Сказала, что это твое дело.
Элизабет важно кивнула.
— Миссис Эльбаум — мой друг, — заявила девочка. — Не то что некоторые. — Она грозно сдвинула брови. — Нита Коле была моей подругой, но я с ней больше не дружу! И знаешь почему? Она всем рассказывает, будто я влюбилась в Томми Сэмюэльсона. Не знаю, с чего она взяла это. Мы с ним даже и не дружим… Я только сказала однажды, что Томми мне немножко нравится. Он симпатичный мальчик. Ну, в общем, она рассказала это Донне Хельмс, а та, как всегда, всем разболтала, так что теперь вся школа говорит о нас с Томми Сэмюэльсоном. Я чуть не расплакалась! Наверное, даже мистер Мак, наш учитель, уже слышал об этом. Я сказала моей второй подружке Еве Ричарде, что если Нита сейчас же не…
— Элизабет! — вскричал Абернети, и ему самому его голос показался похожим на лай. — Элизабет, — повторил он, но уже тише. Девочка удивленно посмотрела на него. — Придумала ли ты, как мне отсюда выбраться?
— Конечно, — уверенно ответила она, усаживаясь рядом. — Я нашла хороший способ, Абернети.
— Какой же? Элизабет улыбнулась:
— Тебе надо выбраться отсюда в ящике с бельем. — Увидев гримасу Абернети, девочка поспешно добавила:
— Это очень просто. Грузовик из прачечной забирает белье для стирки из нашего склада по вторникам. Завтра как раз вторник. Ящики для белья очень большие, и ты сможешь спрятаться в одном из них. Стража никогда не осматривает эти грузовики. Когда же машину начнут разгружать, ты незаметно выпрыгнешь из кузова. Это будет за несколько километров от замка. Ну, что скажешь? — Она снова улыбнулась.
Абернети задумался.
— Что ж, может быть, что-то и получится, — ответил он. — Но только во время погрузки разве не поймут, что ящик, в котором сижу я, тяжелее других?
Девочка покачала головой:
— Что ты! Все эти мокрые полотенца и прочие тряпки довольно тяжелые. Мистер Аббот, водитель, говорил, что все это барахло весит целую тонну! Он ничего не заметит, я уверена. Скорее всего он подумает, что ящик, где ты будешь сидеть, набит мокрыми полотенцами.
— Ясно, — ответил Абернети.
— Вот увидишь, все будет хорошо, — заверила его Элизабет. — Тебе остается только завтра утром прокрасться на бельевой склад. Я тебя провожу. Рабочие приходят к восьми. Если мы выйдем очень рано, то нам никто не помешает. Я могу завести будильник, вот эти часы, видишь?
Абернети с сомнением посмотрел на прибор, показывающий время, потом снова на девочку.
— Ты могла бы дать мне с собой хорошую карту вашей страны, чтобы я мог найти дорогу в Виргинию? — спросил он.
— Я подумала и об этом, Абернети. Нельзя же тебе идти до Виргинии пешком. Это слишком далеко. Потом на твоем пути будут горы, а в горах сейчас почти зима. Ты можешь замерзнуть. — Девочка погладила его по голове. — Я скопила немного денег и хочу отдать их тебе. Мне нужно будет как-то объяснить это папе, да я что-нибудь придумаю… Но тебе придется обвязаться бинтами, чтобы люди не видели твоего лица и думали, что ты ранен. После этого ты поедешь в аэропорт и купишь билет на дополнительный рейс до Виргинии. Такие билеты немного дешевле — я объясню тебе, как это сделать. Долетишь ты за пару часов. Там тебе придется немного пройти, но только немного, это не сравнить с дорогой отсюда. А в тех краях тепло, и ты не замерзнешь.
С минуту Абернети молча смотрел на девочку, потом сказал:
— Элизабет, я не могу взять у тебя деньги. Она замахала руками:
— Нет, нет, не говори так… Мне страшно думать о том, что тебе придется бродить по всей стране. Я должна знать, что у тебя все в порядке. Вообще-то мне следует поехать с тобой. Но раз ты не разрешаешь, то хотя бы возьми деньги. Если захочешь, ты сможешь отдать мне долг.., когда-нибудь потом. Абернети был потрясен.
— Благодарю тебя, Элизабет, — сказал он тихо.
Девочка крепко обняла его, и на этот раз Абернети почувствовал себя куда лучше, чем в объятиях миссис Эльбаум.
Довольная, Элизабет пошла ужинать, а писец остался в ее комнате, терпеливо ожидая возвращения хозяйки, которая обещала принести ему чего-нибудь поесть. Чтобы скоротать время, он стал читать какую-то «Программу ТВ», хотя ничего не понимал из прочитанного. Девочка долго не возвращалась. Абернети даже рискнул осторожно приоткрыть дверь и выглянуть в коридор. Элизабет там не было.
Когда девочка наконец появилась, она была бледна как привидение и очень подавлена.
Быстро закрыв за собой дверь, Элизабет заговорила громким шепотом:
— Абернети, тебе нужно немедленно выбираться отсюда! Микел узнал о тебе! Абернети похолодел:
— Откуда же он узнал?
Элизабет покачала головой, и слезы потекли по ее щекам.
— Это из-за меня, Абернети, — сказала она, горько рыдая. — Я сама ему рассказала об этом. Не могла не рассказать.
— Ну-ну. — Он стал рядом с нею на колени и положил ей на плечи свои лапы-руки. Больше всего Абернети хотелось бежать отсюда, но прежде он должен узнать, чем рискует.
— Расскажи мне, что случилось. — Писец старался говорить спокойно.
Элизабет вытерла слезы и стала рассказывать:
— Я так и знала… Сразу после ужина стражники пришли для доклада и выложили все Микелу. Они меня увидели и сразу вспомнили о тебе. Один из них еще сказал, что ты был в старинной одежде и что лапы у тебя не совсем похожи на лапы. У Микела тогда было такое лицо!.. Он посмотрел на меня и стал расспрашивать. И знаешь, Абернети, я не смогла соврать. Он всегда так смотрит.., как будто все знает про тебя. Чувствуешь себя мерзко… — Девочка снова разрыдалась, а Абернети прижал ее к себе. Когда она успокоилась, он попросил ее продолжать. — И я рассказала Микелу, что нашла тебя около музейного зала. Он сразу же пошел туда, а когда вернулся, то был вне себя от злости. Он спросил, куда девалась его бутылка. Я сказала, что не знаю ничего о бутылке. Тогда он спросил, откуда ты взялся. А я ответила, что не знаю и этого. Я стала плакать и сказала Микелу, что мне хотелось поиграть с каким-нибудь животным, а тут появился ты в старинной одежде. И тогда я стала тебя водить на поводке… А Микел спросил, не говорил ли ты мне чего-нибудь. Оказывается, он знает, что ты умеешь разговаривать!
Абернети побледнел, и ему показалось, что комната вдруг закачалась.
— Ну же, Элизабет, — сказал он, — расскажи мне, пожалуйста, что было дальше. Девочка глубоко вздохнула:
— Ну так вот, я не могу врать, когда с ним разговариваю, то есть почти не могу. Поэтому я ему и сказала, что ты действительно со мной разговаривал. Я еще сделала вид, что очень удивилась: как же он догадался об этом? Я сказала, что прогнала тебя потому, что боялась. Сказала, будто ты убежал, и мне не известно, где ты сейчас. А скрыла всю эту историю будто бы потому, что думала, что мне никто не поверит. Я сказала, что ждала, пока вернется папа, а от него бы я ничего не скрыла. Кажется, Микел поверил. Он велел мне возвращаться в мою комнату и ждать, когда он придет. Стражникам Микел приказал немедленно начать поиски. Он так орал на них, точно взбесился. Абернети, тебе нужно уходить, — и как можно быстрее!
— Абериети печально кивнул.
— Но как же я сделаю это, Элизабет, — грустно спросил он.
Девочка схватила его за руку:
— Так же, как мы и договорились. Только тебе придется спуститься вниз и попасть на склад белья уже сейчас!
— Но ты же говорила, что они меня ищут.
— Нет, нет, послушай меня, Абернети! Они уже обыскали бельевой склад. Они оттуда и начали поиски.
Я ведь сказала, что отпустила тебя, когда мы были поблизости от этой комнаты. Так что там сейчас уже никого нет. Комната, где хранится белье, на первом этаже, недалеко отсюда. Если ты вылезешь в окно и спустишься вниз, то тебе стоит свернуть за угол — и там уже будет окно, в которое нужно влезть, чтобы попасть на бельевой склад. Понимаешь?
— Но как же я спущусь вниз…
— Задвижка открыта, Абернети! — ответила Элизабет. — Я открыла ее в воскресенье, когда играла в прятки с миссис Эльбаум. Ты можешь спуститься вниз, держась за виноградную лозу, влезть в окно и спрятаться в одном из ящиков для белья или посидеть некоторое время в кустах. Если окно внизу закрыто, то я спущусь и открою его, как только смогу. Прости меня, Абернети! Это ведь из-за меня случилось. Но тебе надо скорее бежать! Если они найдут тебя здесь и поймут, что я солгала, что я помогаю тебе…
В коридоре уже послышались шаги и гул голосов.
Абернети уже бросился к окну. Открыть его и в самом деле оказалось нетрудно. Он посмотрел вниз. Уже стемнело, но было видно, что лоза виноградника, которую ему предстояло использовать вместо веревочной лестницы, достаточно крепка, чтобы выдержать его тело.
Повернувшись к девочке, Абернети прошептал:
— До свидания, Элизабет. Спасибо за помощь.
— Тебе нужно пятое окно, как свернешь за угол, — прошептала девочка в ответ. Вдруг она схватилась за голову. — Ox, Абернети, я же забыла отдать тебе деньги на билет!
— Ничего, это не страшно, — ответил Абернети. Он уже ухватился за лозу, проверяя ее на крепость. «Если я не сломаю себе шею, то мне повезет», — подумал он.
— Нет же, ты должен взять деньги, — продолжала настаивать Элизабет, словно забыв об опасности. — Вот что! Давай встретимся с тобой завтра, в полдень, в школе. У нас — начальная школа имени Франклина. Я возьму деньги с собой!
В дверь постучали:
— Элизабет! Открывай!
Абернети сразу же узнал этот голос.
— До свидания, Элизабет, — прошептал он.
— До свидания, — прошептала девочка. Обе рамы окна закрылись за Абернети, и он остался висеть над землей, держась за лозу.
***
…Абернети казалось, что спуск этот никогда не кончится. Его мучил страх и перед погоней, и перед падением. Поэтому писец продвигался вниз медленно и очень осторожно, хватаясь за свою «живую лестницу» и упираясь ногами в стену. Во дворе зажглись электрические фонари (Абернети читал о них), и теперь уже трудно было рассчитывать укрыться под покровом темноты. Он чувствовал себя как муха, которую вот-вот прихлопнут.
Но его никто не прихлопнул, и наконец Абернети ощутил под ногами долгожданную твердую почву. Он лег на землю и стал осматривать двор. Никаких признаков опасности не видно. Двор был пуст. Абернети стал продвигаться вдоль стены дома, стараясь по возможности держаться в тени. Вдруг за его спиной открылась какая-то дверь и послышались голоса. Абернети успел свернуть за угол, там он надеялся найти обещанное окно комнаты, где хранилось белье для стирки. Здесь было гораздо темнее. Абернети шел вдоль стены и считал окна. Элизабет говорила, что ему нужно пятое. Первое, второе, третье…
Позади вспыхнул луч света, выхвативший из темноты кусок внешней стены и вход в караульное помещение. Это здесь называется «карманный фонарик». Абернети читал и про такие вещи. Значит, кто-то осматривает двор. Уже на бегу продолжая считать: четвертое.., пятое! Он остановился, едва не проскочив нужное окно: его заслоняли кусты, росшие у стены. Это окошко было поменьше других. Правильно ли он выбрал? Следовало ли его считать вообще? Абернети не знал, на что решиться. Ему было страшно: вот-вот его могут обнаружить. Во дворе во всю мощь раздавались чьи-то голоса. Надо было поскорее решаться.
Писец приподнялся и проверил, закрыто ли окно. Оно довольно легко отворилось. Увидев большую корзину с бельем, он почувствовал радость и облегчение.
Абернети стал осторожно слезать с подоконника, чтобы попасть внутрь комнаты… И тут его схватили чьи-то сильные руки.
***
Плененного писаря стражники привели в кабинет к Микелу Ард Ри.
— Мы поймали его, когда он влез в окно бельевой, — доложил один из трех стражников, схвативших Абернети, двое других крепко держали его за руки. — Когда мы в первый раз осмотрели комнату, то не нашли там никого. Но потом Джефф сказал, что надо проверить, не осталось ли там открытым окно. К счастью, мы последовали его совету, вернулись и сцапали нарушителя спокойствия.
Стражник помолчал, с любопытством глядя на Абернети.
— А что это все-таки за существо, мистер Ард Ри? На вид обычный пес, а руки…
Микел не ответил на этот вопрос. Он не сводил глаз с пленника. Хозяин кабинета был высоким, жилистым, черноволосым. У него были впалые щеки и такое выражение лица, будто он только что проглотил что-то кислое. Из-за его землистого цвета Микел выглядел старше своих лет. Черные глаза смотрели недобро, и казалось, что все окружающее вызывает у Микела раздражение. При этом он старался держаться прямо, очевидно, чтобы подчеркнуть чувство собственного достоинства.
— Абернети, — сказал Микел едва слышно, словно отвечая на вопрос стражника.
Еще с минуту Микел Ард Ри изучал пленника, после чего, не глядя на стражников, приказал им:
— Подождите за дверью. — После их ухода Микел, оставив Абернети стоять, уселся за большой полированный дубовый стол, заваленный бумагами. — Абернети, — повторил он, словно все еще не веря глазам. — Что ты здесь делаешь?
Когда стражники схватили писца, он был так напуган, что с трудом мог стоять, но почти смирился со своим положением, вернее, у него появилось чувство смертельной усталости, если не обреченности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Элизабет важно кивнула.
— Миссис Эльбаум — мой друг, — заявила девочка. — Не то что некоторые. — Она грозно сдвинула брови. — Нита Коле была моей подругой, но я с ней больше не дружу! И знаешь почему? Она всем рассказывает, будто я влюбилась в Томми Сэмюэльсона. Не знаю, с чего она взяла это. Мы с ним даже и не дружим… Я только сказала однажды, что Томми мне немножко нравится. Он симпатичный мальчик. Ну, в общем, она рассказала это Донне Хельмс, а та, как всегда, всем разболтала, так что теперь вся школа говорит о нас с Томми Сэмюэльсоном. Я чуть не расплакалась! Наверное, даже мистер Мак, наш учитель, уже слышал об этом. Я сказала моей второй подружке Еве Ричарде, что если Нита сейчас же не…
— Элизабет! — вскричал Абернети, и ему самому его голос показался похожим на лай. — Элизабет, — повторил он, но уже тише. Девочка удивленно посмотрела на него. — Придумала ли ты, как мне отсюда выбраться?
— Конечно, — уверенно ответила она, усаживаясь рядом. — Я нашла хороший способ, Абернети.
— Какой же? Элизабет улыбнулась:
— Тебе надо выбраться отсюда в ящике с бельем. — Увидев гримасу Абернети, девочка поспешно добавила:
— Это очень просто. Грузовик из прачечной забирает белье для стирки из нашего склада по вторникам. Завтра как раз вторник. Ящики для белья очень большие, и ты сможешь спрятаться в одном из них. Стража никогда не осматривает эти грузовики. Когда же машину начнут разгружать, ты незаметно выпрыгнешь из кузова. Это будет за несколько километров от замка. Ну, что скажешь? — Она снова улыбнулась.
Абернети задумался.
— Что ж, может быть, что-то и получится, — ответил он. — Но только во время погрузки разве не поймут, что ящик, в котором сижу я, тяжелее других?
Девочка покачала головой:
— Что ты! Все эти мокрые полотенца и прочие тряпки довольно тяжелые. Мистер Аббот, водитель, говорил, что все это барахло весит целую тонну! Он ничего не заметит, я уверена. Скорее всего он подумает, что ящик, где ты будешь сидеть, набит мокрыми полотенцами.
— Ясно, — ответил Абернети.
— Вот увидишь, все будет хорошо, — заверила его Элизабет. — Тебе остается только завтра утром прокрасться на бельевой склад. Я тебя провожу. Рабочие приходят к восьми. Если мы выйдем очень рано, то нам никто не помешает. Я могу завести будильник, вот эти часы, видишь?
Абернети с сомнением посмотрел на прибор, показывающий время, потом снова на девочку.
— Ты могла бы дать мне с собой хорошую карту вашей страны, чтобы я мог найти дорогу в Виргинию? — спросил он.
— Я подумала и об этом, Абернети. Нельзя же тебе идти до Виргинии пешком. Это слишком далеко. Потом на твоем пути будут горы, а в горах сейчас почти зима. Ты можешь замерзнуть. — Девочка погладила его по голове. — Я скопила немного денег и хочу отдать их тебе. Мне нужно будет как-то объяснить это папе, да я что-нибудь придумаю… Но тебе придется обвязаться бинтами, чтобы люди не видели твоего лица и думали, что ты ранен. После этого ты поедешь в аэропорт и купишь билет на дополнительный рейс до Виргинии. Такие билеты немного дешевле — я объясню тебе, как это сделать. Долетишь ты за пару часов. Там тебе придется немного пройти, но только немного, это не сравнить с дорогой отсюда. А в тех краях тепло, и ты не замерзнешь.
С минуту Абернети молча смотрел на девочку, потом сказал:
— Элизабет, я не могу взять у тебя деньги. Она замахала руками:
— Нет, нет, не говори так… Мне страшно думать о том, что тебе придется бродить по всей стране. Я должна знать, что у тебя все в порядке. Вообще-то мне следует поехать с тобой. Но раз ты не разрешаешь, то хотя бы возьми деньги. Если захочешь, ты сможешь отдать мне долг.., когда-нибудь потом. Абернети был потрясен.
— Благодарю тебя, Элизабет, — сказал он тихо.
Девочка крепко обняла его, и на этот раз Абернети почувствовал себя куда лучше, чем в объятиях миссис Эльбаум.
Довольная, Элизабет пошла ужинать, а писец остался в ее комнате, терпеливо ожидая возвращения хозяйки, которая обещала принести ему чего-нибудь поесть. Чтобы скоротать время, он стал читать какую-то «Программу ТВ», хотя ничего не понимал из прочитанного. Девочка долго не возвращалась. Абернети даже рискнул осторожно приоткрыть дверь и выглянуть в коридор. Элизабет там не было.
Когда девочка наконец появилась, она была бледна как привидение и очень подавлена.
Быстро закрыв за собой дверь, Элизабет заговорила громким шепотом:
— Абернети, тебе нужно немедленно выбираться отсюда! Микел узнал о тебе! Абернети похолодел:
— Откуда же он узнал?
Элизабет покачала головой, и слезы потекли по ее щекам.
— Это из-за меня, Абернети, — сказала она, горько рыдая. — Я сама ему рассказала об этом. Не могла не рассказать.
— Ну-ну. — Он стал рядом с нею на колени и положил ей на плечи свои лапы-руки. Больше всего Абернети хотелось бежать отсюда, но прежде он должен узнать, чем рискует.
— Расскажи мне, что случилось. — Писец старался говорить спокойно.
Элизабет вытерла слезы и стала рассказывать:
— Я так и знала… Сразу после ужина стражники пришли для доклада и выложили все Микелу. Они меня увидели и сразу вспомнили о тебе. Один из них еще сказал, что ты был в старинной одежде и что лапы у тебя не совсем похожи на лапы. У Микела тогда было такое лицо!.. Он посмотрел на меня и стал расспрашивать. И знаешь, Абернети, я не смогла соврать. Он всегда так смотрит.., как будто все знает про тебя. Чувствуешь себя мерзко… — Девочка снова разрыдалась, а Абернети прижал ее к себе. Когда она успокоилась, он попросил ее продолжать. — И я рассказала Микелу, что нашла тебя около музейного зала. Он сразу же пошел туда, а когда вернулся, то был вне себя от злости. Он спросил, куда девалась его бутылка. Я сказала, что не знаю ничего о бутылке. Тогда он спросил, откуда ты взялся. А я ответила, что не знаю и этого. Я стала плакать и сказала Микелу, что мне хотелось поиграть с каким-нибудь животным, а тут появился ты в старинной одежде. И тогда я стала тебя водить на поводке… А Микел спросил, не говорил ли ты мне чего-нибудь. Оказывается, он знает, что ты умеешь разговаривать!
Абернети побледнел, и ему показалось, что комната вдруг закачалась.
— Ну же, Элизабет, — сказал он, — расскажи мне, пожалуйста, что было дальше. Девочка глубоко вздохнула:
— Ну так вот, я не могу врать, когда с ним разговариваю, то есть почти не могу. Поэтому я ему и сказала, что ты действительно со мной разговаривал. Я еще сделала вид, что очень удивилась: как же он догадался об этом? Я сказала, что прогнала тебя потому, что боялась. Сказала, будто ты убежал, и мне не известно, где ты сейчас. А скрыла всю эту историю будто бы потому, что думала, что мне никто не поверит. Я сказала, что ждала, пока вернется папа, а от него бы я ничего не скрыла. Кажется, Микел поверил. Он велел мне возвращаться в мою комнату и ждать, когда он придет. Стражникам Микел приказал немедленно начать поиски. Он так орал на них, точно взбесился. Абернети, тебе нужно уходить, — и как можно быстрее!
— Абериети печально кивнул.
— Но как же я сделаю это, Элизабет, — грустно спросил он.
Девочка схватила его за руку:
— Так же, как мы и договорились. Только тебе придется спуститься вниз и попасть на склад белья уже сейчас!
— Но ты же говорила, что они меня ищут.
— Нет, нет, послушай меня, Абернети! Они уже обыскали бельевой склад. Они оттуда и начали поиски.
Я ведь сказала, что отпустила тебя, когда мы были поблизости от этой комнаты. Так что там сейчас уже никого нет. Комната, где хранится белье, на первом этаже, недалеко отсюда. Если ты вылезешь в окно и спустишься вниз, то тебе стоит свернуть за угол — и там уже будет окно, в которое нужно влезть, чтобы попасть на бельевой склад. Понимаешь?
— Но как же я спущусь вниз…
— Задвижка открыта, Абернети! — ответила Элизабет. — Я открыла ее в воскресенье, когда играла в прятки с миссис Эльбаум. Ты можешь спуститься вниз, держась за виноградную лозу, влезть в окно и спрятаться в одном из ящиков для белья или посидеть некоторое время в кустах. Если окно внизу закрыто, то я спущусь и открою его, как только смогу. Прости меня, Абернети! Это ведь из-за меня случилось. Но тебе надо скорее бежать! Если они найдут тебя здесь и поймут, что я солгала, что я помогаю тебе…
В коридоре уже послышались шаги и гул голосов.
Абернети уже бросился к окну. Открыть его и в самом деле оказалось нетрудно. Он посмотрел вниз. Уже стемнело, но было видно, что лоза виноградника, которую ему предстояло использовать вместо веревочной лестницы, достаточно крепка, чтобы выдержать его тело.
Повернувшись к девочке, Абернети прошептал:
— До свидания, Элизабет. Спасибо за помощь.
— Тебе нужно пятое окно, как свернешь за угол, — прошептала девочка в ответ. Вдруг она схватилась за голову. — Ox, Абернети, я же забыла отдать тебе деньги на билет!
— Ничего, это не страшно, — ответил Абернети. Он уже ухватился за лозу, проверяя ее на крепость. «Если я не сломаю себе шею, то мне повезет», — подумал он.
— Нет же, ты должен взять деньги, — продолжала настаивать Элизабет, словно забыв об опасности. — Вот что! Давай встретимся с тобой завтра, в полдень, в школе. У нас — начальная школа имени Франклина. Я возьму деньги с собой!
В дверь постучали:
— Элизабет! Открывай!
Абернети сразу же узнал этот голос.
— До свидания, Элизабет, — прошептал он.
— До свидания, — прошептала девочка. Обе рамы окна закрылись за Абернети, и он остался висеть над землей, держась за лозу.
***
…Абернети казалось, что спуск этот никогда не кончится. Его мучил страх и перед погоней, и перед падением. Поэтому писец продвигался вниз медленно и очень осторожно, хватаясь за свою «живую лестницу» и упираясь ногами в стену. Во дворе зажглись электрические фонари (Абернети читал о них), и теперь уже трудно было рассчитывать укрыться под покровом темноты. Он чувствовал себя как муха, которую вот-вот прихлопнут.
Но его никто не прихлопнул, и наконец Абернети ощутил под ногами долгожданную твердую почву. Он лег на землю и стал осматривать двор. Никаких признаков опасности не видно. Двор был пуст. Абернети стал продвигаться вдоль стены дома, стараясь по возможности держаться в тени. Вдруг за его спиной открылась какая-то дверь и послышались голоса. Абернети успел свернуть за угол, там он надеялся найти обещанное окно комнаты, где хранилось белье для стирки. Здесь было гораздо темнее. Абернети шел вдоль стены и считал окна. Элизабет говорила, что ему нужно пятое. Первое, второе, третье…
Позади вспыхнул луч света, выхвативший из темноты кусок внешней стены и вход в караульное помещение. Это здесь называется «карманный фонарик». Абернети читал и про такие вещи. Значит, кто-то осматривает двор. Уже на бегу продолжая считать: четвертое.., пятое! Он остановился, едва не проскочив нужное окно: его заслоняли кусты, росшие у стены. Это окошко было поменьше других. Правильно ли он выбрал? Следовало ли его считать вообще? Абернети не знал, на что решиться. Ему было страшно: вот-вот его могут обнаружить. Во дворе во всю мощь раздавались чьи-то голоса. Надо было поскорее решаться.
Писец приподнялся и проверил, закрыто ли окно. Оно довольно легко отворилось. Увидев большую корзину с бельем, он почувствовал радость и облегчение.
Абернети стал осторожно слезать с подоконника, чтобы попасть внутрь комнаты… И тут его схватили чьи-то сильные руки.
***
Плененного писаря стражники привели в кабинет к Микелу Ард Ри.
— Мы поймали его, когда он влез в окно бельевой, — доложил один из трех стражников, схвативших Абернети, двое других крепко держали его за руки. — Когда мы в первый раз осмотрели комнату, то не нашли там никого. Но потом Джефф сказал, что надо проверить, не осталось ли там открытым окно. К счастью, мы последовали его совету, вернулись и сцапали нарушителя спокойствия.
Стражник помолчал, с любопытством глядя на Абернети.
— А что это все-таки за существо, мистер Ард Ри? На вид обычный пес, а руки…
Микел не ответил на этот вопрос. Он не сводил глаз с пленника. Хозяин кабинета был высоким, жилистым, черноволосым. У него были впалые щеки и такое выражение лица, будто он только что проглотил что-то кислое. Из-за его землистого цвета Микел выглядел старше своих лет. Черные глаза смотрели недобро, и казалось, что все окружающее вызывает у Микела раздражение. При этом он старался держаться прямо, очевидно, чтобы подчеркнуть чувство собственного достоинства.
— Абернети, — сказал Микел едва слышно, словно отвечая на вопрос стражника.
Еще с минуту Микел Ард Ри изучал пленника, после чего, не глядя на стражников, приказал им:
— Подождите за дверью. — После их ухода Микел, оставив Абернети стоять, уселся за большой полированный дубовый стол, заваленный бумагами. — Абернети, — повторил он, словно все еще не веря глазам. — Что ты здесь делаешь?
Когда стражники схватили писца, он был так напуган, что с трудом мог стоять, но почти смирился со своим положением, вернее, у него появилось чувство смертельной усталости, если не обреченности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35