Ну, ребята, вы же сами знаете, что это не так. Так что не стоит терять время.
– Торопишься, Уолач? Партия в картишки?
– Как я вам и говорил.
– Тогда не торопясь. Времени полно.
– Хорошо. Посидим поболтаем. В конце концов, плевать, налогоплательщики заплатят.
– Ты в жизни не платил налогов, Уолач.
– Кто, я? – возмутился Уолач. – Я каждый год плачу государственные налоги и даже федеральные! Так что не вешайте мне лапшу на уши!
– А какую профессию ты указываешь в декларации?
– Снова вы за свое?
– Нет. Вернемся к Бланш. Ты случайно не знаешь – ей угрожали?
– Откуда мне знать? Парни, они все разные. Одни ну просто сосунки – балдеют от своей первой бабы. А есть и такие, кто любит еще и прибить девчонку. В любом случае мужик, который идет к проститутке, уже ненормальный.
– Этот парень, – сказал Мейер, – не сутенер, а просто психолог какой-то!
– О девках я все знаю, – просто сказал Уолач.
– Во всяком случае, о Бланш Леттиджер ты знаешь не так уж много.
– Я вам рассказал все, что знал. Что вы еще хотите?
– Расскажи о ее привычках.
– Каких?
– Во сколько она вставала утром, например.
– Утром? Вы что, смеетесь?
– Хорошо. Тогда днем.
– Обычно она просыпалась между часом и двумя и сразу же пускалась на поиски бутылки.
– Во сколько она проснулась в тот день, когда ее убили?
Уолач улыбнулся и погрозил Карелле пальцем:
– Ага! Вот вы и попались!
– Что? – спросил Карелла.
– Я вам уже сказал, что вчера весь день ее не видел, – ответил Уолач, не переставая улыбаться.
– Я не собирался тебя ловить.
– Все шпики всю жизнь стараются нас поймать.
– Послушай, Уолач, – сказал Карелла, – хорошо, я согласен: ты честный и добропорядочный гражданин и с тобой плохо обращаются. Так что кончим с этим и вернемся к фактам. Меня начинает тошнить от тебя.
– Можно подумать, вы на меня действуете успокаивающе, – ответил Уолач.
– Нет, что он себе думает, этот тип? Он что, в цирке? Думай, что говоришь, подонок, или я тебе морду разобью!
Уолач открыл было рот, но передумал и ничего не сказал. Он только бросил на Мейера злобный взгляд.
– Понял? – проорал Мейер.
– Понял, понял, – ответил Уолач обиженно.
– Итак, она всегда уходила из дому между пятью и половиной шестого?
– Ага.
– Куда она шла?
– Там недалеко есть завод. Ей иногда удавалось подцепить парня, шедшего с работы.
– И так каждый день?
– Нет, но часто. Когда станешь такой, как она, берешь что ни попадя.
– Где этот завод?
– На углу Калвер-авеню и Пятнадцатой Северной.
– Итак, почти каждый день между пятью и половиной шестого она выходила из квартиры и шла к заводу. Так?
– Да.
– Кто, кроме тебя, знал об этом?
– Патрульный полицейский должен был знать, – ответил Уолач, который не мог не выпендриваться. – Может, это он ее... а?
– Осторожно, Уолач...
– Хорошо, хорошо. Нет, я не знаю, кто еще был в курсе. Парень, который ее убил, конечно. Кто угодно мог знать. Надо было только приглядеться.
– Ты нам здорово помог, – сказал Карелла. – Вали отсюда.
– А вы мне весь день испортили, – ответил Уолач.
Он встал, стряхнул пепел с брюк и направился к двери. Мейер изо всей силы дал ему пинка в зад. Но Уолач даже не обернулся. С достоинством он покинул помещение комиссариата.
Глава 7
Итак, полиции пока не удалось добиться хоть каких-нибудь результатов.
Утром, после того как ушел Уолач, детектива предприняли попытку исправить положение, позвонив Самуэлю Готлибу – адвокатская контора “Готлиб, Грэхэм и Норден”. Они осведомились у старшего компаньона, сколько уголовных процессов провел Норден со времени поступления в контору. “Четыре”, – ответил Готлиб и сразу же выдал имена четырех клиентов, уточнив, кто из них был осужден, а кто оправдан. Потом они взялись за составленный миссис Норден список, где фигурировали названия контор, в которых раньше работал Норден. К одиннадцати часам они обзвонили все эти конторы, и черный список пополнился еще двенадцатью именами осужденных клиентов Нордена. Список передали в справочную службу полиции с просьбой выяснить все адреса. Затем они сели в служебную машину и отправились в университет Рэмси в надежде получить хоть какие-нибудь сведения о Бланш Леттиджер, убитой проститутке.
Карелла припарковал машину в запрещенном месте, опустил противосолнечный щиток с надписью “Полиция” и, сопровождаемый Мейером, пошел вверх по аллее.
Они поднялись по ступеням в административное здание. Внутри было прохладно и сумрачно. Службой регистрации заведовала очаровательная шестидесятилетняя дама в хорошо накрахмаленной блузке с оборками и воткнутым в волосы карандашом. Ее звали Мориарти. Узнав, что посетители из полиции, она пошутила:
– Мориарти, позвольте вам представить Шерлока Холмса и Ватсона.
– Карелла и Мейер, – улыбаясь, поправил ее Карелла.
– Чем могу помочь, господа?
– Мы хотели бы получить некоторые сведения о бывшей вашей студентке Бланш Леттиджер.
Изучив регистрационные книги, они узнали, что Бланш Леттиджер в 1940 году, в возрасте восемнадцати лет, действительно поступила в университет Рэмси на факультет театрального искусства и дикции. Был указан адрес ее родителей: Джонсборо, штат Индиана, – городишко недалеко от Кукумо; а также ее временный адрес: 1107, Хорсли Роад. В университете она пробыла только около пяти месяцев, а потом бросила учебу. Этот поступок был довольно странным, потому что оценки у нее были превосходные: три и восемь из четырех. Мисс Мориарти не имела ни малейшего представления о том, что стало с Бланш Леттиджер. Она никогда больше не приходила в университет, никогда не давала о себе знать.
Карелла спросил мисс Мориарти, мог ли остаться в университете кто-нибудь, кто знал Бланш Леттиджер в те времена, когда она была студенткой. Не колеблясь, мисс Мориарти отвела их к профессору Ричардсону, который вел курс театрального искусства и дикции. Ричардсон был тощий старичок. Походкой и жестами он очень напоминал актера шекспировских времен, говорил очень громко, как бы для того, чтобы ребята с галерки получили сполна за свои денежки. Карелла почти с уверенностью мог бы сказать, что каждое слово, которое он таким образом запускал в пространство, обязательно долетало до комиссариата, расположенного на другом конце города.
– Бланш Леттиджер? – спросил он. – Бланш Леттиджер... – Он поднес тонкую руку к львиному лбу, большим и указательным пальцами потеребил переносицу, как бы в молчаливом раздумье, потом покачал головой, поднял на них глаза и сказал: – Да.
– Вы ее помните? – спросил Карелла.
– Да.
Ричардсон повернулся к мисс Мориарти:
– Помните такую труппу – “Парики и котурны”?
– Да, – сказала она.
– Тогда вы должны помнить и “Долгое возвращение”.
– Боюсь, что я этой пьесы, не видела, – тактично сказала мисс Мориарти. – Университетская театральная труппа так плодовита...
– М-м... да. Хорошо, – сказал Ричардсон и повернулся к Карелле: – Я был художественным руководителем этой труппы в течение четырех лет. Бланш играла в этой пьесе.
– “Долгое возвращение”?
– Да. Прелестная девушка. Я ее очень хорошо помню. Это был наш первый спектакль в сезоне. Бланш Леттиджер, да, именно так. Она играла роль... э-э-э... малодобродетельной особы.
– Как это? – спросил Карелла.
– Видите ли... – Ричардсон промолчал, глянул на мисс Мориарти и продолжил: – Одну из проституток.
Карелла и Мейер молча переглянулись.
– Это была очаровательная девушка, – продолжал Ричардсон, – немного скрытная, чуточку меланхоличная, но очаровательная. И очень хорошая актриса. Действие пьесы происходит в притоне в лондонских доках, а значит, героиня Бланш должна была говорить как кокни. Она сразу сумела найти верный тон, нужный акцент. Это просто удивительно. У нее и память была отличная. После двух репетиций она уже помнила все реплики партнеров. У нее была главная женская роль Фреды. У этой девушки в пьесе длинные диалоги с Ольсеном; она берется усыпить его, чтобы силой затащить на корабль, на котором не хватает экипажа. В этой пьесе мы использовали круглую сцену. Это было впервые у нас. Играли мы в университетском театре, конечно, но расположили скамьи для зрителей полукругом прямо на сцене. Актеры играли посередине. Это было потрясающе. В одной из сцен, если вы помните...
– Мистер Ричардсон, – прервал его Карелла, – а она играла еще в каких-нибудь пьесах, кроме этой пьесы О’Нила?
– Нет.
– Она посещала ваши занятия?
– Нет.
– Вы не знаете, были у нее здесь какие-нибудь родственники?
– Мне очень жаль, но я не знаю.
– Большое вам спасибо, – сказал Карелла.
– Не за что, не за что, – ответил Ричардсон. Они вышли из его маленького кабинета и вместе с мисс Мориарти спустились по лестнице.
– Кошмарно скучный человек! – сказала мисс Мориарти. – Но у него великолепная память. Я убеждена, что он описал вам Бланш Леттиджер именно такой, какой она была тогда. Как вы думаете, вам будет полезно то, что он рассказал?
– Увы, мисс Мориарти, – сказал Карелла, – самое обидное в нашей работе, что мы толком не знаем, что нам будет полезно, пока не склеятся все разрозненные куски.
– Надо будет запомнить, – сказала мисс Мориарти. – Это могло бы помочь в моей смертельной борьбе с Шерлоком Холмсом.
– Пусть победит сильнейший, – сказал Карелла. Они попрощались с мисс Мориарти и очутились на залитой солнцем улице.
– Ну и что ты думаешь? – спросил Мейер.
– Пока не знаю. Почему она бросила университет вот так, ни с того ни с сего? Хорошая студентка, хорошие оценки, участвовала в разных мероприятиях... – Карелла пожал плечами.
– Странно, да? Особенно если ты приехал из такой дыры, как Кукумо.
– Да не Кукумо.
– Ну, тогда Джонсборо.
– Именно.
– Ты думаешь, стоит туда поехать?
– Зачем?
– Не знаю, может, посмотреть, что за семья, родственники – в таком духе.
– Ну и что нам это даст? Нет, Мейер, почему эта девица вдруг все бросила? До этого была хоть какая-то связь, пусть самая хрупкая. А теперь... – Он пожал плечами. – Мне это не нравится. Правда.
– Я ведь тоже не особенно в восторге.
– Может, все-таки псих? Тогда мы так и будем бегать. Он будет забавляться и стрелять в кого попало, просто так, наудачу.
– Кто эта блондинка, которая машет тебе рукой? – спросил вдруг Мейер.
Думая, что он шутит, Карелла ответил:
– Блондинки всегда мне машут руками, старина.
– Неужто? Даже шестнадцатилетние?
Карелла посмотрел туда, куда показывал Мейер. С противоположного конца парка им навстречу быстро шла белокурая девушка в темно-синей плиссированной юбке и голубом пуловере. Он сразу узнал ее и помахал рукой в ответ.
– Ты ее знаешь? – спросил Мейер.
– Конечно. Одна из моих поклонниц.
– Я все забываю, что ты звезда сыска.
– Вот и не забывай, понятно?
* * *
Волосы Синди Форрест рассыпались по плечам. Она чуть-чуть подкрасила губы и надела жемчужное ожерелье. Книги она прижимала к груди. Синди подошла к детективам, загадочно улыбаясь.
– Привет! – сказала она. – Вы меня ищете?
– Нет, – ответил Карелла, – но я очень рад вас видеть.
– Вы очень любезны, – сказала Синди. – Какими судьбами вас занесло сюда?
– Хотели пошарить в архивах. А вы, вы что здесь делаете?
– Вы забыли? Я здесь учусь.
– Я не забыл, вы готовитесь стать психологом.
– Вот и нет. Преподавателем.
– И вы хотите преподавать в университете.
– Нет, в колледже, – поправила Синди.
– Вот так суперсыщик! – вздохнул Мейер.
– Мейер, познакомься. Это Синтия Форрест. Мисс Форрест, мой коллега детектив Мейер.
– Очень приятно, – сказала Синди, протягивая руку.
Мейер, улыбаясь, пожал ее.
– Счастлив познакомиться.
Она тут же опять повернулась к Карелле:
– Вы нашли то, что искали?
– Кое-что нашли, но не уверен, что это будет нам так уж полезно.
– Архивы не полны?
– Да, почти так, – сказал Карелла. – Только...
– Вы видели мистера Фергюсона?
– Кого?
– Фергюсона. Тренера футбольной команды.
– Нет, его мы не видели.
– Он, наверное, мог бы вам помочь. Он здесь уже тысячу лет. Команда никогда не выигрывает, но он все равно остается тренером, потому что он очаровательный старикашка.
– Понятно, – сказал Карелла.
– Вам следует с ним поговорить.
– А зачем, Синди?
– Но разве вы пришли не за тем, чтобы... – Синди посмотрела на Кареллу. – Извините, кажется, я что-то не так поняла.
– Думаю, мы все здесь в одинаковом положении, – сказал внезапно Мейер, прищурившись. – Почему вы считаете, что мы должны повидаться с этим тренером, мисс Форрест?
– Да потому, что он тоже играл в этой команде.
– Кто играл в команде? – спросил Карелла.
– Папа, конечно! – Она замолчала, а потом, глядя на детектива широко открытыми глазами, спросила: – Так вы что, не знали, что он учился в Рэмси?
* * *
Сальваторе Палумбо, пятидесяти семи лет, маленький, сухонький человек родом из Неаполя, приехал в Соединенные Штаты в 1938 году. Приехал потому, что ему не нравился ни Муссолини, ни то, что он делал со страной. Палумбо высадился в Америке, не зная ни слова по-английски, и всего богатства у него было сорок долларов, жена, двое детей и адрес одного из кузенов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Торопишься, Уолач? Партия в картишки?
– Как я вам и говорил.
– Тогда не торопясь. Времени полно.
– Хорошо. Посидим поболтаем. В конце концов, плевать, налогоплательщики заплатят.
– Ты в жизни не платил налогов, Уолач.
– Кто, я? – возмутился Уолач. – Я каждый год плачу государственные налоги и даже федеральные! Так что не вешайте мне лапшу на уши!
– А какую профессию ты указываешь в декларации?
– Снова вы за свое?
– Нет. Вернемся к Бланш. Ты случайно не знаешь – ей угрожали?
– Откуда мне знать? Парни, они все разные. Одни ну просто сосунки – балдеют от своей первой бабы. А есть и такие, кто любит еще и прибить девчонку. В любом случае мужик, который идет к проститутке, уже ненормальный.
– Этот парень, – сказал Мейер, – не сутенер, а просто психолог какой-то!
– О девках я все знаю, – просто сказал Уолач.
– Во всяком случае, о Бланш Леттиджер ты знаешь не так уж много.
– Я вам рассказал все, что знал. Что вы еще хотите?
– Расскажи о ее привычках.
– Каких?
– Во сколько она вставала утром, например.
– Утром? Вы что, смеетесь?
– Хорошо. Тогда днем.
– Обычно она просыпалась между часом и двумя и сразу же пускалась на поиски бутылки.
– Во сколько она проснулась в тот день, когда ее убили?
Уолач улыбнулся и погрозил Карелле пальцем:
– Ага! Вот вы и попались!
– Что? – спросил Карелла.
– Я вам уже сказал, что вчера весь день ее не видел, – ответил Уолач, не переставая улыбаться.
– Я не собирался тебя ловить.
– Все шпики всю жизнь стараются нас поймать.
– Послушай, Уолач, – сказал Карелла, – хорошо, я согласен: ты честный и добропорядочный гражданин и с тобой плохо обращаются. Так что кончим с этим и вернемся к фактам. Меня начинает тошнить от тебя.
– Можно подумать, вы на меня действуете успокаивающе, – ответил Уолач.
– Нет, что он себе думает, этот тип? Он что, в цирке? Думай, что говоришь, подонок, или я тебе морду разобью!
Уолач открыл было рот, но передумал и ничего не сказал. Он только бросил на Мейера злобный взгляд.
– Понял? – проорал Мейер.
– Понял, понял, – ответил Уолач обиженно.
– Итак, она всегда уходила из дому между пятью и половиной шестого?
– Ага.
– Куда она шла?
– Там недалеко есть завод. Ей иногда удавалось подцепить парня, шедшего с работы.
– И так каждый день?
– Нет, но часто. Когда станешь такой, как она, берешь что ни попадя.
– Где этот завод?
– На углу Калвер-авеню и Пятнадцатой Северной.
– Итак, почти каждый день между пятью и половиной шестого она выходила из квартиры и шла к заводу. Так?
– Да.
– Кто, кроме тебя, знал об этом?
– Патрульный полицейский должен был знать, – ответил Уолач, который не мог не выпендриваться. – Может, это он ее... а?
– Осторожно, Уолач...
– Хорошо, хорошо. Нет, я не знаю, кто еще был в курсе. Парень, который ее убил, конечно. Кто угодно мог знать. Надо было только приглядеться.
– Ты нам здорово помог, – сказал Карелла. – Вали отсюда.
– А вы мне весь день испортили, – ответил Уолач.
Он встал, стряхнул пепел с брюк и направился к двери. Мейер изо всей силы дал ему пинка в зад. Но Уолач даже не обернулся. С достоинством он покинул помещение комиссариата.
Глава 7
Итак, полиции пока не удалось добиться хоть каких-нибудь результатов.
Утром, после того как ушел Уолач, детектива предприняли попытку исправить положение, позвонив Самуэлю Готлибу – адвокатская контора “Готлиб, Грэхэм и Норден”. Они осведомились у старшего компаньона, сколько уголовных процессов провел Норден со времени поступления в контору. “Четыре”, – ответил Готлиб и сразу же выдал имена четырех клиентов, уточнив, кто из них был осужден, а кто оправдан. Потом они взялись за составленный миссис Норден список, где фигурировали названия контор, в которых раньше работал Норден. К одиннадцати часам они обзвонили все эти конторы, и черный список пополнился еще двенадцатью именами осужденных клиентов Нордена. Список передали в справочную службу полиции с просьбой выяснить все адреса. Затем они сели в служебную машину и отправились в университет Рэмси в надежде получить хоть какие-нибудь сведения о Бланш Леттиджер, убитой проститутке.
Карелла припарковал машину в запрещенном месте, опустил противосолнечный щиток с надписью “Полиция” и, сопровождаемый Мейером, пошел вверх по аллее.
Они поднялись по ступеням в административное здание. Внутри было прохладно и сумрачно. Службой регистрации заведовала очаровательная шестидесятилетняя дама в хорошо накрахмаленной блузке с оборками и воткнутым в волосы карандашом. Ее звали Мориарти. Узнав, что посетители из полиции, она пошутила:
– Мориарти, позвольте вам представить Шерлока Холмса и Ватсона.
– Карелла и Мейер, – улыбаясь, поправил ее Карелла.
– Чем могу помочь, господа?
– Мы хотели бы получить некоторые сведения о бывшей вашей студентке Бланш Леттиджер.
Изучив регистрационные книги, они узнали, что Бланш Леттиджер в 1940 году, в возрасте восемнадцати лет, действительно поступила в университет Рэмси на факультет театрального искусства и дикции. Был указан адрес ее родителей: Джонсборо, штат Индиана, – городишко недалеко от Кукумо; а также ее временный адрес: 1107, Хорсли Роад. В университете она пробыла только около пяти месяцев, а потом бросила учебу. Этот поступок был довольно странным, потому что оценки у нее были превосходные: три и восемь из четырех. Мисс Мориарти не имела ни малейшего представления о том, что стало с Бланш Леттиджер. Она никогда больше не приходила в университет, никогда не давала о себе знать.
Карелла спросил мисс Мориарти, мог ли остаться в университете кто-нибудь, кто знал Бланш Леттиджер в те времена, когда она была студенткой. Не колеблясь, мисс Мориарти отвела их к профессору Ричардсону, который вел курс театрального искусства и дикции. Ричардсон был тощий старичок. Походкой и жестами он очень напоминал актера шекспировских времен, говорил очень громко, как бы для того, чтобы ребята с галерки получили сполна за свои денежки. Карелла почти с уверенностью мог бы сказать, что каждое слово, которое он таким образом запускал в пространство, обязательно долетало до комиссариата, расположенного на другом конце города.
– Бланш Леттиджер? – спросил он. – Бланш Леттиджер... – Он поднес тонкую руку к львиному лбу, большим и указательным пальцами потеребил переносицу, как бы в молчаливом раздумье, потом покачал головой, поднял на них глаза и сказал: – Да.
– Вы ее помните? – спросил Карелла.
– Да.
Ричардсон повернулся к мисс Мориарти:
– Помните такую труппу – “Парики и котурны”?
– Да, – сказала она.
– Тогда вы должны помнить и “Долгое возвращение”.
– Боюсь, что я этой пьесы, не видела, – тактично сказала мисс Мориарти. – Университетская театральная труппа так плодовита...
– М-м... да. Хорошо, – сказал Ричардсон и повернулся к Карелле: – Я был художественным руководителем этой труппы в течение четырех лет. Бланш играла в этой пьесе.
– “Долгое возвращение”?
– Да. Прелестная девушка. Я ее очень хорошо помню. Это был наш первый спектакль в сезоне. Бланш Леттиджер, да, именно так. Она играла роль... э-э-э... малодобродетельной особы.
– Как это? – спросил Карелла.
– Видите ли... – Ричардсон промолчал, глянул на мисс Мориарти и продолжил: – Одну из проституток.
Карелла и Мейер молча переглянулись.
– Это была очаровательная девушка, – продолжал Ричардсон, – немного скрытная, чуточку меланхоличная, но очаровательная. И очень хорошая актриса. Действие пьесы происходит в притоне в лондонских доках, а значит, героиня Бланш должна была говорить как кокни. Она сразу сумела найти верный тон, нужный акцент. Это просто удивительно. У нее и память была отличная. После двух репетиций она уже помнила все реплики партнеров. У нее была главная женская роль Фреды. У этой девушки в пьесе длинные диалоги с Ольсеном; она берется усыпить его, чтобы силой затащить на корабль, на котором не хватает экипажа. В этой пьесе мы использовали круглую сцену. Это было впервые у нас. Играли мы в университетском театре, конечно, но расположили скамьи для зрителей полукругом прямо на сцене. Актеры играли посередине. Это было потрясающе. В одной из сцен, если вы помните...
– Мистер Ричардсон, – прервал его Карелла, – а она играла еще в каких-нибудь пьесах, кроме этой пьесы О’Нила?
– Нет.
– Она посещала ваши занятия?
– Нет.
– Вы не знаете, были у нее здесь какие-нибудь родственники?
– Мне очень жаль, но я не знаю.
– Большое вам спасибо, – сказал Карелла.
– Не за что, не за что, – ответил Ричардсон. Они вышли из его маленького кабинета и вместе с мисс Мориарти спустились по лестнице.
– Кошмарно скучный человек! – сказала мисс Мориарти. – Но у него великолепная память. Я убеждена, что он описал вам Бланш Леттиджер именно такой, какой она была тогда. Как вы думаете, вам будет полезно то, что он рассказал?
– Увы, мисс Мориарти, – сказал Карелла, – самое обидное в нашей работе, что мы толком не знаем, что нам будет полезно, пока не склеятся все разрозненные куски.
– Надо будет запомнить, – сказала мисс Мориарти. – Это могло бы помочь в моей смертельной борьбе с Шерлоком Холмсом.
– Пусть победит сильнейший, – сказал Карелла. Они попрощались с мисс Мориарти и очутились на залитой солнцем улице.
– Ну и что ты думаешь? – спросил Мейер.
– Пока не знаю. Почему она бросила университет вот так, ни с того ни с сего? Хорошая студентка, хорошие оценки, участвовала в разных мероприятиях... – Карелла пожал плечами.
– Странно, да? Особенно если ты приехал из такой дыры, как Кукумо.
– Да не Кукумо.
– Ну, тогда Джонсборо.
– Именно.
– Ты думаешь, стоит туда поехать?
– Зачем?
– Не знаю, может, посмотреть, что за семья, родственники – в таком духе.
– Ну и что нам это даст? Нет, Мейер, почему эта девица вдруг все бросила? До этого была хоть какая-то связь, пусть самая хрупкая. А теперь... – Он пожал плечами. – Мне это не нравится. Правда.
– Я ведь тоже не особенно в восторге.
– Может, все-таки псих? Тогда мы так и будем бегать. Он будет забавляться и стрелять в кого попало, просто так, наудачу.
– Кто эта блондинка, которая машет тебе рукой? – спросил вдруг Мейер.
Думая, что он шутит, Карелла ответил:
– Блондинки всегда мне машут руками, старина.
– Неужто? Даже шестнадцатилетние?
Карелла посмотрел туда, куда показывал Мейер. С противоположного конца парка им навстречу быстро шла белокурая девушка в темно-синей плиссированной юбке и голубом пуловере. Он сразу узнал ее и помахал рукой в ответ.
– Ты ее знаешь? – спросил Мейер.
– Конечно. Одна из моих поклонниц.
– Я все забываю, что ты звезда сыска.
– Вот и не забывай, понятно?
* * *
Волосы Синди Форрест рассыпались по плечам. Она чуть-чуть подкрасила губы и надела жемчужное ожерелье. Книги она прижимала к груди. Синди подошла к детективам, загадочно улыбаясь.
– Привет! – сказала она. – Вы меня ищете?
– Нет, – ответил Карелла, – но я очень рад вас видеть.
– Вы очень любезны, – сказала Синди. – Какими судьбами вас занесло сюда?
– Хотели пошарить в архивах. А вы, вы что здесь делаете?
– Вы забыли? Я здесь учусь.
– Я не забыл, вы готовитесь стать психологом.
– Вот и нет. Преподавателем.
– И вы хотите преподавать в университете.
– Нет, в колледже, – поправила Синди.
– Вот так суперсыщик! – вздохнул Мейер.
– Мейер, познакомься. Это Синтия Форрест. Мисс Форрест, мой коллега детектив Мейер.
– Очень приятно, – сказала Синди, протягивая руку.
Мейер, улыбаясь, пожал ее.
– Счастлив познакомиться.
Она тут же опять повернулась к Карелле:
– Вы нашли то, что искали?
– Кое-что нашли, но не уверен, что это будет нам так уж полезно.
– Архивы не полны?
– Да, почти так, – сказал Карелла. – Только...
– Вы видели мистера Фергюсона?
– Кого?
– Фергюсона. Тренера футбольной команды.
– Нет, его мы не видели.
– Он, наверное, мог бы вам помочь. Он здесь уже тысячу лет. Команда никогда не выигрывает, но он все равно остается тренером, потому что он очаровательный старикашка.
– Понятно, – сказал Карелла.
– Вам следует с ним поговорить.
– А зачем, Синди?
– Но разве вы пришли не за тем, чтобы... – Синди посмотрела на Кареллу. – Извините, кажется, я что-то не так поняла.
– Думаю, мы все здесь в одинаковом положении, – сказал внезапно Мейер, прищурившись. – Почему вы считаете, что мы должны повидаться с этим тренером, мисс Форрест?
– Да потому, что он тоже играл в этой команде.
– Кто играл в команде? – спросил Карелла.
– Папа, конечно! – Она замолчала, а потом, глядя на детектива широко открытыми глазами, спросила: – Так вы что, не знали, что он учился в Рэмси?
* * *
Сальваторе Палумбо, пятидесяти семи лет, маленький, сухонький человек родом из Неаполя, приехал в Соединенные Штаты в 1938 году. Приехал потому, что ему не нравился ни Муссолини, ни то, что он делал со страной. Палумбо высадился в Америке, не зная ни слова по-английски, и всего богатства у него было сорок долларов, жена, двое детей и адрес одного из кузенов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17