Мы немедленно поднялись в тетину спальню. Здесь все было без изменений…
Кроме одного.
На полу сидела полуживая фея, у которой была отрублена кисть.
ГЛАВА 7
– Ночь, похоже, все еще молода, – напряженным голосом сказала тетя, внимательно разглядывая сжавшийся на полу комок в каких-то легкомысленных тряпках. – Была бы она еще и нежна…
– Многого хотите, тетя, – ответствовала я. – Нежные ночи для нас закончились еще в докритическом возрасте.
– Это ты о чем?
– Потом поймете. Сейчас надо выяснить, каким образом в нашем жилище оказалось это несчастное существо. Сидите, сидите, не надо вставать!
Но фея и не вставала. Из положения сидя она простерлась перед нашими с тетей ногами и прерывающимся, сбивающимся на шепот голосом заговорила:
– Май умоляет вас о помощи! Май просит у вас защиты! Май стенает: не прогоняйте!
– Кто это – Май? – удивилась тетя.
– Я – Май, – обрубком руки указала себе на грудь несчастная феечка. Для этого ей пришлось чуть приподняться, и на какой-то миг мне удалось разглядеть ее лицо, скрытое за копной спутанных, свалявшихся волос. Это лицо, когда-то хорошенькое, сейчас было обезображено ужасом. – Спасите Май. Вы можете. Вы всесильны.
– Интересно, откуда у нее представления о нашей всесильности? – задумчиво произнесла Анна Николаевна.
– Сейчас важно не это. – Я склонилась над Май, взяла ее за плечи, приподняла. У меня было такое впечатление, что я взяла в руки брошенного побитого котенка. Да почти так оно и было! Феи – переходная ступень от животных к бесплотным духам, порождения стихий. – Май, как ты попала в наш дом?
– Именно. Хороший вопрос, Юля, – кивнула Анна Николаевна. – Учитывая защиту, которую я поставила…
– Меня привели сестры, – сказала фея.
– Сестры – это другие феи? – на всякий случай уточнила я.
– Да, – сказала несчастная и повторила: – Спасите Май. Спасите всех сестер!
– Так, о спасении всех сестер поговорим позже, – разрешила ситуацию тетя. – Сейчас, похоже, надо заняться спасением Май.
Феечка обвисла у меня в руках. Те, кто думает, что феи пахнут духами «Ив Роше», мягко сказать, заблуждаются. Некоторые феи пахнут помойными отбросами и грязны, как те самые отбросы.
– Она без сознания, – сказала я тете. – Такое впечатление, что ее держали в мусорной куче. Скажите, а фей моют?
– Моют, конечно. Феи – почти те же люди, и у них почти все как у людей.
– Тогда давайте приведем ее в сознание и искупаем. Запах жуткий.
– Это не я! – раздался голос Игоря. Ох, а про него мы и забыли.
– Верим, что не ты, Игорь, – сказала я терпеливо. – Не мешал бы ты нам в ближайшие сто двадцать часов, а?
– Как угодно, – обиделся призрак. – Если понадоблюсь, я буду на чердаке.
– Ага, давай.
Тетя меж тем сходила в свою тайную лабораторию и принесла оттуда склянку с желтой, на вид густой, как ликер, жидкостью.
– Что это, тетя? – поинтересовалась я.
– Состав из трав и масел: оливкового, базиликового… Там много всего. Все трижды заговоренное, дистиллированное, как положено. Помогает от голодных обмороков, придает силы. Сама пила, когда сидела на диете.
– Вы сидели на диете? – Я недоверчиво окинула взглядом стройную и подтянутую фигуру моей тетушки.
– Было дело, но сейчас не об этом.
Тетушка поднесла склянку к губам феи, приоткрыла ей рот и влила туда несколько капель своей волшебной жидкости. Капли подействовали как надо – щеки феи зарозовели, глаза открылись, она часто задышала.
– Еще глоточек, – умоляюще прошептала она.
– Конечно, – кивнула тетя.
Фея надолго присосалась к склянке. «Глоточком» тут и не пахло.
– Ей передозировка не грозит? – на всякий случай спросила я.
– Ничего страшного, эту жидкость можно употреблять в любых количествах. Это тебе не виски и не шампанское. Пускай наша феечка взбодрится. Нам бы, кстати, тоже не мешало. Чувствую, спать нам сегодня не придется.
– Да, тетя, вот это вы верно подметили.
Фея осушила почти треть склянки и заметно взбодрилась.
– Как хорошо! – сказала она.
– А теперь – в ванную, – приказным тоном потребовала я. – Иначе никаких разговоров о помощи!
– Май пойдет в ванную, – с робкой улыбкой сказала фея. – Май давно не мылась. Май стыдно.
– Ну вот, чтоб не было стыдно, и пойдем купаться Тетя, а вы подберите ей какую-нибудь одежку из моего гардероба. Похоже, мы с Май одного размера.
Пока я набирала в ванну воду и разводила пену с ароматом персика, Май сбросила с себя все лохмотья до единой ниточки. Похоже, она совершенно меня не стеснялась. Интересно, а феи вообще стеснительны? Какие у них чувства, у фей? Какие настроения, радости, печали? Я ведь ничего о них не знаю.
Кроме того, что кому-то нравится их убивать.
– Полезай в ванну, а я буду тебя отмывать, – сказала я, глядя на голое, замызганное и щуплое тельце.
– Да, госпожа. – Фея мышкой проскользнула в заполненную теплой ароматной пеной ванну.
В ванне она казалась еще меньше – девочкой лет восьми. Я взяла мягкую поролоновую губку в виде розового кролика, густо намылила ее и принялась аккуратно тереть фее спину и плечи. Феечка довольно мурлыкала, нет, честно, мурлыкала прямо как кошка! Я никогда не знала, что феи мурлычут! Велики дела твои, святая Вальпурга!
Потирая фее спину, я заметила два странных симметричных бугорка, находящихся чуть повыше лопаток. Бугорки были затянуты розовой свежей кожей.
– Что это? – спросила я у феи, аккуратно касаясь пальцем бугорка.
– Крылья. Были. В Голубой "стране были, а здесь отвалились. У всех фей так.
– Странно…
– Просто там, где люди, у фей отваливаются крылья. Негде и незачем летать. А можно мне шампунь?
Я дала Май шампунь, и она принялась ожесточенно мыть свои длинные спутанные волосы. Когда она их вымыла, из грязно-серых они оказались платиново-золотистыми. Где же все-таки скрывалась эта фея, раз ухитрилась так вываляться в грязи?
Наконец с мытьем было покончено. Я закутала фею в пестрый махровый халат, волосы она сама высушила ладонью – значит, и феям подвластно мелкое колдовство. Впрочем, как бы иначе они выжили?
– Ну вот, – сказала я ей. – Теперь ты похожа на человека.
– Май не человек, – немедленно пояснила она. – Май – фея.
– Ну, значит, похожа на фею. А теперь идем, нас моя тетя ждет не дождется, хочет выяснить, зачем мы понадобились народу фей.
Анна Николаевна ждала нас в своей тайной лаборатории, держа в руке печально известную коробку с отрубленной кистью. Едва мы вошли и фея Май увидела кисть, как из ее нечеловечески больших сине-хрустальных глаз полились слезы.
– Это твоя рука? – дрогнувшим голосом спросила фею тетя.
– Да, да! – часто закивала головой Май.
– Садись вот в это кресло, фея. Садись, не бойся. Я попробую пришить тебе руку.
– Тетя, это дело хирурга, а не колдуньи!
– А ты не встревай, я сама знаю, у кого какое дело. Лучше усади Май и подай мне вон из того шкафа коробку черного цвета.
– Здесь все коробки черного цвета…
– А ты подай ту, у которой на крышке наклеена фотография Арнольда Шварценеггера.
– А, понятно! Достаю… Тетя, на фотографии написано «Госпоже Гюллинг, с любовью, Арни»! Арни?! Какое отношение вы имеете к этому глобальному человеку?!
– Было дело, пересекались как-то, – туманно ответила тетя. – Давай коробку, не тяни.
Я отдала тете коробку. Она щелчком пальцев поманила к себе небольшой столик, вроде тех, какими пользуются фокусники, поставила на него коробку и открыла ее. Я немедленно сунула нос. Фу, проза жизни! В коробке оказались три катушки ниток и несколько ярко блестевших иголок, воткнутых в меховое брюхо какой-то непонятной зверушки.
– Зря ты изображаешь мировое презрение, – сказала тетя. – К твоему сведению, эти нитки спряла сама Великая Безымянная Ведьма. Нет на свете ничего прочнее и тоньше этих ниток.
– А-а… А иголки?
– Такими иглами шьют только ведьмы. Потому что они не из металла, а из солнечных лучей. Их и брать надо со специальным заклятием, а то сожжешь руку.
– Да будет вам!
– Юля, тебе придется мне поверить. Потому что тебе еще придется мне помогать.
– То есть как?
– Ты будешь держать кисть, пока я буду пришивать ее к запястью.
– Ай, я боюсь! Это же ужас!
– Ужас – это когда приличная, подающая большие надежды ведьма боится совершить обычное колдовство!
– Ничего себе обычное! Это не носок заштопать.
– Если ты предпочитаешь штопать носки, тогда уходи из ведьмовства. Успокой Май. Она нервничает.
– Май, успокойся, милая, – дрожащим голосом сказала я фее. – Сейчас мы с тетей сделаем тебе небольшую операцию. Больно не будет. Ведь не будет больно, Анна Николаевна?
– Не будет. Будет немного щекотно. Не бойся, Май. Если хочешь, можешь не смотреть сюда. Смотри в сторону и напевай какую-нибудь песенку.
Май повиновалась. Видимо, склонность к повиновению и терпению у фей в генетической памяти. Какие же несчастные они существа!
Май мурлыкала тихим измученным голоском какую-то песенку на старофейском языке, а тетя и я взялись за работу..
Оказалось, при должном колдовском подспорье (заклинания там и прочие ведьмовские штучки) ведьме можно поработать и хирургом. Примерно через полчаса отрубленная кисть была пришита к запястью, и шов сросся, будто его и не было. Затем тетя прочитала молитвы Великой Богине и святой Вальпурге, с тем чтобы они даровали умершему жизнь, и кисть ожила.
– Вот и все колдовство, – сказала тетя. И ватным тампоном вытерла свой взмокший лоб.
Май повернулась и посмотрела на свою возрожденную руку. Осторожно согнула кисть. Потом, ни слова не говоря, встала с кресла и опустилась на колени перед Анной Николаевной.
– Встань, встань, девочка, – строго сказала Анна Николаевна. – Я сделала для тебя то, что должна была сделать. Разве не за этим ты пришла ко мне?
Май поднялась с колен и покачала головой:
– Май благодарит, Май сердечно признательна, но Май пришла не за этим.
– А за чем же? – удивилась тетя.
И Май рассказала вот что.
На окраине Оро есть рабочий поселок, в котором живут только феи. Об этом поселке не знает ни профсоюз фей, ни полиция, ни тем более руководители корпораций, которые пачками принимают фей на работу, не спрашивая у них никаких документов. Да и какие могут быть документы у феи? И так понятно, что она эмигрировала со своей исторической родины, Голубой страны, в поисках лучшей доли. На границе между фейным и человеческим мирами феи теряют крылья, но обретают возможность пахать как проклятые по восемь – двенадцать часов в день, производя всевозможную колдовскую продукцию.
Поначалу феи не роптали. Их устраивало то, как с ними обходятся. В поселке есть какое-никакое жилье (в Голубой стране и того не сыщешь), налажена доставка нектара и прочих продуктов питания. Те из фей, кто разбирается в целительстве, становятся врачами для своих сестер. Те, кто хочет плодиться, плодятся, насколько я поняла, методом партеногенеза. У фей нет мужчин, да и женщинами их можно назвать с большой натяжкой. Больше всего они напоминают рабочих пчел в улье – прав никаких, обязанностей тьма. Да и вообще социальная система в этом поселке фей очень похожа на систему, по которой устраивается рой в улье. Есть одна королева или матка, которую начинают готовить к королевской миссии с детства, есть феи-работницы, есть феи-воспитательницы и фрейлины королевы, есть феи-охранницы. Кого нет, так это трутней; феи, как я уже сказала, в вопросе размножения целиком и полностью полагаются только на себя. Так вот, подобная жизнь ни у кого из фей не вызывала ропота. Множество из них работали на самых тяжелых производствах Оро, заработок же все феи складывали в одно общее казнохранилище, которое охранялось не меньше, чем королева фей (не путайте ее с шекспировской королевой Маб, ничего общего).
– Так в чем же дело? – спросила я Май, которая рассказывала все вышеприведенное довольно бессвязным образом. – Что вас беспокоит?
– У нас появился враг, – сказала Май.
– Ну, в жизни у всех когда-нибудь появляются враги, – философски заметила я.
– Этот враг особенный. – Май перешла на шепот. – Он в одном теле носит две души, и эти души стремятся погубить всех фей. Всех! Мы не знаем, в чем перед ним виноваты, но гнев его страшен, и остановить его невозможно.
– Понятно. И ты, Май, хочешь, чтобы вашего врага остановила я?
– Да.
– Замечательно. А почему?
– Потому что ты из «Медиума».
– А ваш враг тоже работает там?
– Сестры говорят, что да.
– Сестры говорят… А точно это известно?
– Неизвестно, – покачала головой Май. – Но мы знаем, что Апрель и Ласточка, которые работали в «Медиуме», были там же и убиты. И еще Люпин, Солнечный Луч, Шиповничек и Июль – тоже. Их зверски убили. Их просто растерзали.
– Тебе тоже досталось, – заметила я. – Расскажи, как ты сама встретилась с врагом. Ты ведь не работаешь в «Медиуме».
– Да, Май больше не работает швеей в «Медиуме», будь навеки проклято это место! Май развозит пиццу по домам людей.
– А феи едят пиццу? – для чего-то задала вопрос я.
Май фыркнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41