Пожилые, седоватые мужчины, некоторые со шрамами на лицах, другие просто напоминали ушедших на покой канцеляристов или писцов. Голову даю на отсечение — у мамаши собрались самые знаменитые и удачливые воры этого квартала, содержащие собственные шайки.
Телохранители седых старцев повернулись к нам. В их глазах не читалось никакой мысли. Будто у цепных собак. Конан оставался невозмутим.
— Привет, мамаша! — киммериец обратился к сухощавой высокой женщине, сидевшей прямо напротив. По виду ей было лет шестьдесят, но лицо хранило следы былой божественной красоты. — Узнаешь?
Ушлые старички переглянулись, а здоровенные мордовороты на всякий случай положили ладони на рукояти оружия.
Мамаша Куродье медленно встала, жестом дала понять остальным, чтобы не беспокоились, и удивительно легкой для своего возраста походкой приблизилась к Конану. По ее глазам было видно — она ничуть не боялась нежданного визитера.
— О! — наконец изрекла хозяйка заведения. — Конечно, узнаю! Постой-ка…
Мамаша величественно повернулась к своим гостям и вымолвила:
— Благородные месьоры, я прошу меня извинить. Это очень важный гость, которого я ждала слишком долго. Мне нужно поговорить. Кушайте горячее без меня.
«Благородные месьоры», ни сказав ни слова, закивали. Как видно, здесь умели ценить чужие тайны. Телохранители немного успокоились и отвернулись. Великая Иштар, ну почему их глаза так напомнили мне пустой и бессмысленный взгляд козы?
Госпожа Куродье, схватив Конана за рукав, потащила его в завешенный неизменной парчой проход между двумя омерзительными светильниками в виде сплетшихся позолоченных змей. Я шагал следом, дав себе слово ничему не удивляться. Король, которого знают и уважают в посредственном борделе?.. Ладно, и это переживем.
Мы оказались в маленькой, столь же роскошной и яркой комнатке с кроватью, двумя креслами и столиком, загроможденным пергаментными свитками, баночками с какими-то мазями, драгоценностями и раскрытыми коробками с подозрительным порошком. Не иначе, как лотос.
— Ну, здравствуй, — серьезно сказала мамаша Куродье, усаживаясь в кресло. Конан присел на кровать, а я остался стоять у дверей. — Не думала, что ты меня вспомнишь. Ты ведь теперь король…
— Да какой я король?.. Название одно, — вздохнул варвар. — Ах, мамаша, здорово у тебя было прежде… Кстати, мои поздравления с днем рождения. Сколько тебе?
— Восемнадцать, как и каждой женщине, — со смешком ответила хозяйка «Острова». — Ты пришел только лишь поздравить меня? Ценю. Однако мнится мне, что ты, красавчик, хочешь узнать у мамаши что-то, чего не знаешь сам и чего тебе не сообщит ни один напыщенный дворцовый индюк. Говори, что случилось? Ты знаешь, на меня можно положиться. Кроме того, я не забыла, как ты однажды помог мне выкрутится… Я отдаю долги.
Мамаша на меня вовсе и не смотрела. Наверное, полагала, что я — обычный телохранитель.
— Сегодня днем пропали несколько моих друзей, — прямо начал Конан. — На них охотилась стража. Вначале они были на улице Гвардейцев, потом, как я знаю, побежали к кварталу Рогаро и там исчезли. Их трое. Первый — невысокий человек с короткой черной бородой, второй — в одежде шемита, смуглокожий и черноглазый. Третий — рыжий, здоровенный, чуть повыше меня ростом. Очень напоминает крестьянина.
— Поняла, — кивнула мамаша Куродье. — Если все узнаю в точности, позволишь мне королевским указом открыть заведение на главной улице или где-нибудь поблизости?
Конан фыркнул.
— Демон с тобой, позволю. Ты всегда была человеком дела. Итак?..
Хозяйка протянула руку, дернула за толстый, сплетенный из золотых нитей шнур, и тотчас в дверном проеме показалась физиономия одного из мордоворотов, охранявших спокойствие на званом ужине.
— Позови Годрика, — спокойно приказала мамаша.
Детина кивнул и исчез в полутьме коридора.
— А что за хмырей ты собрала сегодня? — поинтересовался киммериец. — Рожи, кажется, знакомые.
— Помнишь, около десяти лет назад ты привозил контрабандные товары в Тарантию? Ты еще работал с этой… — хозяйка поморщилась, вспоминая. — С этой… рыжая такая. Карела, кажется?
— Ну? — нагнул голову варвар.
— Вы продавали тогда белое золото месьору Базилю, — сказала хозяйка. — Помнится, ты его обсчитал на двести сестерциев. У меня всегда была хорошая память, дорогой мой. Не пойму, каким образом прирожденный бандит вроде тебя мог занять трон нашей великой страны?
— А что, ты недовольна? — внезапно ощетинился Конан. — Тебе плохо сейчас? Хуже, чем при Нумедидесе?
— Лучше, — согласилась хозяйка. — Налоги низкие, в городе спокойно. Но все равно это очень странно… Кстати, сбрей бороду, тебе не идет. Ты спрашиваешь, кто у меня в гостях? Сегодня я пригласила старых друзей. Базиль до сих пор возит в столицу недозволенные товары, Герат промышляет торговлей лотосом, а все остальные… Одно и то же.
— Разреши, дорогая, войти, — меня едва не пришибли дверью и я отошел в сторону, облокотившись на низкий шкафчик красного дерева. Так и есть, заявился один из старцев, прежде сидевших за столом.
— Годрик, милый, — господа Куродье обольстительно улыбнулась полному и благообразному старикану. — Ты опутал своими сетями весь квартал Рогаро и должен знать, что произошло сегодня. Один мой очень хороший друг ищет троих людей, за которыми гонялись стражники. Это случилось незадолго до четвертого полуденного колокола.
Годрик бросил на меня и на Конана подозрительный взгляд, однако ответил:
— Да, случился переполох. Я думал — кого-то из наших ловят, но потом спросил у своего осведомителя в страже. Что-то связанное с политикой. Охотились за троими, но никого не поймали. Они будто сквозь землю провалились. Хотя из Рогаро не так много выходов и все они были перекрыты.
— Где они исчезли? — жадно спросил Конан. — В каком именно месте?
Старый пройдоха посмотрел на хозяйку, и та утвердительно кинула — можно, мол, говорить.
— Мне сказали, — осторожно произнес Годрик, — что стража последний раз видела беглецов в тупике Трех Лилий, возле дома торговца магическими принадлежностями Антония. Это последний дом переулка-тупичка. Сбежать они оттуда не могли. Если только не воспользовались тайными ходами, проложенными в домах или подвалах.
Мамаша Куродье вопросительно посмотрела на Конана. Тот снова кивнул. Следовательно, варвар узнал все, что ему было нужно узнать.
— Спасибо, Годрик, — хозяйка улыбнулась еще любезнее, показав неожиданно белые и крепкие для ее возраста зубы. — Иди к столу, я сейчас вернусь.
Когда старик, промышляющий воровством и махинациями, исчез, госпожа Куродье повернулась к варвару.
— Ну? — она строго взглянула на киммерийца. — Я тебе помогла?
— Да, разумеется, — Конан встал, подошел к хозяйке и чмокнул ее в морщинистую щечку. — Через несколько дней жди указ. Откроешь одно из лучших заведений на Королевской улице.
Не перестаю удивляться вере Конана в лучшее, а заодно и тому, сколь легко он раздает обещания. Но, что характерно, он всегда их выполняет.
— Я знала, что тебя не испортит королевский трон, — задумчиво произнесла мамаша. — Но позволь спросить, почему за твоими друзьями бегала твоя же стража? Я полагала, что у короля больше власти и влияния…
— Ошибка вышла, — улыбаясь, развел руками Конан. — Не тех ловили. А теперь мне самому приходится искать собственных друзей.
— Странное поведение для короля, — госпожа Куродье проницательно глянула на Конана и прищурилась. — Впрочем, мне нет до этого никакого дела… Ты подаришь мне что-нибудь на день рождения?
— Ну-у… — замялся киммериец. — Возьми хотя бы это.
Он сунул руку в кошелек, достал оттуда новехонький сестерций с собственным вензелем «КК — Конан Канах» и вручил монетку мамаше.
— А остальное потом, — сказал Конан. — Извини за беспокойство. Мы, пожалуй, отправимся.
— Не забудь про свое обещание, — бранчливо напомнила старуха. — Знаю я вас, королей!
…И вот снова мы оказались на темных тарантийских улицах. Где-то далеко на колокольне храма Митры отбивали полночь. Конан молча шагал в сторону центра города, и, наконец, вывел меня на угол Королевской улицы и проезда Монетчиков. Отсюда начинался квартал Рогаро.
— Эй, почтеннейший! — варвар окликнул одинокого стражника, стоявшего у дверей Казначейской управы. — Не скажешь, как пройти к тупику Трех Лилий?
— Идите прямо, — сонно ответствовал блюститель, даже не посмотрев на нас. — Потом направо. Потом второй поворот налево. Потом спросите у кого-нибудь.
— Спасибо, — сквозь зубы буркнул Конан.
И мы вдвоем двинулись вглубь квартала торговцев древностями. Едва светили масляные фонари, бросая оранжевые отблески на влажную кладку мостовой. Пахло туманом, кошками и дымом редких факелов.
— Мы их найдем, — уверенно сказал варвар. — Или отыщем следы. Но если эти трое ублюдков благополучно выбрались из облавы и теперь сидят в Обители Мудрости — всех троих придушу лично…
— Я начинаю думать, что мы заблудились, — озабоченно сказал Конан. — И спросить-то не у кого…
— Уж конечно, — я сплюнул и оглядел темную улицу. — Нормальные люди в такое время спят. Полночь отбило не меньше полутора колоколов назад. Может быть, ты мне объяснишь, какого пучеглазого демона мы шляемся по Рогаро? Все равно никого не найдем. Если Мораддин и остальные сбежали от облавы, значит рано или поздно вернутся в Обитель Мудрости. Было бы намного разумнее остаться там и подождать их.
— Не могу я сиднем сидеть! — проворчал киммериец. — Не могу и все тут! Сразу кого-нибудь убить хочется. Глупая история… А хуже всего то, что мы потерялись.
Разговаривали мы довольно громко — голоса гулко разносились по узенькой улице торгового квартала. Наконец, наша болтовня надоела хозяину дома напротив, распахнулось окно на втором этаже и в проеме появилось смутно белеющее лицо.
— Идите прочь, господа хорошие! — замученным голосом сказал пожилой мужчина в ночном колпаке, перегибаясь через подоконник. — Разве можно шуметь в такое время?
— Можно, — твердо ответил Конан. — Вот сейчас еще и песни петь начнем. Может быть, даже похабные.
— Любезнейший! — я поднял голову и обратился к домовладельцу прежде, чем он сумел осмыслить речи киммерийца. — Как пройти к тупику Трех Лилий? Объясни, и мы немедленно уйдем.
— Объяснить? — тупо переспросил разбуженный нами горожанин. — Вы, месьоры, пройдите вперед, до первого перекрестка, и сверните налево. Вот вам и Три Лилии.
— Если наврал — вернемся и точно песни петь будем, — пригрозил Конан и дернул меня за рукав. — Пошли, Веллан.
На этот раз искомый переулок обнаружился удивительно быстро. Длиной он был шагов восемьдесят и заканчивался мрачным темным домом с аркой, ведущей во внутренний дворик. Над входом мерцала тусклыми болотным светом грязная масляная лампа.
— Вот что, — Конан развернулся ко мне. — Велл, придется тебе опять использовать свои способности. Сам видишь — здесь никого нет, но мог сохраниться запах.
— Плохо бедному Веллану, — я сокрушенно покачал головой. — Эдак я скоро в твою домашнюю собаку превращусь.
— Не остри, — прервал Конан мои страдания. — В волка превращаться необязательно. У тебя же есть еще один… одно… ну, в общем, ты понял.
— Ужас какой, — я невесело рассмеялся. — А представь, что будет, если хозяин этой лавки вдруг выйдет на улицу до ветру или заглянут ночные стражники? Воплей будет на всю Тарантию — «Оборотни, оборотни»!
— Ничего не случится, — беспечно поморщился варвар. — Давай, превращайся.
Ему легко говорить — «превращайся». Побывал бы сам в моей шкуре! Облик, промежуточный между человеческим и волчьим, сохранять довольно трудно. Я уж не говорю о том, что, пребывая в ипостаси «чудовища», лучше не смотреть на себя в зеркало. Сам перепугаешься.
Я сосредоточился, позвал свою «звериную» половину и едва не вздрогнул, когда начали изменяться кости. Казалось, хруст стоял такой, что можно было перебудить половину города. Я подавил острое желание довести превращение до конца, с трудом остановив изменение тела, и открыл глаза.
Так. Руки-ноги на месте (правда, отросли когти и жесткие светлые волосы), стою вроде бы на двух ногах… Провел языком по зубам, нащупал клыки. Обоняние и слух обострились.
— Светоносный Митра, — простонал Конан, подойдя поближе и оглядев меня. — Увидев такое лет десять назад, я бы без размышлений тебя прикончил. Ну и рожа…
— На себя посмотри, — прохрипел я. Оборотень в облике чудовища сохраняет способность разговаривать, хотя человеческая речь и дается с трудом. — Сам попросил, а теперь глумится!
— Больше не буду, — хохотнул варвар. — Но зрелище все равно отвратительное… Эй, эй, убери зубы!
Я понял, что сейчас лучше не обращать внимания на поддевки Конана. Надо делом заняться.
Нагнувшись, я потянул носом воздух. Множество самых различных запахов. Сало, которым намазывает сапоги стража, невыносимо резкий аромат конского навоза, кошачьи следы… Вот пожалуйста, кровь, только не человеческая, а куриная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Телохранители седых старцев повернулись к нам. В их глазах не читалось никакой мысли. Будто у цепных собак. Конан оставался невозмутим.
— Привет, мамаша! — киммериец обратился к сухощавой высокой женщине, сидевшей прямо напротив. По виду ей было лет шестьдесят, но лицо хранило следы былой божественной красоты. — Узнаешь?
Ушлые старички переглянулись, а здоровенные мордовороты на всякий случай положили ладони на рукояти оружия.
Мамаша Куродье медленно встала, жестом дала понять остальным, чтобы не беспокоились, и удивительно легкой для своего возраста походкой приблизилась к Конану. По ее глазам было видно — она ничуть не боялась нежданного визитера.
— О! — наконец изрекла хозяйка заведения. — Конечно, узнаю! Постой-ка…
Мамаша величественно повернулась к своим гостям и вымолвила:
— Благородные месьоры, я прошу меня извинить. Это очень важный гость, которого я ждала слишком долго. Мне нужно поговорить. Кушайте горячее без меня.
«Благородные месьоры», ни сказав ни слова, закивали. Как видно, здесь умели ценить чужие тайны. Телохранители немного успокоились и отвернулись. Великая Иштар, ну почему их глаза так напомнили мне пустой и бессмысленный взгляд козы?
Госпожа Куродье, схватив Конана за рукав, потащила его в завешенный неизменной парчой проход между двумя омерзительными светильниками в виде сплетшихся позолоченных змей. Я шагал следом, дав себе слово ничему не удивляться. Король, которого знают и уважают в посредственном борделе?.. Ладно, и это переживем.
Мы оказались в маленькой, столь же роскошной и яркой комнатке с кроватью, двумя креслами и столиком, загроможденным пергаментными свитками, баночками с какими-то мазями, драгоценностями и раскрытыми коробками с подозрительным порошком. Не иначе, как лотос.
— Ну, здравствуй, — серьезно сказала мамаша Куродье, усаживаясь в кресло. Конан присел на кровать, а я остался стоять у дверей. — Не думала, что ты меня вспомнишь. Ты ведь теперь король…
— Да какой я король?.. Название одно, — вздохнул варвар. — Ах, мамаша, здорово у тебя было прежде… Кстати, мои поздравления с днем рождения. Сколько тебе?
— Восемнадцать, как и каждой женщине, — со смешком ответила хозяйка «Острова». — Ты пришел только лишь поздравить меня? Ценю. Однако мнится мне, что ты, красавчик, хочешь узнать у мамаши что-то, чего не знаешь сам и чего тебе не сообщит ни один напыщенный дворцовый индюк. Говори, что случилось? Ты знаешь, на меня можно положиться. Кроме того, я не забыла, как ты однажды помог мне выкрутится… Я отдаю долги.
Мамаша на меня вовсе и не смотрела. Наверное, полагала, что я — обычный телохранитель.
— Сегодня днем пропали несколько моих друзей, — прямо начал Конан. — На них охотилась стража. Вначале они были на улице Гвардейцев, потом, как я знаю, побежали к кварталу Рогаро и там исчезли. Их трое. Первый — невысокий человек с короткой черной бородой, второй — в одежде шемита, смуглокожий и черноглазый. Третий — рыжий, здоровенный, чуть повыше меня ростом. Очень напоминает крестьянина.
— Поняла, — кивнула мамаша Куродье. — Если все узнаю в точности, позволишь мне королевским указом открыть заведение на главной улице или где-нибудь поблизости?
Конан фыркнул.
— Демон с тобой, позволю. Ты всегда была человеком дела. Итак?..
Хозяйка протянула руку, дернула за толстый, сплетенный из золотых нитей шнур, и тотчас в дверном проеме показалась физиономия одного из мордоворотов, охранявших спокойствие на званом ужине.
— Позови Годрика, — спокойно приказала мамаша.
Детина кивнул и исчез в полутьме коридора.
— А что за хмырей ты собрала сегодня? — поинтересовался киммериец. — Рожи, кажется, знакомые.
— Помнишь, около десяти лет назад ты привозил контрабандные товары в Тарантию? Ты еще работал с этой… — хозяйка поморщилась, вспоминая. — С этой… рыжая такая. Карела, кажется?
— Ну? — нагнул голову варвар.
— Вы продавали тогда белое золото месьору Базилю, — сказала хозяйка. — Помнится, ты его обсчитал на двести сестерциев. У меня всегда была хорошая память, дорогой мой. Не пойму, каким образом прирожденный бандит вроде тебя мог занять трон нашей великой страны?
— А что, ты недовольна? — внезапно ощетинился Конан. — Тебе плохо сейчас? Хуже, чем при Нумедидесе?
— Лучше, — согласилась хозяйка. — Налоги низкие, в городе спокойно. Но все равно это очень странно… Кстати, сбрей бороду, тебе не идет. Ты спрашиваешь, кто у меня в гостях? Сегодня я пригласила старых друзей. Базиль до сих пор возит в столицу недозволенные товары, Герат промышляет торговлей лотосом, а все остальные… Одно и то же.
— Разреши, дорогая, войти, — меня едва не пришибли дверью и я отошел в сторону, облокотившись на низкий шкафчик красного дерева. Так и есть, заявился один из старцев, прежде сидевших за столом.
— Годрик, милый, — господа Куродье обольстительно улыбнулась полному и благообразному старикану. — Ты опутал своими сетями весь квартал Рогаро и должен знать, что произошло сегодня. Один мой очень хороший друг ищет троих людей, за которыми гонялись стражники. Это случилось незадолго до четвертого полуденного колокола.
Годрик бросил на меня и на Конана подозрительный взгляд, однако ответил:
— Да, случился переполох. Я думал — кого-то из наших ловят, но потом спросил у своего осведомителя в страже. Что-то связанное с политикой. Охотились за троими, но никого не поймали. Они будто сквозь землю провалились. Хотя из Рогаро не так много выходов и все они были перекрыты.
— Где они исчезли? — жадно спросил Конан. — В каком именно месте?
Старый пройдоха посмотрел на хозяйку, и та утвердительно кинула — можно, мол, говорить.
— Мне сказали, — осторожно произнес Годрик, — что стража последний раз видела беглецов в тупике Трех Лилий, возле дома торговца магическими принадлежностями Антония. Это последний дом переулка-тупичка. Сбежать они оттуда не могли. Если только не воспользовались тайными ходами, проложенными в домах или подвалах.
Мамаша Куродье вопросительно посмотрела на Конана. Тот снова кивнул. Следовательно, варвар узнал все, что ему было нужно узнать.
— Спасибо, Годрик, — хозяйка улыбнулась еще любезнее, показав неожиданно белые и крепкие для ее возраста зубы. — Иди к столу, я сейчас вернусь.
Когда старик, промышляющий воровством и махинациями, исчез, госпожа Куродье повернулась к варвару.
— Ну? — она строго взглянула на киммерийца. — Я тебе помогла?
— Да, разумеется, — Конан встал, подошел к хозяйке и чмокнул ее в морщинистую щечку. — Через несколько дней жди указ. Откроешь одно из лучших заведений на Королевской улице.
Не перестаю удивляться вере Конана в лучшее, а заодно и тому, сколь легко он раздает обещания. Но, что характерно, он всегда их выполняет.
— Я знала, что тебя не испортит королевский трон, — задумчиво произнесла мамаша. — Но позволь спросить, почему за твоими друзьями бегала твоя же стража? Я полагала, что у короля больше власти и влияния…
— Ошибка вышла, — улыбаясь, развел руками Конан. — Не тех ловили. А теперь мне самому приходится искать собственных друзей.
— Странное поведение для короля, — госпожа Куродье проницательно глянула на Конана и прищурилась. — Впрочем, мне нет до этого никакого дела… Ты подаришь мне что-нибудь на день рождения?
— Ну-у… — замялся киммериец. — Возьми хотя бы это.
Он сунул руку в кошелек, достал оттуда новехонький сестерций с собственным вензелем «КК — Конан Канах» и вручил монетку мамаше.
— А остальное потом, — сказал Конан. — Извини за беспокойство. Мы, пожалуй, отправимся.
— Не забудь про свое обещание, — бранчливо напомнила старуха. — Знаю я вас, королей!
…И вот снова мы оказались на темных тарантийских улицах. Где-то далеко на колокольне храма Митры отбивали полночь. Конан молча шагал в сторону центра города, и, наконец, вывел меня на угол Королевской улицы и проезда Монетчиков. Отсюда начинался квартал Рогаро.
— Эй, почтеннейший! — варвар окликнул одинокого стражника, стоявшего у дверей Казначейской управы. — Не скажешь, как пройти к тупику Трех Лилий?
— Идите прямо, — сонно ответствовал блюститель, даже не посмотрев на нас. — Потом направо. Потом второй поворот налево. Потом спросите у кого-нибудь.
— Спасибо, — сквозь зубы буркнул Конан.
И мы вдвоем двинулись вглубь квартала торговцев древностями. Едва светили масляные фонари, бросая оранжевые отблески на влажную кладку мостовой. Пахло туманом, кошками и дымом редких факелов.
— Мы их найдем, — уверенно сказал варвар. — Или отыщем следы. Но если эти трое ублюдков благополучно выбрались из облавы и теперь сидят в Обители Мудрости — всех троих придушу лично…
— Я начинаю думать, что мы заблудились, — озабоченно сказал Конан. — И спросить-то не у кого…
— Уж конечно, — я сплюнул и оглядел темную улицу. — Нормальные люди в такое время спят. Полночь отбило не меньше полутора колоколов назад. Может быть, ты мне объяснишь, какого пучеглазого демона мы шляемся по Рогаро? Все равно никого не найдем. Если Мораддин и остальные сбежали от облавы, значит рано или поздно вернутся в Обитель Мудрости. Было бы намного разумнее остаться там и подождать их.
— Не могу я сиднем сидеть! — проворчал киммериец. — Не могу и все тут! Сразу кого-нибудь убить хочется. Глупая история… А хуже всего то, что мы потерялись.
Разговаривали мы довольно громко — голоса гулко разносились по узенькой улице торгового квартала. Наконец, наша болтовня надоела хозяину дома напротив, распахнулось окно на втором этаже и в проеме появилось смутно белеющее лицо.
— Идите прочь, господа хорошие! — замученным голосом сказал пожилой мужчина в ночном колпаке, перегибаясь через подоконник. — Разве можно шуметь в такое время?
— Можно, — твердо ответил Конан. — Вот сейчас еще и песни петь начнем. Может быть, даже похабные.
— Любезнейший! — я поднял голову и обратился к домовладельцу прежде, чем он сумел осмыслить речи киммерийца. — Как пройти к тупику Трех Лилий? Объясни, и мы немедленно уйдем.
— Объяснить? — тупо переспросил разбуженный нами горожанин. — Вы, месьоры, пройдите вперед, до первого перекрестка, и сверните налево. Вот вам и Три Лилии.
— Если наврал — вернемся и точно песни петь будем, — пригрозил Конан и дернул меня за рукав. — Пошли, Веллан.
На этот раз искомый переулок обнаружился удивительно быстро. Длиной он был шагов восемьдесят и заканчивался мрачным темным домом с аркой, ведущей во внутренний дворик. Над входом мерцала тусклыми болотным светом грязная масляная лампа.
— Вот что, — Конан развернулся ко мне. — Велл, придется тебе опять использовать свои способности. Сам видишь — здесь никого нет, но мог сохраниться запах.
— Плохо бедному Веллану, — я сокрушенно покачал головой. — Эдак я скоро в твою домашнюю собаку превращусь.
— Не остри, — прервал Конан мои страдания. — В волка превращаться необязательно. У тебя же есть еще один… одно… ну, в общем, ты понял.
— Ужас какой, — я невесело рассмеялся. — А представь, что будет, если хозяин этой лавки вдруг выйдет на улицу до ветру или заглянут ночные стражники? Воплей будет на всю Тарантию — «Оборотни, оборотни»!
— Ничего не случится, — беспечно поморщился варвар. — Давай, превращайся.
Ему легко говорить — «превращайся». Побывал бы сам в моей шкуре! Облик, промежуточный между человеческим и волчьим, сохранять довольно трудно. Я уж не говорю о том, что, пребывая в ипостаси «чудовища», лучше не смотреть на себя в зеркало. Сам перепугаешься.
Я сосредоточился, позвал свою «звериную» половину и едва не вздрогнул, когда начали изменяться кости. Казалось, хруст стоял такой, что можно было перебудить половину города. Я подавил острое желание довести превращение до конца, с трудом остановив изменение тела, и открыл глаза.
Так. Руки-ноги на месте (правда, отросли когти и жесткие светлые волосы), стою вроде бы на двух ногах… Провел языком по зубам, нащупал клыки. Обоняние и слух обострились.
— Светоносный Митра, — простонал Конан, подойдя поближе и оглядев меня. — Увидев такое лет десять назад, я бы без размышлений тебя прикончил. Ну и рожа…
— На себя посмотри, — прохрипел я. Оборотень в облике чудовища сохраняет способность разговаривать, хотя человеческая речь и дается с трудом. — Сам попросил, а теперь глумится!
— Больше не буду, — хохотнул варвар. — Но зрелище все равно отвратительное… Эй, эй, убери зубы!
Я понял, что сейчас лучше не обращать внимания на поддевки Конана. Надо делом заняться.
Нагнувшись, я потянул носом воздух. Множество самых различных запахов. Сало, которым намазывает сапоги стража, невыносимо резкий аромат конского навоза, кошачьи следы… Вот пожалуйста, кровь, только не человеческая, а куриная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69