Я был очень увлечен и Гарриет Гаммер, военной корреспонденткой «Демойнского архивариуса» у которой, как выяснилось, родился сын после нашего романа на Маниле. Думаю, можно назвать любовью и то, что я чувствовал к Зузу Джонсон, муж которой был распят. И я был связан глубокой, взаимной и многогранной дружбой с Мюриэл Пэк, которая еще была барменшей в кафе «Черный Кот» в тот день, когда меня уволили, а позднее стала преподавательницей английского.
Вот и весь список.
Мюриэл зарыта там же, возле конюшни, куда достигает тень Мушкет-горы на закате.
Гарриэт Гаммер тоже умерла, только в Айове, далеко отсюда.
Ждите меня, девочки, ждите.
* * *
Я вовсе не собираюсь ставить рекорды, достойные книги Гиннеса, по числу женщин, с которыми я занимался любовью, неважно, любил я их или нет. Насколько я знаю, мировой рекорд поставил Жорж Сименон, французский мастер детектива, и вряд ли я ему составлю конкуренцию. Как сказано в его некрологе в «Нью-Йорк Таймс», он укладывал в постель 3 женщин в день, и длилось это годами.
Мы с Мэрилин Шоу во Вьетнаме не встречались, но у нас там был общий знакомый, Сэм Уэйкфилд. Позднее он взял нас с ней работать в Таркингтон, а потом покончил с собой по неясным даже ему самому причинам, если судить по списанной у кого-то предсмертной записке, оставленной на ночном столике.
Тогда он уже спал в разных комнатах с женой, которая потом станет Деканом Женского отделения в Таркингтоне.
* * *
Я считаю, что Сэм Уэйкфилд спас жизнь мне и Мэрилин, прежде чем расстался с собственной жизнью. Если бы он не устроил нас с ней в Таркингтон, где из нас получились отличные учителя для неспособных к обучению детей, я не знаю, что бы с нами стало, Когда мы с ней встретились, на Лужайке в центре колледжа, как 2 корабля, я был — хотите верьте, хотите нет, — профессором Физики на постоянном окладе, а она — профессором Биологии на постоянном окладе!
Когда я еще был учителем, я спросил самый популярный игровой компьютер в Пахлави-павильоне, ГРИО(тм), что могло бы случиться со мной после войны, если бы жизнь сложилась иначе. Разумеется, для того, чтобы играть на ГРИО(тм), вы должны ввести в него данные о возрасте, расовой принадлежности, образовании и положении в текущий момент, отношении к наркотикам и так далее. Причем лицо, о котором идет речь, вовсе не должно быть живым человеком. Компьютер не спрашивает, реальное это лицо или нет. Ему все это до лампочки. Ему в высшей степени безразлично, насколько он может огорчить или обидеть человека. Вы начиняете его подробностями из жизни, настоящей или выдуманной, а он выдает рассказ о том, что вероятнее всего случится с ней или с ним. Эта история базируется на том, что случалось с живыми людьми, имевшими те же основные исходные данные.
ГРИО(тм) отказывался работать при отсутствии некоторых спецификаций. Например, если вы не упоминали расу, он зажигал на экране слова «этническое происхождение» и отключался вчистую. Пока он этого не узнает, он не включится. То же касалось и образовательного ценза.
Я не сообщил ГРИО(тм), что я получил здесь отличное место и люблю свою работу. Я ему скормил данные только о том, что со мной было до того, как кончилась война во Вьетнаме. Он знал все о войне во Вьетнаме и о том, каких ветеранов она наплодила. Меня он сразу списал в расход, очевидно судя по сроку, который я там провел. Он сделал из меня горького пьяницу, который бил жену смертным боем и кончил жизнь в трущобе, под забором.
* * *
Если бы я теперь имел доступ к ГРИО(тм), я мог бы спросить, что ждало бы Мэрилин Шоу, если бы Сэм Уэйкфилд ее не спас. Но беглые заключенные разбили вдребезги тот, что был у нас в Павильоне, почти сразу после того, как я научил их, как с ним обращаться.
Они его возненавидели, и я их не виню. Я сразу же пожалел, что вообще позволил им узнать, что это такое. Они, один за другим, тыкали в кнопки, сообщая компьютеру свою расовую принадлежность, и возраст, и чем занимались их родители, если им это было известно, и сколько они проучились в школе, и какими наркотиками накачивались, и прочее, и ГРИО(тм) всех их отправлял в тюрьму, на долгие годы.
* * *
Я не представляю себе, насколько полные сведения были тогда у ГРИО(тм) о сестрах милосердия во Вьетнаме. Производители заверяли, что все заложенные в машину программы были не старше 3 месяцев, так что каждая программа имела самые свежие данные о том, что произошло в действительности с лицом или лицами определенного типа. Программисты, судя по всему, постоянно обновляли память ГРИО(тм), снабжая его злободневными сведениями о водопроводчиках, педикюрщицах, вьетнамских лодочниках и мексиканских беженцах в Штаты, контрабандистах наркотиками, паралитиках — обо всех, кто может оказаться в пределах континентальных границ Соединенных Штатов и Канады.
Теперь, как я слыхал, возникли некоторые сомнения в том, что ГРИО(тм) остался столь же серьезно и исчерпывающе осведомленным, как в прежние времена, так как компания, производившая эти машины, «Братья Паркер», перешла в руки Корейцев. Новые владельцы переводят все производство в Индонезию, где стоимость труда крайне низкая. Они уверяют, что будут узнавать последние американские новости при помощи спутниковой связи.
Не знаю, не знаю.
* * *
Я не нуждаюсь в помощи ГРИО(тм), я и без него знаю, что война обошлась с Мэрилин Шоу куда жестче, чем со мной. Все солдаты, которых она видела, были раненые, и каждый из них надеялся, что она сделает для них то, что было в большинстве случаев совершенно невозможно: вернет им здоровье.
Я знал, что она была замужем, и что ее муж, оставшийся дома, развелся с ней и женился на другой, пока она еще была на войне, и что она отнеслась к этому спокойно. Может быть, там, на войне, она была любовницей Сэма Уэйкфилда. Я не спрашивал.
Вполне вероятно. После войны он ее искал, и нашел — она проходила курс Компьютера в Нью-йоркском Университете. Ей больше не хотелось быть медицинской сестрой. Он предложил ей попробовать стать учительницей. Она его спросила, есть ли в Сципионе отделение Анонимных Алкоголиков, и он сказал, что есть.
После его самоубийства Мэрилин, Профессор Шоу, примерно неделю пила горькую. Она исчезла, и мне поручили ее искать. Я нашел ее в центре города, она была мертвецки пьяна и спала на бильярдном столе в задней комнате «Черного Кота». На зеленое сукно натекла лужица слюны. Одна рука лежала на шаре, как будто она собиралась запустить им в кого-нибудь, как только придет в себя.
* * *
Насколько мне известно, после этого она спиртного в рот не брала.
* * *
ГРИО(тм), по крайней мере в прежнее время, до того, как Корейцы обещали окончательно заткнуть за пояс Братьев Паркер в Индонезии с помощью дешевого труда и спутниковой связи, не всегда выдавал одну и ту же биографию, когда вы вводили в него определенный набор фактов. Как и сама жизнь, он допускал некий разброс возможностей, выдавая окончательные варианты в зависимости от шансов на выигрыш или проигрыш, насколько они были ему известны.
После того, как ГРИО(тм) 15 лет назад бросил меня в трущобу умирать под забором, я попробовал спросить его еще раз. Мне выпала судьба чуть получше, но не такая удачная, как на самом деле. На этот раз он оставил меня в Армии и сделал инструктором в Уэст-Пойнте, только мне там было тошно и скушно. Я опять потерял жену, и опять слишком много пил, и у меня были подружки, которые сразу бросали меня, потому что им быстро надоедали мои депрессии и я сам. И я второй раз умер от цирроза печени.
* * *
Но для беглых преступников ГРИО(тм), однако, почти не находил других вариантов, кроме тюрьмы. Если он и выдавал амнистию, то очень скоро сажал тюремную пташку обратно в клетку.
* * *
Если ГРИО(тм) узнавал, что заключенный — Латиноамериканец, это дела не меняло. Чуть более оптимистично он был настроен в отношении Белых, при условии, что они умели читать и писать, никогда не сидели в психушке и не были с позором изгнаны из Армии. А иначе они могли бы с тем же успехом быть Черными или Латиноамериканцами.
* * *
А среди тюремных пташек Восточные расы и Американские Индейцы, с точки зрения ГРИО(тм), были бросовой картой.
* * *
Когда Верховный Суд принял решение о сегрегации заключенных по расовому признаку, во многих юридических округах оказалось недостаточно Американских индейцев или представителей Восточной расы, чтобы их отдельное содержание было экономически оправдано. На Гавайских островах, к примеру, среди заключенных было всего двух Американских Индейца, а в Вайоминге, родном штате моей жены, сидел всего один представитель Восточной расы.
При подобных обстоятельствах Суд предписывал считать Восточных людей и/или Индейцев почетными Белыми и соответственно с ними обращаться.
В нашем штате, однако, тех и других было полно, особенно после того, как Индейцы принялись сколачивать свободный от налогов капиталец, перенося контрабандой наркотики по тропкам, не нанесенным на карту, через границу из Канады. Так что у Индейцев была своя отдельная тюрьма недалеко от Гремящей Бороды, как называли это место их предки, а мы его называем «Ниагарский водопад».
У представителей Восточной расы была своя тюрьма в Оленьем парке, на Лонг Айленде, весьма удобно расположенная всего в 50 километрах от их подпольных лабораторий по производству героина, в одном из районов Нью-Йорка, Чайна-тауне.
* * *
Когда вы соберетесь с духом, чтобы представить себе, до каких чудовищных размеров разрося наркобизнес в нашей стране, то поневоле начнете думать, что практически все здесь постоянно находятся под кайфом, точь-в-точь как я в последние 2 года в школе, или Генерал Грант во время Гражданской войны, или Уинстон Черчилль во время 2 мировой войны.
* * *
Так вот мы с Мэрилин Шоу снова разошлись, как в море корабли, в тот вечер на Лужайке посреди колледжа. Это была наша последняя встреча. Никто из нас не догадывался, что мы видимся в последний раз, тем более трогательно вспоминать, что она мне сказала. То, что она мне сказала, она слышала от меня, когда мы впервые встретились на коктейль-парти, устроенном в нашу честь, когда мы поступали на работу; это было очень давно, и мы болтали, чтобы прощупать друг друга.
Я ей рассказал, как я встретился с Сэмом Уэйкфилдом на Кливлендской Выставке Технического Творчества и какие слова он мне сказал. А теперь, когда я спешил на суд и расправу, она повторила мне эти его слова:
— Куда спешим, сынок?
13
* * *
Председателем Совета Попечителей, выгнавшего меня с работы 10 лет назад, был Роберт У. Мелленкамп, из Уэст-Палм-Бич, окончивший некогда Таркингтон и отец 2 нынешних таркингтонцев, 1 из которых учился у меня. Он должен был вот-вот потерять все свое состояние, которое существовало только на бумаге, в акциях Космического Телемаркета. Эти аферисты перехватывали сделки на продукты и дома, топливо и медикаменты, сырье и технику и прочее, опережая тех, кто в этом действительно нуждался, прежде чем те успевали даже узнать об их существовании. А потом, как считалось, компьютеры этой компании заставляли людей, которым и вправду было что-то необходимо, торговаться друг с другом, повышая ставки, так что прибыли у жуликов была сказочные. Они распоряжались деньгами своих клиентов с прибылью, как полагали все, потому что их компьютеры были связаны спутниковой связью с биржами во всех концах света.
А эти компьютеры, как выяснилось, ни с чем вообще не были связаны, а только один с другим да с доверчивыми клиентами, вроде Председателя Таркингтоновского Совета Попечителей. Он как раз накачался, как наркотиком, разными буклетами, в которых описывались фантастические сделки, которые он заключил в таких местечках, как Огненная Земля, Уганда или еще Бог знает где, когда он согласился со Столпом Американского Консерватизма Джейсоном Уайлдером, что настало время меня выгнать. Космический Телемаркет был его ангельским порошком, его ЛСД, его героином, его кружкой огненной воды, его кокаином.
* * *
Я тоже был вроде наркомана, только в отношении женщин постарше меня и домашнего хозяйства, и мой теперешний адвокат, представленный судебными властями, сказал мне, что мы могли бы раздуть эти склонности до вполне законного основания признать меня невменяемым. Больше всего его поражало то, что я никогда в жизни не занимался рукоблудием.
— Ну почему? — сказал он.
— Отец моей матери заставил меня дать слово, что я никогда не стану этим баловаться, иначе из меня выйдет лентяй и слюнтяй, — сказал я.
— И вы ему поверили? — сказал адвокат. Ему было всего 23, он только что окончил Сиракузский Университет. А я ему сказал:
— Советник, в наши времена, когда прогресс совсем сбесился, наши деды обречены ошибаться во всем без исключения.
* * *
Роберт У. Мелленкамп еще не знал о том, что он, и его жена, и детишки
— такие же нищие, как любой заключенный в Афинах. Поэтому, когда я вошел в зал заседаний тогда, в 1991, он обратился ко мне как государственный сановник, тоном умеренного консерватора благородного происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Вот и весь список.
Мюриэл зарыта там же, возле конюшни, куда достигает тень Мушкет-горы на закате.
Гарриэт Гаммер тоже умерла, только в Айове, далеко отсюда.
Ждите меня, девочки, ждите.
* * *
Я вовсе не собираюсь ставить рекорды, достойные книги Гиннеса, по числу женщин, с которыми я занимался любовью, неважно, любил я их или нет. Насколько я знаю, мировой рекорд поставил Жорж Сименон, французский мастер детектива, и вряд ли я ему составлю конкуренцию. Как сказано в его некрологе в «Нью-Йорк Таймс», он укладывал в постель 3 женщин в день, и длилось это годами.
Мы с Мэрилин Шоу во Вьетнаме не встречались, но у нас там был общий знакомый, Сэм Уэйкфилд. Позднее он взял нас с ней работать в Таркингтон, а потом покончил с собой по неясным даже ему самому причинам, если судить по списанной у кого-то предсмертной записке, оставленной на ночном столике.
Тогда он уже спал в разных комнатах с женой, которая потом станет Деканом Женского отделения в Таркингтоне.
* * *
Я считаю, что Сэм Уэйкфилд спас жизнь мне и Мэрилин, прежде чем расстался с собственной жизнью. Если бы он не устроил нас с ней в Таркингтон, где из нас получились отличные учителя для неспособных к обучению детей, я не знаю, что бы с нами стало, Когда мы с ней встретились, на Лужайке в центре колледжа, как 2 корабля, я был — хотите верьте, хотите нет, — профессором Физики на постоянном окладе, а она — профессором Биологии на постоянном окладе!
Когда я еще был учителем, я спросил самый популярный игровой компьютер в Пахлави-павильоне, ГРИО(тм), что могло бы случиться со мной после войны, если бы жизнь сложилась иначе. Разумеется, для того, чтобы играть на ГРИО(тм), вы должны ввести в него данные о возрасте, расовой принадлежности, образовании и положении в текущий момент, отношении к наркотикам и так далее. Причем лицо, о котором идет речь, вовсе не должно быть живым человеком. Компьютер не спрашивает, реальное это лицо или нет. Ему все это до лампочки. Ему в высшей степени безразлично, насколько он может огорчить или обидеть человека. Вы начиняете его подробностями из жизни, настоящей или выдуманной, а он выдает рассказ о том, что вероятнее всего случится с ней или с ним. Эта история базируется на том, что случалось с живыми людьми, имевшими те же основные исходные данные.
ГРИО(тм) отказывался работать при отсутствии некоторых спецификаций. Например, если вы не упоминали расу, он зажигал на экране слова «этническое происхождение» и отключался вчистую. Пока он этого не узнает, он не включится. То же касалось и образовательного ценза.
Я не сообщил ГРИО(тм), что я получил здесь отличное место и люблю свою работу. Я ему скормил данные только о том, что со мной было до того, как кончилась война во Вьетнаме. Он знал все о войне во Вьетнаме и о том, каких ветеранов она наплодила. Меня он сразу списал в расход, очевидно судя по сроку, который я там провел. Он сделал из меня горького пьяницу, который бил жену смертным боем и кончил жизнь в трущобе, под забором.
* * *
Если бы я теперь имел доступ к ГРИО(тм), я мог бы спросить, что ждало бы Мэрилин Шоу, если бы Сэм Уэйкфилд ее не спас. Но беглые заключенные разбили вдребезги тот, что был у нас в Павильоне, почти сразу после того, как я научил их, как с ним обращаться.
Они его возненавидели, и я их не виню. Я сразу же пожалел, что вообще позволил им узнать, что это такое. Они, один за другим, тыкали в кнопки, сообщая компьютеру свою расовую принадлежность, и возраст, и чем занимались их родители, если им это было известно, и сколько они проучились в школе, и какими наркотиками накачивались, и прочее, и ГРИО(тм) всех их отправлял в тюрьму, на долгие годы.
* * *
Я не представляю себе, насколько полные сведения были тогда у ГРИО(тм) о сестрах милосердия во Вьетнаме. Производители заверяли, что все заложенные в машину программы были не старше 3 месяцев, так что каждая программа имела самые свежие данные о том, что произошло в действительности с лицом или лицами определенного типа. Программисты, судя по всему, постоянно обновляли память ГРИО(тм), снабжая его злободневными сведениями о водопроводчиках, педикюрщицах, вьетнамских лодочниках и мексиканских беженцах в Штаты, контрабандистах наркотиками, паралитиках — обо всех, кто может оказаться в пределах континентальных границ Соединенных Штатов и Канады.
Теперь, как я слыхал, возникли некоторые сомнения в том, что ГРИО(тм) остался столь же серьезно и исчерпывающе осведомленным, как в прежние времена, так как компания, производившая эти машины, «Братья Паркер», перешла в руки Корейцев. Новые владельцы переводят все производство в Индонезию, где стоимость труда крайне низкая. Они уверяют, что будут узнавать последние американские новости при помощи спутниковой связи.
Не знаю, не знаю.
* * *
Я не нуждаюсь в помощи ГРИО(тм), я и без него знаю, что война обошлась с Мэрилин Шоу куда жестче, чем со мной. Все солдаты, которых она видела, были раненые, и каждый из них надеялся, что она сделает для них то, что было в большинстве случаев совершенно невозможно: вернет им здоровье.
Я знал, что она была замужем, и что ее муж, оставшийся дома, развелся с ней и женился на другой, пока она еще была на войне, и что она отнеслась к этому спокойно. Может быть, там, на войне, она была любовницей Сэма Уэйкфилда. Я не спрашивал.
Вполне вероятно. После войны он ее искал, и нашел — она проходила курс Компьютера в Нью-йоркском Университете. Ей больше не хотелось быть медицинской сестрой. Он предложил ей попробовать стать учительницей. Она его спросила, есть ли в Сципионе отделение Анонимных Алкоголиков, и он сказал, что есть.
После его самоубийства Мэрилин, Профессор Шоу, примерно неделю пила горькую. Она исчезла, и мне поручили ее искать. Я нашел ее в центре города, она была мертвецки пьяна и спала на бильярдном столе в задней комнате «Черного Кота». На зеленое сукно натекла лужица слюны. Одна рука лежала на шаре, как будто она собиралась запустить им в кого-нибудь, как только придет в себя.
* * *
Насколько мне известно, после этого она спиртного в рот не брала.
* * *
ГРИО(тм), по крайней мере в прежнее время, до того, как Корейцы обещали окончательно заткнуть за пояс Братьев Паркер в Индонезии с помощью дешевого труда и спутниковой связи, не всегда выдавал одну и ту же биографию, когда вы вводили в него определенный набор фактов. Как и сама жизнь, он допускал некий разброс возможностей, выдавая окончательные варианты в зависимости от шансов на выигрыш или проигрыш, насколько они были ему известны.
После того, как ГРИО(тм) 15 лет назад бросил меня в трущобу умирать под забором, я попробовал спросить его еще раз. Мне выпала судьба чуть получше, но не такая удачная, как на самом деле. На этот раз он оставил меня в Армии и сделал инструктором в Уэст-Пойнте, только мне там было тошно и скушно. Я опять потерял жену, и опять слишком много пил, и у меня были подружки, которые сразу бросали меня, потому что им быстро надоедали мои депрессии и я сам. И я второй раз умер от цирроза печени.
* * *
Но для беглых преступников ГРИО(тм), однако, почти не находил других вариантов, кроме тюрьмы. Если он и выдавал амнистию, то очень скоро сажал тюремную пташку обратно в клетку.
* * *
Если ГРИО(тм) узнавал, что заключенный — Латиноамериканец, это дела не меняло. Чуть более оптимистично он был настроен в отношении Белых, при условии, что они умели читать и писать, никогда не сидели в психушке и не были с позором изгнаны из Армии. А иначе они могли бы с тем же успехом быть Черными или Латиноамериканцами.
* * *
А среди тюремных пташек Восточные расы и Американские Индейцы, с точки зрения ГРИО(тм), были бросовой картой.
* * *
Когда Верховный Суд принял решение о сегрегации заключенных по расовому признаку, во многих юридических округах оказалось недостаточно Американских индейцев или представителей Восточной расы, чтобы их отдельное содержание было экономически оправдано. На Гавайских островах, к примеру, среди заключенных было всего двух Американских Индейца, а в Вайоминге, родном штате моей жены, сидел всего один представитель Восточной расы.
При подобных обстоятельствах Суд предписывал считать Восточных людей и/или Индейцев почетными Белыми и соответственно с ними обращаться.
В нашем штате, однако, тех и других было полно, особенно после того, как Индейцы принялись сколачивать свободный от налогов капиталец, перенося контрабандой наркотики по тропкам, не нанесенным на карту, через границу из Канады. Так что у Индейцев была своя отдельная тюрьма недалеко от Гремящей Бороды, как называли это место их предки, а мы его называем «Ниагарский водопад».
У представителей Восточной расы была своя тюрьма в Оленьем парке, на Лонг Айленде, весьма удобно расположенная всего в 50 километрах от их подпольных лабораторий по производству героина, в одном из районов Нью-Йорка, Чайна-тауне.
* * *
Когда вы соберетесь с духом, чтобы представить себе, до каких чудовищных размеров разрося наркобизнес в нашей стране, то поневоле начнете думать, что практически все здесь постоянно находятся под кайфом, точь-в-точь как я в последние 2 года в школе, или Генерал Грант во время Гражданской войны, или Уинстон Черчилль во время 2 мировой войны.
* * *
Так вот мы с Мэрилин Шоу снова разошлись, как в море корабли, в тот вечер на Лужайке посреди колледжа. Это была наша последняя встреча. Никто из нас не догадывался, что мы видимся в последний раз, тем более трогательно вспоминать, что она мне сказала. То, что она мне сказала, она слышала от меня, когда мы впервые встретились на коктейль-парти, устроенном в нашу честь, когда мы поступали на работу; это было очень давно, и мы болтали, чтобы прощупать друг друга.
Я ей рассказал, как я встретился с Сэмом Уэйкфилдом на Кливлендской Выставке Технического Творчества и какие слова он мне сказал. А теперь, когда я спешил на суд и расправу, она повторила мне эти его слова:
— Куда спешим, сынок?
13
* * *
Председателем Совета Попечителей, выгнавшего меня с работы 10 лет назад, был Роберт У. Мелленкамп, из Уэст-Палм-Бич, окончивший некогда Таркингтон и отец 2 нынешних таркингтонцев, 1 из которых учился у меня. Он должен был вот-вот потерять все свое состояние, которое существовало только на бумаге, в акциях Космического Телемаркета. Эти аферисты перехватывали сделки на продукты и дома, топливо и медикаменты, сырье и технику и прочее, опережая тех, кто в этом действительно нуждался, прежде чем те успевали даже узнать об их существовании. А потом, как считалось, компьютеры этой компании заставляли людей, которым и вправду было что-то необходимо, торговаться друг с другом, повышая ставки, так что прибыли у жуликов была сказочные. Они распоряжались деньгами своих клиентов с прибылью, как полагали все, потому что их компьютеры были связаны спутниковой связью с биржами во всех концах света.
А эти компьютеры, как выяснилось, ни с чем вообще не были связаны, а только один с другим да с доверчивыми клиентами, вроде Председателя Таркингтоновского Совета Попечителей. Он как раз накачался, как наркотиком, разными буклетами, в которых описывались фантастические сделки, которые он заключил в таких местечках, как Огненная Земля, Уганда или еще Бог знает где, когда он согласился со Столпом Американского Консерватизма Джейсоном Уайлдером, что настало время меня выгнать. Космический Телемаркет был его ангельским порошком, его ЛСД, его героином, его кружкой огненной воды, его кокаином.
* * *
Я тоже был вроде наркомана, только в отношении женщин постарше меня и домашнего хозяйства, и мой теперешний адвокат, представленный судебными властями, сказал мне, что мы могли бы раздуть эти склонности до вполне законного основания признать меня невменяемым. Больше всего его поражало то, что я никогда в жизни не занимался рукоблудием.
— Ну почему? — сказал он.
— Отец моей матери заставил меня дать слово, что я никогда не стану этим баловаться, иначе из меня выйдет лентяй и слюнтяй, — сказал я.
— И вы ему поверили? — сказал адвокат. Ему было всего 23, он только что окончил Сиракузский Университет. А я ему сказал:
— Советник, в наши времена, когда прогресс совсем сбесился, наши деды обречены ошибаться во всем без исключения.
* * *
Роберт У. Мелленкамп еще не знал о том, что он, и его жена, и детишки
— такие же нищие, как любой заключенный в Афинах. Поэтому, когда я вошел в зал заседаний тогда, в 1991, он обратился ко мне как государственный сановник, тоном умеренного консерватора благородного происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37