мной, ты хороший, ласковый. Один в двух лицах, и какое же из них настоящее? Меня пугает, что твое истинное лицо не то, которое ты показываешь мне.
— Такая у меня работа. Нельзя испытывать жалость к тому, кого ты собираешься убить, Элла. Или ты не сумеешь сделать, что тебе поручено.
— А ты хотел бы... иногда чувствовать жалость?
— Я не могу, поверь. Не могу. Не смею.
— Ты не должен убивать, Клей.
— Я делаю то, что мне велят. Я человек Эда Ганолезе. Он мой босс. Он говорит: “Сделай!” — и я не имею права отказаться.
— Но почему? Клей, ты же умный человек, ты не должен быть его слепым орудием. Ты можешь служить кому угодно. Ты можешь служить самому себе, если на то пошло.
— Я не хочу служить самому себе.
— Кто для тебя Эд? — спросила она.
Я долго лежал молча, моя голова у нее на коленях, и ее нежные пальцы успокаивающе гладят мои виски. Кто для меня Эд?
— Ладно, — сказал я. — Я расскажу тебе одну историю.
— Правдивую историю?
— Да, правдивую. Я три года учился в колледже. Я говорил тебе. Захудалый колледж в провинциальном городишке на севере штата. Однажды мы с приятелем накачивались пивом на какой-то вечеринке. Шум, галдеж, как обычно. Почему-то разгорелся спор, а потом стали держать пари, что нам с ним слабо угнать машину. Дурацкое пари на десять долларов или около того. Мы заявили, что сможем. Мой напарник серьезно занимался наукой, а кроме того, сам собирал автомобили, разыскивая детали на свалке. Мы с ним вышли, нашли подходящую, на наш взгляд, машину, на ней был, помню, номер с буквами “MD”. Как раз то, что нам нужно. Полиция не останавливает машины врачей, потому что они могут спешить на срочный вызов. Ключей не было, но парень переставил и соединил какие-то провода, и мы укатили. Ясное дело, мы оба были сильно под градусом.
Она перебила меня:
— А на чем в колледже специализировался ты?
— Не помню, — отрезал я, неожиданно разозлившись, — что-то вроде управления коммерческими предприятиями. Не знаю, кем я хотел стать. Но дай мне досказать, добро?
— Прости!
— Мы угнали машину. Было это зимой, высоко в Ади-рондакских горах. Там полно зимних курортов, лыжных трасс и прочего. И девушка неожиданно выскочила на дорогу. Не ребенок, лет двадцать с чем-то. Что-то вроде официантки или прислуги в каком-то доме. Бежала через дорогу, потому что опаздывала на работу. За рулем сидел я. И растерялся. Не сразу разобрался со сцеплением, тормозом и акселератором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29