– Что ж, Зое до скончания века в старых девах ходить? Не ломай девушке личную жизнь.
– Никоим образом. Но мне кажется, она сделала неудачный выбор.
– Арсений, а может, это мы с тобой ошибаемся? Вдруг у них все получится?
– Посмотрим, – сказал отец дьякон и более не проронил ни слова.
А Федор, похоже, действительно вжился в образ:
Кто б ни был тот, кто супротив меня
Восстать решится и войну развяжет,
– Он вмиг падет от стрел или огня.
Он, а не я на ложе смерти ляжет.
Меня превыше не было царя,
Да и не будет больше в этом мире.
Алмазы, жемчуг, яхонты горят
В моей броне и на моей порфире.
Я страшен в битве, в мире я жесток.
Свое величье я черпаю в гневе.
Я – царь вовеки. И великий Бог
Ни на земле мне не указ, ни в небе.
– Постой, Федор! – закричала Зоя. – Откуда эта последняя строфа? Ее нет в тексте!
– Да? – удивился Снытников. – А, верно… Извини, Зоя. Я виноват. Я тут посочинял немного. Ты вчера рассказала о пьесе, и меня так захватила эта идея…
Зоя расцвела.
– Но если ты возражаешь, – продолжал Федор, – я конечно, эти строки читать не буду.
– Что ты, – Зоя засияла, словно свежеотшлифованный алмаз. – Мне… Мне кажется, то, что ты сочинил, как раз подходит к образу царя Ирода. Продолжай, пожалуйста, свой текст.
Но продолжить не получилось. Распахнулась дверь, и в зал вбежала запыхавшаяся Любовь Николаевна. Ее шуба была расстегнута, на платке таял снег. Любовь Николаевна оглядела зал и сказала:
– Полчаса назад на Склеповке милиция обнаружила труп человека. Его загрыз оборотень. По радио говорят, что это Стая вышла на охоту.
– Нет! – выкрикнула Зоя. – Этого не может быть!
После этого выкрика все некоторое время смотрели на нее, а потом Ольга кожей почувствовала, как возле ее подруги образовывается пространство страха, ненависти и недоверия. И тут в общей растерянной тишине раздался голос Федора Снытникова:
– Оборотень?! Что это означает?!
Ольга в этот момент смотрела на свою подругу. У Зои было такое выражение лица, что Ольга почему-то почувствовала себя виноватой.
Вечером того же дня в небольшом домике при храме Димитрия Солунского собрались его клирики и прихожане. Имелся там и Сидор Акашкин, которого нельзя было отнести ни к первым, ни ко вторым, но он, как всегда, представлял интересы прессы, и никакими судьбами нельзя было отвертеться ни от него, ни от этих пресловутых интересов.
– Батюшка, – спросил отца Емельяна звонарь Тимофей. – Это правда, что началась охота? Что нам делать?
– Насчет охоты не у меня спрашивайте, – ответил отец Емельян. – Зоя, говори, девочка.
Зоя выступила вперед и заговорила, сильно волнуясь:
– Сегодня мой отец будет по местному телевидению выступать. Он скажет от имени Вожака Стаи, что никакая Охота в городе не начиналась.
– А почему не выступит сам Вожак? – подала голос Ольга.
– Вожака у Стаи сейчас нет. Временно. Прежним вожаком был Павел Могилев, но он ушел на покой полтора месяца назад.
– Что значит «ушел на покой»?
– Оборотни тоже стареют и умирают, – сказала Зоя. – Они знают, когда придет их последний день. И заранее уходят от Стаи, чтобы в одиночестве встретить смерть. Без свидетелей. Потому что оборотень, умирая, становится только зверем. Мертвый зверь в глухом лесу – это нормально.
– Как-то это жестоко, – поежилась Любовь Николаевна.
– Так вот, – Зоя продолжала, не заметив этой реплики. – Стая выбирает Вожака, но только тогда, когда удостоверится в том, что ушедший на покой прежний Вожак мертв.
– Как удостоверится?
– Мы чувствуем, – кратко пояснила Зоя. – На это время у Стаи имеется заместитель Вожака, его должность сейчас занимает мой отец. А он заявляет: «Стая не охотится без Вожака. Это закон. Второй закон – не убивать людей. Поэтому убийство на Склеповке – это дело не местных оборотней».
– Ты говоришь только о вервольфах. А если это сделали кошколюды?
– Характер полученных повреждений говорит о том, что человек был растерзан крупным зверем. – Зоя перешла на казенный язык. – Одним зверем. А кошколюды малорослы, да к тому же если и нападают, то целой кучей. Но в последнее время и среди них не было склонности к убийству, потому что в городе главенствуют вервольфы. Нет, это не местные.
– А не может ли так быть, что это сделал тот зверь, что на нас напал? – вспомнила Ольга про недавнее событие.
– По времени не совпадает. – Зоя сейчас говорила отрывистыми и сухими фразами, словно понимала, что ей не доверяют и ее боятся. И она недалека была от истины.
– Местные или не местные – это дела не меняет! – сказал отец Власий. – Нужно найти убийцу!
– Кто же спорит, – отозвался отец Емельян. – Но это вовсе не наше дело. Для поиска убийцы есть милиция.
– О да, конечно. Знаю я эту милицию. Ходячие мертвецы.
– Уж какие есть.
– Как-то нехорошо получается, – заговорил дьякон Арсений. – Словно мы от всего в стороне.
– А что ты предлагаешь, отец дьякон? – спросил протоиерей Емельян. – Ружья с серебряными пулями?
Зоя побледнела, но выговорила:
– Это слишком. Но вообще-то будет лучше, если у всех людей в этом городе будут при себе освященные серебряные крестики.
– Что-то не видно, чтобы в иконную лавку за этими крестами выстроилась очередь жаждущих покупателей, – скептически сказал отец Власий.
– Я проведу, журналистское расследование, – заявил Сидор Акашкин. – Выясню, кто стоит за убийством.
– Смотрите, чтобы вам самому не попасться на зубок неизвестному хищнику, – съехидничал дьякон.
– Пресса всегда была жертвой, но это никогда ее не останавливало, – гордо ответил Сидор.
А Ольга тем временем спросила у подруги:
– Где же Федор? Почему он с тобой сюда не пришел? И на всенощной я его сегодня не видела… Я, конечно, понимаю, что быть верующим – это не означает выстаивать все церковные службы, но все-таки… Хотя бы просто зашел, свечки поставил. Зоя, ты что? Ты плачешь? Он тебя обидел? Сказал какую-нибудь гадость?
– Нет, – чуть слышно всхлипнула Зоя. – Он просто… Как-то замкнулся. Лицо будто из… из гипса стало. И глаза прямо нездешние. Спросил: «Это правда – про оборотней?» Говорю: да, я тебе все объясню. А он: «Я тебе позвоню». Ой! Да что же я тут сижу, время теряю, может, он мне звонит сейчас, а меня дома нет!
– Ты здесь не теряешь время. Ты сказала людям о том, что оборотни не виновны в убийстве. Это очень важно.
Но, похоже, что Зою это не утешило.
– Я прошу всех отнестись к происшедшему трезво и здраво, – говорил меж тем отец Емельян. – Поиск убийцы – дело светских властей. Наше дело – молиться, чтобы не было больше убийств. И чтобы убийца был найден.
… После всех этих разговоров было страшно идти домой в одиночку. Страшно всем, кроме Зои. Она попрощалась с дьяконом и дьяконицей и, свернув на улицу Чижевского, быстро зашагала в сторону гостиницы «Цепеш», издали напоминающей готический собор.
Администратором в гостинице служил человек. Пока еще человек. Но Зоя знала, что его инициация не за горами – вампиропоклонник Аркадий Басин был безумно влюблен в городскую «Мисс вамп-2000» и ради вечного союза с ней был готов на операцию с укушением. Инициация была не за горами, но до тех пор администратор оставлял за собой право на вполне человеческую мелочность и склочность.
– Что нужно? – нелюбезно осведомился он у Зои, едва она подошла к стойке.
– В каком номере остановился Федор Сныт-ников? – Голос у Зои дрожал и срывался. Видимо, поэтому будущий вампир решил, что этой скромно одетой пухляшке можно откровенно надерзить.
– Я не уполномочен давать такие сведения, – отрезал он.
– Я прошу вас! Это очень важно! Мне нужно ним поговорить. Я… Я его невеста.
Администратор хмыкнул:
– Ах, это так вы теперь называетесь… Лучше бы он этого не говорил. Зоя посмотрела
на него. Мужчина увидел, как глаза девушки превратились в глаза зверя. Зоя положила руку на стойку – под ее рукой толстая деревянная доска дала трещину со звуком лопнувшей басовой струны.
– Ты хочешь стать вампиром? – почти нечеловеческим голосом спросила мужчину Зоя.
– Д-д-д-д…
– Ты можешь не успеть. Потому что сейчас полнолуние. Лучшие дни месяца, можно сказать. Ты понял? Ты понял, кто я?!
– Д-д-д-д…
– В каком номере остановился Федор Снытников? Ну?
Администратор лихорадочно раскрыл книгу регистрации:
– В-в-в-в пять-д-д-десят в-в-в-осьмом. Т-т-т-третий эт-т-т…
– Спасибо. Я поднимусь. Ненадолго. – Зоя прошла от стойки к темнеющей в глубине гостиничного коридора лестнице. Но перед этим сказала:– Если хочешь стать нежитью, сначала научись с ней разговаривать по-человечески. Извини за стойку.
…Зоя остановилась у двери в номер 58. Нерешительно помялась. Одиннадцать часов вечера – не самое приличное время для визита к молодому человеку. Особенно если этот визит наносит ему столь же молодая девушка.
Она постучала. В ответ молчание. Зоя слегка толкнула дверь. Не заперто.
– Федор! – позвала она негромко. – Это я, Зоя. Мне можно войти?
В номере было темно. Прямо напротив двери Зоя увидела большое незашторенное окно. В окно падал свет от уличного фонаря. В этом свете кружились крупные щедровские снежинки. Федор стоял у окна и смотрел на снегопад.
– Федя, – повторила Зоя.
– Входи, – сказал он. – Я люблю смотреть на снег. Он… чистый. Самый чистый из творений Божьих.
Зоя бесшумно прошла в комнату, встала рядом с молодым человеком.
– Федя, а знаешь что, – она решила сказать хоть что-нибудь, лишь бы не это мрачное молчание. – А я написала стихи. О Рождестве. И пришла тебе их прочесть. Ты ведь когда-то писал, что любишь мои стихи.
– Читай, – сказал Федор.
Голос его был немногим теплее падающего снега.
Но Зою это не остановило.
А ты поверь, что будет Рождество,
Хоть в мире все как будто ждет печати
Антихристовой. Будто ничего
Не радует души в ее печали.
И ночи будто затканы тафтой.
И день – как сообщенье в черной раме.
А ты поверь, что снова за звездой
Пойдут волхвы с чудесными дарами.
Ведь мало нужно счастью твоему:
Вот храм сияет на полиелее,
Поют канон. За окнами во тьму
Снег падает смелее и смелее…
И может, все простится оттого.
А ты поверь, что будет Рождество.
– Красиво, – сказал Федор. – Зоя, это правда?
– Ты о чем?
– Не пытайся ускользнуть от ответа. – Казалось, что голос Федора кристаллизовался. Как лед. – Это правда, что в вашем городе есть оборотни? Настоящие оборотни?
– Да, – сказала Зоя и зажмурилась. Ей почему-то представилось, что Федор ее ударит. Но этого, конечно, не могло быть. Ведь он такой славный, интеллигентный и к тому же верующий молодой человек. И он приехал сюда для того, чтобы они познакомились поближе. И, возможно, даже поженились.
– Расскажи мне о них.
– Ну… Оборотни. Обычные. Ты не думай, они не нападают на людей… – Зоя сказала это и осеклась, вспомнив о том, что сейчас творится в городе. А в городе творится убийство, совершенное предположительно оборотнем. – Точнее, иногда нападают. Но это такие же преступники, как бывают преступники среди людей. И их за это судят и наказывают.
– Если поймают…
– Да. Если поймают.
– И как же вы живете с ними на одной земле?
Зоя вцепилась пальцами в подоконник. Она и не подозревала, что слова могут причинять боль сильнее освященного серебра.
– Живем. Сосуществуем. У нас… У нас просто такой город. В нем много всего… Оккультного. Есть ведьмы и колдуны. Сейчас наш мэр – обычный человек, а до этого был мэр-колдун. Еще у нас есть умертвия, что-то вроде зомби. Но они совсем мирные. Из них формируют отряды народных дружинников и добровольных помощников милиции.
– И вампиры? – спросил Федор.
– Что?
– Вампиры тоже у вас есть?
– Конечно. Ты сейчас живешь в гостинице, которая принадлежит вампирам.
– Они пьют кровь постояльцев?
– Прекрати! – Зою разозлили эти холодные вопросы. – Они пьют донорскую кровь. И искусственную.
– Всегда?
Зоя долго молчала, а потом ответила: – Нет.
– И вы это терпите? – тоже после продолжительного молчания спросил Федор. – Вы согласны с такой жизнью?
– Да. Потому что… Потому что это тоже жизнь. Федя, послушай…
Но он заговорил сам – так, словно Зои вовсе не было рядом:
– Знаешь, до девятнадцати лет я не верил в Бога. Да, думал я, есть какой-то Высший Разум или Первоначало Всего. Но это не Бог. Мне всегда казалось, что люди, говоря о Боге, представляют Его не в виде Личности, а в виде глупой, бестолковой и жестокой силы, которой наплевать на страдания всех живущих на земле.
– Ты не писал об этом в письмах, – тихо сказала Зоя, но молодой человек не услышал этой реплики.
– Я искал истину. Я искал смысл – ради чего человеку жить? Неужели я, Федор Снытников, пришел в мир только для того, чтобы прожить пустую жизнь, делать никому не нужную работу, называя это отличной карьерой, жениться на какой-нибудь вздорной дурочке, наплодить с ней детей, которым будет наплевать на нас, когда они вырастут, и в конце концов умереть, страшась открытой впереди бездны?!
– А как же любовь?..
Но Федор и эти слова девушки пропустил мимо ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39