И это чуть было не привело меня верной дорогой к нервному срыву.
– Клара!!!! Ты бессовестная тварь, сколько можно набивать свое поганое брюхо! – закричал я в истерике, потому что при одной мысли о предстоящей экзекуции у меня скрутило болезненной судорогой все внутренности.
На мои истошные крики дружными стайками стали подтягиваться мародеры, успевшие к этому времени собрать достаточное количество барахла с мертвецов, чтобы с удовольствием понаблюдать за продолжением представления.
Ни о каком побеге сейчас уже, конечно, не могло быть и речи. Я заскрипел зубами от злости... О-о-о, если бы только было можно снять этого кровососа с моей многострадальной шеи, я бы зажал этого слизня в тиски и долго-предолго разрезал его – притом обязательно тупым ржавым ножом – на маленькие кусочки, чтобы он испытал хоть малую толику моих страданий.
Ну что ж, по крайней мере, меня предупредили, и на этом спасибо. Я замолчал, попытавшись сделать нормальное лицо, чтобы хоть на некоторое время разогнать этих стервятников, падких до зрелищ. Но негодяи, видимо, имели нюх на подобные дела, вдобавок меня выдавали перекошенное лицо и нервный тик. Опять подошел Гарх и, широко, по-дружески оскалившись, участливо сказал:
– Что-то наш палач сегодня хмурый. Неважно себя чувствуешь?
Идиоты, окружавшие нас, опять завыли, словно ничего смешнее в жизни не слышали.
– Никак не могу смириться с потерей Скалка, – зло ответил я и лег на землю, сжав руками шею и приготовившись к очередной порции мучений.
Про себя я решил во что бы то ни стало держаться до последнего и не доставить радости этим чудовищам своими криками.
Почему-то мой добрый черный юмор подействовал на сборище этого отребья угнетающе.
Все как по команде сразу же замолкли. Даже весельчак Гарх несколько растерялся, не сумев достойно ответить на это кощунственное заявление.
Не знаю, или они так любили своего бывшего палача, или мысль о его кончине навевала на них мысли о бренности существования и неизбежности смерти в конце жизненного пути. Но если быть откровенным до конца, то не думаю, что хоть у кого-то из этих мародеров был реальный шанс дожить до глубокой старости и умереть в теплой кровати в окружении заботливых любящих родственников. При таком образе жизни и окружающей обстановке я мог смело поставить все деньги, прозакладывав все свое имущество, на то, что кончат они так же, как и бедняги из клана Невикс. Сначала ожесточенная резня с превосходящими силами противника, потом, если повезет не попасть в руки врагов живыми, с трупов моих боевых соратников снимут все самое ценное. После чего тела их сожгут в чистом поле.
Впрочем, я опять отвлекся.
Пролежав на сырой земле минут десять под пристальным наблюдением чудовищ, окруживших меня тесным кольцом в ожидании бесплатного веселья, и не дождавшись очередного кровавого кошмара, я тихо, так чтобы никто не услышал, спросил у Клары:
– Дорогая, ты что, пошутила?
В ответ мне тихонечко, почти даже ласково сжали шею один раз, что, вне всякого сомнения, являлось утвердительным ответом. Именно после этого милого розыгрыша я чуть не сошел с ума по-настоящему.
– Клара!!!! – заорал я, уже не обращая ни малейшего внимания на стаю уродов, столпившихся вокруг, и вскочил с земли, на которой чуть не простудил свои почки. – Так ты шутить со мной вздумала? Ты что, думаешь, тебе все это так легко сойдет с рук? Ты...... ........... ............... ........... .............. глубоко ошибаешься, милая подруга!!!! СЕЙЧАС ТЕБЕ ПРИДЕТ ПОЛНЫЙ АБЗАЦ!!!!!!!! ПОВЕРЬ МНЕ НА СЛОВО!!!!
После чего, уже не думая о последствиях, так как последние предохранители в голове полетели, я вцепился в шею, попытавшись отодрать этого мерзкого кровососа, чтобы разорвать его на куски голыми руками и втоптать в грязь, где он бы и умер в страшных мучениях.
Но... Позиция гадины была полностью неуязвимой. Я скорее оторвал бы свою голову, чем достал бы Клару. И она об этом наверняка прекрасно знала, потому что не предпринимала никаких попыток образумить взбунтовавшегося раба – например, слегка придушив.
Она спокойно оставалась на шее, пока я катался по земле, брызгая слюной, истерично крича и раздирая кожу на подбородке и шее, – в этот момент меня уже окончательно и бесповоротно заклинило.
Неравная борьба, в которой я даже чисто теоретически не мог победить, продолжалась целую вечность, пока, окончательно не выбившись из сил, я наконец затих. Прошло еще несколько минут, во время которых остатки разума возвращались в мою несчастную голову, после чего и без того зыбкий покой нарушил подошедший Гарх, заметив почти с восхищением:
– Знаешь, мой юный друг, за свою долгую карьеру я повидал немало психов и существ, мягко говоря, не совсем обычных, но ты не перестаешь шокировать нас весь сегодняшний день, а это совсем не мало. Чтобы удивить моих ребят, поверь мне на слово, надо очень сильно постараться.
Я оторвал голову от земли, с трудом приоткрыв глаза, посмотрел на него долгим, мутным, еще не совсем осмысленным взглядом, после чего произнес фразу, ставшую впоследствии пророческой:
– Недолго вам осталось удивляться...
После чего, закрыв глаза, уже ни на что не реагировал.
Не знаю, дошел до них смысл этого зловещего послания, но, судя по всему, настроение у всех резко испортилось. Они еще долго шумели, орали и выражали посредством сильных нецензурных выражений чувства, клокотавшие в их беспокойных, кровожадных мозгах, но меня это уже не трогало. Я лежал, ни о чем не думая, неподвижный как мертвец, превратившись на некоторое время в олицетворение живого трупа. Постепенно это состояние сменилось легким забытьем, а потом пришел сон. Усталость взяла свое, и наконец все кошмары сегодняшнего дня раство рились в пустоте, отделяющей забытье от безумной реальности...
Вот на такой спокойной ноте и закончился первый день моей одиссеи в этом аду. Первый, но далеко не последний.
И это не могло не радовать...

* * *
А впрочем, не волнуйтесь, то, что не успело произойти с вами сегодня, обязательно случится завтра.
Глава 6
День второй. Неожиданная встреча-2
Я проснулся оттого, что кто-то настойчиво кусал мою ногу, правда, не очень сильно, но достаточно болезненно, чтобы вытащить из ласковых объятий Морфея. Это было не совсем приятное пробуждение, но по сравнению с предыдущими возвращениями к жизни все-таки выглядело не так уж плохо. Первый раз за последние сутки я почти самостоятельно просыпался, а не приходил в себя после очередного обморока, связанного с большой потерей крови или еще с каким-нибудь не менее неприятным событием.
Не открывая глаз, я попытался пнуть свободной ногой того, кто так бесцеремонно оборвал мой сон, но не попал. Хотя, если честно, не особенно-то надеялся на успех. Произвел акцию, так сказать, для очистки совести, и все – ни ответа, ни привета, Ну, в общем, и на этом спасибо.
Открыв глаза, уже окончательно проснувшись и увидев серое унылое небо, я понял, что жизнь идет своим чередом, а вместе с ней продолжается мой персональный кошмар.
В общем, как я уже успел заметить, все катилось по накатанной колее, а сумасбродка-судьба несла меня, как утлое суденышко, потерявшее управление в бушующем море жизни, навстречу опасным рифам. Возле которых одна практичная дальновидная акула с задатками бизнесмена средней руки открыла кабак под названием «Последний приют путника», известный также среди постоянных клиентов как «Дары моря». Кстати, имела она с этого неплохие деньги, особенно в плохую погоду, потому что только в этом сомнительном заведении всегда бывало свежее мясо.
А впрочем, это совсем другая история...
Итак, открыв глаза, я увидел оголодавшего Компота, грызущего мою ногу, словно наваристую кость из вкусного хозяйского супа. Делал это он, конечно, не по злому умыслу, а исключительно по доброте душевной, но мне от этого все-таки было не легче.
– По-моему, ты несколько увлекся в своем стремлении разбудить меня, – сказал я, зевая, потягиваясь и одновременно пытаясь при помощи свободной ноги без лишних церемоний отогнать надоедливого мясоеда.
После того как мне удалось пару раз несильно лягнуть это новоявленное животное, старик несколько умерил свой пыл, и я смог провести утреннюю перекличку. Как и следовало ожидать, все оказались на месте – и Глов со своими унылыми пейзажами, и Билли на Компоте, и мои новые «друзья» с большими ножами, и даже старушка Клара со мной в качестве бесплатного приложения.
– Во время дежурства никаких происшествий не зафиксировано, – бодро рявкнул внутренний голос – и немедленно заткнулся, потому что в ответ услышал нечто такое, что обычно не принято произносить вслух в присутствии женщин и детей.
Пока я спал, братья по оружию умудрились закинуть меня на телегу, доверху нагруженную всяким барахлом, которое, судя по виду, являлось не чем иным, как трофеями отгремевшей вчера битвы. Причем я находился на самом верхнем этаже этого шаткого сооружения, так что непонятно, как мне удалось не свалиться во сне с постоянно трясущегося и подпрыгивающего на ухабах тарантаса. Такое падение вполне могло окончиться для меня фатальными повреждениями. Но, к счастью, ничего подобного не произошло, поэтому, окончательно придя в себя, я сделал первое, что пришло на ум, а именно: затравленно осмотрелся в поисках возможной опасности. Перед моим усталым взором предстала картина временной стоянки, разбитой нашей потрепанной бандой посреди бескрайнего поля, и, насколько можно было судить по обстановке, пока что все было на удивление спокойно – ничто не предвещало беды.
Рядом мирно сидел Компот. Бедный старик никак не мог привыкнуть к своему новому телу, распределяя тяжесть между четырьмя конечностями (подозреваю, что он брал в расчет еще и хвост) самым невероятным и наиболее неприемлемым из всех возможных способов. Зато у Билли, насколько я понял, проблем не было никаких. Он обернулся спиралью вокруг браслета Гарха, который болтался на шее старика вместо ошейника, и не подавал никаких признаков жизни. Если что-то и доставляло ему неудобство, то он держал это при себе, не вынося на суд широкой общественности, потому что даже при всем желании не мог ничего сказать.
Ну, а лучше всех в нашей дружной компании чувствовала себя, конечно же, кровососущая пиявка Клара, удобно свернувшаяся калачиком на худой юношеской шее. Имевшая в моем лице и дом, и стол, и средство передвижения, и послушного раба, потакающего всем ее безумным прихотям.
Подумав о Кларе, я сразу же вспомнил, что не позднее чем сегодня обещал этой коварной гадине покинуть банду, отправившись на поиски логова Зоула. Самостоятельно, как и положено настоящему герою, пробиваясь в одиночку с боями сквозь полчища коварных и злобных врагов, состоящих преимущественно из кошмарных тварей и немыслимых чудовищ. Чтобы в конце концов одолеть главного злодея и, как в таких случаях водится, получить в награду славу, почести, несметные сокровища и красавицу – если не принцессу, то как минимум какую-нибудь девицу благородных кровей.
Эта мысль сразу же испортила настроение, потому что я давно успел заметить, что спорить с моим кровососом так же бессмысленно, как показывать фигу воробьям. А тут еще совсем некстати подъехал Гарх верхом на твари непонятной классификации, выглядевшей так же отвратительно, как и ее хозяин, и довел до моего сведения, что нынче у меня будет много работы. Потому что двое из троих раненых, взятых в плен во вчерашней битве, сегодня ожили в достаточной мере для того, чтобы своей мучительной смертью послужить повышению опыта новоявленного палача. Одновременно доставив массу приятных мгновений всей банде. Третьему бедолаге, насколько я понял, повезло намного больше, чем остальным, потому что он тихо-мирно умер сам, не дожидаясь помощи извне.
Да-а-а, в свете последних событий я, кажется, начинал понимать, почему на эти проклятые земли наложили магический барьер, закрывающий в них доступ. Один маньяк может запугать весь город, а мир, забитый маньяками по самую крышу, может испугать кого угодно.
– Как-то неважно я себя чувствую после вчерашнего. – Я попытался увильнуть от курсов повышения квалификации палачей.
Гарх широко, дружески улыбнулся, в который уже раз продемонстрировав пасть, набитую под самую завязку ужасно острыми зубами (постоянно тревожащими мое богатое воображение). Выдержал эффектную паузу, в течение которой я чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке, а потом подчеркнуто небрежно, с некоторой даже ленцой поинтересовался:
– Поправь, пожалуйста, если я ошибаюсь, но мне кажется, что ты отлыниваешь от своей почетной обязанности, не так ли?
Это было сказано с интонациями, которые обычно используют коты, считающие себя в глубине души либералами, когда спрашивают у пойманных мышей, какое меню те могут предложить им на обед.
Я судорожно сглотнул комок, подступивший к горлу, и почти обиженно, насколько это вообще было возможно при моем очень слабом актерском таланте, ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38