Книга книг!
Он должен заполучить ее во что бы то ни стало.
Во что бы то ни стало? Легко сказать! Даже если бы он мог предложить за нее больше, чем те три марки пятьдесят пфеннигов, что лежат у него в кармане, все равно ничего бы не вышло – ведь неприветливый господин Кореандер недвусмысленно заявил, что детям он ничего не продает. А уж тем более никогда ничего не подарит. Положение казалось безвыходным.
Но все же Бастиан знал, что не сможет уйти без этой книги. Теперь ему стало ясно: он и попал-то сюда из-за нее – это она приманила его каким-то таинственным образом, потому что хотела быть у него, да и всегда, в сущности, была, его книгой!
Бастиан прислушался к глухому урчанию, по-прежнему доносившемуся из кабинета.
Не успев отдать себе отчет в том, что делает, Бастиан схватил книгу, быстро сунул ее за пазуху и прижал к груди обеими руками. Не спуская глаз с двери кабинета, он бесшумно попятился к выходу. Осторожно нажал ручку, боясь, что зазвенят медные колокольчики, чуть приоткрыл стеклянную дверь и с трудом протиснулся сквозь узкую щель. Потом тихонько затворил за собой дверь.
И побежал.
Тетради, учебники и пенал тряслись в его сумке в такт быстрому бегу. У него закололо в боку, но он продолжал бежать через силу.
Дождь хлестал по лицу, струйки воды стекали за шиворот, пальто не спасало Бастиана от промозглой сырости, но он всего этого не замечал. Ему было жарко, и не только от бега.
Совесть, молчавшая в книжной лавке, вдруг проснулась и заговорила. Все доводы в оправдание поступка, которые казались такими убедительными, разом потеряли силу и растаяли, словно снеговик при появлении огнедышащего дракона.
Он украл! Он – вор!
То, что он совершил, было даже хуже, чем обыкновенная кража. Эта книга наверняка единственная и незаменимая. Она наверняка была главной ценностью господина Кореандера. Украсть у скрипача его скрипку или у короля корону – совсем не то, что ограбить кассу.
Вот о чем он думал, пока бежал, крепко прижимая книгу к груди. Но чем бы ему это ни грозило, он ни за что с ней не расстанется. Ведь, кроме нее, у него ничего теперь нет.
Идти домой он, конечно, уже не мог.
Он постарался представить себе отца, который сидит сейчас в большой комнате, превращенной в мастерскую, и работает. Перед ним на столе десятки гипсовых слепков человеческих челюстей – ведь отец зубной техник. Бастиан еще никогда не задавался вопросом, нравится ли отцу его профессия – сейчас он впервые пришел ему в голову. Но теперь он, видно, уже никогда не сможет спросить об этом отца.
Если он сейчас придет домой, отец тут же выйдет из мастерской в белом халате, скорее всего с гипсовой челюстью в руке и спросит: «Уже вернулся?» – «Да», – ответит Бастиан. «Сегодня что, нет занятий?» Он так и видел застывшее в печали лицо отца и понимал, что не сможет ему соврать. Но и сказать правду тем более не сможет. Нет, выхода нет, надо идти куда глаза глядят, только бы подальше от дома. Отец никогда не должен узнать, что его сын стал вором. Впрочем, он, может быть, вовсе и не заметит, что Бастиан исчез. И, как ни странно, эта мысль даже несколько успокоила мальчика.
Бастиан уже не бежал. Он медленно шел, тяжело дыша, и вдруг увидел в конце улицы – что бы вы думали? – здание школы. Оказывается, он, сам того не замечая, брел той привычной дорогой, по которой каждое утро спешил в школу. Сейчас улица казалась ему пустынной, хотя по ней и шли прохожие. Но тому, кто сильно опаздывает, пространство вокруг школы всегда представляется вымершим. Бастиан чувствовал, как с каждым шагом растет его страх. Он и всегда-то боялся школы – места своих ежедневных мучений и бед, боялся учителей – и тех, кто терпеливо призывал его взяться наконец за ум, и тех, кто срывал на нем свое дурное настроение. Боялся учеников, всегда смеявшихся над ним и не упускавших случая доказать, какой он неумеха и слабак. Школа всегда представлялась Бастиану чем-то вроде тюрьмы, в которую он заключен на много-много лет – пока не вырастет. И у него не оставалось другого выхода, кроме как молча и покорно отсиживать в классе положенные часы.
И когда Бастиан в промокшем насквозь пальто шагал уже по гулкому школьному коридору, где пахло мастикой. И напряженная тишина забила ему уши, словно ватой, когда он очутился, наконец, перед дверью своего класса, выкрашенной в тот же цвет лежалого шпината, что и стены вокруг, он ясно понял: в классе ему делать больше нечего. Ведь все равно ему придется потом скрываться. А раз так почему бы не начать прямо сейчас?
Скрыться… но где?
Бастиан читал в разных книжках истории про мальчуганов, которые нанимались юнгой на корабль и уплывали в дальние края в поисках свободы и счастья. Одни становились пиратами, другие – героями и через много лет возвращались назад, на родину, богатыми и прославленными, и никто их не узнавал.
Но Бастиан не чувствовал себя способным на такое. Даже если бы он решился стать юнгой, его наверняка бы не взяли, да к тому же он не имел ни малейшего представления о том, как добраться до какого-нибудь порта, где стоят корабли, годные для осуществления столь отчаянного замысла.
Так куда же бежать?
И тут Бастиану пришло в голову, что есть, пожалуй, одно подходящее место, где его, во всяком случае на первых порах, не станут искать, где можно будет отсидеться…
Чердак был огромным и темным. Тут едко пахло пылью и нафталином. Тут не было слышно ни единого звука, кроме барабанной дроби дождя по железной крыше. Почерневшие от времени могучие деревянные стропила на равном расстоянии опирались на вымощенное плитами перекрытие и поддерживали кровлю, теряясь где-то в темноте. Сверху, словно дырявые сети, свисали лохмотья паутины, медленно колыхаясь на сквозном ветру. Казалось, привидения летали под крышей. Сквозь слуховое окно сочился тусклый белесый свет.
Единственным живым существом в этом помещении, где время словно остановилось, была маленькая мышка, которая металась по плитам, оставляя на слое пыли следы крохотных коготков. Там, где она опускала хвостик, между следами виднелась тоненькая черточка. Вдруг мышка поднялась на задние лапки, прислушалась и – фьюить! – исчезла в щели между плитами.
Ключ в большом замке со скрежетом повернулся, медленно, скрипя, отворилась дверь. Полоска света на мгновенье перечеркнула пол, Бастиан проскользнул на чердак и затворил за собой дверь. Потом всунул ключ в замок изнутри, повернул его и вздохнул с облегчением, лишь когда для верности задвинул еще и задвижку. Теперь его и в самом деле невозможно будет найти. Да и вряд ли кто-нибудь станет искать его здесь. Сюда поднимались очень редко – это он знал точно. Но если вдруг волею случая кто-нибудь и захочет попасть сюда сегодня или завтра, дверь окажется запертой, а ключа на месте нет. И даже если в конце концов дверь все же удастся открыть, Бастиан сто раз успеет спрятаться среди всего этого хлама.
Постепенно глаза привыкли к темноте. А ведь он уже был здесь однажды. Полгода назад комендант велел ему поднять на чердак большую корзину с какими-то старыми документами. Тогда-то он и узнал, что ключ хранится в стенном шкафчике на верхней лестничной площадке. С тех пор он никогда об этом не вспоминал. Но теперь это сразу же пришло ему в голову.
У Бастиана зуб на зуб не попадал: пальто его промокло насквозь, а на чердаке было очень холодно. Прежде всего надо найти место, где можно поудобнее расположиться, ведь здесь ему предстоит провести много дней. Сколько именно – над этим он пока не задумывался, как, впрочем, и над тем, что вскоре ему захочется есть и пить.
Он прошелся по чердаку.
Кругом стояли и валялись всякие ненужные предметы. Сломанные полки со старыми классными журналами и папками ведомостей. Громоздящиеся одна на другой парты с залитыми чернилами крышками. Подставка, на которой висит не меньше дюжины старых географических карт. Облупившиеся классные доски, проржавевшие железные печурки, сломанные гимнастические снаряды, например, «козел» с разодранной кожаной обшивкой и торчащей паклей, лопнувшие набивные мячи, штабель грязных стеганных спортивных матов, а чуть подальше – пропыленные чучела разных зверей и птиц с шерстью и перьями, изъеденными молью: большая сова, орел и лисица; за ними куча разбитых реторт, шеренга лабораторных штативов, электростатическая машина, скелет, висящий на чем-то вроде вешалки для платья, множество ящиков и картонных коробок, набитых старыми учебниками и исписанными тетрадями. Оглядев все это, Бастиан решил избрать своей резиденцией штабель спортивных матов. Если на них растянуться, чувствуешь себя почти как на диване. Он перетащил маты к слуховому окну, где было чуть посветлее, и увидел тут несколько сложенных серых солдатских одеял, конечно, рваных и насквозь пропыленных, но накрыться ими было все-таки можно. Бастиан положил их сверху на маты. Потом снял мокрое пальто и повесил его на скелет, отчего кости рук и ног задергались. Но мальчик не испугался. Быть может, потому, что привык дома к искусственным зубам и вставным челюстям. Мокрые башмаки он тоже снял. В одних носках уселся Бастиан по-турецки на мат и натянул на плечи, словно индеец у вигвама, серое суконное одеяло. Рядом он положил сумку и заветную книгу в медно-красном переплете.
Бастиан подумал о том, что сейчас происходит там внизу, у них в классе. Наверное, идет урок немецкого языка, и ребятам задали написать сочинение на какую-нибудь смертельно скучную тему.
Бастиан поглядел на книгу.
«Хотел бы я знать, – рассуждал он сам с собой, – что происходит здесь, в этой книге, пока она еще закрыта. Конечно, там множество букв, напечатанных на листах бумаги, но все же что-то там должно происходить, потому что не успею я ее открыть, как тут же начнется какая-нибудь неведомая мне история с неведомыми людьми, впутанными в неведомые приключения, и борьба за что-то или против чего-то, и морские штормы, и чужие страны и незнакомые города. И все это каким-то тайным образом упаковано под обложкой книги. Разумеется, чтобы пережить эту историю вместе с героями, ее надо прочесть, но ведь события, о которых пойдет речь, уже есть в книге… Хотелось бы мне знать, как так получается?»
И вдруг Бастиана охватило какое-то торжественное настроение.
Он выпрямился, схватил книгу, раскрыл ее на первой странице и начал читать «БЕСКОНЕЧНУЮ ИСТОРИЮ».
Глава 1
Фантазия в беде
В Воющем Лесу была полночь. Порывистый ветер сотрясал кроны гигантских вековых деревьев. Толстенные, в несколько обхватов, стволы скрипели и стонали. Все звери и птицы в лесу укрылись в своих берлогах, норах и гнездах. И вдруг в самой чаще промелькнул слабый огонек. Он появлялся то тут, то там, замирал на месте, вздрагивал, перемещался зигзагами, потом вроде бы усаживался на ветки, но тут же взлетал и поспешно устремлялся дальше. Это был светящийся шар величиной с детский мячик. Он продвигался вперед большими скачками и, едва коснувшись земли, снова взмывал ввысь. Но это был не мяч. Не мяч, а Блуждающий Огонек, и, представьте, он заблудился. Короче говоря, это был заблудившийся Блуждающий Огонек, что в Фантазии случается крайне редко. Обычно, наоборот, Блуждающие Огоньки заводят людей в такую чащобу, что и не выберешься.
Внутри светящегося шара можно было разглядеть маленькое, очень подвижное существо, которое бежало и прыгало, напрягая все свои силенки. Блуждающие Огоньки не бывают ни самцами, ни самками – у них не существует этого различия. В правой руке он держал малюсенький белый флажок, который развевался у него за спиной. Значит, этот Блуждающий Огонек был вестником или курьером.
Не было никакой опасности, что, прыгая так высоко в темноте, он разобьется о ствол или о толстый сук, – ведь Блуждающие Огоньки необычайно ловкие, быстро реагируют на все происходящее вокруг, и им ничего не стоит изменить направление во время прыжка. Поэтому и путь его был не прямым, а зигзагообразным. И все же Огонек двигался в одну определенную сторону.
Во всяком случае, так было до той секунды, когда он чуть не налетел на выступ скалы и в испуге отпрянул назад. Он юркнул в дупло, принялся чесаться, словно шелудивый щенок, и долго соображал, что же ему теперь делать, прежде чем решился снова выползти из укрытия и осторожно заглянуть за скалу.
Перед его взором раскинулась поляна; на ней сидели вокруг костра три создания очень разного вида и размера. Великан, будто высеченный из серого камня, был ростом не меньше десяти метров. Он лежал на животе, упершись локтями в землю, и, не отрываясь, глядел в огонь. Щербатое каменное лицо с выдвинутой вперед нижней челюстью и острыми зубами, похожими на заточенные зубья стальной пилы, казалось слишком маленьким для его могучих плеч. Блуждающий Огонек сразу сообразил, что великан принадлежит к племени Скалоедов, живущих в горах, расположенных невообразимо далеко от этого леса. Причем Скалоеды не только живут в горах, но и живут горами – они их пожирают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Он должен заполучить ее во что бы то ни стало.
Во что бы то ни стало? Легко сказать! Даже если бы он мог предложить за нее больше, чем те три марки пятьдесят пфеннигов, что лежат у него в кармане, все равно ничего бы не вышло – ведь неприветливый господин Кореандер недвусмысленно заявил, что детям он ничего не продает. А уж тем более никогда ничего не подарит. Положение казалось безвыходным.
Но все же Бастиан знал, что не сможет уйти без этой книги. Теперь ему стало ясно: он и попал-то сюда из-за нее – это она приманила его каким-то таинственным образом, потому что хотела быть у него, да и всегда, в сущности, была, его книгой!
Бастиан прислушался к глухому урчанию, по-прежнему доносившемуся из кабинета.
Не успев отдать себе отчет в том, что делает, Бастиан схватил книгу, быстро сунул ее за пазуху и прижал к груди обеими руками. Не спуская глаз с двери кабинета, он бесшумно попятился к выходу. Осторожно нажал ручку, боясь, что зазвенят медные колокольчики, чуть приоткрыл стеклянную дверь и с трудом протиснулся сквозь узкую щель. Потом тихонько затворил за собой дверь.
И побежал.
Тетради, учебники и пенал тряслись в его сумке в такт быстрому бегу. У него закололо в боку, но он продолжал бежать через силу.
Дождь хлестал по лицу, струйки воды стекали за шиворот, пальто не спасало Бастиана от промозглой сырости, но он всего этого не замечал. Ему было жарко, и не только от бега.
Совесть, молчавшая в книжной лавке, вдруг проснулась и заговорила. Все доводы в оправдание поступка, которые казались такими убедительными, разом потеряли силу и растаяли, словно снеговик при появлении огнедышащего дракона.
Он украл! Он – вор!
То, что он совершил, было даже хуже, чем обыкновенная кража. Эта книга наверняка единственная и незаменимая. Она наверняка была главной ценностью господина Кореандера. Украсть у скрипача его скрипку или у короля корону – совсем не то, что ограбить кассу.
Вот о чем он думал, пока бежал, крепко прижимая книгу к груди. Но чем бы ему это ни грозило, он ни за что с ней не расстанется. Ведь, кроме нее, у него ничего теперь нет.
Идти домой он, конечно, уже не мог.
Он постарался представить себе отца, который сидит сейчас в большой комнате, превращенной в мастерскую, и работает. Перед ним на столе десятки гипсовых слепков человеческих челюстей – ведь отец зубной техник. Бастиан еще никогда не задавался вопросом, нравится ли отцу его профессия – сейчас он впервые пришел ему в голову. Но теперь он, видно, уже никогда не сможет спросить об этом отца.
Если он сейчас придет домой, отец тут же выйдет из мастерской в белом халате, скорее всего с гипсовой челюстью в руке и спросит: «Уже вернулся?» – «Да», – ответит Бастиан. «Сегодня что, нет занятий?» Он так и видел застывшее в печали лицо отца и понимал, что не сможет ему соврать. Но и сказать правду тем более не сможет. Нет, выхода нет, надо идти куда глаза глядят, только бы подальше от дома. Отец никогда не должен узнать, что его сын стал вором. Впрочем, он, может быть, вовсе и не заметит, что Бастиан исчез. И, как ни странно, эта мысль даже несколько успокоила мальчика.
Бастиан уже не бежал. Он медленно шел, тяжело дыша, и вдруг увидел в конце улицы – что бы вы думали? – здание школы. Оказывается, он, сам того не замечая, брел той привычной дорогой, по которой каждое утро спешил в школу. Сейчас улица казалась ему пустынной, хотя по ней и шли прохожие. Но тому, кто сильно опаздывает, пространство вокруг школы всегда представляется вымершим. Бастиан чувствовал, как с каждым шагом растет его страх. Он и всегда-то боялся школы – места своих ежедневных мучений и бед, боялся учителей – и тех, кто терпеливо призывал его взяться наконец за ум, и тех, кто срывал на нем свое дурное настроение. Боялся учеников, всегда смеявшихся над ним и не упускавших случая доказать, какой он неумеха и слабак. Школа всегда представлялась Бастиану чем-то вроде тюрьмы, в которую он заключен на много-много лет – пока не вырастет. И у него не оставалось другого выхода, кроме как молча и покорно отсиживать в классе положенные часы.
И когда Бастиан в промокшем насквозь пальто шагал уже по гулкому школьному коридору, где пахло мастикой. И напряженная тишина забила ему уши, словно ватой, когда он очутился, наконец, перед дверью своего класса, выкрашенной в тот же цвет лежалого шпината, что и стены вокруг, он ясно понял: в классе ему делать больше нечего. Ведь все равно ему придется потом скрываться. А раз так почему бы не начать прямо сейчас?
Скрыться… но где?
Бастиан читал в разных книжках истории про мальчуганов, которые нанимались юнгой на корабль и уплывали в дальние края в поисках свободы и счастья. Одни становились пиратами, другие – героями и через много лет возвращались назад, на родину, богатыми и прославленными, и никто их не узнавал.
Но Бастиан не чувствовал себя способным на такое. Даже если бы он решился стать юнгой, его наверняка бы не взяли, да к тому же он не имел ни малейшего представления о том, как добраться до какого-нибудь порта, где стоят корабли, годные для осуществления столь отчаянного замысла.
Так куда же бежать?
И тут Бастиану пришло в голову, что есть, пожалуй, одно подходящее место, где его, во всяком случае на первых порах, не станут искать, где можно будет отсидеться…
Чердак был огромным и темным. Тут едко пахло пылью и нафталином. Тут не было слышно ни единого звука, кроме барабанной дроби дождя по железной крыше. Почерневшие от времени могучие деревянные стропила на равном расстоянии опирались на вымощенное плитами перекрытие и поддерживали кровлю, теряясь где-то в темноте. Сверху, словно дырявые сети, свисали лохмотья паутины, медленно колыхаясь на сквозном ветру. Казалось, привидения летали под крышей. Сквозь слуховое окно сочился тусклый белесый свет.
Единственным живым существом в этом помещении, где время словно остановилось, была маленькая мышка, которая металась по плитам, оставляя на слое пыли следы крохотных коготков. Там, где она опускала хвостик, между следами виднелась тоненькая черточка. Вдруг мышка поднялась на задние лапки, прислушалась и – фьюить! – исчезла в щели между плитами.
Ключ в большом замке со скрежетом повернулся, медленно, скрипя, отворилась дверь. Полоска света на мгновенье перечеркнула пол, Бастиан проскользнул на чердак и затворил за собой дверь. Потом всунул ключ в замок изнутри, повернул его и вздохнул с облегчением, лишь когда для верности задвинул еще и задвижку. Теперь его и в самом деле невозможно будет найти. Да и вряд ли кто-нибудь станет искать его здесь. Сюда поднимались очень редко – это он знал точно. Но если вдруг волею случая кто-нибудь и захочет попасть сюда сегодня или завтра, дверь окажется запертой, а ключа на месте нет. И даже если в конце концов дверь все же удастся открыть, Бастиан сто раз успеет спрятаться среди всего этого хлама.
Постепенно глаза привыкли к темноте. А ведь он уже был здесь однажды. Полгода назад комендант велел ему поднять на чердак большую корзину с какими-то старыми документами. Тогда-то он и узнал, что ключ хранится в стенном шкафчике на верхней лестничной площадке. С тех пор он никогда об этом не вспоминал. Но теперь это сразу же пришло ему в голову.
У Бастиана зуб на зуб не попадал: пальто его промокло насквозь, а на чердаке было очень холодно. Прежде всего надо найти место, где можно поудобнее расположиться, ведь здесь ему предстоит провести много дней. Сколько именно – над этим он пока не задумывался, как, впрочем, и над тем, что вскоре ему захочется есть и пить.
Он прошелся по чердаку.
Кругом стояли и валялись всякие ненужные предметы. Сломанные полки со старыми классными журналами и папками ведомостей. Громоздящиеся одна на другой парты с залитыми чернилами крышками. Подставка, на которой висит не меньше дюжины старых географических карт. Облупившиеся классные доски, проржавевшие железные печурки, сломанные гимнастические снаряды, например, «козел» с разодранной кожаной обшивкой и торчащей паклей, лопнувшие набивные мячи, штабель грязных стеганных спортивных матов, а чуть подальше – пропыленные чучела разных зверей и птиц с шерстью и перьями, изъеденными молью: большая сова, орел и лисица; за ними куча разбитых реторт, шеренга лабораторных штативов, электростатическая машина, скелет, висящий на чем-то вроде вешалки для платья, множество ящиков и картонных коробок, набитых старыми учебниками и исписанными тетрадями. Оглядев все это, Бастиан решил избрать своей резиденцией штабель спортивных матов. Если на них растянуться, чувствуешь себя почти как на диване. Он перетащил маты к слуховому окну, где было чуть посветлее, и увидел тут несколько сложенных серых солдатских одеял, конечно, рваных и насквозь пропыленных, но накрыться ими было все-таки можно. Бастиан положил их сверху на маты. Потом снял мокрое пальто и повесил его на скелет, отчего кости рук и ног задергались. Но мальчик не испугался. Быть может, потому, что привык дома к искусственным зубам и вставным челюстям. Мокрые башмаки он тоже снял. В одних носках уселся Бастиан по-турецки на мат и натянул на плечи, словно индеец у вигвама, серое суконное одеяло. Рядом он положил сумку и заветную книгу в медно-красном переплете.
Бастиан подумал о том, что сейчас происходит там внизу, у них в классе. Наверное, идет урок немецкого языка, и ребятам задали написать сочинение на какую-нибудь смертельно скучную тему.
Бастиан поглядел на книгу.
«Хотел бы я знать, – рассуждал он сам с собой, – что происходит здесь, в этой книге, пока она еще закрыта. Конечно, там множество букв, напечатанных на листах бумаги, но все же что-то там должно происходить, потому что не успею я ее открыть, как тут же начнется какая-нибудь неведомая мне история с неведомыми людьми, впутанными в неведомые приключения, и борьба за что-то или против чего-то, и морские штормы, и чужие страны и незнакомые города. И все это каким-то тайным образом упаковано под обложкой книги. Разумеется, чтобы пережить эту историю вместе с героями, ее надо прочесть, но ведь события, о которых пойдет речь, уже есть в книге… Хотелось бы мне знать, как так получается?»
И вдруг Бастиана охватило какое-то торжественное настроение.
Он выпрямился, схватил книгу, раскрыл ее на первой странице и начал читать «БЕСКОНЕЧНУЮ ИСТОРИЮ».
Глава 1
Фантазия в беде
В Воющем Лесу была полночь. Порывистый ветер сотрясал кроны гигантских вековых деревьев. Толстенные, в несколько обхватов, стволы скрипели и стонали. Все звери и птицы в лесу укрылись в своих берлогах, норах и гнездах. И вдруг в самой чаще промелькнул слабый огонек. Он появлялся то тут, то там, замирал на месте, вздрагивал, перемещался зигзагами, потом вроде бы усаживался на ветки, но тут же взлетал и поспешно устремлялся дальше. Это был светящийся шар величиной с детский мячик. Он продвигался вперед большими скачками и, едва коснувшись земли, снова взмывал ввысь. Но это был не мяч. Не мяч, а Блуждающий Огонек, и, представьте, он заблудился. Короче говоря, это был заблудившийся Блуждающий Огонек, что в Фантазии случается крайне редко. Обычно, наоборот, Блуждающие Огоньки заводят людей в такую чащобу, что и не выберешься.
Внутри светящегося шара можно было разглядеть маленькое, очень подвижное существо, которое бежало и прыгало, напрягая все свои силенки. Блуждающие Огоньки не бывают ни самцами, ни самками – у них не существует этого различия. В правой руке он держал малюсенький белый флажок, который развевался у него за спиной. Значит, этот Блуждающий Огонек был вестником или курьером.
Не было никакой опасности, что, прыгая так высоко в темноте, он разобьется о ствол или о толстый сук, – ведь Блуждающие Огоньки необычайно ловкие, быстро реагируют на все происходящее вокруг, и им ничего не стоит изменить направление во время прыжка. Поэтому и путь его был не прямым, а зигзагообразным. И все же Огонек двигался в одну определенную сторону.
Во всяком случае, так было до той секунды, когда он чуть не налетел на выступ скалы и в испуге отпрянул назад. Он юркнул в дупло, принялся чесаться, словно шелудивый щенок, и долго соображал, что же ему теперь делать, прежде чем решился снова выползти из укрытия и осторожно заглянуть за скалу.
Перед его взором раскинулась поляна; на ней сидели вокруг костра три создания очень разного вида и размера. Великан, будто высеченный из серого камня, был ростом не меньше десяти метров. Он лежал на животе, упершись локтями в землю, и, не отрываясь, глядел в огонь. Щербатое каменное лицо с выдвинутой вперед нижней челюстью и острыми зубами, похожими на заточенные зубья стальной пилы, казалось слишком маленьким для его могучих плеч. Блуждающий Огонек сразу сообразил, что великан принадлежит к племени Скалоедов, живущих в горах, расположенных невообразимо далеко от этого леса. Причем Скалоеды не только живут в горах, но и живут горами – они их пожирают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53