Звездный Странник был всего лишь тридцать первым гостем, которого Румфорд пригласил подняться наверх.
И вот ассистент был послан к ларьку, где продавали Малаки — за тридцать вторым и тридцать третьим гостями, которым предстояло удостоиться подобной чести.
Румфорд выглядел неважно. Цвет лица у него был нехороший. И хотя он по-прежнему улыбался, казалось, что зубы у него стиснуты до скрежета. Самодовольное благодушие слиняло, оставив лишь гримасу, так что всякому было видно, что дело плохо.
Но знаменитая улыбка Румфорда ни на минуту не сходила с его лица. Заносчивый, полный высокомерного снобизма, привыкший к восторгу зрителей, он держал на цепочке-удавке своего громадного пса. Цепочка была на всякий случай затянута так, что впивалась в горло пса. Предосторожность не была излишней — пес явно невзлюбил Звездного Странника.
Румфорд на минуту пригасил улыбку, дабы напомнить толпе, какое тяжкое бремя он несет ради людей, — и предупредить, что вряд ли он сможет нести это бремя вечно.
На ладони Румфорда лежал микрофон с передатчиком размером с мелкую монету. Когда ему не хотелось, чтобы народ его слышал, он попросту сжимал кулак.
Сейчас монетка как раз была зажата в кулаке — он подшучивал над Звездным Странником, и толпе, во избежание смуты, не полагалось слушать эти шуточки.
— Вы настоящий герой дня, не правда ли? — говорил Румфорд. — С первой минуты, как вы появились, вас встречает праздник любви. Толпа вас просто обожает. А вы толпу обожаете?
Нечаянные радости этого дня настолько ошеломили Звездного Странника, что он словно впал в детство — в этом состоянии он абсолютно не воспринимал ни шуток, ни сарказма. За свою долгую, нелегкую жизнь он часто оказывался в плену разнообразных обстоятельств, и сейчас он был пленен толпой, которая преклонялась перед ним.
— Они такие чудесные, — ответил он Румфорду. — Такие славные люди.
— О, компания славная, что и говорить, — подхватил Румфорд. — Я как раз ломал голову, пытался подобрать верное слово, а вы принесли мне его из глубин космоса. _Славные_— вот именно, славные.
Румфорд явно думал о чем-то другом. Звездный Странник его не интересовал — он на него даже не смотрел. Прибытие жены и сына Звездного Странника тоже его не особенно занимало.
— Ну где они, где они? — спросил Румфорд у ассистента, стоявшего внизу. — Не затягивайте, пора кончать.
Звездный Странник был в таком блаженном, приподнятом настроении от всего, что с ним творилось, что как-то стеснялся задавать вопросы, боясь показаться неблагодарным.
Он понимал, что ему отведена страшно важная роль в торжественной церемонии, и счел за лучшее помалкивать, отвечать только на прямые вопросы, как можно короче и проще.
Не то чтобы в голове Звездного Странника роилось множество вопросов. Главная идея праздничной церемонии в его честь была совершенно ясна, идея совершенно бесспорная, функциональная, как трехногая табуреточка для доярки. Он перенес неслыханные страдания и вот теперь получает неслыханно щедрое воздаяние.
Этот внезапный поворот колеса фортуны стал поводом для всенародного торжества. Звездный Странник улыбался, разделяя восторг толпы, — словно и сам был там, в толпе, охваченный восторгов.
Румфорд читал мысли Звездного Странника.
— Имейте в виду, что они пришли бы в точно такой же восторг, если бы все было наоборот, — сказал он.
— Наоборот? — сказал Звездный Странник.
— Если бы началось с неслыханно щедрого воздаяния, а затем настал черед неслыханных страданий, — сказал Румфорд. — Их радует _контраст_. Порядок событий их не интересует. _Перевороты_ — вот что они обожают…
Румфорд разжал кулак, держа микрофон на ладони. Другой рукой он сделал широкий приветственный жест. Он приглашал подойти Би и Хроно, уже вознесенных на высоту золоченых переплетений системы балкончиков, переходов, подмостков, лесенок, пандусов, приступок и эстрад.
— Прошу, прошу сюда. У нас не так уж много времени, — торопил их Румфорд, как классная дама.
Наступило недолгое затишье, и Звездный Странник впервые успел по-настоящему обрадоваться, подумать о том, как хорошо ему будет жить на Земле. Кругом такие добрые, восторженные и мирные люди — значит, на Земле можно жить не просто хорошо, а замечательно.
Звездному Страннику уже подарили прекрасный новый костюм и завидное положение в обществе и вот-вот ему вернут жену и сына.
Для полного счастья не хватало только лучшего друга, и Звездный Странник вдруг заметил, что весь дрожит. Он дрожал, вдруг ощутив всем сердцем, что его задушевный друг, Стоуни Стивенсон, затаился где-то неподалеку и ждет только сигнала, чтобы выйти.
Звездный Странник улыбнулся, представляя себе, какой выход устроит Стоуни. Стоуни, смеющийся, немного навеселе, сбежит по пандусу вниз.
— Дядек, чертяка ты этакий, — прогремит голос Стоуни, усиленный громкоговорителями, — да я же все злачные места на этой чертовой Земле облазил, — все обшарил, провалиться мне на этом месте, а ты-ты, оказывается, проторчал все это чертово время на Меркурии, сукин ты сын!
Когда Би и Хроно подошли к тому месту, где стояли Румфорд и Звездный Странник, Румфорд от них отошел. Если бы он просто отодвинулся в сторону на длину протянутой руки, все заметили бы его отстраненность. Но благодаря системе золоченых подмостков он сразу же оказался очень далеко от тех троих, и не просто вдали, а в пространстве, искривленном, искаженном причудливыми и неистощимыми в своей символике преградами.
Да, это был поистине великий театр, что бы ни говорил язвительный доктор Морис Розенау (ор. cit.)*.
/* Выше упомянутое сочинение (лат.). /
«Толпа, благоговейно глазеющая на Уинстона Найлса Румфорда, танцующего среди своих золоченых трапеций и мостиков, состоит из тех же идиотов, которые в игрушечных магазинах благоговейно глазеют на игрушечную железную дорогу, где крохотные поезда бегут — чух-чух-чух — ныряют в картонные туннели, пробегают по спичечным эстакадам через городки из папье-маше и снова ныряют в картонные туннели. Интересно, вынырнет ли игрушечный поезд — или Уинстон Найлс Румфорд-чух-чух-чух! — с другого конца? О, mirable dictu! ** Вон он, глядите!»
/** Как ни удивительно (лат.). /
С помоста перед особняком Румфорд перебрался на ступенчатый мостик, переброшенный аркой над живой изгородью-боскетом. Мостик кончался трехметровым балкончиком, примыкавшим к стволу медного бука. Медный бук имел четыре фута в диаметре. К стволу крепились на болтах вызолоченные ступеньки.
Румфорд привязал Казака к нижней ступеньке, полез вверх, как Джек из детской сказки по бобовому побегу, и скрылся из глаз.
Он заговорил откуда-то из глубины кроны.
Но его голос доносился не с дерева, а из архангельских труб, торчавших на стенах.
Толпа оторвалась от созерцания густой кроны, все вперили глаза в ближайшие громкоговорители.
Только Би, Хроно и Звездный Странник все еще смотрели вверх, туда, где находился сам Румфорд. И вовсе не потому, что они были разумнее других, а просто от смущения. Глядя вверх, члены этой маленькой семьи могли не глядеть друг на друга.
Ни у кого из троих не было особых причин радоваться встрече.
Бн не понравился тощий, заросший бородой, ошалевший от счастья простак в исподнем белье лимонно-желтого цвета. Она мечтала о высоком, насмешливом, дерзком бунтаре.
Хроно с первого взгляда возненавидел этого бородача, которыми грозил нарушить его тонкие, особенные отношения с матерью. Хроно поцеловал свой талисман и загадал желание, чтобы его отец, если он и вправду его отец, провалился бы сквозь землю.
А сам Звездный Странник, несмотря на героические усилия, не мог себя заставить от чистого сердца пожелать, чтобы мать и сын — темнокожие, озлобленные — стали его семьей.
Совершенно случайно Звездный Странник взглянул прямо в глаза Би, точнее, в здоровый глаз Би. Надо было что-то сказать.
— Как поживаете? — сказал Звездный Странник.
— Как _вы_ поживаете? — ответила Би.
И оба снова стали смотреть вверх, в гущу листвы.
— О мои счастливые, обремененные братья, — зазвучал голос Румфорда, — возблагодарим Господа Бога — Господа Бога, которому наши хвалы так же нужны и приятны, как великой Миссисипи — дождевая капелька, — за то, что мы не такие, как Малаки Констант.
У Звездного Странника слегка заныл затылок. Он опустил глаза. Его взгляд задержался на длинном вызолоченном висячем мостике неподалеку. Он проследил, куда мостик ведет. Мостик кончался у подножия самой длинной на Земле свободно стоящей приставной лестницы. Лестница, конечно, тоже была вызолочена.
Звездный Странник переводил взгляд все выше, словно карабкаясь к тесному входному люку космического корабля, установленного на верху колонны. Он подумал, что вряд ли найдется человек, у которого хватит духу или самообладания, чтобы влезть по этой жуткой лестнице к такой крохотной дверце.
Звездный Странник снова окинул взглядом толпу. Может, Стоуни Стивенсон все же прячется где-то в толпе. Может, он просто ждет, пока торжество кончится, и тогда он сам подойдет к своему единственному, задушевному другу с Марса.
Глава одиннадцатая.
МЫ НЕНАВИДИМ МАЛАКИ КОНСТАНТА ЗА ТО…
"Назовите мне хоть что-нибудь хорошее, что
вы сделали в жизни".
— Уинстон Найлс Румфорд
Вот что говорилось в проповеди дальше:
— Мы _презираем_ Малаки Константа за то, — сказал Уинстон Найлс Румфорд, — что все фантастические богатства, плод своего фантастического везения, он тратил только на то, чтобы непрестанно доказывать всему миру, что человек — просто свинья. Он окружил себя прихлебателями и льстецами. Он окружил себя падшими женщинами. Он с головой окунулся в разврат, пьянство, наркоманию. Он погряз во всех порочных наслаждениях, какие только можно себе представить.
— Пока ему так сказочно везло, Малаки Констант стоил больше, чем штаты Юта и Северная Дакота, вместе взятые. И все же я утверждаю, что в те времена нравственных принципов у него было меньше, чем у самой мелкой, самой вороватой полевой мышки в любом из этих штатов.
— Мы _возмущены_ Малаки Константом, — вещал Румфорд с вершины дерева, — потому что он ничем не заслужил свои миллиарды, а еще потому, что он не тратил их ни на творчество, ни на помощь другим — только на себя. Он был так же человеколюбив, как МарияАнтуанетта, а творческого духа в нем было столько же, сколько в инструкторе-косметологе при похоронном бюро.
— Мы _ненавидим_ Малаки Константа, — говорил Румфорд с вершины дерева, — за то, что он принимал фантастические плоды своего сказочного везенья, как нечто само собой разумеющееся, как будто удача — это перст Божий. Для нас, паствы Церкви Господа Всебезразличного, самое жестокое, самое опасное, самое кощунственное, до чего может докатиться человек, — это уверенность, что счастье или несчастье — перст Божий!
— Счастье или несчастье, — провозгласил Румфорд с вершины дерева, — вовсе не перст Божий!
— Счастье, — сказал Румфорд с вершины дерева, — это ветер, крутящий горсточку праха, — эоны спустя после того, как Бог прошествовал мимо.
— Звездный Странник! — воззвал Румфорд сверху, из кроны дерева.
Звездный Странник отвлекся и слушал плохо. Ему не удавалось долго сосредоточивать свое внимание на чем-то — то ли он слишком долго жил в пещерах, то ли слишком долго жил на дышариках, а может, слишком долго служил в Марсианской Армии.
Он любовался облаками. Они были такие красивые, а небо, в котором плыли облака, радовало взгляд изголодавшегося по всем цветам радуги Звездного Странника чудесной голубизной.
— Звездный Странник! — снова окликнул его Румфорд.
— Эй, вы, в желтом, — угрюмо сказала Би. Она толкнула его локтем в бок. — Проснитесь.
— Простите? — сказал Звездный Странник.
Звездный Странник встал по стойке «смирно».
— Да, сэр? — крикнул он, глядя в зеленую листву над головой. Он откликнулся разумно, бодро, с приятностью. Прямо перед ним закачался опустившийся откуда-то микрофон.
— Звездный Странник! — повторил Румфорд, уже успевший рассердиться, — ведь плавный ход представления был нарушен.
— Здесь, сэр! — крикнул Звездный Странник. Громкоговорители оглушительно усилили его голос.
— Кто вы такой? — спросил Румфорд. — Как ваше настоящее имя?
— Я своего настоящего имени не знаю, — сказал Звездный Странник. — Меня все звали Дядек.
— А что с вами было до того, как вы вернулись на Землю, Дядек? — спросил Румфорд.
Звездный Странник просиял. Ему подали реплику, и он знал простой ответ, услышав который па Мысе Код все начали смеяться, танцевать, распевать песни.
— Я — жертва цепи несчастных случайностей, как и все мы, — сказал он.
На этот раз никто не смеялся, не танцевал и не пел, но присутствующим явно пришлись по душе слова Звездного Странника. Головы высоко поднялись, глаза широко раскрылись, ноздри раздувались. Но никуо не кричал, потому что всем хотелось услышать все, что скажут Румфорд и Звездный Странник, до последнего словца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36