Мы кормим тех, кто убивает наших родных?
- Те, "кто убивают наших родных", заплатят хорошие деньги.
Трактирщик взял блюда и вышел из кухни, оставив Осерту в раздумье.
Радостные гхалхалтары стали раскладывать еду по глиняным тарелкам, разливать вино. Раскрасневшийся Орлог сновал между ними:
- Пожалуйте, рыба - большая редкость в горах.
Гхалхалтар, который знал речь людей, притянул хозяина к себе:
- Слушай, старик, пусть нам прислужит твоя дочка.
- Да, да, сейчас.
Орлог вернулся на кухню. Осерта сосредоточенно, неотрывно глядя на лезвие ножа, резала хлеб.
- Давай быстрее, ступай. Они желают, чтобы ты прислужила им.
Осерта подняла глаза:
- Я не хочу.
Орлог замер. Впервые она осмелилась перечить ему.
- Ты что? За тебя они может лишний серебряный накинут!
- Я не буду прислуживать убийцам.
- Брось эту дурь.
- Я не буду.
- Да как ты смеешь? Кто бы ты была, если б не я? Ты всем обязана мне! Не смей прекословить!
- Да, да, я понимаю, но пожалуйста. Я не могу…
- Вперед! Я ещё буду уговаривать тебя! - Орлог всучил ей поднос и вытолкнул из кухни.
Осерта оказалась посреди зала, и взгляды гхалхалтаров устремились на нее.
- Хэй, давай сюда!
Девушка быстро подошла к столу, поставив поднос, повернулась, собираясь уйти, как вдруг сутулый гхалхалтар с блуждающим взглядом поймал её за руку. Она обернулась, посмотрев в его ухмыляющееся лицо. Он что-то сказал. Сидящий рядом пояснил:
- Ты не весела. Отчего?
Осерта попыталась улыбнуться:
- Почему? Я весела.
- Тогда садись с нами. Радуйся! - переводчик подвинулся, освобождая место, но Лукавый, не выпуская её руки, схватил за талию, рывком оторвал от земли и бросил к себе на колени.
- Пусти! - она ударила его, но он лишь засмеялся:
- Гхурда?! Го раужг гхурдаг!
- Непокорная? Люблю непокорных, - улыбаясь, перевел сидящий рядом.
Она дернулась, пытаясь освободиться, но Лукавый сжал её ещё крепче, склонился над ней, ища ртом её губ. Мастер Орлог стоял в дверях кухни, ничего не предпринимая. Лукавый повалил её на стол.
Оглушенная, растерявшаяся Осерта вдруг увидела, как раскрылась дверь и на пороге появился ещё один гхалхалтар в золотой кирасе. Золото брони ярким пятном вспыхнуло в темном дверном проеме. Лукавый надвинулся на нее, заслонив вошедшего, но вдруг стремительно подался назад. Она услышала гневный окрик и звон падающей посуды.
Осерта вскинулась - Лукавый лежал на полу. Золотой стоял над ним, что-то говорил на непонятном языке. Обидчик поднялся, стряхивая с себя пыль, недовольно огрызнулся. Золотой отбросил Лукавого к стене и прижал так, что слова застряли у того в горле и он захрипел. Пирующие приподнялись. Переводчик, понурившись, подошел к Золотому, робко прикоснулся к его плечу, заговорил извиняющимся тоном. Золотой, не выпуская Лукавого, обернулся, и Осерта увидела его лицо, необычайно худое, с высоким лбом, впалыми щеками и черной острой бородой. Он внимательно посмотрел на собравшихся. На мгновение его взгляд остановился на ней, и девушке показалось, что он улыбнулся. Золотой разжал пальцы, и Лукавый, потирая шею, опустился на скамью.
Понурившись, его приятели стали пробираться к выходу.
- Жахалг гилдадг! - Золотой указал на стол.
Один из пировавших обернулся, отрешенно кинул на пол звенящий кошель. Спаситель Осерты вышел последним, прикрыв за собой дверь.
До того недвижимый, мастер Орлог зашевелился:
- Ну вот и хорошо. Все обошлось. - Он подобрал с пола мешочек, развязал его, высыпал деньги на ладонь. - Эх, маловато дали!
***
- Вы что, не слышали приказа короля? Он запретил мародерствовать и приставать к жителям. А я у себя в корпусе отступников не потерплю. Увижу в следующий раз - убью! - Халхидорог погрозил кулаком.
Гхалхалтары прошли темные сени и вышли из трактира. На улице было холодно - округу устилал снег. Лукавый обернулся к начальнику:
- У нас даже одежды теплой нет. Тут поневоле мародером станешь.
- Ничего, потерпите - не развалитесь, а завтра выдам плащи.
- Девушка-то для согрева лучше плаща, - Лукавый хитро прищурился.
- Заставлю до ворот Грохбундера пробежать да перед людскими лучниками сплясать - в миг жарко станет.
- Надо будет, и побегу. Небось не в первой под стрелами мечом махать.
- Мечом маши сколько угодно, а вот руки попридержи, иначе укорочу, - Халхидорог зло усмехнулся, пошел от солдат.
Те в нерешительности топтались на месте, глядя, как он удаляется и солнце играет на золотой кирасе.
- Гад, - Лукавый погрозил скрывшемуся за домом начальнику.
- Оставь, он ведь сам по женской любви истосковался, так вот и завидно стало.
- А мне от того не легче. Я не отступлюсь. Все равно достану.
- Брось.
***
Гхалхалтары расположились по селениям, оставив низших на равнине. От холода твари сбивались в кучи, жались друг к другу, пытаясь согреться. Иногда от стаи отделялись несколько черных поджарых фигур, трусили по снегу в поисках добычи.
Большинство гхалхалтаров уже обзавелись теплыми плащами и куртками. Хамрак старался выкупать одежду у окрестных жителей, но иногда все же происходили столкновения. Несмотря на приказ, виновников конфликтов, пытавшихся ограбить крестьян, не наказывали. Военачальники понимали, что солдат принуждает к тому холод. Были и такие, кому одежды не досталось вообще. Кожаные куртки не спасали, и они грелись магией или отсиживались в теплых избах.
Людям лорда Карена, остановившимся в пятнадцати ледах от Грохбундерского ущелья, тоже приходилось несладко. Они стояли на своей земле, но гхалхалтары изъяли у окрестных крестьян всю теплую одежду, не оставив им ничего, а проезд груженых обозов в зимнее время через горы был затруднен.
На равнине замерзали твари Южного континента, на склонах гор - люди. Война шла на истощение…
***
Работы в трактире прибавилось: гхалхалтары часто заглядывали туда. Мастер Орлог даже вынужден был нанять сына своего соседа и ещё двух девушек, чтобы управляться с делами. Трактирщик был очень доволен и, потирая руки, повторял, что один такой год, и он станет самым богатым человеком в королевстве после короля. Радовалась и нанятая им молодежь, которой посреди зимы вдруг подвернулась прибыльная работа. Ведь не будь гхалхалтаров в Виландоре, никогда не взял бы их Орлог к себе: он без выгоды не кормит.
Общего настроения не разделяла лишь Осерта. Она старалась как можно меньше показываться в зале и чуждалась солдат, особенно Лукавого, который зачастил в трактир. Он подолгу сидел, задевая нанятых Орлогом девушек, но стоило ей показаться из кухни, как его взгляд тотчас приклеивался к ней. Осерта быстро ставила поднос и, краснея, убегала. Вспоминая, как он накинулся на нее, она чувствовала жгучий стыд и злобу на Лукавого и на всех гхалхалтаров. Исключение составлял лишь Золотой. Он спас её от позора, и за это она была ему признательна. Но он в трактире не появлялся.
***
Своей временной резиденцией Хамрак выбрал дом влиятельного феодала - владельца самого крупного поселения на равнине. В гостиной находился огромный камин, и даже в самые холодные дни там было тепло. Мебель стояла роскошная. Множество мелких статуэток, красивых кубков, дорогие портьеры - все говорило о богатстве хозяина. Сам феодал, бывший слуга лорда Добина, теперь услужливо повиновался Хамраку, стремясь угодить ему во всем так, что даже в зимнее время на столе всегда были свежие фрукты.
Однако бессмертный помнил, что на равнине каждый день замерзает не меньше десятка низших и что по-прежнему происходят ссоры между крестьянами и гхалхалтарами из-за меховых курток и плащей.
Шли дни, и в войсках поднимался ропот. Солдаты спрашивали, почему медлят со штурмом Грохбундера, за которым находятся вожделенные теплые земли Жоговенского мыса.
***
Чувствуя необходимость объяснения, Хамрак решил собрать всех военачальников. Оставив за себя помощников, они стянулись из окрестных селений и предстали перед своим монархом в гостиной дома.
Хамрак сидел за столом, у горящего камина. Пламя играло с его вытянувшейся тенью, причудливо искажая её в складках тяжелых портьер. Военачальники стали занимать места по углам, беспокойно поглядывая на короля. Бессмертный выждал, пока все рассядутся и смолкнут. Наконец он начал:
- Я созвал вас для того, чтобы определить дальнейший план наших действий. Многие из вас недоумевают, почему Грохбундер ещё не взят? Отвечу - штурмовать крепость бессмысленно, ибо нам дорога на Жоговенский мыс закрыта.
- Отчего? - удивился Халхидорог.
- Зайдя на Жоговенский мыс, мы вынуждены будем дать сражение армии Иоанна, которая идет за нами по пятам.
- Мы разобьем ее!
- Верно, - подтвердил Гархагох, Верховный Маг.
- А что это даст? Мы потеряем многие тысячи бойцов, а сами не выиграем ничего. Останутся непокоренные города, которые придется захватывать, и каждый штурм будет обходиться все дороже. А потом придется оставлять в завоеванных землях гарнизоны для поддержания порядка. Мы не успеем занять и четверти Королевства Трех Мысов, как потеряем все, что у нас есть.
- Никаких гарнизонов не надо. Перевешать всех, и дело с концом, - подал голос мрачный Гамар.
После ночного предательства пентакреонцев он стал ещё более замкнутым, чем до форт-брейденского прорыва.
- Кто же тогда будет трудиться: возделывать поля, выращивать животных и птиц, добывать руду и камень? Нет, Гамар, мы живем исключительно благодаря этим простым работникам, которых ни во что не ставим и готовы погубить сотнями. А между тем, уберите их, и любая самая плодородная земля окажется ненужной. Надо беречь крестьян и горожан, даже если они работают на врага, ибо может прийти день, когда они будут на нашей стороне. Верьте, он придет!
Все молчали, не перебивая бессмертного.
- А сейчас мы должны ждать. Момент ещё не настал. Мы должны покинуть Королевство Трех Мысов. Наш путь лежит в княжество Парзи. Оно небогато, но имеет хорошее положение, и взять его будет легко. Сейчас снег преградил нам дорогу, но мы двинемся туда через несколько недель, с весенней оттепелью. Пока же мы должны позаботиться о низших, погибающих на равнине, ибо они уже сейчас служат нам. Гархагох, пусть несколько магов спасают их от холода. Я уже распорядился открыть госпиталь для обмороженных.
- Хорошо, - Верховный Маг кивнул.
- Пока все. Стоим, - бессмертный улыбнулся. - Если вам станет от этого легче, могу сказать, что в лагере людей замерзло уже сто человек.
***
Гхалхалтары требовали много еды, и приходилось готовить с утра до вечера.
Осерта работала на кухне, бросаясь от одного горшка к другому, подавая блюда девушкам, нанятым мастером Орлогом. Они обслуживали посетителей и были веселы и болтливы:
- Боже, а какой силач тот, с большой бородой.
- С чего ты взяла?
- Знаешь, он пальцами согнул монету!
- Лучше бы дал её мне.
- Ха! Так один из них, с таким длинным и кривым ножищем, добавил мне три медяка. Говорит, - девушка на секунду замолчала, наморщив лоб, - "дагед". Это, представь, по-нашему "спасибо".
Осерта, до того пропускавшая их болтовню мимо ушей, вдруг неожиданно спросила:
- Скажи ещё раз. Как это будет?
Девушка не поняла:
- Что будет?
- "Спасибо" по-гхалхалтарски.
Девушка удивилась, но охотно повторила:
- Дагед. А что это тебе так захотелось узнать?
- Слово больно хорошее.
- И только? - девушки разочарованно отвернулись и поспешили в зал.
Осерта осталась одна с кипящими горшками, и все вертелось в голове странное слово: "дагед" - "спасибо".
***
Пользуясь отлучкой ушедших на совет начальников, солдаты кутили допоздна, и довольный мастер Орлог не спешил закрывать заведение.
Осерта чувствовала, что у неё отнимаются руки и деревенеют ноги, но от постоянных, одинаковых движений к вечеру они уже не повиновались ей, а действовали отдельно, и они по инерции продолжала работать, пока наконец не поняла, что больше не может:
- Извините, мастер Орлог, позвольте мне выйти.
Хозяин взглянул на нее, нахмурившись:
- Ты что? Работай. Или хочешь испортить мне дело?
- Я очень устала.
Трактирщик покачал головой: "Если девчонка будет работать без продыху, ещё заболеет - больше убытка".
- Хорошо, ступай. Но чтоб через пять минут была здесь.
- Да, да, мастер Орлог. Спасибо, дагед, - гхалхалтарское слово сорвалось с её губ, но трактирщик не заметил этого: он считал деньги.
Накинув плащ, она вышла на улицу. Незнакомое, чуждое её слуху слово неотвязно засело в голове. Она не понимала, почему не может от него избавиться, и так много раз мысленно проговорила, что в конце концов забыла его смысл. Но потом вдруг вспомнила, что "дагед" значит "спасибо", и от этого сделалось приятно. Было только обидно за подруг, что такое слово использовали походя, как разменную монету, как три медяка.
На улице было тихо и темно, лишь горели в избах тусклые огоньки лучин. От снега, облепившего горы веяло спокойствием, и, вырвавшаяся из шумного трактира, Осерта закрыла глаза, наслаждаясь звенящей тишиной. Ей казалось, будто у самого её уха кто-то осторожно звонит в крохотные колокольчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
- Те, "кто убивают наших родных", заплатят хорошие деньги.
Трактирщик взял блюда и вышел из кухни, оставив Осерту в раздумье.
Радостные гхалхалтары стали раскладывать еду по глиняным тарелкам, разливать вино. Раскрасневшийся Орлог сновал между ними:
- Пожалуйте, рыба - большая редкость в горах.
Гхалхалтар, который знал речь людей, притянул хозяина к себе:
- Слушай, старик, пусть нам прислужит твоя дочка.
- Да, да, сейчас.
Орлог вернулся на кухню. Осерта сосредоточенно, неотрывно глядя на лезвие ножа, резала хлеб.
- Давай быстрее, ступай. Они желают, чтобы ты прислужила им.
Осерта подняла глаза:
- Я не хочу.
Орлог замер. Впервые она осмелилась перечить ему.
- Ты что? За тебя они может лишний серебряный накинут!
- Я не буду прислуживать убийцам.
- Брось эту дурь.
- Я не буду.
- Да как ты смеешь? Кто бы ты была, если б не я? Ты всем обязана мне! Не смей прекословить!
- Да, да, я понимаю, но пожалуйста. Я не могу…
- Вперед! Я ещё буду уговаривать тебя! - Орлог всучил ей поднос и вытолкнул из кухни.
Осерта оказалась посреди зала, и взгляды гхалхалтаров устремились на нее.
- Хэй, давай сюда!
Девушка быстро подошла к столу, поставив поднос, повернулась, собираясь уйти, как вдруг сутулый гхалхалтар с блуждающим взглядом поймал её за руку. Она обернулась, посмотрев в его ухмыляющееся лицо. Он что-то сказал. Сидящий рядом пояснил:
- Ты не весела. Отчего?
Осерта попыталась улыбнуться:
- Почему? Я весела.
- Тогда садись с нами. Радуйся! - переводчик подвинулся, освобождая место, но Лукавый, не выпуская её руки, схватил за талию, рывком оторвал от земли и бросил к себе на колени.
- Пусти! - она ударила его, но он лишь засмеялся:
- Гхурда?! Го раужг гхурдаг!
- Непокорная? Люблю непокорных, - улыбаясь, перевел сидящий рядом.
Она дернулась, пытаясь освободиться, но Лукавый сжал её ещё крепче, склонился над ней, ища ртом её губ. Мастер Орлог стоял в дверях кухни, ничего не предпринимая. Лукавый повалил её на стол.
Оглушенная, растерявшаяся Осерта вдруг увидела, как раскрылась дверь и на пороге появился ещё один гхалхалтар в золотой кирасе. Золото брони ярким пятном вспыхнуло в темном дверном проеме. Лукавый надвинулся на нее, заслонив вошедшего, но вдруг стремительно подался назад. Она услышала гневный окрик и звон падающей посуды.
Осерта вскинулась - Лукавый лежал на полу. Золотой стоял над ним, что-то говорил на непонятном языке. Обидчик поднялся, стряхивая с себя пыль, недовольно огрызнулся. Золотой отбросил Лукавого к стене и прижал так, что слова застряли у того в горле и он захрипел. Пирующие приподнялись. Переводчик, понурившись, подошел к Золотому, робко прикоснулся к его плечу, заговорил извиняющимся тоном. Золотой, не выпуская Лукавого, обернулся, и Осерта увидела его лицо, необычайно худое, с высоким лбом, впалыми щеками и черной острой бородой. Он внимательно посмотрел на собравшихся. На мгновение его взгляд остановился на ней, и девушке показалось, что он улыбнулся. Золотой разжал пальцы, и Лукавый, потирая шею, опустился на скамью.
Понурившись, его приятели стали пробираться к выходу.
- Жахалг гилдадг! - Золотой указал на стол.
Один из пировавших обернулся, отрешенно кинул на пол звенящий кошель. Спаситель Осерты вышел последним, прикрыв за собой дверь.
До того недвижимый, мастер Орлог зашевелился:
- Ну вот и хорошо. Все обошлось. - Он подобрал с пола мешочек, развязал его, высыпал деньги на ладонь. - Эх, маловато дали!
***
- Вы что, не слышали приказа короля? Он запретил мародерствовать и приставать к жителям. А я у себя в корпусе отступников не потерплю. Увижу в следующий раз - убью! - Халхидорог погрозил кулаком.
Гхалхалтары прошли темные сени и вышли из трактира. На улице было холодно - округу устилал снег. Лукавый обернулся к начальнику:
- У нас даже одежды теплой нет. Тут поневоле мародером станешь.
- Ничего, потерпите - не развалитесь, а завтра выдам плащи.
- Девушка-то для согрева лучше плаща, - Лукавый хитро прищурился.
- Заставлю до ворот Грохбундера пробежать да перед людскими лучниками сплясать - в миг жарко станет.
- Надо будет, и побегу. Небось не в первой под стрелами мечом махать.
- Мечом маши сколько угодно, а вот руки попридержи, иначе укорочу, - Халхидорог зло усмехнулся, пошел от солдат.
Те в нерешительности топтались на месте, глядя, как он удаляется и солнце играет на золотой кирасе.
- Гад, - Лукавый погрозил скрывшемуся за домом начальнику.
- Оставь, он ведь сам по женской любви истосковался, так вот и завидно стало.
- А мне от того не легче. Я не отступлюсь. Все равно достану.
- Брось.
***
Гхалхалтары расположились по селениям, оставив низших на равнине. От холода твари сбивались в кучи, жались друг к другу, пытаясь согреться. Иногда от стаи отделялись несколько черных поджарых фигур, трусили по снегу в поисках добычи.
Большинство гхалхалтаров уже обзавелись теплыми плащами и куртками. Хамрак старался выкупать одежду у окрестных жителей, но иногда все же происходили столкновения. Несмотря на приказ, виновников конфликтов, пытавшихся ограбить крестьян, не наказывали. Военачальники понимали, что солдат принуждает к тому холод. Были и такие, кому одежды не досталось вообще. Кожаные куртки не спасали, и они грелись магией или отсиживались в теплых избах.
Людям лорда Карена, остановившимся в пятнадцати ледах от Грохбундерского ущелья, тоже приходилось несладко. Они стояли на своей земле, но гхалхалтары изъяли у окрестных крестьян всю теплую одежду, не оставив им ничего, а проезд груженых обозов в зимнее время через горы был затруднен.
На равнине замерзали твари Южного континента, на склонах гор - люди. Война шла на истощение…
***
Работы в трактире прибавилось: гхалхалтары часто заглядывали туда. Мастер Орлог даже вынужден был нанять сына своего соседа и ещё двух девушек, чтобы управляться с делами. Трактирщик был очень доволен и, потирая руки, повторял, что один такой год, и он станет самым богатым человеком в королевстве после короля. Радовалась и нанятая им молодежь, которой посреди зимы вдруг подвернулась прибыльная работа. Ведь не будь гхалхалтаров в Виландоре, никогда не взял бы их Орлог к себе: он без выгоды не кормит.
Общего настроения не разделяла лишь Осерта. Она старалась как можно меньше показываться в зале и чуждалась солдат, особенно Лукавого, который зачастил в трактир. Он подолгу сидел, задевая нанятых Орлогом девушек, но стоило ей показаться из кухни, как его взгляд тотчас приклеивался к ней. Осерта быстро ставила поднос и, краснея, убегала. Вспоминая, как он накинулся на нее, она чувствовала жгучий стыд и злобу на Лукавого и на всех гхалхалтаров. Исключение составлял лишь Золотой. Он спас её от позора, и за это она была ему признательна. Но он в трактире не появлялся.
***
Своей временной резиденцией Хамрак выбрал дом влиятельного феодала - владельца самого крупного поселения на равнине. В гостиной находился огромный камин, и даже в самые холодные дни там было тепло. Мебель стояла роскошная. Множество мелких статуэток, красивых кубков, дорогие портьеры - все говорило о богатстве хозяина. Сам феодал, бывший слуга лорда Добина, теперь услужливо повиновался Хамраку, стремясь угодить ему во всем так, что даже в зимнее время на столе всегда были свежие фрукты.
Однако бессмертный помнил, что на равнине каждый день замерзает не меньше десятка низших и что по-прежнему происходят ссоры между крестьянами и гхалхалтарами из-за меховых курток и плащей.
Шли дни, и в войсках поднимался ропот. Солдаты спрашивали, почему медлят со штурмом Грохбундера, за которым находятся вожделенные теплые земли Жоговенского мыса.
***
Чувствуя необходимость объяснения, Хамрак решил собрать всех военачальников. Оставив за себя помощников, они стянулись из окрестных селений и предстали перед своим монархом в гостиной дома.
Хамрак сидел за столом, у горящего камина. Пламя играло с его вытянувшейся тенью, причудливо искажая её в складках тяжелых портьер. Военачальники стали занимать места по углам, беспокойно поглядывая на короля. Бессмертный выждал, пока все рассядутся и смолкнут. Наконец он начал:
- Я созвал вас для того, чтобы определить дальнейший план наших действий. Многие из вас недоумевают, почему Грохбундер ещё не взят? Отвечу - штурмовать крепость бессмысленно, ибо нам дорога на Жоговенский мыс закрыта.
- Отчего? - удивился Халхидорог.
- Зайдя на Жоговенский мыс, мы вынуждены будем дать сражение армии Иоанна, которая идет за нами по пятам.
- Мы разобьем ее!
- Верно, - подтвердил Гархагох, Верховный Маг.
- А что это даст? Мы потеряем многие тысячи бойцов, а сами не выиграем ничего. Останутся непокоренные города, которые придется захватывать, и каждый штурм будет обходиться все дороже. А потом придется оставлять в завоеванных землях гарнизоны для поддержания порядка. Мы не успеем занять и четверти Королевства Трех Мысов, как потеряем все, что у нас есть.
- Никаких гарнизонов не надо. Перевешать всех, и дело с концом, - подал голос мрачный Гамар.
После ночного предательства пентакреонцев он стал ещё более замкнутым, чем до форт-брейденского прорыва.
- Кто же тогда будет трудиться: возделывать поля, выращивать животных и птиц, добывать руду и камень? Нет, Гамар, мы живем исключительно благодаря этим простым работникам, которых ни во что не ставим и готовы погубить сотнями. А между тем, уберите их, и любая самая плодородная земля окажется ненужной. Надо беречь крестьян и горожан, даже если они работают на врага, ибо может прийти день, когда они будут на нашей стороне. Верьте, он придет!
Все молчали, не перебивая бессмертного.
- А сейчас мы должны ждать. Момент ещё не настал. Мы должны покинуть Королевство Трех Мысов. Наш путь лежит в княжество Парзи. Оно небогато, но имеет хорошее положение, и взять его будет легко. Сейчас снег преградил нам дорогу, но мы двинемся туда через несколько недель, с весенней оттепелью. Пока же мы должны позаботиться о низших, погибающих на равнине, ибо они уже сейчас служат нам. Гархагох, пусть несколько магов спасают их от холода. Я уже распорядился открыть госпиталь для обмороженных.
- Хорошо, - Верховный Маг кивнул.
- Пока все. Стоим, - бессмертный улыбнулся. - Если вам станет от этого легче, могу сказать, что в лагере людей замерзло уже сто человек.
***
Гхалхалтары требовали много еды, и приходилось готовить с утра до вечера.
Осерта работала на кухне, бросаясь от одного горшка к другому, подавая блюда девушкам, нанятым мастером Орлогом. Они обслуживали посетителей и были веселы и болтливы:
- Боже, а какой силач тот, с большой бородой.
- С чего ты взяла?
- Знаешь, он пальцами согнул монету!
- Лучше бы дал её мне.
- Ха! Так один из них, с таким длинным и кривым ножищем, добавил мне три медяка. Говорит, - девушка на секунду замолчала, наморщив лоб, - "дагед". Это, представь, по-нашему "спасибо".
Осерта, до того пропускавшая их болтовню мимо ушей, вдруг неожиданно спросила:
- Скажи ещё раз. Как это будет?
Девушка не поняла:
- Что будет?
- "Спасибо" по-гхалхалтарски.
Девушка удивилась, но охотно повторила:
- Дагед. А что это тебе так захотелось узнать?
- Слово больно хорошее.
- И только? - девушки разочарованно отвернулись и поспешили в зал.
Осерта осталась одна с кипящими горшками, и все вертелось в голове странное слово: "дагед" - "спасибо".
***
Пользуясь отлучкой ушедших на совет начальников, солдаты кутили допоздна, и довольный мастер Орлог не спешил закрывать заведение.
Осерта чувствовала, что у неё отнимаются руки и деревенеют ноги, но от постоянных, одинаковых движений к вечеру они уже не повиновались ей, а действовали отдельно, и они по инерции продолжала работать, пока наконец не поняла, что больше не может:
- Извините, мастер Орлог, позвольте мне выйти.
Хозяин взглянул на нее, нахмурившись:
- Ты что? Работай. Или хочешь испортить мне дело?
- Я очень устала.
Трактирщик покачал головой: "Если девчонка будет работать без продыху, ещё заболеет - больше убытка".
- Хорошо, ступай. Но чтоб через пять минут была здесь.
- Да, да, мастер Орлог. Спасибо, дагед, - гхалхалтарское слово сорвалось с её губ, но трактирщик не заметил этого: он считал деньги.
Накинув плащ, она вышла на улицу. Незнакомое, чуждое её слуху слово неотвязно засело в голове. Она не понимала, почему не может от него избавиться, и так много раз мысленно проговорила, что в конце концов забыла его смысл. Но потом вдруг вспомнила, что "дагед" значит "спасибо", и от этого сделалось приятно. Было только обидно за подруг, что такое слово использовали походя, как разменную монету, как три медяка.
На улице было тихо и темно, лишь горели в избах тусклые огоньки лучин. От снега, облепившего горы веяло спокойствием, и, вырвавшаяся из шумного трактира, Осерта закрыла глаза, наслаждаясь звенящей тишиной. Ей казалось, будто у самого её уха кто-то осторожно звонит в крохотные колокольчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68