Любовь моя! Последняя моя мысль будет о тебе…
Крестьяне, те, кто уцелел в этой страшной битве, повинуясь последнему приказу своего вожака, бросились в разные стороны, спасаясь бегством. Однако в комнате оставалось много раненых. Некоторые еще пытались сопротивляться, но вновь раздавшиеся ружейные залпы положили этому конец, увеличив число убитых.
Албанцы одержали победу в этом неравном бою. К Марко вернулась его холодная самоуверенность, а в голосе зазвучала привычная ирония:
– Вот и все, ребята! Дело сделано. Теперь мы можем от души повеселиться, не так ли?
Кругом раздались крики одобрения. Разбойники хорошо понимали своего атамана.
– Свяжите-ка этих удальцов! – указал Марко на раненых крестьян. – Сколько их?
– Двадцать семь!
– Прекрасно. Значит, приготовьте двадцать семь веревок. Если не хватит, используйте пояса. Закрепите их на балке под навесом и ждите приказаний.
Через пять минут веревки с петлей на конце уже раскачивались в указанном месте на расстоянии двух метров от земли.
– Выколите им всем глаза!
Услышав этот чудовищный приказ, женщины, которых бандиты тоже связали, пришли в ужас. Послышались стоны, рыдания, мольбы о пощаде.
– Тише там! – прикрикнул Марко. – Чем вы недовольны, глупые гусыни? Я добр и делаю это исключительно из человеколюбия, чтобы вы не видели мучений друг друга.
Бандиты покатились со смеху. Каждый достал кинжал, и, присев на корточки возле раненых, с утонченной медлительностью совершил очередную жестокость, не отказывая себе в удовольствии поймать последний, затуманенный кровью и слезами взгляд своей жертвы.
А посреди моря человеческой боли, стонов, хрипов стоял довольный Марко и улыбался.
«Теперь моя очередь», – подумал Жоаннес. Он с нежностью взглянул на Никею, чтобы, перед тем как уйти навсегда, запечатлеть в душе ее милый образ.
Марко перехватил этот прощальный взгляд, полный любви, и расхохотался.
– Нет, парень, твоя очередь наступит чуть позже.
И, обращаясь к своим людям, добавил:
– А теперь подвесьте этих молодцов, но только за ноги, слышите!
– Мерзавец! – прохрипел старый Грегорио.
– Потерпи, старик, придет и твой черед.
Приказание было исполнено дружно и весело. Живых, жестоко страдающих от ран людей подвесили вверх ногами, словно туши в мясной лавке. Кровь сразу прилила к голове, лица стали фиолетовыми. От нестерпимой боли мужчины корчились в судорогах и страшно кричали, не в силах сдержаться.
Все это очень развлекало бандитов, они спокойно стояли рядом, покуривали, и даже пошучивали.
– Боюсь, как бы у них не разыгралась мигрень, – сокрушался один.
– Зато при такой потере крови они избавлены от кровоизлияния в мозг, – успокаивал другой.
– Их следовало бы слегка освежить, – с наигранной озабоченностью заметил Марко. – Невозможно смотреть, как люди мучаются. Мы просто обязаны что-то сделать для них.
– Может быть, «обдувание»? – поинтересовался кто-то.
– Нет, я придумал кое-что получше. Делайте как я!
С этими словами албанец, само воплощение жестокости, схватил одну из жертв за плечи, несколько раз с силой закрутил веревку, а потом резко отпустил. Веревка сначала раскрутилась вместе со своим страшным грузом, а потом закрутилась в обратную сторону.
Предложенная игра пришлась разбойникам по вкусу, они с явным удовольствием стали подражать действиям атамана. Вскоре это было уже сплошное бешеное вращение изувеченных, агонизирующих человеческих тел, они сталкивались, отскакивали друг от друга, снова сталкивались, рана о рану, перелом о перелом… пока, увы, слишком медленная смерть не прекратила наконец их земные страдания.
Грегорио, почти в безумном состоянии, с блуждающим взглядом и трясущимися губами, созерцал это жуткое зрелище.
Но Марко все еще не пресытился пролитой кровью. Жажда мщения не покидала его.
– Ну что ж, старик, теперь разберемся с тобой! – сказал он, доставая свой необыкновенно острый ятаган из дамасской стали.– Кто-нибудь двое, возьмите его каждый за ногу и опрокиньте головой вниз… Так, хорошо… Раздвиньте ему ноги пошире и держите крепче.
Сабля взвилась в воздух и опустилась со всего маху, разрубая тело старика пополам. Раздались нечеловеческие вопли, хлынула кровь… Никея тут же упала без чувств, а из глаз Жоаннеса, собравшего в кулак всю свою волю, чтобы не разрыдаться, выкатились лишь две слезы.
Клинок, красный от крови, равномерно поднимался и опускался, довершая начатое, разрубая вдоль все: мясо, кости, внутренности, легкие, сердце… Крики давно уже прекратились. Человек оказался расчлененным на две половины.
Последним ударом Марко отрубил голову и приказал:
– Я хочу, чтобы две эти половины приколотили к дверям, а сверху прибили голову. И пусть все так остается до следующего дня Святого Георгия. Повешенных под навесом не снимать до тех пор, пока трупы сами не превратятся в прах. Женщин я отпускаю. Вы свободны. Идите и расскажите другим, что вы здесь видели. Пусть это послужит им уроком на будущее, если они когда-нибудь вздумают сопротивляться мне!
– По коням! – скомандовал он.
Послушные приказу, албанцы замерли в седлах. Марко поднял с земли испачканный в грязи штандарт и холодно произнес:
– Я отмою его в вашей крови. – Затем бандит повернулся к Жоаннесу: – Тебя я сейчас убивать не стану. Это было бы слишком быстро и просто. Я возьму тебя с собой, и там ты познаешь такие пытки, о которых еще через сто лет будут рассказывать страшные истории. Николь, проверь, крепко ли он связан, и возьми его к себе на седло. Да смотри в оба! Он очень опасен. Гы мне за него отвечаешь головой!
– Не беспокойся, атаман, все будет в порядке, – ответил албанец, исполняя приказание.
Сам Марко нагнулся, поднял Никею – та все еще не пришла в себя, – положил поперек седла и скомандовал:
– Вперед!
Бандиты тронулись в обратный путь, оставляя за собой притихшую, обезлюдевшую деревню и горы трупов.
ГЛАВА 4
Завоевание славянских земель. – Беды Косова. – Герои борьбы за независимость. – Янош Хуньяди и Скандербег. – Обращение в другую веру. – Албанские беи. – Две власти. – Взятки. – Переправа. – Брод. – Взбесившийся конь. – В пучине. – Исчезновение пленника. – Залповый огонь. – Песня о Косове. – Безумная.
Турки завоевали Македонию и соседние с ней области уже давно, около пяти веков тому назад. Но, несмотря на все усилия, им так и не удалось ни с помощью оружия, ни посредством дипломатии полностью подчинить завоеванные народы.
Внешне пассивные и, казалось, смирившиеся, славяне и греки проявляли тем не менее удивительное упорство, мягкое, но настойчивое сопротивление всему, что привносилось извне, и сумели сохранить не только свои обычаи, но и веру. Во всяком случае, так было в деревнях и маленьких городках, разбросанных по равнинам.
Конечно, среди крестьян много мусульман. Однако большинство из них – переселенцы, пришедшие из Азии вслед за завоевателями, турецкими солдатами Ахмета и Амюрата.
С тех давних времен количество их несколько увеличилось пропорционально числу местных жителей, но полного слияния между ними и коренным населением так и не произошло.
Сам процесс завоевания этих территорий был длительным и кровопролитным. В народе ужасы не забылись, и поколение за поколением оплакивало утраченную свободу.
Борьба длилась около ста лет! Первыми потеряли свою независимость в 1389 году сербы, разбитые турками в Косове. Потом, в 1448 году, опять же в Косове, потерпел сокрушительное поражение Янош Хуньяди, стоявший во главе австрийских конфедератов. Битва длилась с 17 по 19 октября. Около ста тысяч человек пали тогда на поле брани.
Святое дело независимости славян, вероятно, погибло бы, если бы не молодой герой Скандербег, принц албанский, выросший в этих горах, где постепенно угасало движение сопротивления захватчикам.
Люди откликнулись на брошенный им патриотический клич, возникли новые боевые отряды, и борьба разгорелась с новой силой. В течение двадцати двух лет сражался Скандербег с турками, успешно отражая неоднократные нашествия османских войск.
Он умер в 1468 году в полном расцвете своего полководческого триумфа. К сожалению, у народного героя не оказалось последователей. Как только страстные призывы к свободе перестали звучать из его уст, все вернулось на круги своя, и турки вновь стали безраздельно хозяйничать на землях, расположенных вниз по течению Дуная.
Вскоре победители повели планомерную работу по ассимиляции коренного населения, без чего господство на завоеванных новых территориях не могло быть прочным и длительным. Для начала турецкие правители решили привлечь на свою сторону предводителей горских народов. Действовать силой здесь было нельзя. Тогда, ловко спекулируя на мелких человеческих страстях, они принялись задабривать их всевозможными подарками и почестями. Потом, исходя из принципа «Разделяй и властвуй», стали сеять вражду между отдельными кланами, что позволило в результате подорвать в основе саму возможность возникновения будущих освободительных движений.
Наряду с этим турки начали обращать христиан в магометанство. Само собой разумеется, новые приверженцы ислама получали множество всяких привилегий.
Кто бы подумал, что гордые албанцы, недавние сподвижники героя-патриота Скандербега, станут первыми обращенцами в новую веру! Но такие нашлись, и немало. Так что почти вся местная феодальная знать вскоре приняла мусульманство.
Повествуя об этом периоде, историки замечают, что для многих переход из одной веры в другую оказался не слишком болезненным. «Где сила, там и закон!» – вот что можно прочесть на лезвиях албанских сабель того времени. Одновременно такое обращение сулило много приятных и необходимых для жизни албанца вещей: право носить оружие, убивать друг друга, угнетать соседа славянина или грека, – «работать копьем», как пели еще дорийцы, их деды, – и право украшать свои одежды всевозможными вышивками, галунами, а свои головные уборы – пышными султанами!
Они получали титул беев и назначались на высокие административные должности, что давало абсолютную власть над крупными христианскими общинами, которые им следовало бы защищать и отечески опекать. Однако в действительности такая организация обернулась жесточайшей тиранией и самым бессовестным грабежом. Попробуем понять, как и почему это произошло.
За оказываемые услуги руководители кланов могли взимать ежегодно с крестьян и ремесленников личный налог в свою пользу: часть урожая, поголовья скота, а также произведенных промышленных товаров. Никто их не контролировал. Размер налога устанавливался самими беями в соответствии с их конкретными потребностями и в зависимости от их алчности. Собирать его они могли, используя любые методы по собственному усмотрению, включая самые жестокие и бесчеловечные. Плоды тяжелого подневольного труда крестьян теперь почти целиком уходили на уплату непомерно высокого налога, который, обильно политый их потом и слезами, поглощал, как бездонная бочка, не только урожаи, стада, дома, но и жизни людей.
Со своей стороны, турецкие власти никак в это не вмешивались, а скорее даже поощряли такое положение дел, ведь оно напрямую отвечало их целям и интересам.
Держа в постоянном страхе и угнетении разобщенные христианские общины, беи довершали порабощение народа, осуществляли на практике закабаление бывших свободолюбивых воинов Яноша Хуньяди и Скандербега, препятствуя тем самым возникновению всяких бунтов и обеспечивая прочную базу для завоевательной политики Турции.
И так на протяжении многих лет, веков! Почувствовав вкус к новой власти, албанцы захватывали все новые земли, расширяли область своего влияния, дошли до Дуная. Увеличивалось количество новых жертв их бесчинств, лихоимства и злодеяний.
Со временем превращение Сербии и Болгарии в самостоятельные государства отбросило албанцев в Македонию. И до сих пор они господствуют там, по крайней мере, в центре и на севере, где излюбленным их местом является долина Косова.
Управление на захваченных землях было организовано так: около 35 вилайетов, крупных округов областного масштаба, делились на менее крупные районные округа – санджаки. Во главе тех и других стояли крупные чиновники, назначенные самим султаном. Правители вилайетов обладали абсолютной властью, но, по сути дела, это были, скорее, декоративные, чем реально действующие фигуры. Санджаки подразделялись на более мелкие территориальные единицы двух уровней.
Такое административное деление выглядит вполне традиционно, но, чтобы понять подлинное функционирование системы, ее жизненное воплощение, необходимо оценить роль албанских беев, наличие которых в наше время является странным анахронизмом. И тем не менее они существуют и доныне, все так же грабят, все так же неукротимы и жестоки, как и пятьсот лет назад. Их власть, крепкая как никогда, прекрасно удержалась наравне с властью султана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34