— Тогда о чем ты говоришь?
— О человечности. Ты знаешь, что произойдет с ним в камере.
— Ничего, если они узнают о том, кто его отец.
— Они уже знают, кто его отец. Именно поэтому он помещен в эту гребаную камеру.
— Я говорю о людях, которые находятся вместе с ним в камере.
— Ты говоришь о животных, которые находятся вместе с ним, — сказал Джимми. — Ты говоришь о мелких мошенниках, грабителях и неудачниках, которые понятия не имеют о системе. Ради Бога, разве ты их не знаешь?
— Я знаю, — ответил Карелла.
— Хорошо, тогда помоги мне. Для них мой сын просто свежее мясо. Ты должен вытащить его оттуда.
— Почему? — спросил Карелла.
Конечно, вопрос был лишним, так как Карелла знал почему. Если вы не исповедуете теорию фатальной ответственности детей за грехи отцов, то тогда полиция, если Джимми говорил правду, не имела никакого права оставлять его сына в камере под замком на ночь. Джимми был прав. Его сын не выйдет из камеры таким, каким он в нее вошел. И даже если потом многие из причастных к этой истории будут найдены с перерезанным горлом в качестве наглядного свидетельства того, как действительно работает система, все равно будет слишком поздно спасать невинного мальчика. У Кареллы не было никакого желания помогать Джимми. С позиций правопорядка, который защищал Карелла, Джимми давно заслужил ад. Но сын Джимми не имел к этому никакого отношения. И кроме того, Джимми употребил это ключевое слово: человечность.
Карелла проделал долгий путь к тюрьме и обратился к сержанту, исполнявшему роль охранника, попросив его выпустить Джейми из камеры.
— За каким хреном? — спросил сержант. — Вы знаете, чей это сын?
— Выпустите его, — сказал Карелла.
— Вы на крючке у Бьонди? — задал вопрос сержант.
— Вам хочется оказаться с проломленным носом? — спросил Карелла.
— Я засранный сержант, — произнес сержант, напоминая Карелле, что он ниже его по чину.
— Хорошо, сержант, — заметил Карелла, — мальчику не было предъявлено обвинение, и ему не вынесен приговор. Вас попросили совершить противозаконное действие, поверьте мне.
— Мое второе имя означает печаль, — сказал сержант, но он начинал проявлять признаки сомнения.
— Мой лейтенант настаивает на том, чтобы его выпустили — заявил Капелла — Этого для вас достаточно? Или вы хотите позвонить начальнику моего участка? V вас есть телефон, сержант. Номер телефона 377-80-34.
Сержант посмотрел на телефон.
— Вперед, сержант, — подбодрил его Карелла.
— Только проверить, — сказал сержант, давая понять Карелле, что он отступает.
Лейтенант Бернс сказал, что заключенный должен быть освобожден под ответственность его детектива. Они оба были представителями закона, но оба имели сыновей. С большим облегчением и чувством выполненного долга сержант открыл дверь тюрьмы и выпустил Джейми. Казалось, что он не обратил никакого внимания на пришпиленную к спине Джейми полоску материи, на которой от руки была сделана надпись: «МАЛОЕ НАБЛЮДЕНИЕ». Это означало, что носивший этот знак был несовершеннолетним. Полицейские в камере с разношерстными нарушителями закона пустили слух о том, что Джейми был растлителем детей. Если бы этот слух не обеспечил насилия над Джейми, то тогда вообще не было возможности это осуществить. Карелла явно прибыл вовремя. Преступники, сидевшие в камере, уже сняли с Джейми золотые часы «Ролекс» и разорвали на нем сшитую на заказ рубашку.
Адвокат Джимми Блинка ожидал у входа с ордером, обязывающим либо предъявить обвинение, либо освободить парня. Имелась и бумага, предписывавшая командиру участка, организовавшего арест, подписать официальный приказ об освобождении, но дежурный офицер 12-го участка (это было в одиннадцать часов вечера, и Карелла уже должен был вернуться домой около трех часов тому назад) был рад сбыть с рук это явно становившееся горячим дело. Уже в одиннадцать пятнадцать Джеймс Бьонди сел в лимузин, присланный за ним его отцом. Адвокат Джимми пожал руку Карелле и сказал ему, что мистер Бьонди никогда не забывает о своих долгах.
На следующее утро в отделение поступил ящик шотландского виски «Глендфиддиш».
В ящик была вложена карточка с надписью:
Thanks.
Jimmy .
Карелла вынул карточку и попросил ящик виски на дежурной машине отправить назад, в винный магазин, откуда он был доставлен. На сопроводительной карточке Карелла написал:
No, thanks,
Stephen Louis Carella.
Detective 2nd grage .
Однако теперь настало время получать долги.
— Сюда прибыл какой-то парень из Чикаго, и он ищет оружие, — произнес Джимми, моргнул и еще раз пригубил коньяк.
— Когда?
— Где-то на Рождество или сразу после, — сказал Джимми. — Не помню точно.
Случилось вот что. Одному из его людей, который был хозяином кондитерской и тотализатора в Маджесте, позвонили и рассказали, что какой-то парень из Чикаго хочет приобрести пистолет. Парень приехал с рекомендацией букмекера по имени Денни Жерарди, который связан с лошадьми, футболом и другими подобными делами. Джимми не знал точно имени приезжего, хотя в записной книжке его было написано, что он горяч и тяжел на руку.
Профессиональная вежливость обязывает, и поэтому он отдал распоряжение своему человеку в Маджесте посмотреть, что можно для этого парня сделать. Он решил, что парень прибыл из Чикаго на самолете и поэтому не мог привезти с собой оружие. Приезжему надо помочь, иначе в этом большом городе он растеряется.
— Может быть, так оно и есть, — согласился Карелла. — Этот парень сказал, как его зовут?
— Я скажу тебе правду — я никогда не спрашивал об этом.
— Может быть, известен его адрес?
— Я должен узнать, — сказал Джимми.
Он подумал про себя, что дешево отделался.
Глава 8
Четыре детектива, по два в каждой машине, наблюдали за улицей, расположившись чуть выше дома Боулза в семь тридцать утра в пятницу. Ночью шел снег. Все вокруг стало белым-бело, а небо неожиданно посветлело и сделалось чистым и ярко-голубым. Температура установилась что-то около пяти градусов по Фаренгейту. Двигатели машин и подогреватели были включены. В двадцать минут девятого черный лимузин подкатил к тротуару перед домом. Шофер в униформе выскочил из машины, вошел в здание и тут же вышел.
Мейер поднял трубку телефона:
— Коттон?
— Да?
— Это может быть машина с грузом.
— Мы следим за ним.
— Будь готов к преследованию.
— Да.
Несколько минут спустя из дома вышел Мартин Боулз.
— Это твой человек, — сказал Мейер.
— Я беру его, — откликнулся Хейз.
На нем было темное пальто, меховая шапка-ушанка. Он прошел по очищенному лопатами тротуару к машине, что-то сказал шоферу, который держал открытой заднюю дверцу, и сел в машину.
— Наблюдай за ним, — сказал Мейер.
— Хорошо, — ответил Хейз.
Автомобиль резко рванул от тротуара. Хейз выдержал несколько секунд, пока автомобиль не достиг конца квартала, а затем двинулся вслед за ним. Он проехал мимо О'Брайена и Мейера, даже не взглянув на них. Глаза Клинга не отрывались от дороги.
Без десяти девять на улице в двух кварталах от входа в метро появился мужчина, отвечавший, со слов Эммы, описанию Денкера. Он был без шапки, его светлые волосы развевались под порывами ветра. Длинный шерстяной шарф с коричнево-зелеными полосами был обмотан вокруг шеи и свободно свисал спереди поверх пальто из верблюжьей шерсти. Его руки были засунуты в карманы, и он не обращал никакого внимания на старенький голубой «додж», стоявший поперек улицы. Однако Мейеру хотелось бы знать, заметил их Денкер или нет.
— Хорошо выглядит парень, — произнес он.
— Да, — сказал О'Брайен.
— Как он оправдывает свое присутствие, когда Тилли мертв?
— Черт его знает, — ответил О'Брайен.
— Я имею в виду, от кого он теперь защищает ее?
— От себя? — предположил О'Брайен.
— Мне бы хотелось вызвать к свидетельскому стенду доктора Джозефа Мазлова, — сказал Лоуэлл.
Карелла очень боялся этого момента.
— Мам, — прошептал он, — я не хочу, чтобы ты это слушала.
— Я хочу это слышать, — возразила она.
— ...Правду, ничего, кроме правды, и да поможет мне Бог.
— Анджела, выведи ее.
— Я не хочу выходить.
— Мам...
— Доктор Мазлова, могли бы вы сказать, где вы постоянно работаете?
— Я работаю в медицинском исследовательском центре города.
В его речи слышался какой-то среднеевропейский акцент. Слово «работа» он произносил через «ви», а не через «дабл ю». Тонкие седые волосы он зачесывал набок, скрывая лысину. На носу покоились очки с толстыми стеклами. На нем был коричневый костюм с жилетом, по которому вилась золотая цепь.
Карелла взял мать за руку.
— В качестве кого?
— Мама, пожалуйста...
— Со мной будет все хорошо.
— ...Помощника главного медицинского эксперта.
— Вы преподаете судебную медицину?
— Я являюсь приглашенным профессором судебной медицины в университете Рамсея.
— Читаете ли вы лекции по своему предмету?
— Я читал лекции по судебной медицине в колледже медицины и хирургии в университете Карлайля, по криминологической медицине здесь, в полицейской академии.
— Вы часто выступали в качестве свидетеля-эксперта по делам об убийствах?
— Думаю, что выступал в качестве свидетеля не менее двадцати или тридцати раз.
— По каким делам и в каких районах?..
И снова посыпались убедительные свидетельства, сухо и спокойно перечислялись суды и районы, все почетные звания и награды. Затем снова подошел Лоуэлл, попросив суд одобрить Мазлова в качестве свидетеля-эксперта. Судья одобрил это предложение и провел соответствующий инструктаж присяжных.
— А теперь, доктор Мазлова, — сказал Лоуэлл, — в качестве заместителя главного медицинского эксперта приходится ли вам проводить вскрытие трупов?
— Не очень часто, от случая к случаю. Только при рассмотрении особо важных дел.
— Доктор Мазлова, производили ли вы утром восемнадцатого июля прошлого года...
— Мама, пожалуйста, я хочу, чтобы ты вышла отсюда.
— ...вскрытие тела Антонио Джовани Кареллы?
— Да, производил.
— Пожалуйста, мам.
— Ш-ш-ш, — прошептал кто-то из сидевших сзади.
Мать закрыла его руку своей и похлопала по ней. Кивнула. Она хотела ему сказать, что не стоит беспокоиться, что все будет в порядке, она выдержит это испытание.
— Можете ли показать на этом плакате, изображающем человеческое тело, что вы обнаружили в тот день? Если это поможет вам, то вы можете воспользоваться своими записями.
«Никаких фотографий, — подумал Карелла. — Слава Богу, никаких фотографий. По крайней мере до этого момента».
— Были обнаружены три раны с входными отверстиями, — сказал Мазлова, посмотрев на верхний листок записей, лежавших на подставке стенда, — огнестрельные раны, все они находились на площади диаметром около тридцати трех сантиметров в районе между нижним концом манубриума...
— Простите, доктор, но присяжные...
— Речь идет о верхней части груди или грудной клетки...
— Благодарю вас.
— ...между манубриумом и хрящевыми соединениями ребер, — сказал Мазлова, показывая этот участок на плакате с изображением человеческого тела. — Ограниченный по бокам...
Карелла крепко держал руку матери. Сидевшая от нее справа Анджела взяла вторую руку матери. Все вместе, со сцепленными руками, они сидели и слушали рассказ доктора Мазлова о том, как он обнаружил две пули в левом легком жертвы...
Карелла заставил себя закрыть глаза.
— ...а последнюю — в передней части живота.
Голос доктора где-то потонул.
— ...осколки костей от раздробленного ребра... кровь в межреберном пространстве...
Отче наш, иже ecu на небесех...
— ...пробили легочную артерию...
Да святится имя Твое...
— ...темно-красное по цвету...
Да приидет царствие Твое...
— ...похоже, что та же самая пуля...
"Папа, — подумал он, — о Боже, папа".
— ...в результате асфикции и потери крови, — закончил доктор.
— Доктор Мазлова, — спросил Лоуэлл, — пули вы извлекали из ран последовательно?
— Да, я так делал.
— Это типично, когда при такого рода ранениях пули остаются в теле?
— Мне хотелось бы подчеркнуть, что при такого рода ранениях около — шестидесяти — шестидесяти пяти процентов пуль остаются в теле.
— Что вы сделали с теми пулями после того, как извлекли их?
— В соответствии с инструкциями Сорок пятого участка я принес их для идентификации в отдел баллистической экспертизы.
— От кого исходили эти инструкции?
— От детектива лейтенанта Джеймса Майкла Нельсона.
— Были ли эти пули переданы конкретному лицу в отделе баллистической экспертизы?
— Я адресовал бирки цепи ответственности детективу Питеру Хаггерти.
— Каким образом вы послали эти пули детективу Хаггерти?
— Я отправил их с посыльным. Полицейский офицер взял запечатанный конверт и передал ему.
— Каким образом был запечатан конверт?
— Пластиковой лентой, помеченной белым цветом, с надписью: "Вещественное доказательство — Управление медицинской экспертизы".
— Вы уверены, что детектив Хаггерти получил этот пакет?
— Я уверен, потому что он подписан бирку цепи ответственности, когда получил этот конверт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43