Вместо этого красный вихрь стал спиралью раскручиваться снаружи, двигаясь со скоростью лесного пожара и сметая все на своем пути.
Ближайший аркай съежился и скрутился, подобно спичке попавшей на раскаленный кусок угля. Его сородичи, тесным строем поднимавшиеся по дереву, в ужасе молотили конечностями или пытались спрыгнуть, но все напрасно. Красное пламя пожирало их так же безжалостно, как свеча опаляет зазевавшегося мотылька.
В крепости слышны были ужасные человеческие крики — магический свет затягивал и истреблял не только аркаев.
Странное дело: стволы деревьев остались нетронутыми, но все букашки-таракашки, жившие в его трещинах, погибли так же как и их более крупные соседи по острову. Магическое заклинание Медера воздействовало только на живые организмы, но зато — на все живые организмы.
Все они оказались истреблены. За исключением четырех человек, укрывшихся внутри круга на овальной платформе.
Красный свет продолжал изливаться подобно кипящей лаве. Он миновал внешние городские стены и, не встречая остановок, двигался дальше. Несмотря на туман, Шарина могла проследить за ходом медеровского заклятия — будто в рубиновом зеркале.
Все жители покрытой лесом Тегмы оказались мертвы. Все до единого.
Постепенно красное свечение начало меркнуть и вскоре вовсе исчезло. Но в памяти Шарины оно осталось навсегда: стоило ей зарыть глаза, и девушка видела его смертоносное шествие. Солнце клонилось к закату.
На Тегме было тихо, как в склепе.
Медер без сил лежал поверх трупа принесенной в жертву саламандры. Лицо его цветом напоминало слоновую кость, но слой пыли на камне разлетался от слабого дыхания колдуна.
Прокуратор машинально терла свои тонкие окровавленные руки, будто омывая их. На лице ее не отражалось ни единой мысли, но губы двигались в беззвучной мольбе. Возможно, она молилась богам, в которых давно уже не верила.
Девушка снова посмотрела на лежавшего колдуна. Одна часть ее сознания порывалась выпрыгнуть из круга и дальше — за парапет платформы, чтобы найти верную гибель на камнях крепостного двора. Но другая — жаждала сначала со всего размаха опустить топор на голову Медера, а затем уж искать забвение в смерти.
В этот ужасный момент лицо отшельника оставалось абсолютно бесстрастным. Он молча вытер лезвие ножа о край своей черной туники и спрятал его в ножнах.
— Теперь мы сможем спокойно закончить наш челнок, — сказал он. — Никто не помешает нам взять все необходимое на триреме.
5
Постоялый двор под названием Галечный Брод, что на реке Строма, располагался в восемнадцати милях от предместий Каркозы — фактически два дня пути для неторопливой компании овец и их погонщиков. Вот здесь-то и расположился на ночлег караван Бенлоу. Гаррик спал в общем зале вместе с другими мужчинами: здесь были охранники купца, возчики, совершающие обычный торговый рейс в столицу, а также просто парни, скитающиеся в поисках счастья.
Чем ближе к столице, тем оживленнее дороги. И тем выше прибыли у держателей постоялых дворов. Скажем, здешний хозяин загребал столько денег, что бедняге Райзу и не снилось. Это при том, что отец Гаррика никогда не позволил бы себе держать такой грязный тростник на полу своей гостиницы.
Пока реальный Гаррик сопел на соломенном тюфяке, Гаррик во сне наблюдал за королем Карусом, карабкавшимся по крутому откосу. Стоял прекрасный весенний день, яркое солнце освещало стены Ладерского Замка, высившегося на вершине холма. Карус был не один — еще пятьдесят человек преодолевало подъем за его спиной. Нелегкое дело: приходилось висеть почти на отвесной стене. Найдя опору для ног и одной руки, можно было осторожно, со скоростью змеи, подкрадывающейся к мыши-полевке, протянуть другую руку в надежде найти новый выступающий камень.
— Мы вынуждены были идти без доспехов и даже шлемов, — раздался голос Каруса. Теперь он стоял рядом с Гарриком, перегнувшись через балюстраду и наблюдая за своим двойником на склоне. Юноша не знал, что это за место: его очертания оставались неясными, расплываясь на границе видимости. Но он понимал, что здесь совместились два разных временных, а может быть, и пространственных плана. В одном находились крутой холм, замок и отчаянный подъем к его стенам, а в другом стоял он с королем Карусом, который как раз объяснял: — Если б хоть кто-нибудь догадался взглянуть вниз, нам пришел бы конец. Достаточно было бы сбросить сверху пригоршню гравия, и нас бы просто стерло с лица земли.
Он беззаботно рассмеялся.
— А ведь мне тогда было немногим больше, чем тебе сейчас парень, — сказал он. — Я только начал свое восхождение к трону и еще понятия не имел обо всех опасностях предстоящего мне пути. Но все же я оказался прав: это необходимо было сделать, иначе королевство рухнуло бы прямо тогда… Так же оно продержалось еще двадцать лет, до того злополучного дня, когда мы выступили на Йоль…
Веселость исчезла из голоса короля, но она уступила место не печали, а стальной ярости.
В море, западнее замка на холме, стоял флот из сотни боевых галер, нацелившись на порт Ладеру. Весла работали лениво — лишь бы удерживать местоположение при начавшемся отливе. Тяжелые бронзовые тараны покачивались на носах судов — вверх-вниз, в такт с набегающими волнами. Солдаты на палубе возились с катапультами, приводя их в боевую готовность.
— Вы сняли доспехи из-за веса? — спросил Гаррик во сне. Ему не раз приходилось карабкаться на скалистые берега родной Барки. С двенадцати лет он ежегодно в сезон гнездования птиц отправлялся на северный пляж и оттуда совершал подъем, а затем и спуск с корзиной, полной яиц чаек, зажатой в зубах. И сейчас, глядя на отчаянное предприятие юного Каруса, Гаррик ощутил привычную боль в кончиках пальцев. Ну что ж, по крайней мере они избавлены от соленых брызг, которыми море щедро окатывает их товарищей, оставшихся в лодке у подножия склона.
— Из-за шума, — ответил зрелый король рядом с ним. Тон его снова стал веселым и беззаботным. — Один удар стали о камень — и Ладерский граф Ринт стал бы Повелителем Островов… По крайней мере, пока ему не перерезал бы глотку очередной из пятидесяти узурпаторов.
На укрепленных стенах замка было полно людей, даже в южной части, но все они смотрели на море, где стоял вражеский флот. А тем временем король Карус, незамеченный никем, лез в гору. Его темные волосы были схвачены золотой лентой, длинный меч в ножнах до поры до времени передвинут за спину.
С крепостной стены произвела залп катапульта, и каменные ядра плюхнулись в радужную воду поблизости от корабля, судя по золоченой корме — головного флагмана. Фонтан взметнулся выше мачты парусника.
— Разве не было бы безопаснее атаковать ночью? — спросил Гаррик. Юный Карус почти уже достиг своей цели — его фигура темнела в нескольких футах от основания башни, на которой находилось двое ладерских охранников. Оба они стояли на противоположной стороне площадки и, вытянув шею, наблюдали за вражеским флотом.
Пожилой король покачал головой.
— Нет, это должно было происходить именно днем, чтобы корабли приковали внимание защитников крепости, — пояснил он. — Никому и в голову не пришло, что накануне я высадился с пятью десятками солдат и всю ночь карабкался среди колючего кустарника, подбираясь к замку с тыла.
Тем временем молодой Карус закончил свой подъем. Одним прыжком, которому позавидовал бы и акробат, он перемахнул через ограждение крепости. Стражники оглянулись на шум, но было поздно. Длинный меч в руке короля разил налево и направо, подобно вездесущей молнии. За ним появились и остальные нападающие, они перебили горстку ладерских защитников, прежде чем те смогли поднять тревогу.
— А с твоей помощью, парень, — снова заговорил Карус рядом с Гарриком (насмешка играла в его голосе, подобно солнечному свету на лезвии меча), — я разберусь с этим мерзавцем — герцогом Йольским.
— Но он мертв, господин, — возразил юноша. — Вот уже тысячу лет, как мертв!
Не отрывая взгляда от завершения схватки в стенах Ладерской крепости, Карус покачал головой. К тому моменту ее защитники позорно сдались и бежали, побросав оружие и доспехи.
— Все времена существуют одновременно, парень, — усмехнулся король. — Раньше или позже — какая разница?
Крепость заполнялась солдатами, крики слышались все громче:
— Нападение! Нападение!
В темноте кто-то споткнулся о спящего Гаррика. Пошатываясь, тот поднялся на ноги в гостинице Галечный Брод. Он уже полностью проснулся, хотя никак не мог проморгаться — глаза все еще были ориентированы на яркий дневной свет, царивший в его сне.
— Нападение! — снова раздался крик снаружи, теперь Гаррик узнал голос Кашела.
Он нашарил оружие, лежавшее на полу у соломенного тюфяка. Лук в ночной темноте бесполезен. Гаррик схватился за меч, который Бенлоу таки всучил ему, и опрометью бросился к дверям вместе с охранниками купца.
Сжимая рукоятку меча, юноша услышал, как внутри него звучит смех короля Каруса.
6
Кашел в эту ночь спал без снов, но внезапно пробудился с ощущением опасности. По коже бегали мурашки: в теплом сладком духе овечьей отары он чувствовал едва заметный чужой запах. Овцы тоже проснулись и беспокойно переступали на месте, время от времени жалобно блея.
Заснул Кашел под повозкой с горшками, рядом с загородкой для овец. Владелец повозки был рад передоверить охрану своего товара, поскольку ночь стояла прохладная и сырая. А в этого парня попутчики верили так же безоговорочно, как в незыблемость земли под ногами и в то, что солнце утром встанет на востоке.
— Кашел? — раздался голос Мелли у него под ухом. — Кто-то совсем рядом пользуется магическими силами. Думаю, они замыслили недоброе.
Рядом, из загородки для крупного рогатого скота, раздалось низкое мычание быка владельца повозки. На постоялом дворе Галечный Брод животных держали отдельно: овец, быков и лошадей.
Закрывать вместе лошадей и быков было опасно, поскольку нервная лошадь могла лягнуть или укусить своего более спокойного товарища. Но, с другой стороны, бык с его рогами тоже обладал темпераментом и нередко именно за ним оставалась победа в драке, затеянной лошадью. Лучше уж всех устроить по отдельности.
Перекатившись меж колесами, Кашел выбрался из-под повозки, оставив свой плащ валяться там. Он затянул потуже пояс поверх туники и сделал несколько шагов в темноте, оглядываясь и сжимая в руке посох.
Воздух казался насыщенным влагой, однако не из-за дождя или тумана с реки. В этом месте, столь удаленном от побережья, явственно чувствовался соленый запах моря. И еще — запах разложения и мертвечины.
— Оно приближается, — предупредила Мелли. Фея не выглядела напуганной, скорее — настороженной. Так белка с высоты своего дупла следит за крадущейся внизу охотничьей собакой.
Этот постоялый двор был даже старше своего собрата в Барке. С незапамятных времен он сохранил свое имя от названия брода, которым пользовались путники. Сотни лет назад брод стал не нужен, так как на реке Строме появился мост. Выстроенный на сваях, он выдерживал даже самые сильные наводнения.
Фермы моста возводились еще во времена Старого Королевства, они пережили и его упадок, и долгие годы последующей цивилизации. Для возведения постоялого двора использовались камни от домов богатых жителей прежних времен.
С посохом в руках Кашел пошел в обход загона по направлению к реке. Он смотрел во все глаза, но ничего необычного не замечал. Вода тихо журчала за остатками каменной стены, современницы Старого Королевства. Запах соли и смерти стал сильнее.
— Кашел! — крикнула Мелли. Из-за стены внезапно появились какие-то силуэты. Лунный свет отражался от металлических доспехов, тронутых ржавчиной, и влажно поблескивающей плоти.
Это были личи — такие же, как тот, которого убил Гаррик у себя во дворе. Но теперь их собралось много, в неверном освещении Кашел даже не мог в точности разобрать, сколько именно. Ближайший из них держал в руках щит с остатками морских водорослей на нем.
— Нападение! — закричал юноша. — Нападение!
Прежде всего он подумал о фее на своем плече, но тратить время, чтоб перенести ее в безопасное место, было непозволительной роскошью. Кашел шагнул вперед и сделал выпад посохом, как дротиком. Металлический набалдашник вдребезги раздробил руку монстра от запястья до локтя.
Ржавый меч упал на землю, лич нагнулся и подобрал его другой рукой. Как ни в чем ни бывало он двинулся дальше, хотя слизистая плоть и кусочки костей осыпались из его раздробленной конечности.
— Нападение! — снова крикнул Кашел, отпрыгивая назад. Большая часть монстров, как автоматы, шагали в направлении гостиницы, но трое из них стояло лицом к лицу с юношей. Один из них замахнулся копьем, метя Кашелу в грудь, юноша крутанул перед собой посохом и отбил удар — наконечник копья звоном отлетел в сторону. Тогда Кашел со всего размаха обрушил посох на череп ближайшего лича — послышался хруст костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Ближайший аркай съежился и скрутился, подобно спичке попавшей на раскаленный кусок угля. Его сородичи, тесным строем поднимавшиеся по дереву, в ужасе молотили конечностями или пытались спрыгнуть, но все напрасно. Красное пламя пожирало их так же безжалостно, как свеча опаляет зазевавшегося мотылька.
В крепости слышны были ужасные человеческие крики — магический свет затягивал и истреблял не только аркаев.
Странное дело: стволы деревьев остались нетронутыми, но все букашки-таракашки, жившие в его трещинах, погибли так же как и их более крупные соседи по острову. Магическое заклинание Медера воздействовало только на живые организмы, но зато — на все живые организмы.
Все они оказались истреблены. За исключением четырех человек, укрывшихся внутри круга на овальной платформе.
Красный свет продолжал изливаться подобно кипящей лаве. Он миновал внешние городские стены и, не встречая остановок, двигался дальше. Несмотря на туман, Шарина могла проследить за ходом медеровского заклятия — будто в рубиновом зеркале.
Все жители покрытой лесом Тегмы оказались мертвы. Все до единого.
Постепенно красное свечение начало меркнуть и вскоре вовсе исчезло. Но в памяти Шарины оно осталось навсегда: стоило ей зарыть глаза, и девушка видела его смертоносное шествие. Солнце клонилось к закату.
На Тегме было тихо, как в склепе.
Медер без сил лежал поверх трупа принесенной в жертву саламандры. Лицо его цветом напоминало слоновую кость, но слой пыли на камне разлетался от слабого дыхания колдуна.
Прокуратор машинально терла свои тонкие окровавленные руки, будто омывая их. На лице ее не отражалось ни единой мысли, но губы двигались в беззвучной мольбе. Возможно, она молилась богам, в которых давно уже не верила.
Девушка снова посмотрела на лежавшего колдуна. Одна часть ее сознания порывалась выпрыгнуть из круга и дальше — за парапет платформы, чтобы найти верную гибель на камнях крепостного двора. Но другая — жаждала сначала со всего размаха опустить топор на голову Медера, а затем уж искать забвение в смерти.
В этот ужасный момент лицо отшельника оставалось абсолютно бесстрастным. Он молча вытер лезвие ножа о край своей черной туники и спрятал его в ножнах.
— Теперь мы сможем спокойно закончить наш челнок, — сказал он. — Никто не помешает нам взять все необходимое на триреме.
5
Постоялый двор под названием Галечный Брод, что на реке Строма, располагался в восемнадцати милях от предместий Каркозы — фактически два дня пути для неторопливой компании овец и их погонщиков. Вот здесь-то и расположился на ночлег караван Бенлоу. Гаррик спал в общем зале вместе с другими мужчинами: здесь были охранники купца, возчики, совершающие обычный торговый рейс в столицу, а также просто парни, скитающиеся в поисках счастья.
Чем ближе к столице, тем оживленнее дороги. И тем выше прибыли у держателей постоялых дворов. Скажем, здешний хозяин загребал столько денег, что бедняге Райзу и не снилось. Это при том, что отец Гаррика никогда не позволил бы себе держать такой грязный тростник на полу своей гостиницы.
Пока реальный Гаррик сопел на соломенном тюфяке, Гаррик во сне наблюдал за королем Карусом, карабкавшимся по крутому откосу. Стоял прекрасный весенний день, яркое солнце освещало стены Ладерского Замка, высившегося на вершине холма. Карус был не один — еще пятьдесят человек преодолевало подъем за его спиной. Нелегкое дело: приходилось висеть почти на отвесной стене. Найдя опору для ног и одной руки, можно было осторожно, со скоростью змеи, подкрадывающейся к мыши-полевке, протянуть другую руку в надежде найти новый выступающий камень.
— Мы вынуждены были идти без доспехов и даже шлемов, — раздался голос Каруса. Теперь он стоял рядом с Гарриком, перегнувшись через балюстраду и наблюдая за своим двойником на склоне. Юноша не знал, что это за место: его очертания оставались неясными, расплываясь на границе видимости. Но он понимал, что здесь совместились два разных временных, а может быть, и пространственных плана. В одном находились крутой холм, замок и отчаянный подъем к его стенам, а в другом стоял он с королем Карусом, который как раз объяснял: — Если б хоть кто-нибудь догадался взглянуть вниз, нам пришел бы конец. Достаточно было бы сбросить сверху пригоршню гравия, и нас бы просто стерло с лица земли.
Он беззаботно рассмеялся.
— А ведь мне тогда было немногим больше, чем тебе сейчас парень, — сказал он. — Я только начал свое восхождение к трону и еще понятия не имел обо всех опасностях предстоящего мне пути. Но все же я оказался прав: это необходимо было сделать, иначе королевство рухнуло бы прямо тогда… Так же оно продержалось еще двадцать лет, до того злополучного дня, когда мы выступили на Йоль…
Веселость исчезла из голоса короля, но она уступила место не печали, а стальной ярости.
В море, западнее замка на холме, стоял флот из сотни боевых галер, нацелившись на порт Ладеру. Весла работали лениво — лишь бы удерживать местоположение при начавшемся отливе. Тяжелые бронзовые тараны покачивались на носах судов — вверх-вниз, в такт с набегающими волнами. Солдаты на палубе возились с катапультами, приводя их в боевую готовность.
— Вы сняли доспехи из-за веса? — спросил Гаррик во сне. Ему не раз приходилось карабкаться на скалистые берега родной Барки. С двенадцати лет он ежегодно в сезон гнездования птиц отправлялся на северный пляж и оттуда совершал подъем, а затем и спуск с корзиной, полной яиц чаек, зажатой в зубах. И сейчас, глядя на отчаянное предприятие юного Каруса, Гаррик ощутил привычную боль в кончиках пальцев. Ну что ж, по крайней мере они избавлены от соленых брызг, которыми море щедро окатывает их товарищей, оставшихся в лодке у подножия склона.
— Из-за шума, — ответил зрелый король рядом с ним. Тон его снова стал веселым и беззаботным. — Один удар стали о камень — и Ладерский граф Ринт стал бы Повелителем Островов… По крайней мере, пока ему не перерезал бы глотку очередной из пятидесяти узурпаторов.
На укрепленных стенах замка было полно людей, даже в южной части, но все они смотрели на море, где стоял вражеский флот. А тем временем король Карус, незамеченный никем, лез в гору. Его темные волосы были схвачены золотой лентой, длинный меч в ножнах до поры до времени передвинут за спину.
С крепостной стены произвела залп катапульта, и каменные ядра плюхнулись в радужную воду поблизости от корабля, судя по золоченой корме — головного флагмана. Фонтан взметнулся выше мачты парусника.
— Разве не было бы безопаснее атаковать ночью? — спросил Гаррик. Юный Карус почти уже достиг своей цели — его фигура темнела в нескольких футах от основания башни, на которой находилось двое ладерских охранников. Оба они стояли на противоположной стороне площадки и, вытянув шею, наблюдали за вражеским флотом.
Пожилой король покачал головой.
— Нет, это должно было происходить именно днем, чтобы корабли приковали внимание защитников крепости, — пояснил он. — Никому и в голову не пришло, что накануне я высадился с пятью десятками солдат и всю ночь карабкался среди колючего кустарника, подбираясь к замку с тыла.
Тем временем молодой Карус закончил свой подъем. Одним прыжком, которому позавидовал бы и акробат, он перемахнул через ограждение крепости. Стражники оглянулись на шум, но было поздно. Длинный меч в руке короля разил налево и направо, подобно вездесущей молнии. За ним появились и остальные нападающие, они перебили горстку ладерских защитников, прежде чем те смогли поднять тревогу.
— А с твоей помощью, парень, — снова заговорил Карус рядом с Гарриком (насмешка играла в его голосе, подобно солнечному свету на лезвии меча), — я разберусь с этим мерзавцем — герцогом Йольским.
— Но он мертв, господин, — возразил юноша. — Вот уже тысячу лет, как мертв!
Не отрывая взгляда от завершения схватки в стенах Ладерской крепости, Карус покачал головой. К тому моменту ее защитники позорно сдались и бежали, побросав оружие и доспехи.
— Все времена существуют одновременно, парень, — усмехнулся король. — Раньше или позже — какая разница?
Крепость заполнялась солдатами, крики слышались все громче:
— Нападение! Нападение!
В темноте кто-то споткнулся о спящего Гаррика. Пошатываясь, тот поднялся на ноги в гостинице Галечный Брод. Он уже полностью проснулся, хотя никак не мог проморгаться — глаза все еще были ориентированы на яркий дневной свет, царивший в его сне.
— Нападение! — снова раздался крик снаружи, теперь Гаррик узнал голос Кашела.
Он нашарил оружие, лежавшее на полу у соломенного тюфяка. Лук в ночной темноте бесполезен. Гаррик схватился за меч, который Бенлоу таки всучил ему, и опрометью бросился к дверям вместе с охранниками купца.
Сжимая рукоятку меча, юноша услышал, как внутри него звучит смех короля Каруса.
6
Кашел в эту ночь спал без снов, но внезапно пробудился с ощущением опасности. По коже бегали мурашки: в теплом сладком духе овечьей отары он чувствовал едва заметный чужой запах. Овцы тоже проснулись и беспокойно переступали на месте, время от времени жалобно блея.
Заснул Кашел под повозкой с горшками, рядом с загородкой для овец. Владелец повозки был рад передоверить охрану своего товара, поскольку ночь стояла прохладная и сырая. А в этого парня попутчики верили так же безоговорочно, как в незыблемость земли под ногами и в то, что солнце утром встанет на востоке.
— Кашел? — раздался голос Мелли у него под ухом. — Кто-то совсем рядом пользуется магическими силами. Думаю, они замыслили недоброе.
Рядом, из загородки для крупного рогатого скота, раздалось низкое мычание быка владельца повозки. На постоялом дворе Галечный Брод животных держали отдельно: овец, быков и лошадей.
Закрывать вместе лошадей и быков было опасно, поскольку нервная лошадь могла лягнуть или укусить своего более спокойного товарища. Но, с другой стороны, бык с его рогами тоже обладал темпераментом и нередко именно за ним оставалась победа в драке, затеянной лошадью. Лучше уж всех устроить по отдельности.
Перекатившись меж колесами, Кашел выбрался из-под повозки, оставив свой плащ валяться там. Он затянул потуже пояс поверх туники и сделал несколько шагов в темноте, оглядываясь и сжимая в руке посох.
Воздух казался насыщенным влагой, однако не из-за дождя или тумана с реки. В этом месте, столь удаленном от побережья, явственно чувствовался соленый запах моря. И еще — запах разложения и мертвечины.
— Оно приближается, — предупредила Мелли. Фея не выглядела напуганной, скорее — настороженной. Так белка с высоты своего дупла следит за крадущейся внизу охотничьей собакой.
Этот постоялый двор был даже старше своего собрата в Барке. С незапамятных времен он сохранил свое имя от названия брода, которым пользовались путники. Сотни лет назад брод стал не нужен, так как на реке Строме появился мост. Выстроенный на сваях, он выдерживал даже самые сильные наводнения.
Фермы моста возводились еще во времена Старого Королевства, они пережили и его упадок, и долгие годы последующей цивилизации. Для возведения постоялого двора использовались камни от домов богатых жителей прежних времен.
С посохом в руках Кашел пошел в обход загона по направлению к реке. Он смотрел во все глаза, но ничего необычного не замечал. Вода тихо журчала за остатками каменной стены, современницы Старого Королевства. Запах соли и смерти стал сильнее.
— Кашел! — крикнула Мелли. Из-за стены внезапно появились какие-то силуэты. Лунный свет отражался от металлических доспехов, тронутых ржавчиной, и влажно поблескивающей плоти.
Это были личи — такие же, как тот, которого убил Гаррик у себя во дворе. Но теперь их собралось много, в неверном освещении Кашел даже не мог в точности разобрать, сколько именно. Ближайший из них держал в руках щит с остатками морских водорослей на нем.
— Нападение! — закричал юноша. — Нападение!
Прежде всего он подумал о фее на своем плече, но тратить время, чтоб перенести ее в безопасное место, было непозволительной роскошью. Кашел шагнул вперед и сделал выпад посохом, как дротиком. Металлический набалдашник вдребезги раздробил руку монстра от запястья до локтя.
Ржавый меч упал на землю, лич нагнулся и подобрал его другой рукой. Как ни в чем ни бывало он двинулся дальше, хотя слизистая плоть и кусочки костей осыпались из его раздробленной конечности.
— Нападение! — снова крикнул Кашел, отпрыгивая назад. Большая часть монстров, как автоматы, шагали в направлении гостиницы, но трое из них стояло лицом к лицу с юношей. Один из них замахнулся копьем, метя Кашелу в грудь, юноша крутанул перед собой посохом и отбил удар — наконечник копья звоном отлетел в сторону. Тогда Кашел со всего размаха обрушил посох на череп ближайшего лича — послышался хруст костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94