Одежда распалась на лоскутки, обожженная кожа пузырилась и делалась; мантикора стонала от боли, по-прежнему пытаясь сохранить равновесие и держаться в воздухе. Теперь Дамон услышал, как вопит от боли Рагх.
Вдруг крылатое существо завыло. Грозный Волк трудом разобрал слова: „Я слепну… Я слепну…“ О, боги Криниа!» – мысленно вскрикнул Дамон – еще один залп кислоты поразил его и всех его спутников. Он так дико метался, стараясь достать врагов клинком, что Фиона едва не выпустила из рук его пояс. За ее спиной Рагх безуспешно пытался вцепиться короткими когтями в тело самого крупного потомка, который атаковал его. Несмотря на бурю, тварь ухитрялась кое-как маневрировать, но кислотные струи, которые она направляла на драконида, относило в сторону ветром и дождем.
– И ведь мы могли никуда не лететь… – бормотал Рагх. – Могли просто остаться на земле…
Вдруг он почувствовал, как струя кислоты ударила ему в спину. Мантикору тоже залило ядовитой жидкостью. Ее тело заходило ходуном, хвост бешено забил из стороны в сторону – существо пыталось всадить шипы во врага.
– Вз-зять его! – громко шипел потомок, зависший прямо над головой Дамона, перекрикивая оглушительный вой ветра. – Мы долж-жны дос-ставить его к гос-спож-же!
«Кто такая Сабл, и кто такие мы… – думал Грозный Волк. – Мы – ничтожества, мы попросту никто для нее… Какое дело черной драконйце до того, что я натворил в Шрентаке? Как могло случиться, чтобы грозная владычица снизошла до моей персоны и послала за мной в погоню целую армию?»
– Я – ничтожество! – заорал он и взмахнул мечом с такой силой, что они с Фионой едва не соскользнули со спины мантикоры.
Грозный Волк метил в самое сердце потомка, но в решающий момент другая тварь со всего размаху врезалась в крыло мантикоры. Существо издало мучительный стон и камнем полетело вниз. Его седокам не оставалось ничего, кроме как держаться мертвой хваткой за что придется.
– Схватить человека! – закричал один из потомков.
Остальные подхватили:
– Взять его!
– Поймать человека!
Дамон уже с трудом разбирал их голоса, вокруг него бешеным водоворотом крутилась серая пелена; бывший рыцарь не чувствовал ничего, кроме бесконечного проливного дождя и леденящего ветра. Между тем мантикора под ним не оставляла героических попыток остановить свое падение. Но силы ее покинули, и она могла только беспомощно дергать крыльями, с каждой секундой опускаясь все ниже и ниже. Мантикора отчаянно мотала головой, и вдруг мокрая от дождя грива выскользнула из пальцев Грозного Волка.
В следующий момент он выронил меч.
Разъяренные потомки принялись энергично загребать когтистыми лапами, пытаясь поймать летящего вниз Дамона, но безрезультатно: он соскользнул со спины мантикоры. В следующий момент то же случилось с Фионой и Рагхом. Ветер мотал их тела из стороны в сторону, ледяной дождь беспощадно хлестал. Грозный Волк инстинктивно попытался за что-нибудь ухватиться – но руки ловили только воздух. Несколько черных гадин непрестанно следовали за ним, настойчиво тянули к нему отвратительные лапы, но зацепить не могли – так стремительно бывший рыцарь летел вниз.
– Прости меня! – закричал Дамон в надежде, что Фиона его услышит. – Прости меня, если можешь!
Он укорял себя за то, что обманул Фиону несколько месяцев назад, чтобы заставить ее и Рига помочь им с Мэлдредом освободить рабов-людоедов; сокрушался, что позволил соламнийке и мореходу без сопровождающих отправиться в Шрентак спасать ее обреченного брата и девушка со своим спутником сама оказалась в темнице черной драконицы; жалел, что Риг погиб и что Фионе так и не суждено было выйти за Мер-Крела замуж.
«Дружба со мной приносит смерть, – сказал себе Грозный Волк. – И…»
На этом его размышления прервались – бывший рыцарь рухнул в бушующее море.
Овечья шкура
Девочка сидела на небольшом замшелом валуне и беззаботно болтала голыми ногами – от крохотных пальчиков на поверхности стоячей лужи расходились круги. Воздух был заполнен, словно живым туманом, насекомыми, но ни один комар не осмеливался приблизиться к ребенку.
Девочка чуть слышно напевала старинную эльфийскую мелодию, которую она услышала несколько месяцев назад и с тех пор полюбила, и мухи гудели в унисон ее песне. Иногда пронзительно вскрикивал попугай, вдалеке рычала большая кошка, раздавался еще какой-то шум, в реке что-то плескало – но все эти звуки ничуть не беспокоили малышку и органично вплетались в ее мелодию. Лицо девочки расплывалось в улыбке, так что виднелись белоснежные сверкающие зубки, и она откидывала голову, чтобы подставить лицо лучам мягкого заходящего солнца. Болотные испарения плохо пропускали их, но все же было достаточно жарко, а малышка любила жару.
Закончив петь, она взглянула вниз, на свое отражение, имевшее оливковый оттенок из-за покрывшего поверхность лужи тонкого слоя тины. Из воды на девочку смотрело пухленькое личико с широко раскрытыми невинными глазами в обрамлении ниспадающих на плечи медно-рыжих локонов, которыми играл легкий ветерок. Дитя глубоко вздохнуло, сдуло со лба непослушные завитки и ударило пятками по воде, заставив отражение исчезнуть. Затем малышка огладила платье, легкое, словно сшитое из цветочных лепестков, стряхнула капельки воды с подола и спрыгнула с камня, звонко хихикая оттого, что листья папоротника, в изобилии растущего у подножия валуна, щекотали ее голые ноги.
– Наслаждаешься?
– Мэлдред! – воскликнула малышка с деланым возмущением. – У тебя нет причин следить за мной! Только не здесь? Не на моей территории! Тебе нужно держаться отсюда подальше!
– Твоя территория? Но это болото тебе не принадлежит. – Говоривший был статным человеком с рельефными мускулами и бронзовым загаром, говорившим о том, что его обладатель много времени провел на солнце. Несмотря на внушительные габариты, мужчина двигался легко и грациозно, словно пантера, и подошел почти бесшумно. – И я тоже не принадлежу тебе, Нура Змеедева. Я иду, куда хочу, и слежу, за кем хочу.
– 0-ох, – хрипловато выдохнула девочка, словно взрослая страстная женщина, затем произнесла обычным голосом капризничающего ребенка: – Мэлдред, ты будешь делать то, что прикажет тебе хозяин, и находиться там, где он прикажет. Твоя жизнь целиком в его власти, и ты это прекрасно знаешь!
Мэлдред скрестил руки на груди и воззрился на удивительную женщину-ребенка, морща хищный нос.
Он уже открыл было рот, чтобы возразить ей, но передумал и лишь покачал головой.
От жары и болотных испарений волосы и одежда силача пропитались влагой, бисеринки пота блестели на лбу и над верхней губой. Кожа девочки, напротив, была совершенно сухой.
– Учитывая, что я – его союзник, а ты – всего лишь раб, – многозначительно добавило дитя.
Мэлдред продолжал рассматривать малышку, прилагая все усилия, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица, но не выдержал, и его рот сам собой искривился в язвительной усмешке – как силач ни старался, скрыть презрения к Нуре Змеедеве не смог.
– Хозяин сам искал меня, чтобы просить о помощи. Он нашел меня на этом болоте. – Девочка гордо вскинула подбородок и, пытаясь спровоцировать Мэлдреда на ссору, ядовито добавила: – А ты, наследный принц Блотена, приполз к хозяину, чтобы просить о помощи его! Поэтому я теперь могущественная и незаменимая, а ты… – Она сделала долгую паузу. – Ты – ничто… принц! – закончила Нура желчно.
Внутри у Мэлдреда все заклокотало, но он, стиснув зубы, промолчал.
Странная девочка без возраста встала, обошла силача кругом и снова остановилась напротив него; ее ясные голубые глаза смотрели оценивающе.
– Меня удивляет, что хозяин не заставил тебя выполнять какую-нибудь грязную работу. – Она прищурилась, поджала губы и, грозя пальчиком, подступила ближе. Мэлдред же сделал шаг назад, чтобы держаться от малышки хотя бы на расстоянии вытянутой руки.
– Особенно после того, как ты упустил Дамона Грозного Волка в Шрентаке… Не понимаю, почему хозяин до сих пор не приказал тебе чистить пещеру или добывать пищу для его зверинца. В сущности, мне непонятно, почему он вообще не отказывается от твоих услуг.
Глаза Мэлдреда расширились, и он наконец заговорил:
– В Шрентаке Дамон был со мной. Я не упускал его.
– Ты позволил ему уйти к безумной старухе.
– К мудрой чародейке. Я сам вел Грозного Волка к ней.
– Это не входило в наш план. Тебя следовало бы убить за то, что ты его нарушил. Нельзя было помогать Дамону! – Нура уперла крепко сжатые кулачки в бока. – Из-за своей самонадеянности ты его упустил!
– Но я бы…
– «Я бы» – что? Ты бы его не упустил, если бы не вмешались приспешники черной драконицы? Да ведь Дамон освободил узников Сабл! Естественно, потомки вступили в бой! Если Грозный Волк погиб, то виноват в этом будешь ты, Мэлдред! И в том, что мы его потеряли, тоже ты виноват! Я-то полагала, что ты будешь охранять его на всем пути и доставишь к хозяину в целости и сохранности! Разве ты не обещал сделать именно так?
– Я действовал по ситуации. Я поступил так, потому что почувствовал – так надо, – возразил силач. – Кроме того, это тоже было частью испытания, не так ли? Я должен был измотать Дамона до предела, чтобы выяснить, на что он способен.
Девочка звонко рассмеялась – словно легкий бриз нежно коснулся прибрежных камышей. Воздух вокруг нее сгустился и замерцал, как будто все насекомые, танцующие в болотном мареве, внезапно, повинуясь ее воле, превратились в светлячков. Белоснежная кожа малышки начала на глазах темнеть и уже через несколько мгновений приобрела ореховый оттенок. Короткие пухлые пальчики вытянулись, на них отросли длинные, ярко накрашенные ногти. Ноги стали длинными и мускулистыми, а тело – стройным и восхитительно гибким, таким, какое обычно привлекает все мужские взгляды. Лицо, по-прежнему хорошенькое, приобрело взрослую жесткость, медно-рыжие локоны превратились в шапку коротко стриженных черных волос, такого же цвета, как и глаза. Легкое светлое платье Нуры сменилось изношенной черной кожаной рубахой, которая когда-то принадлежала Дамону. Нага украла ее у Грозного Волка вместе с бесценным магическим мечом. Это случилось в предгорьях Блотена, когда Нура была именно в этом образе – продажной девки с Южного Эргота. В тот день ей почти удалось убить Дамона – это тоже было частью испытания, – но он сумел вырваться из смертельной ловушки.
И из последующих – тоже.
– И что же ты такое почувствовал? – спросила Нура, протянула тонкую руку и ткнула Мэлдреда пальцем в грудь. На одежде силача тут же возникло кровавое пятно – нага поранила его острым ногтем. – Что действительно надо было сделать, – так это доставить его сюда, ко мне. Похоже, ты терпишь неудачу в любом деле, за которое берешься… принц.
Мэлдред продолжал смотреть на Нуру. Он молчал, сохраняя бесстрастное выражение лица, лишь взгляд горел яростью, но в глубине темных теперь глаз наги плескалось что-то такое, что заставило его кожу покрыться мурашками.
– Мэлдред, тебе не нравится моя внешность? Но ведь это человеческое тело. Я думала, что тебе так будет удобнее. Или ты предпочитаешь мой истинный облик? – Улыбка красотки превратилась в злобную гримасу, взгляд стал ледяным.
Мэлдред невольно содрогнулся, когда увидел следующую метаморфозу.
Кожа соблазнительной эрготианки пошла рябью, словно поверхность воды под порывами ветра, изменяя цвет и плотность, стала гладкой и покрылась чешуйками размером с монету. Ее ноги срослись и превратились в хвост. Через мгновенье над Мэлдредом нависала огромная змея длиной не менее двадцати футов. Ее тело полосами опоясывала черная и красная чешуя, искрящаяся на солнце подобно драгоценным камням, но голова принадлежала маленькой девочке, лишенной возраста. Ее медно-рыжие кудри развевались на ветру, образовывая подобие капюшона, как у кобры. Свернув тело кольцами, Нура подняла верхнюю его часть и, слегка покачиваясь, укоризненно воззрилась на силача.
– Ну что ж, неплохо выглядишь, – произнес Мэлдред высокомерно, – Ты меняешь вид так же легко, как змеи – кожу… – Он помолчал, затем продолжил: – Но один твой облик нисколько не предпочтительнее другого.
Темные глаза твари сверкнули, возле лица заплясали в воздухе синие искры:
– Однако ты выбрал симпатичную человеческую оболочку, которой прикрываешь собственное уродливое тело. Не так ли? Люди – младшая раса, принц, но думаю, они куда как выше твоей расы.
Искорки света перед лицом Нуры стали более яркими, затем почти слепящими, сменили цвет на желтый, за ним – на белый, а потом по мановению руки девочки-змеи, словно стрелы, ударили в грудь Мэлдреда. Силач отшатнулся, прижимая руки к тому месту, куда попали искры. Тут же последовал второй удар, от которого он согнулся пополам, задыхаясь. Сил Мэлдреда хватило только на то, чтобы вскинуть голову и ожечь нагу ненавидящим взглядом, жалея, что его глаза – не нацеленные в ее сердце кинжалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Вдруг крылатое существо завыло. Грозный Волк трудом разобрал слова: „Я слепну… Я слепну…“ О, боги Криниа!» – мысленно вскрикнул Дамон – еще один залп кислоты поразил его и всех его спутников. Он так дико метался, стараясь достать врагов клинком, что Фиона едва не выпустила из рук его пояс. За ее спиной Рагх безуспешно пытался вцепиться короткими когтями в тело самого крупного потомка, который атаковал его. Несмотря на бурю, тварь ухитрялась кое-как маневрировать, но кислотные струи, которые она направляла на драконида, относило в сторону ветром и дождем.
– И ведь мы могли никуда не лететь… – бормотал Рагх. – Могли просто остаться на земле…
Вдруг он почувствовал, как струя кислоты ударила ему в спину. Мантикору тоже залило ядовитой жидкостью. Ее тело заходило ходуном, хвост бешено забил из стороны в сторону – существо пыталось всадить шипы во врага.
– Вз-зять его! – громко шипел потомок, зависший прямо над головой Дамона, перекрикивая оглушительный вой ветра. – Мы долж-жны дос-ставить его к гос-спож-же!
«Кто такая Сабл, и кто такие мы… – думал Грозный Волк. – Мы – ничтожества, мы попросту никто для нее… Какое дело черной драконйце до того, что я натворил в Шрентаке? Как могло случиться, чтобы грозная владычица снизошла до моей персоны и послала за мной в погоню целую армию?»
– Я – ничтожество! – заорал он и взмахнул мечом с такой силой, что они с Фионой едва не соскользнули со спины мантикоры.
Грозный Волк метил в самое сердце потомка, но в решающий момент другая тварь со всего размаху врезалась в крыло мантикоры. Существо издало мучительный стон и камнем полетело вниз. Его седокам не оставалось ничего, кроме как держаться мертвой хваткой за что придется.
– Схватить человека! – закричал один из потомков.
Остальные подхватили:
– Взять его!
– Поймать человека!
Дамон уже с трудом разбирал их голоса, вокруг него бешеным водоворотом крутилась серая пелена; бывший рыцарь не чувствовал ничего, кроме бесконечного проливного дождя и леденящего ветра. Между тем мантикора под ним не оставляла героических попыток остановить свое падение. Но силы ее покинули, и она могла только беспомощно дергать крыльями, с каждой секундой опускаясь все ниже и ниже. Мантикора отчаянно мотала головой, и вдруг мокрая от дождя грива выскользнула из пальцев Грозного Волка.
В следующий момент он выронил меч.
Разъяренные потомки принялись энергично загребать когтистыми лапами, пытаясь поймать летящего вниз Дамона, но безрезультатно: он соскользнул со спины мантикоры. В следующий момент то же случилось с Фионой и Рагхом. Ветер мотал их тела из стороны в сторону, ледяной дождь беспощадно хлестал. Грозный Волк инстинктивно попытался за что-нибудь ухватиться – но руки ловили только воздух. Несколько черных гадин непрестанно следовали за ним, настойчиво тянули к нему отвратительные лапы, но зацепить не могли – так стремительно бывший рыцарь летел вниз.
– Прости меня! – закричал Дамон в надежде, что Фиона его услышит. – Прости меня, если можешь!
Он укорял себя за то, что обманул Фиону несколько месяцев назад, чтобы заставить ее и Рига помочь им с Мэлдредом освободить рабов-людоедов; сокрушался, что позволил соламнийке и мореходу без сопровождающих отправиться в Шрентак спасать ее обреченного брата и девушка со своим спутником сама оказалась в темнице черной драконицы; жалел, что Риг погиб и что Фионе так и не суждено было выйти за Мер-Крела замуж.
«Дружба со мной приносит смерть, – сказал себе Грозный Волк. – И…»
На этом его размышления прервались – бывший рыцарь рухнул в бушующее море.
Овечья шкура
Девочка сидела на небольшом замшелом валуне и беззаботно болтала голыми ногами – от крохотных пальчиков на поверхности стоячей лужи расходились круги. Воздух был заполнен, словно живым туманом, насекомыми, но ни один комар не осмеливался приблизиться к ребенку.
Девочка чуть слышно напевала старинную эльфийскую мелодию, которую она услышала несколько месяцев назад и с тех пор полюбила, и мухи гудели в унисон ее песне. Иногда пронзительно вскрикивал попугай, вдалеке рычала большая кошка, раздавался еще какой-то шум, в реке что-то плескало – но все эти звуки ничуть не беспокоили малышку и органично вплетались в ее мелодию. Лицо девочки расплывалось в улыбке, так что виднелись белоснежные сверкающие зубки, и она откидывала голову, чтобы подставить лицо лучам мягкого заходящего солнца. Болотные испарения плохо пропускали их, но все же было достаточно жарко, а малышка любила жару.
Закончив петь, она взглянула вниз, на свое отражение, имевшее оливковый оттенок из-за покрывшего поверхность лужи тонкого слоя тины. Из воды на девочку смотрело пухленькое личико с широко раскрытыми невинными глазами в обрамлении ниспадающих на плечи медно-рыжих локонов, которыми играл легкий ветерок. Дитя глубоко вздохнуло, сдуло со лба непослушные завитки и ударило пятками по воде, заставив отражение исчезнуть. Затем малышка огладила платье, легкое, словно сшитое из цветочных лепестков, стряхнула капельки воды с подола и спрыгнула с камня, звонко хихикая оттого, что листья папоротника, в изобилии растущего у подножия валуна, щекотали ее голые ноги.
– Наслаждаешься?
– Мэлдред! – воскликнула малышка с деланым возмущением. – У тебя нет причин следить за мной! Только не здесь? Не на моей территории! Тебе нужно держаться отсюда подальше!
– Твоя территория? Но это болото тебе не принадлежит. – Говоривший был статным человеком с рельефными мускулами и бронзовым загаром, говорившим о том, что его обладатель много времени провел на солнце. Несмотря на внушительные габариты, мужчина двигался легко и грациозно, словно пантера, и подошел почти бесшумно. – И я тоже не принадлежу тебе, Нура Змеедева. Я иду, куда хочу, и слежу, за кем хочу.
– 0-ох, – хрипловато выдохнула девочка, словно взрослая страстная женщина, затем произнесла обычным голосом капризничающего ребенка: – Мэлдред, ты будешь делать то, что прикажет тебе хозяин, и находиться там, где он прикажет. Твоя жизнь целиком в его власти, и ты это прекрасно знаешь!
Мэлдред скрестил руки на груди и воззрился на удивительную женщину-ребенка, морща хищный нос.
Он уже открыл было рот, чтобы возразить ей, но передумал и лишь покачал головой.
От жары и болотных испарений волосы и одежда силача пропитались влагой, бисеринки пота блестели на лбу и над верхней губой. Кожа девочки, напротив, была совершенно сухой.
– Учитывая, что я – его союзник, а ты – всего лишь раб, – многозначительно добавило дитя.
Мэлдред продолжал рассматривать малышку, прилагая все усилия, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица, но не выдержал, и его рот сам собой искривился в язвительной усмешке – как силач ни старался, скрыть презрения к Нуре Змеедеве не смог.
– Хозяин сам искал меня, чтобы просить о помощи. Он нашел меня на этом болоте. – Девочка гордо вскинула подбородок и, пытаясь спровоцировать Мэлдреда на ссору, ядовито добавила: – А ты, наследный принц Блотена, приполз к хозяину, чтобы просить о помощи его! Поэтому я теперь могущественная и незаменимая, а ты… – Она сделала долгую паузу. – Ты – ничто… принц! – закончила Нура желчно.
Внутри у Мэлдреда все заклокотало, но он, стиснув зубы, промолчал.
Странная девочка без возраста встала, обошла силача кругом и снова остановилась напротив него; ее ясные голубые глаза смотрели оценивающе.
– Меня удивляет, что хозяин не заставил тебя выполнять какую-нибудь грязную работу. – Она прищурилась, поджала губы и, грозя пальчиком, подступила ближе. Мэлдред же сделал шаг назад, чтобы держаться от малышки хотя бы на расстоянии вытянутой руки.
– Особенно после того, как ты упустил Дамона Грозного Волка в Шрентаке… Не понимаю, почему хозяин до сих пор не приказал тебе чистить пещеру или добывать пищу для его зверинца. В сущности, мне непонятно, почему он вообще не отказывается от твоих услуг.
Глаза Мэлдреда расширились, и он наконец заговорил:
– В Шрентаке Дамон был со мной. Я не упускал его.
– Ты позволил ему уйти к безумной старухе.
– К мудрой чародейке. Я сам вел Грозного Волка к ней.
– Это не входило в наш план. Тебя следовало бы убить за то, что ты его нарушил. Нельзя было помогать Дамону! – Нура уперла крепко сжатые кулачки в бока. – Из-за своей самонадеянности ты его упустил!
– Но я бы…
– «Я бы» – что? Ты бы его не упустил, если бы не вмешались приспешники черной драконицы? Да ведь Дамон освободил узников Сабл! Естественно, потомки вступили в бой! Если Грозный Волк погиб, то виноват в этом будешь ты, Мэлдред! И в том, что мы его потеряли, тоже ты виноват! Я-то полагала, что ты будешь охранять его на всем пути и доставишь к хозяину в целости и сохранности! Разве ты не обещал сделать именно так?
– Я действовал по ситуации. Я поступил так, потому что почувствовал – так надо, – возразил силач. – Кроме того, это тоже было частью испытания, не так ли? Я должен был измотать Дамона до предела, чтобы выяснить, на что он способен.
Девочка звонко рассмеялась – словно легкий бриз нежно коснулся прибрежных камышей. Воздух вокруг нее сгустился и замерцал, как будто все насекомые, танцующие в болотном мареве, внезапно, повинуясь ее воле, превратились в светлячков. Белоснежная кожа малышки начала на глазах темнеть и уже через несколько мгновений приобрела ореховый оттенок. Короткие пухлые пальчики вытянулись, на них отросли длинные, ярко накрашенные ногти. Ноги стали длинными и мускулистыми, а тело – стройным и восхитительно гибким, таким, какое обычно привлекает все мужские взгляды. Лицо, по-прежнему хорошенькое, приобрело взрослую жесткость, медно-рыжие локоны превратились в шапку коротко стриженных черных волос, такого же цвета, как и глаза. Легкое светлое платье Нуры сменилось изношенной черной кожаной рубахой, которая когда-то принадлежала Дамону. Нага украла ее у Грозного Волка вместе с бесценным магическим мечом. Это случилось в предгорьях Блотена, когда Нура была именно в этом образе – продажной девки с Южного Эргота. В тот день ей почти удалось убить Дамона – это тоже было частью испытания, – но он сумел вырваться из смертельной ловушки.
И из последующих – тоже.
– И что же ты такое почувствовал? – спросила Нура, протянула тонкую руку и ткнула Мэлдреда пальцем в грудь. На одежде силача тут же возникло кровавое пятно – нага поранила его острым ногтем. – Что действительно надо было сделать, – так это доставить его сюда, ко мне. Похоже, ты терпишь неудачу в любом деле, за которое берешься… принц.
Мэлдред продолжал смотреть на Нуру. Он молчал, сохраняя бесстрастное выражение лица, лишь взгляд горел яростью, но в глубине темных теперь глаз наги плескалось что-то такое, что заставило его кожу покрыться мурашками.
– Мэлдред, тебе не нравится моя внешность? Но ведь это человеческое тело. Я думала, что тебе так будет удобнее. Или ты предпочитаешь мой истинный облик? – Улыбка красотки превратилась в злобную гримасу, взгляд стал ледяным.
Мэлдред невольно содрогнулся, когда увидел следующую метаморфозу.
Кожа соблазнительной эрготианки пошла рябью, словно поверхность воды под порывами ветра, изменяя цвет и плотность, стала гладкой и покрылась чешуйками размером с монету. Ее ноги срослись и превратились в хвост. Через мгновенье над Мэлдредом нависала огромная змея длиной не менее двадцати футов. Ее тело полосами опоясывала черная и красная чешуя, искрящаяся на солнце подобно драгоценным камням, но голова принадлежала маленькой девочке, лишенной возраста. Ее медно-рыжие кудри развевались на ветру, образовывая подобие капюшона, как у кобры. Свернув тело кольцами, Нура подняла верхнюю его часть и, слегка покачиваясь, укоризненно воззрилась на силача.
– Ну что ж, неплохо выглядишь, – произнес Мэлдред высокомерно, – Ты меняешь вид так же легко, как змеи – кожу… – Он помолчал, затем продолжил: – Но один твой облик нисколько не предпочтительнее другого.
Темные глаза твари сверкнули, возле лица заплясали в воздухе синие искры:
– Однако ты выбрал симпатичную человеческую оболочку, которой прикрываешь собственное уродливое тело. Не так ли? Люди – младшая раса, принц, но думаю, они куда как выше твоей расы.
Искорки света перед лицом Нуры стали более яркими, затем почти слепящими, сменили цвет на желтый, за ним – на белый, а потом по мановению руки девочки-змеи, словно стрелы, ударили в грудь Мэлдреда. Силач отшатнулся, прижимая руки к тому месту, куда попали искры. Тут же последовал второй удар, от которого он согнулся пополам, задыхаясь. Сил Мэлдреда хватило только на то, чтобы вскинуть голову и ожечь нагу ненавидящим взглядом, жалея, что его глаза – не нацеленные в ее сердце кинжалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44