— Телохранитель напрягся, потянулся к карману, но тут же расслабился. Он узнал меня. Вполне понятно. Он знает, как минимум по фотографиям или видеокассетам, всех жителей подъезда и их постоянных гостей. Такая у него работа.
— А я беспокоюсь, куда она подевалась? А она вот она! — шумел я, играя в меру пьяного и оттого не в меру дружелюбного соседа. — А это кто? — потянул для пожатки растопыренную пятерню.
Охранник брезгливо поморщился. Об исполнении служебных обязанностей в этот момент он забыл. Не распознал он в пьяненьком недомерке-соседе угрозы. И напрасно. Не пришлось бы ему, согнувшись в три погибели и хватая губами воздух, лежать на затоптанном, грязном и холодном полу лестничной площадки.
— Давай, давай, соседушка, открывай, — подбадривал я растерявшуюся от таких перемен дамочку. — А то твой дружок, — кивнул я на отключенного телохранителя, — стынет. Ну!
Резидентская пассия повернула ключ, открыла дверь. Я вытянул из кармана телохранителя пистолет — ого, «стечкин»! — и втащил его хозяина внутрь.
Ворочая бесчувственное тело, я продумывал тактику разговора с дамой. Вначале напугать, потом подольстить или, наоборот, сперва подольстить, потом напугать? На испуг в чистом виде женщины поддаются редко. Им в отличие от мужчин небезынтересна личность нападающего. Злодею с внешностью и манерами великосветского повесы они презентуют свои ценности с большей охотой, чем замызганному дворовому хулигану. Спросите, от кого женщина предпочтет принять смерть, и 99 процентов ответят, что лучше бы от романтического, вот с такими глазами, такими плечами и прочими романтическими атрибутами героя. Мужчинам же гораздо важнее, не кто, а что у них забирают. Более того, даже в момент смертельной опасности даму интересует, какое рпечатление она производит. Грабитель — он хоть и грабитель, а тоже в штанах ходит.
Нет, к женщине, если не хочешь заиметь в ее лице вечного врага, надо подходец иметь.
— В общем, так, милая соседушка, — сказал я, закрыв дверь и убедившись, что квартира пуста, — попал я в такую передрягу, что вынужден тебя просить мне помочь.
На «ты» — это обязательно. Это доверительно, почти интимно. Это действует. Особенно на таких избалованных вниманием и великосветским этикетом дамочек. Никакой размазни. Никаких там «вы» и «будьте любезны». Вежливое, но твердое — «ты»!
— С тебя требуется одно — молчать!
Кажется, она даже разочаровалась. Такое романтическое начало из-за такой пустячной просьбы.
— Грозить тебе смертью не стану. На такую красоту руку поднимать — грех великий.
Вот она и лесть. Расслабилась? А теперь страхом, как ушатом холодной воды. Лесть без страха — это флирт. А во флирте женщину не переиграть.
— Смертью грозить не буду, а вот личико бритвой исполосую. И не станет такой сказочной красоты. Одни шрамы.
И обязательно подтвердить угрозу действием. Без этого тоже никак не обойтись. Словесные угрозы — это не по-мужицки. Порычать, пошуметь и ничего не сделать — только свой имидж злодея попортить. Женщина в мужчине — хоть в сказочном принце, хоть в ночном бандите — силу ценит, неотвратимость поступка.
— Блузка дорогая? — спросил я.
— Да. Французская, — автоматически ответила резидентская красотка, не понимая, при чем здесь это.
— Очень жаль! — сказал я, одним движением от шеи к животу раздирая блузку в клочья.
Такое женщин убеждает стопроцентно. Ты можешь на ее глазах зарезать десяток людей, и все равно это не впечатлит ее так, как безжалостное уничтожение модной, хорошо сшитой, престижной и дорогой вещи! Этот поступок сродни вандализму, преступлению против человечества. Вот так, не раздумывая — раз и все! Ужас! Он готов на все!
— Это чтобы ты иллюзий не испытывала, что я свои обещания не держу, — объяснил я, задерживая, надолго задерживая вожделеющий взгляд на открывшейся груди. Это в компенсацию материального убытка моральным приобретением. Без этого я стал бы просто злодеем, а мне надо быть интересным злодеем. Подумаешь, блузка, их еще дюжину купить можно, важнее, что под ней. Что женщину беспокоит больше — она сама или надетая на ней одежда? Да ни одна самая захудалая дама, случись такое, не махнет свою, к примеру, осиную талию или стройные ноги на весь гардероб от Кардена. И правильно. Для чего ей красивая оболочка, если под ней отвратная суть. Моя дама, конечно, ойкнула и закрылась, но мой восхищенный взгляд оценила. Она и прочие части своего туалета ради подобного взора не пожалела бы, да я на них не посягал.
От поэзии взаимоотношения полов я перешел к прозе производственной деятельности.
— Хозяин когда объявится? — спросил я.
— Скоро.
— Тогда переоденься по-домашнему и приготовь чай, — распорядился я, — у тебя гость в доме!
— Переодеваться, конечно, придется при вас? — фыркнула она.
— Безусловно!
Не лишать же женщину удовольствия.
Хозяин позвонил через полчаса.
— Ты дома? — спросил он.
— Да, — ответила моя подопечная, косясь на опасную бритву, которой я демонстративно подрезал ногти.
— Все в порядке?
— Да.
— Я буду через десять минут.
Ради этих двух «да» и записки, которую я заставил ее написать — «Я буду через минуту», — я и распивал чаи в чужом доме с миловидной, но, в общем-то, совершенно неинтересной дамочкой. Чужой дамочкой. И грудь у нее, к слову, не очень-то и роскошная. Так — серединка на половинку.
Пассия вместе с охранником перекочевали на стульчики в квартиру напротив. Так они и сели друг против друга, выпучив глаза и сомкнув рты, как в сеансе одновременной игры.
Я тщательно убрал в квартире все следы неуставных действий и, встав за портьерой, стал ждать. Приход Резидента был не таким, как я предполагал. Совсем не таким...
Он открыл дверь. Он прошел в кухню. Он прочитал записку. Но он не успел еще снять пиджак, как в дверь позвонили. Три сводящих на нет мои планы гостя ввалились в квартиру. Четверо против одного — это если не безнадежный, то очень жесткий расклад.
Я плотнее обхватил рукоять трофейного «стечкина» враз вспотевшей ладонью. Без шумовых эффектов мне, похоже, не уйти.
— Извини за неожиданный визит, — сказал старший. Резидент неопределенно пожал плечами.
— Где она?
— У соседей, — ответил Резидент. — Полчаса болтать будет точно.
И впрямь у соседей. В корень зрит коллега. Только болтать не будет по причине того, что рот у нее залеплен пластырем. Как бы она от такого непривычно продолжительного речевого воздержания не скончалась.
— Обстоятельства изменились, — продолжил старший.
— Мы потеряли судно. Заложники освобождены.
— Он?
— Подробностей мы не знаем. Информация получена от своих людей в милиции. Что предпримет Контора?
Я чуть не вывалился из-за портьеры. Так запросто о запретнейшей из тайн?! Мы среди посвященных о ней иносказаниями говорим, намеками да полунамеками, а эти бухают как есть! Просто в разговоре. Как об обыденном. Как о погоде! Как о бутылке пива! Это даже неуважительно! Или, может, у меня слуховые галлюцинации?
— Она уже предприняла. Выезжает дубль-ревизия. Я получил сегодня подтверждение.
— А наш человек?
— Он ничего не может сделать. Далее тянуть невозможно. Он исчерпал свои возможности. Гости переглянулись.
— Что вы советуете?
— Прочесать все прилегающие к базе леса, перекрыть пути проникновения в город...
— Вы считаете необходимым перехватить заложников?
— Мне плевать на заложников! Это ваша головная боль. Меня интересует Контролер. Если он доберется до ревизоров, мы можем заказывать коллективную панихиду.
— Но вы утверждали, что подготовленная контрверсия о его участии в гибели первой ревизорской бригады нейтрализует проверку.
— Да, но только в случае его исчезновения. Если он выживет, все пойдет прахом. Как минимум они будут вынуждены проверить его слова. Мертвый, он подтверждает канву легенды, живой — опровергает. Он не будет молчать, он будет защищаться! А узнал он немало!
Ах, Резидент. Ах, мерзавец! Мало что угробил ревизоров, еще и пытается переложить вину на меня. Двух клопов — одним пальцем! Хоть и подло, но как действенно! Контролер рассорился с ревизорами, перестрелял их сгоряча и, опасаясь неизбежной кары, отбыл в неизвестном направлении. Разом объяснены и гибель ревизоров, и исчезновение Контролера.
Дыру дырой заштопал! Умелец! Были два разрозненных и равнозначно опасных для Конторы происшествия: ликвидация бригады ревизоров и пропажа контролирующего их ответственного работника, остался один — исчезновение преступника, Контролера, уничтожившего доверенных ему людей. Суперчепе! Взбунтовавшийся Контролер, он же Резидент одного из регионов, обладатель почти полного пакета Тайны! Понятно, Контора забудет мелкие ревизорские разборки и все силы бросит на мою поимку. А ну как я надумаю за кордон утечь? И, естественно, в поиске будет задействована местная резидентура. Мой главный враг! Вот завязочка! Меня по приказу Конторы будет ловить тот, кого для той же Конторы вылавливаю я!
Умный мужик Резидент, ничего не скажешь. Непонятно только, как он с такими выдающимися способностями столько лет в регионах умудрился просидеть. По таким талантам маршальская звезда горючими слезами плачет.
Одна неувязочка случилась. Спасибо старичку охотнику, вовремя отдыхавшему на берегу безымянного ручья, Контролер остался жив! И весь идеально сработанный план стал пригоден разве только для гвоздика в общественном сортире.
Хотя лично мне радоваться рано. Я еще не в ревизорском отделе Конторы сижу. И кто кого словил, я — Резидента или он — меня, неизвестно. Как говорится, кто скажет раньше «гав», тот и будет прав. Живым меня отсюда он не выпустит.
Гости долго молчали, переваривая сказанное Резидентом.
— Лично вы можете повлиять на ситуацию?
— В самой малой степени, — честно ответил Резидент. Сообщники переглянулись еще раз и так же неожиданно, как появились, стали собираться обратно.
— Вопрос пока остается открытым. Завтра встречаемся в обычном порядке.
Все встали, двинулись в коридор. Неужели пронесло? Неужели везение еще не оставило меня? Даже не верится.
Хлопнула входная дверь.
Я решил выждать, дав пять минут Резиденту на то, чтобы очухаться, и те же пять минут его гостям на то, чтобы они отъехали подальше. Третьи лица в предстоящем мне деле лишние, как в любви. Оно касается только двух человек — его и меня. Двух равных силами и опытом противников. А кто возьмет в этом почти месячном противостоянии верх, покажет ближайшее будущее. Долго я торил дорогу к Резиденту, и вот до желаемой встречи осталось пять минут. Всего пять минут! Уж как-нибудь дотерплю.
Резидент, вернувшись из коридора, опустился в кресло. Он уставился в одну точку и замер, уперев руки в подбородок. Сейчас он не напоминал опасного, непредсказуемого недруга. Сейчас он был лишь отчаянно уставшим человеком. Было даже как-то неловко тревожить его покой своими настырными домоганиями. Но, с другой стороны, сам виноват: тот, кто желает жить лучше других, должен быть готов к крутым поворотам судьбы. Чем выше вскарабкался, тем больней падать.
Истекло 4, 5 минуты. Я перенес тяжесть тела на правую, опорную ногу, приготовившись левой к решительному, как с обрыва вниз, шагу.
Во входной двери заскрежетал ключ.
— Катя, это ты? — спросил, не поднимая головы, Резидент.
Какая Катя? Какая может быть Катя, когда она в соседней квартире, повязанная по рукам, по ногам сидит. Какая Катя?!
Я отпрянул к стене. Неужели гости вернулись? Но как они открыли дверь?!
— Я сейчас! — крикнул Резидент. Он все еще расслабленно сидел, не понимая, что происходит. Он думал, что вернулась дама его сердца, а это пришла совсем другая дама — старая, с длинной, бритвенно заточенной косой, которой легко косить травостой и головы неосторожных смертных.
Я увидел то, что не мог заметить Резидент. По коридору, почти припадая спинами к стене, на цыпочках крались три одетые в темное фигуры. У передней поперек живота висел короткоствольный, вроде «узи», автомат, другие были вооружены пистолетами с накрученными на дула набалдашниками глушителей.
Передний поднял, показал два пальца, развел их в стороны, сжал кулак, выставил большой, махнул им в проем двери.
Все ясно: двое одновременным шагом проникают в комнату, отступают за дверные косяки, третий с автоматом зависает в двери, страхуя разом комнату и входную и прочие ведущие в коридор двери.
Секунда — шагнуть вперед. Еще одна — отшатнуться в сторону. Мгновение — вскинуть оружие. Две секунды с небольшим до открытия огня. Стрелять будут двумя стволами разом. Ни единого шанса для Резидента. И очень мало для меня, если высунусь.
Можно из засады уложить трех противников, не опасаясь встречного выстрела, если у противника оружие в карманах покоится или в крайнем случае на предохранитель поставлено. Пока сообразят, пока его в боевое положение приведут — перед мертвыми их очами уже ангелы хороводы водить будут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— А я беспокоюсь, куда она подевалась? А она вот она! — шумел я, играя в меру пьяного и оттого не в меру дружелюбного соседа. — А это кто? — потянул для пожатки растопыренную пятерню.
Охранник брезгливо поморщился. Об исполнении служебных обязанностей в этот момент он забыл. Не распознал он в пьяненьком недомерке-соседе угрозы. И напрасно. Не пришлось бы ему, согнувшись в три погибели и хватая губами воздух, лежать на затоптанном, грязном и холодном полу лестничной площадки.
— Давай, давай, соседушка, открывай, — подбадривал я растерявшуюся от таких перемен дамочку. — А то твой дружок, — кивнул я на отключенного телохранителя, — стынет. Ну!
Резидентская пассия повернула ключ, открыла дверь. Я вытянул из кармана телохранителя пистолет — ого, «стечкин»! — и втащил его хозяина внутрь.
Ворочая бесчувственное тело, я продумывал тактику разговора с дамой. Вначале напугать, потом подольстить или, наоборот, сперва подольстить, потом напугать? На испуг в чистом виде женщины поддаются редко. Им в отличие от мужчин небезынтересна личность нападающего. Злодею с внешностью и манерами великосветского повесы они презентуют свои ценности с большей охотой, чем замызганному дворовому хулигану. Спросите, от кого женщина предпочтет принять смерть, и 99 процентов ответят, что лучше бы от романтического, вот с такими глазами, такими плечами и прочими романтическими атрибутами героя. Мужчинам же гораздо важнее, не кто, а что у них забирают. Более того, даже в момент смертельной опасности даму интересует, какое рпечатление она производит. Грабитель — он хоть и грабитель, а тоже в штанах ходит.
Нет, к женщине, если не хочешь заиметь в ее лице вечного врага, надо подходец иметь.
— В общем, так, милая соседушка, — сказал я, закрыв дверь и убедившись, что квартира пуста, — попал я в такую передрягу, что вынужден тебя просить мне помочь.
На «ты» — это обязательно. Это доверительно, почти интимно. Это действует. Особенно на таких избалованных вниманием и великосветским этикетом дамочек. Никакой размазни. Никаких там «вы» и «будьте любезны». Вежливое, но твердое — «ты»!
— С тебя требуется одно — молчать!
Кажется, она даже разочаровалась. Такое романтическое начало из-за такой пустячной просьбы.
— Грозить тебе смертью не стану. На такую красоту руку поднимать — грех великий.
Вот она и лесть. Расслабилась? А теперь страхом, как ушатом холодной воды. Лесть без страха — это флирт. А во флирте женщину не переиграть.
— Смертью грозить не буду, а вот личико бритвой исполосую. И не станет такой сказочной красоты. Одни шрамы.
И обязательно подтвердить угрозу действием. Без этого тоже никак не обойтись. Словесные угрозы — это не по-мужицки. Порычать, пошуметь и ничего не сделать — только свой имидж злодея попортить. Женщина в мужчине — хоть в сказочном принце, хоть в ночном бандите — силу ценит, неотвратимость поступка.
— Блузка дорогая? — спросил я.
— Да. Французская, — автоматически ответила резидентская красотка, не понимая, при чем здесь это.
— Очень жаль! — сказал я, одним движением от шеи к животу раздирая блузку в клочья.
Такое женщин убеждает стопроцентно. Ты можешь на ее глазах зарезать десяток людей, и все равно это не впечатлит ее так, как безжалостное уничтожение модной, хорошо сшитой, престижной и дорогой вещи! Этот поступок сродни вандализму, преступлению против человечества. Вот так, не раздумывая — раз и все! Ужас! Он готов на все!
— Это чтобы ты иллюзий не испытывала, что я свои обещания не держу, — объяснил я, задерживая, надолго задерживая вожделеющий взгляд на открывшейся груди. Это в компенсацию материального убытка моральным приобретением. Без этого я стал бы просто злодеем, а мне надо быть интересным злодеем. Подумаешь, блузка, их еще дюжину купить можно, важнее, что под ней. Что женщину беспокоит больше — она сама или надетая на ней одежда? Да ни одна самая захудалая дама, случись такое, не махнет свою, к примеру, осиную талию или стройные ноги на весь гардероб от Кардена. И правильно. Для чего ей красивая оболочка, если под ней отвратная суть. Моя дама, конечно, ойкнула и закрылась, но мой восхищенный взгляд оценила. Она и прочие части своего туалета ради подобного взора не пожалела бы, да я на них не посягал.
От поэзии взаимоотношения полов я перешел к прозе производственной деятельности.
— Хозяин когда объявится? — спросил я.
— Скоро.
— Тогда переоденься по-домашнему и приготовь чай, — распорядился я, — у тебя гость в доме!
— Переодеваться, конечно, придется при вас? — фыркнула она.
— Безусловно!
Не лишать же женщину удовольствия.
Хозяин позвонил через полчаса.
— Ты дома? — спросил он.
— Да, — ответила моя подопечная, косясь на опасную бритву, которой я демонстративно подрезал ногти.
— Все в порядке?
— Да.
— Я буду через десять минут.
Ради этих двух «да» и записки, которую я заставил ее написать — «Я буду через минуту», — я и распивал чаи в чужом доме с миловидной, но, в общем-то, совершенно неинтересной дамочкой. Чужой дамочкой. И грудь у нее, к слову, не очень-то и роскошная. Так — серединка на половинку.
Пассия вместе с охранником перекочевали на стульчики в квартиру напротив. Так они и сели друг против друга, выпучив глаза и сомкнув рты, как в сеансе одновременной игры.
Я тщательно убрал в квартире все следы неуставных действий и, встав за портьерой, стал ждать. Приход Резидента был не таким, как я предполагал. Совсем не таким...
Он открыл дверь. Он прошел в кухню. Он прочитал записку. Но он не успел еще снять пиджак, как в дверь позвонили. Три сводящих на нет мои планы гостя ввалились в квартиру. Четверо против одного — это если не безнадежный, то очень жесткий расклад.
Я плотнее обхватил рукоять трофейного «стечкина» враз вспотевшей ладонью. Без шумовых эффектов мне, похоже, не уйти.
— Извини за неожиданный визит, — сказал старший. Резидент неопределенно пожал плечами.
— Где она?
— У соседей, — ответил Резидент. — Полчаса болтать будет точно.
И впрямь у соседей. В корень зрит коллега. Только болтать не будет по причине того, что рот у нее залеплен пластырем. Как бы она от такого непривычно продолжительного речевого воздержания не скончалась.
— Обстоятельства изменились, — продолжил старший.
— Мы потеряли судно. Заложники освобождены.
— Он?
— Подробностей мы не знаем. Информация получена от своих людей в милиции. Что предпримет Контора?
Я чуть не вывалился из-за портьеры. Так запросто о запретнейшей из тайн?! Мы среди посвященных о ней иносказаниями говорим, намеками да полунамеками, а эти бухают как есть! Просто в разговоре. Как об обыденном. Как о погоде! Как о бутылке пива! Это даже неуважительно! Или, может, у меня слуховые галлюцинации?
— Она уже предприняла. Выезжает дубль-ревизия. Я получил сегодня подтверждение.
— А наш человек?
— Он ничего не может сделать. Далее тянуть невозможно. Он исчерпал свои возможности. Гости переглянулись.
— Что вы советуете?
— Прочесать все прилегающие к базе леса, перекрыть пути проникновения в город...
— Вы считаете необходимым перехватить заложников?
— Мне плевать на заложников! Это ваша головная боль. Меня интересует Контролер. Если он доберется до ревизоров, мы можем заказывать коллективную панихиду.
— Но вы утверждали, что подготовленная контрверсия о его участии в гибели первой ревизорской бригады нейтрализует проверку.
— Да, но только в случае его исчезновения. Если он выживет, все пойдет прахом. Как минимум они будут вынуждены проверить его слова. Мертвый, он подтверждает канву легенды, живой — опровергает. Он не будет молчать, он будет защищаться! А узнал он немало!
Ах, Резидент. Ах, мерзавец! Мало что угробил ревизоров, еще и пытается переложить вину на меня. Двух клопов — одним пальцем! Хоть и подло, но как действенно! Контролер рассорился с ревизорами, перестрелял их сгоряча и, опасаясь неизбежной кары, отбыл в неизвестном направлении. Разом объяснены и гибель ревизоров, и исчезновение Контролера.
Дыру дырой заштопал! Умелец! Были два разрозненных и равнозначно опасных для Конторы происшествия: ликвидация бригады ревизоров и пропажа контролирующего их ответственного работника, остался один — исчезновение преступника, Контролера, уничтожившего доверенных ему людей. Суперчепе! Взбунтовавшийся Контролер, он же Резидент одного из регионов, обладатель почти полного пакета Тайны! Понятно, Контора забудет мелкие ревизорские разборки и все силы бросит на мою поимку. А ну как я надумаю за кордон утечь? И, естественно, в поиске будет задействована местная резидентура. Мой главный враг! Вот завязочка! Меня по приказу Конторы будет ловить тот, кого для той же Конторы вылавливаю я!
Умный мужик Резидент, ничего не скажешь. Непонятно только, как он с такими выдающимися способностями столько лет в регионах умудрился просидеть. По таким талантам маршальская звезда горючими слезами плачет.
Одна неувязочка случилась. Спасибо старичку охотнику, вовремя отдыхавшему на берегу безымянного ручья, Контролер остался жив! И весь идеально сработанный план стал пригоден разве только для гвоздика в общественном сортире.
Хотя лично мне радоваться рано. Я еще не в ревизорском отделе Конторы сижу. И кто кого словил, я — Резидента или он — меня, неизвестно. Как говорится, кто скажет раньше «гав», тот и будет прав. Живым меня отсюда он не выпустит.
Гости долго молчали, переваривая сказанное Резидентом.
— Лично вы можете повлиять на ситуацию?
— В самой малой степени, — честно ответил Резидент. Сообщники переглянулись еще раз и так же неожиданно, как появились, стали собираться обратно.
— Вопрос пока остается открытым. Завтра встречаемся в обычном порядке.
Все встали, двинулись в коридор. Неужели пронесло? Неужели везение еще не оставило меня? Даже не верится.
Хлопнула входная дверь.
Я решил выждать, дав пять минут Резиденту на то, чтобы очухаться, и те же пять минут его гостям на то, чтобы они отъехали подальше. Третьи лица в предстоящем мне деле лишние, как в любви. Оно касается только двух человек — его и меня. Двух равных силами и опытом противников. А кто возьмет в этом почти месячном противостоянии верх, покажет ближайшее будущее. Долго я торил дорогу к Резиденту, и вот до желаемой встречи осталось пять минут. Всего пять минут! Уж как-нибудь дотерплю.
Резидент, вернувшись из коридора, опустился в кресло. Он уставился в одну точку и замер, уперев руки в подбородок. Сейчас он не напоминал опасного, непредсказуемого недруга. Сейчас он был лишь отчаянно уставшим человеком. Было даже как-то неловко тревожить его покой своими настырными домоганиями. Но, с другой стороны, сам виноват: тот, кто желает жить лучше других, должен быть готов к крутым поворотам судьбы. Чем выше вскарабкался, тем больней падать.
Истекло 4, 5 минуты. Я перенес тяжесть тела на правую, опорную ногу, приготовившись левой к решительному, как с обрыва вниз, шагу.
Во входной двери заскрежетал ключ.
— Катя, это ты? — спросил, не поднимая головы, Резидент.
Какая Катя? Какая может быть Катя, когда она в соседней квартире, повязанная по рукам, по ногам сидит. Какая Катя?!
Я отпрянул к стене. Неужели гости вернулись? Но как они открыли дверь?!
— Я сейчас! — крикнул Резидент. Он все еще расслабленно сидел, не понимая, что происходит. Он думал, что вернулась дама его сердца, а это пришла совсем другая дама — старая, с длинной, бритвенно заточенной косой, которой легко косить травостой и головы неосторожных смертных.
Я увидел то, что не мог заметить Резидент. По коридору, почти припадая спинами к стене, на цыпочках крались три одетые в темное фигуры. У передней поперек живота висел короткоствольный, вроде «узи», автомат, другие были вооружены пистолетами с накрученными на дула набалдашниками глушителей.
Передний поднял, показал два пальца, развел их в стороны, сжал кулак, выставил большой, махнул им в проем двери.
Все ясно: двое одновременным шагом проникают в комнату, отступают за дверные косяки, третий с автоматом зависает в двери, страхуя разом комнату и входную и прочие ведущие в коридор двери.
Секунда — шагнуть вперед. Еще одна — отшатнуться в сторону. Мгновение — вскинуть оружие. Две секунды с небольшим до открытия огня. Стрелять будут двумя стволами разом. Ни единого шанса для Резидента. И очень мало для меня, если высунусь.
Можно из засады уложить трех противников, не опасаясь встречного выстрела, если у противника оружие в карманах покоится или в крайнем случае на предохранитель поставлено. Пока сообразят, пока его в боевое положение приведут — перед мертвыми их очами уже ангелы хороводы водить будут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41