В этом и заключалась вся прелесть ситуации.
Тайну бессмертия нельзя было доверить подчиненным, которые тоже могли
забыть о своих прямых обязанностях.
Гигант ждал у лифта.
- Так я думал, - сказал он, снисходительно глядя на Госсейна. - Ваш
дополнительный мозг достаточно ограничен. Впрочем, теперь понятно, почему
на сцене сразу не появился Гилберт Госсейн III. Он никак не мог помещать
нашему вторжению на Венеру. Видимо, один человек всегда уязвим, даже когда
он обладает относительным бессмертием. Ведь достаточно сбросить атомную
бомбу в предполагаемый район его нахождения, и наш герой глазом не успеет
моргнуть, как превратится в пыль. - Торсон помахал рукой. - Забудем о
Прескотте. Я даже доволен, что так получилось, невелика потеря. Хотя, судя
по вашему поведению, вы абсолютно неправильно истолковали мои намерения. -
Он пожал плечами. - Я никого не собираюсь убивать, Госсейн. Меня
интересует лишь сделанное открытие.
Госсейн промолчал, но он знал, что Торсон лжет. История доказывала,
что борьба за власть, убийство слабых, эксплуатация беззащитных были
заложены в самой природе Аристотелевой личности, не умеющей контролировать
мозг и жить в гармонии с природой. Юлий Цезарь и Помпой, Наполеон,
выступивший сначала как защитник родины и превратившийся впоследствии в
неуемного агрессора, являлись духовными наставниками Энро, который мечтал
завоевать всю галактику.
Даже сейчас, отрицая свое тщеславие, Торсон наверняка строил
грандиозные планы, представляя себя в роли какого-нибудь сверхчеловека.
Гигант прервал его размышления.
- Пойдемте, - произнес он. - Мы и так потеряли много времени.
34
"Дав предмету название, вы поступили неверно..."
Кресло - не просто кресло. Это - структура необычайно
сложная: химическая, атомная, электронная и т.д.
Следовательно, если вы думаете о нем как о кресле, вы
ограничиваете свою нервную систему - как на то указал
Коржибский - одним определением. Общая сумма таких
определений по отношению к разным предметам делает
человека нестабильным, неврастеничным, а иногда сводит с
ума.
Аноним
Город Машины изменился до неузнаваемости. Здесь шла битва, и повсюду
стояли разрушенные строения. Когда они очутились во дворце, Госсейн понял,
почему последние несколько дней Торсон провел на Венере.
От здания осталась лишь пустая коробка. Госсейн шел по
полуобвалившимся коридорам, входил в комнаты без потолка и испытывал
ностальгию по добрым старым временам, когда беда еще не обрушилась на
цивилизацию. Непрекращающиеся выстрелы со стороны далеких улиц как бы
служили фоном мрачной картине опустошения, раздражали, вызывали неприятные
воспоминания.
- Здесь не лучше, чем на Венере, - резко ответил на его вопрос
Торсон. - Они сопротивляются, как дикие безмозглые животные.
- Один из нуль-А законов, - бесстрастно заметил Госсейн, -
необходимость полного приспособления окружающей среде.
- А-а! - раздраженно протянул Торсон и тут же переменил тему
разговора. - Вы что-нибудь чувствуете?
Госсейн покачал головой.
- Ничего, - честно признался он.
Они вошли в комнату Патриции. Огромная дыра зияла в стене, где раньше
находился Генератор Пространства. Куски выбитых стекол валялись на полу.
Сквозь пустые рамы Госсейн посмотрел вперед, вспоминая Машину, которая
сверкала, подобно бриллианту чистой воды в короне пламени. Огромную
площадку на вершине горы закидали тысячами тонн свежей земли - видимо,
чтобы даже память стереть о символе человечества, боровшегося за разум. Ни
никто не разровнял неровные кучи: у захватчиков хватало других забот.
Никого не обнаружив, процессия людей и автомобилей отправилась в
домик Дана Литтла. Он остался нетронутым. Скорей всего уборку производили
автоматы - в комнатах было светло и чисто. Ящик из-под Генератора
Пространства стоял в углу гостиной. Адрес: "Институт Семантики", куда
Машина собиралась его отправить, выделялся черными буквами на стороне,
обращенной к ним лицом. Госсейн всплеснул руками, как бы пораженный
мыслью, пришедшей в голову.
- Может быть, там?
До зубов вооруженная армия двинулась по широкому проспекту бывшего
города Машины. Флотилии робопланов затмили собой небо. Над ними, подобно
коршунам, висели космические корабли, готовые открыть огонь по первому
сигналу. Робопланы неслись по параллельным улицам. Отряды охраны со всех
сторон окружили знаменитую площадь и кинулись внутрь здания через
многочисленные двери. Остановившись перед центральным входом, Торсон
указал рукой на надпись, выбитую в мраморе. Чувствуя торжественность
минуты, Госсейн прочитал древнее изречение:
СОМНЕНИЕ - ПИК ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА
Ему показалось, что из глубины веков до него донесся тихий вздох. Эта
фраза говорила о реальности окружающего мира. Бесчисленные миллионы людей
жили и умирали, даже не подозревая, что слепая вера мешает им видеть жизнь
такой, какой она является на самом деле.
К Торсону подбежали несколько солдат. Один из них заговорил с ним на
языке, состоящем почти из одних гласных. Гигант повернулся к Госсейну.
- Там никого нет, - сказал он.
Госсейн не ответил. "Никого нет", - эхом отдалось в мозгу, впрочем,
он заранее мог предположить, что ни один ученый не останется в стороне,
когда человечеству грозит опасность.
Торсон сделал знак охраннику, который нес вибратор, и Госсейн
неожиданно почувствовал, как к ему потянулись нити энергии. Торсон
посмотрел на него.
- Простая мера предосторожности, - сказал он. - Мы выключим прибор,
когда войдем в здание.
Госсейн встрепенулся.
- Вы хотите войти?
- Я разнесу дворец на мелкие кусочки, - ответил Торсон. - В нем могут
быть потайные комнаты.
Он повысил голос, отдавая какие-то распоряжения. Началась суматоха.
Люди поочередно подбегали к нему с докладами. Они говорили все на том же
непонятном языке, и Госсейн представления не имел, что происходит, пока
Торсон не повернулся к нему, хмуро улыбаясь.
- В одной из лабораторий работает какой-то старик, - объяснил он. -
Непонятно, как мы не заметили его раньше, но... - Он нетерпеливо махнул
рукой. - Я приказал не трогать его, вплоть до моих дальнейших
распоряжений.
Госсейн не усомнился в правильности перевода. Торсон был бледен.
Гигант стоял молча, что-то обдумывая и мрачнея с каждой минутой.
- Риск слишком велик, - пробормотал он. - Мы, конечно, войдем, но...
По массивным золотым ступеням они поднялись к платиновым в
драгоценных камнях дверям и прошли в просторный холл. Каждый дюйм стен и
куполообразного потолка помещения сверкал, усыпанный миллионами
бриллиантов. Эффект создавался потрясающий, и Госсейн подумал, что
архитекторы несколько переусердствовали. Дворец строился в то время, когда
необходимо было убедить человечество, что так называемые драгоценные камни
и металлы, ранее служившие признаком богатства, не более чем обыкновенные
редкие минералы. С тех пор прошло сто лет.
Они пересекли комнату, выложенную рубинами, поднялись по изумрудной
лестнице, и очутившись в зале со стенами из чистого серебра, остановились
перед коридором, широко известным своим пластиком, который ничем не
отличался от опала. Повсюду сновали солдаты, и Госсейном овладело
отчаяние. Торсон указал рукой на дверь в конце коридора.
- Он там.
Госсейну показалось, что все это происходит с ним во сне. Он открыл
рот, собираясь спросить: "А у него есть борода?", но не смог издать ни
звука. "Что же мне делать?" - в отчаянии подумал он.
Торсон кивнул.
- Его охраняют мои люди. Сейчас все зависит от вас одного. Пойдите и
скажите ему, что здание окружено, а наши приборы не регистрируют наличие
атомной энергии, так что он бессилен. Сопротивление бесполезно. -
Вытянувшись во весь рост, он посмотрел на своего пленника сверху вниз. -
Госсейн, - проревел он, - я вас предупреждаю, ни одного лишнего движения.
Я уничтожу и Землю, и Венеру, если произойдет что-нибудь непредвиденное.
Звериная ярость угрозы вызвала у Госсейна ответную реакцию, помогла
избавиться от охватившего его оцепенения. Они с ненавистью уставились друг
на друга. Торсон первым нарушил молчание и рассмеялся, разряжая
обстановку.
- Ну ладно, ладно, - произнес он. - Считайте, что оба мы
погорячились. Слишком много поставлено на карту. Но помните, это вопрос
жизни и смерти. - Он скрипнул зубами. - Не теряйте времени!
Госсейн почувствовал леденящий холод внутри - ощущение, которое могло
возникнуть только в результате неправильной работы нервной системы. Его
мускулы непроизвольно напряглись. Он пошел вперед.
"Госсейн, когда ты подойдешь к алькову рядом с дверью, сделай шаг в
сторону. Там ты будешь в безопасности."
Госсейн вздрогнул, как от удара. Он не слышал ни одного слова, но
мысль, возникшая в мозгу, прозвучала так ясно, как будто была его
собственная.
"Госсейн, вдоль стен стоят металлические ящики, к которым подведена
электрическая энергия в тысячу вольт. Воспользуйся ею при необходимости."
Теперь уже не оставалось никаких сомнений. Видимо, Прескотт оказался
не прав, считая, что телепатия возможна только в том случае, когда два
мозга совпадают по своим показателям как минимум до двадцатого десятичного
знака, ведь он спокойно воспринимал чьи-то чужие мысли.
Пораженный тем, что развязка наступила так неожиданно, Госсейн застыл
на месте. Он смутно подумал: "Я не должен останавливаться! Надо идти!"
"Госсейн, зайди в альков и попытайся нейтрализовать вибратор!"
Он уже прошел большую половину пути. Альков находился всего в десяти
футах от него, потом в пяти, потом...
- Госсейн, что вы задумали? - проревел голос Торсона. Выходите
немедленно!
"Нейтрализуй вибратор!"
Он старался изо всех сил, зрение его помутилось от напряжения. Он
увидел, как сверкнувшая молния пронеслась мимо и ударила прямо в Торсона.
Гигант рухнул как подкошенный, а огненная струя закружилась по залу.
Послышались крики и стоны гибнувших солдат. Огненный шар плавно опустился
с потолка, обволакивая вибратор. Раздался взрыв, и прибор разлетелся на
мелкие кусочки, уничтожив столпившихся вокруг техников.
В то же мгновение нервная система Госсейна освободилась из плена
энергетических пульсаций.
"Госсейн, скорее! Не дай им опомниться. Они могут успеть передать на
космические корабли приказ о бомбежке. Я ничего не могу сделать. Очисти
здание, потом возвращайся. Поторопись! Я тяжело ранен."
Ранен! Чувствуя необъяснимое волнение, Госсейн представил себе
человека, который умрет, так и не успев ничего ему рассказать. Он заставил
себя сконцентрироваться и, подсоединив дополнительный мозг к источникам
энергии, через десять минут превратил в развалины остальную часть задания
и площадь. Поток пламени разлился по коридорам. Стены рушились, заживо
погребая захватчиков. Танки дымились и вспыхивали яркими факелами. "Ни
один человек, - ярче молнии сверкнула мысль, - ни один человек из особой
охраны Торсона не должен уйти отсюда живым".
Живым не ушел никто. Совсем недавно целый полк солдат и боевой
техники заполняли собой всю площадь. Сейчас - повсюду лежали обуглившиеся
тела да кое-где дымились куски металла. Робопланы висели в воздухе на
высоте тысячи футов. Без приказа Торсона они не решатся на прямое
вмешательство, а, может быть, Крэнг уже принял командование.
Госсейн не стал тратить времени на ненужные размышления. Он кинулся
обратно в здание, торопливо пробегая комнату за комнатой. Возвратившись в
лабораторию, он остановился как вкопанный. В кресле у стола полулежал
старик с густой бородой. Он посмотрел на Госсейна остекленевшим взглядом,
с трудом улыбнулся и произнес:
- Полный порядок!
У старика был глубокий, сильный и очень знакомый голос. Госсейн
непонимающе уставился на него, вспоминая, где мог слышать этот бас раньше.
Вздрогнув от неожиданности, он сделал шаг вперед.
- "X"! - громко сказал он.
35
Я представляю семью.
Пусть плоть умирает навек,
В чертах остальных живу,
Безвременный человек,
То тут я, то там брожу,
Забвенье людей презрев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Тайну бессмертия нельзя было доверить подчиненным, которые тоже могли
забыть о своих прямых обязанностях.
Гигант ждал у лифта.
- Так я думал, - сказал он, снисходительно глядя на Госсейна. - Ваш
дополнительный мозг достаточно ограничен. Впрочем, теперь понятно, почему
на сцене сразу не появился Гилберт Госсейн III. Он никак не мог помещать
нашему вторжению на Венеру. Видимо, один человек всегда уязвим, даже когда
он обладает относительным бессмертием. Ведь достаточно сбросить атомную
бомбу в предполагаемый район его нахождения, и наш герой глазом не успеет
моргнуть, как превратится в пыль. - Торсон помахал рукой. - Забудем о
Прескотте. Я даже доволен, что так получилось, невелика потеря. Хотя, судя
по вашему поведению, вы абсолютно неправильно истолковали мои намерения. -
Он пожал плечами. - Я никого не собираюсь убивать, Госсейн. Меня
интересует лишь сделанное открытие.
Госсейн промолчал, но он знал, что Торсон лжет. История доказывала,
что борьба за власть, убийство слабых, эксплуатация беззащитных были
заложены в самой природе Аристотелевой личности, не умеющей контролировать
мозг и жить в гармонии с природой. Юлий Цезарь и Помпой, Наполеон,
выступивший сначала как защитник родины и превратившийся впоследствии в
неуемного агрессора, являлись духовными наставниками Энро, который мечтал
завоевать всю галактику.
Даже сейчас, отрицая свое тщеславие, Торсон наверняка строил
грандиозные планы, представляя себя в роли какого-нибудь сверхчеловека.
Гигант прервал его размышления.
- Пойдемте, - произнес он. - Мы и так потеряли много времени.
34
"Дав предмету название, вы поступили неверно..."
Кресло - не просто кресло. Это - структура необычайно
сложная: химическая, атомная, электронная и т.д.
Следовательно, если вы думаете о нем как о кресле, вы
ограничиваете свою нервную систему - как на то указал
Коржибский - одним определением. Общая сумма таких
определений по отношению к разным предметам делает
человека нестабильным, неврастеничным, а иногда сводит с
ума.
Аноним
Город Машины изменился до неузнаваемости. Здесь шла битва, и повсюду
стояли разрушенные строения. Когда они очутились во дворце, Госсейн понял,
почему последние несколько дней Торсон провел на Венере.
От здания осталась лишь пустая коробка. Госсейн шел по
полуобвалившимся коридорам, входил в комнаты без потолка и испытывал
ностальгию по добрым старым временам, когда беда еще не обрушилась на
цивилизацию. Непрекращающиеся выстрелы со стороны далеких улиц как бы
служили фоном мрачной картине опустошения, раздражали, вызывали неприятные
воспоминания.
- Здесь не лучше, чем на Венере, - резко ответил на его вопрос
Торсон. - Они сопротивляются, как дикие безмозглые животные.
- Один из нуль-А законов, - бесстрастно заметил Госсейн, -
необходимость полного приспособления окружающей среде.
- А-а! - раздраженно протянул Торсон и тут же переменил тему
разговора. - Вы что-нибудь чувствуете?
Госсейн покачал головой.
- Ничего, - честно признался он.
Они вошли в комнату Патриции. Огромная дыра зияла в стене, где раньше
находился Генератор Пространства. Куски выбитых стекол валялись на полу.
Сквозь пустые рамы Госсейн посмотрел вперед, вспоминая Машину, которая
сверкала, подобно бриллианту чистой воды в короне пламени. Огромную
площадку на вершине горы закидали тысячами тонн свежей земли - видимо,
чтобы даже память стереть о символе человечества, боровшегося за разум. Ни
никто не разровнял неровные кучи: у захватчиков хватало других забот.
Никого не обнаружив, процессия людей и автомобилей отправилась в
домик Дана Литтла. Он остался нетронутым. Скорей всего уборку производили
автоматы - в комнатах было светло и чисто. Ящик из-под Генератора
Пространства стоял в углу гостиной. Адрес: "Институт Семантики", куда
Машина собиралась его отправить, выделялся черными буквами на стороне,
обращенной к ним лицом. Госсейн всплеснул руками, как бы пораженный
мыслью, пришедшей в голову.
- Может быть, там?
До зубов вооруженная армия двинулась по широкому проспекту бывшего
города Машины. Флотилии робопланов затмили собой небо. Над ними, подобно
коршунам, висели космические корабли, готовые открыть огонь по первому
сигналу. Робопланы неслись по параллельным улицам. Отряды охраны со всех
сторон окружили знаменитую площадь и кинулись внутрь здания через
многочисленные двери. Остановившись перед центральным входом, Торсон
указал рукой на надпись, выбитую в мраморе. Чувствуя торжественность
минуты, Госсейн прочитал древнее изречение:
СОМНЕНИЕ - ПИК ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА
Ему показалось, что из глубины веков до него донесся тихий вздох. Эта
фраза говорила о реальности окружающего мира. Бесчисленные миллионы людей
жили и умирали, даже не подозревая, что слепая вера мешает им видеть жизнь
такой, какой она является на самом деле.
К Торсону подбежали несколько солдат. Один из них заговорил с ним на
языке, состоящем почти из одних гласных. Гигант повернулся к Госсейну.
- Там никого нет, - сказал он.
Госсейн не ответил. "Никого нет", - эхом отдалось в мозгу, впрочем,
он заранее мог предположить, что ни один ученый не останется в стороне,
когда человечеству грозит опасность.
Торсон сделал знак охраннику, который нес вибратор, и Госсейн
неожиданно почувствовал, как к ему потянулись нити энергии. Торсон
посмотрел на него.
- Простая мера предосторожности, - сказал он. - Мы выключим прибор,
когда войдем в здание.
Госсейн встрепенулся.
- Вы хотите войти?
- Я разнесу дворец на мелкие кусочки, - ответил Торсон. - В нем могут
быть потайные комнаты.
Он повысил голос, отдавая какие-то распоряжения. Началась суматоха.
Люди поочередно подбегали к нему с докладами. Они говорили все на том же
непонятном языке, и Госсейн представления не имел, что происходит, пока
Торсон не повернулся к нему, хмуро улыбаясь.
- В одной из лабораторий работает какой-то старик, - объяснил он. -
Непонятно, как мы не заметили его раньше, но... - Он нетерпеливо махнул
рукой. - Я приказал не трогать его, вплоть до моих дальнейших
распоряжений.
Госсейн не усомнился в правильности перевода. Торсон был бледен.
Гигант стоял молча, что-то обдумывая и мрачнея с каждой минутой.
- Риск слишком велик, - пробормотал он. - Мы, конечно, войдем, но...
По массивным золотым ступеням они поднялись к платиновым в
драгоценных камнях дверям и прошли в просторный холл. Каждый дюйм стен и
куполообразного потолка помещения сверкал, усыпанный миллионами
бриллиантов. Эффект создавался потрясающий, и Госсейн подумал, что
архитекторы несколько переусердствовали. Дворец строился в то время, когда
необходимо было убедить человечество, что так называемые драгоценные камни
и металлы, ранее служившие признаком богатства, не более чем обыкновенные
редкие минералы. С тех пор прошло сто лет.
Они пересекли комнату, выложенную рубинами, поднялись по изумрудной
лестнице, и очутившись в зале со стенами из чистого серебра, остановились
перед коридором, широко известным своим пластиком, который ничем не
отличался от опала. Повсюду сновали солдаты, и Госсейном овладело
отчаяние. Торсон указал рукой на дверь в конце коридора.
- Он там.
Госсейну показалось, что все это происходит с ним во сне. Он открыл
рот, собираясь спросить: "А у него есть борода?", но не смог издать ни
звука. "Что же мне делать?" - в отчаянии подумал он.
Торсон кивнул.
- Его охраняют мои люди. Сейчас все зависит от вас одного. Пойдите и
скажите ему, что здание окружено, а наши приборы не регистрируют наличие
атомной энергии, так что он бессилен. Сопротивление бесполезно. -
Вытянувшись во весь рост, он посмотрел на своего пленника сверху вниз. -
Госсейн, - проревел он, - я вас предупреждаю, ни одного лишнего движения.
Я уничтожу и Землю, и Венеру, если произойдет что-нибудь непредвиденное.
Звериная ярость угрозы вызвала у Госсейна ответную реакцию, помогла
избавиться от охватившего его оцепенения. Они с ненавистью уставились друг
на друга. Торсон первым нарушил молчание и рассмеялся, разряжая
обстановку.
- Ну ладно, ладно, - произнес он. - Считайте, что оба мы
погорячились. Слишком много поставлено на карту. Но помните, это вопрос
жизни и смерти. - Он скрипнул зубами. - Не теряйте времени!
Госсейн почувствовал леденящий холод внутри - ощущение, которое могло
возникнуть только в результате неправильной работы нервной системы. Его
мускулы непроизвольно напряглись. Он пошел вперед.
"Госсейн, когда ты подойдешь к алькову рядом с дверью, сделай шаг в
сторону. Там ты будешь в безопасности."
Госсейн вздрогнул, как от удара. Он не слышал ни одного слова, но
мысль, возникшая в мозгу, прозвучала так ясно, как будто была его
собственная.
"Госсейн, вдоль стен стоят металлические ящики, к которым подведена
электрическая энергия в тысячу вольт. Воспользуйся ею при необходимости."
Теперь уже не оставалось никаких сомнений. Видимо, Прескотт оказался
не прав, считая, что телепатия возможна только в том случае, когда два
мозга совпадают по своим показателям как минимум до двадцатого десятичного
знака, ведь он спокойно воспринимал чьи-то чужие мысли.
Пораженный тем, что развязка наступила так неожиданно, Госсейн застыл
на месте. Он смутно подумал: "Я не должен останавливаться! Надо идти!"
"Госсейн, зайди в альков и попытайся нейтрализовать вибратор!"
Он уже прошел большую половину пути. Альков находился всего в десяти
футах от него, потом в пяти, потом...
- Госсейн, что вы задумали? - проревел голос Торсона. Выходите
немедленно!
"Нейтрализуй вибратор!"
Он старался изо всех сил, зрение его помутилось от напряжения. Он
увидел, как сверкнувшая молния пронеслась мимо и ударила прямо в Торсона.
Гигант рухнул как подкошенный, а огненная струя закружилась по залу.
Послышались крики и стоны гибнувших солдат. Огненный шар плавно опустился
с потолка, обволакивая вибратор. Раздался взрыв, и прибор разлетелся на
мелкие кусочки, уничтожив столпившихся вокруг техников.
В то же мгновение нервная система Госсейна освободилась из плена
энергетических пульсаций.
"Госсейн, скорее! Не дай им опомниться. Они могут успеть передать на
космические корабли приказ о бомбежке. Я ничего не могу сделать. Очисти
здание, потом возвращайся. Поторопись! Я тяжело ранен."
Ранен! Чувствуя необъяснимое волнение, Госсейн представил себе
человека, который умрет, так и не успев ничего ему рассказать. Он заставил
себя сконцентрироваться и, подсоединив дополнительный мозг к источникам
энергии, через десять минут превратил в развалины остальную часть задания
и площадь. Поток пламени разлился по коридорам. Стены рушились, заживо
погребая захватчиков. Танки дымились и вспыхивали яркими факелами. "Ни
один человек, - ярче молнии сверкнула мысль, - ни один человек из особой
охраны Торсона не должен уйти отсюда живым".
Живым не ушел никто. Совсем недавно целый полк солдат и боевой
техники заполняли собой всю площадь. Сейчас - повсюду лежали обуглившиеся
тела да кое-где дымились куски металла. Робопланы висели в воздухе на
высоте тысячи футов. Без приказа Торсона они не решатся на прямое
вмешательство, а, может быть, Крэнг уже принял командование.
Госсейн не стал тратить времени на ненужные размышления. Он кинулся
обратно в здание, торопливо пробегая комнату за комнатой. Возвратившись в
лабораторию, он остановился как вкопанный. В кресле у стола полулежал
старик с густой бородой. Он посмотрел на Госсейна остекленевшим взглядом,
с трудом улыбнулся и произнес:
- Полный порядок!
У старика был глубокий, сильный и очень знакомый голос. Госсейн
непонимающе уставился на него, вспоминая, где мог слышать этот бас раньше.
Вздрогнув от неожиданности, он сделал шаг вперед.
- "X"! - громко сказал он.
35
Я представляю семью.
Пусть плоть умирает навек,
В чертах остальных живу,
Безвременный человек,
То тут я, то там брожу,
Забвенье людей презрев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28