А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я знаю только то, что рассказывал мне дед, а он много повидал. Из его слов выходило, что белые люди всегда ведут себя одинаково, откуда бы они ни появились.
Маркус слушал его с любопытством. Он приподнялся на локте и подпер голову рукой:
– Я тебя не понимаю.
– Мой дед знал, о чем говорил. У белых всегда так. Сначала приезжают миссионеры и пугают нас адом, потом приезжают торговцы и крадут все подряд. А после этого появляются солдаты. Все эти люди скверные; и те, которые появляются позже, всегда хуже предыдущих. Сначала господин Тектон хотел обратить нас в свою веру. Сегодня пришли торговцы, а завтра наступит очередь солдат. И у меня нет охоты оставаться здесь, когда они выйдут наружу.
– А как же она?
Пепе задумался.
– Чудные люди есть везде.
– Ты видел, что сделали тектоны с руками и ногами того человека? – спросил Маркус.
– Белые всегда так себя ведут, – размышлял вслух Пепе. – Они заставляют нас носить грузы и работать на шахтах. А сами богатеют. – Он вздохнул. – По крайней мере, я насолю им, потому что уведу с собой моих братьев, которые работают на прииске.
– Вот когда в тебе проснулись братские чувства, – с иронией произнес Маркус. – Хочу напомнить, что ты вместе с нами прекраснейшим образом заковывал этих людей в цепи. Не выдумывай глупостей, Пепе! До ближайшего цивилизованного места или хотя бы до какого-нибудь поселка пятьсот миль. По дороге тебе могут встретиться только деревни, которые мы разоряли по дороге сюда, а у тебя лишь старенькое ружье и пригоршня патронов. Как только жители тебя узнают, они расправятся с тобой. Если только сельва не поглотит тебя до этого. – Маркус вздохнул. – Не делай этого, Пепе. Ты говоришь, что хочешь освободить рудокопов и уйти вместе с ними. А ты уверен, что они не убьют тебя при первой же возможности? У них для этого имеется множество причин.
– Может, и так, – сказал Пепе. – Но, по крайней мере, меня убьют свои.
Из сельвы до них долетел рев какого-то животного; его мелодия поражала своей сложностью и величием. Звуки тропического леса, огонь керосиновой лампы, палатка и общество друг друга доставляли обоим большое удовольствие. И только сейчас Маркус вдруг понял, что их соседство кончается, что его друг уходит.
– Пойдем со мной, – предложил Пепе.
– Нет, я останусь здесь, – ответил Маркус.
Они потушили лампы, но уснули не сразу. Минут через пять Пепе спросил Гарвея из темноты:
– Это из-за нее, правда?
Маркус, помолчав, ответил:
– Я сегодня устал, Пепе, очень устал. Сегодня ночью я буду спать очень крепко. Так крепко, что ничего не услышу.
Они оба не спали, но притворялись спящими. Три часа спустя Пепе поднялся, взял свое старое ружье и красную феску, потом приблизил свои губы к уху Маркуса и сказал:
– Du courage, топ petit, du courage .
И ушел.
В книге я описал другую сцену прощания героев. Какую? Ту, что рассказал мне Маркус. В его истории готовый к самопожертвованию Пепе, несмотря на уговоры Маркуса, остается в лагере, сражается с тектонами, защищая друга, пока сам Гарвей, угрожая пистолетом, не вынуждает его уйти. Но я не поверил ни одному его слову. Поведение Пепе выглядело столь героическим, что напоминало карикатуру. Поэтому однажды, когда мы просматривали вместе эту главу, я оперся локтями на стол, скрестил руки и спросил его прямо: «Маркус, зачем ты меня обманываешь?» Он смотрел по сторонам, не зная, что ответить. Я впервые видел его таким смущенным и потерянным.
Ответ был мне известен. Гарвей врал, чтобы спасти доброе имя Пепе – единственного друга, которого он встретил в этом мире. Подозреваю, что кто-то может задасться вопросом: если я знал, что Маркус говорит неправду, то зачем записал ложную версию? Ответ заключался в следующем: мне до смерти надоели негры из романов доктора Флага. Хоть один раз, сказал я себе, сделай так, чтобы в книге появился черный, который расстреливает толпы белых. Мне захотелось сделать все не так, как велел мне этот мерзавец Флаг, а совсем наоборот. И, поскольку это никоим образом не нарушало структуры повествования, я позволил себе такую вольность.
Почему я был так наивен? Именно во второй версии этих событий Пепе выглядит наилучшим образом. Ведь по ней получается, что он был самым разумным существом на той поляне.
Об одиночестве приговоренных к смертной казни перед эшафотом говорилось много раз. Не столь часто речь заходит об одиночестве палачей. Маркус не мог забыть выражения лиц Уильяма и Ричарда на следующий день, когда они узнали о массовом побеге из лагеря. Они представляли себе все что угодно: покушения на их жизнь, бунт, воровство. Ричард, отправляясь спать, всегда клал рядом с собой свое длинное ружье, словно это была его любовница. Уильям прятал под подушку пистолет. Мешочки с золотом братья закапывали под палаткой Уильяма. Однако никто не захотел лишить Краверов жизни или богатства. Никто даже не мечтал им отомстить. Эти люди хотели лишь бежать с прииска, и только. И это не укладывалось в головах братьев.
Маркусу это утро запомнилось тем, что поляна совершенно обезлюдела. Черные тела не толпились в шахте. И голоса рудокопов не нарушали хора тропического леса. Рабы без хозяина превращаются в свободных людей. Хозяева без рабов – ничто. Они остались одни.
Вчерашний костер еще дымился, и умирающий огонь удивительно точно передавал настроение в опустевшем лагере. Маркус и Ричард сидели возле костра и равнодушно наблюдали, как таял в воздухе дымок. Неподалеку Уильям обнаружил фляжку Пепе. Он взвесил ее в руке, а потом яростно швырнул о землю. Маркус и Ричард не отрываясь смотрели на угольки.
– И что же теперь? – спросил самого себя Ричард.
– Теперь они всех нас убьют, – неожиданно для себя самого ответил Маркус, затягиваясь сигаретой. Он даже не предполагал, что его голос может звучать так жестко.
– Нас убьют? – удивленно спросил Ричард. Он язвительно улыбнулся. – Кто же, по-твоему, нас может сейчас убить, если все отсюда сбежали?
Гарвей поднял глаза от углей, посмотрел на старшего Кравера, а потом повернул голову в сторону прииска. Ричард понял его взгляд.
– О господи, господи! – застонал он, закрывая лицо руками.
– Что здесь происходит? – спросил Уильям, который уже забыл о фляжке Пепе.
– Ричард плачет, – Маркус ограничился одной фразой, произнесенной необычным для него жестким голосом. Уильям это почувствовал и бросил на него взгляд, который, казалось, говорил: сначала я займусь Ричардом, а потом тобой.
– Не раскисай, ты же солдат! – попытался подбодрить он брата, похлопав его по плечу. – Куда девался дух победы?
Но Ричард был не солдатом, а развалиной. Уильям настаивал:
– Ты же офицер Британской империи!
– Но это не провинция империи, – произнес наконец Ричард. – Это Конго.
Его слова понравились Уильяму. Невозможно разговаривать с тем, кто тебя не слушает. Ричард возразил ему, а если человек возражает, его можно переубедить.
– Ричард! Чему тебя учили в военной академии? Как надо поступать в таких случаях?
– Ты не хочешь этого понять, – сказал Ричард, который при всей своей ограниченности иногда проявлял необычайную ясность мыслей. – Никто из преподавателей академии не учил нас, как противостоять нашествию тектонов.
И тут Уильям закричал. В памяти Маркуса живо запечатлелся этот крик: он помнил о нем, как если бы был свидетелем неожиданного солнечного затмения. Голос младшего Кравера изменился, в нем странным образом сочетались нотки звериного рыка и призыва вождя. Это было одновременно объявление войны и утверждение права собственника. Он не уйдет отсюда и не отдаст свой прииск. Никогда и никому. Враги могут нападать, когда им будет угодно. Крик Уильяма подействовал на Ричарда, как будто его окатили ведром холодной воды.
– Ричард, – настаивал младший Кравер, – что нам надо делать? Ты инженер. Скажи, что нам предпринять.
Старший Кравер несколько раз открыл и закрыл рот, не издавая ни единого звука, однако брат был неумолим, он требовал ответа.
– Частокол, – произнес наконец Ричард, словно читая раскрытый перед ним в воздухе учебник. – Мы должны окружить «муравейник» частоколом.
– Частоколом?
– Да. Наше укрепление будет необычным: его задача будет состоять не в том, чтобы не допустить тектонов к прииску, а, наоборот, чтобы не позволить им выйти наружу.
– Ты все слышал, Маркус, – сказал Уильям, которому понравилась идея брата. – Давай рубить деревья. Нам понадобится много бревен. Вперед.
И он увел Гарвея в лес. Ричард остался возле «муравейника», чтобы сделать необходимые замеры и оживить воспоминания об уроках военной инженерии.
Уильям и Маркус начали рубить деревья. Они выбирали для строительства частокола двух– и трехметровые стволы. Деревья должны были быть не слишком толстыми, потому что иначе они бы не смогли подтащить их к «муравейнику». Уильям и Маркус работали рядом. Младший Кравер сказал ему:
– Ты уже давно настроен против нас. И не пытайся возражать мне: я в этом уверен. Только не понимаю причины. Чем ты недоволен, Маркус? Чем? Это из-за денег? Ты считаешь, что заслуживаешь большего?
Гарвей ничего не отвечал. Уильям продолжил:
– Ты что, и вправду вообразил, что мы не думаем о тебе? Не будь дураком, за вознаграждением дело не станет. В Англии у тебя будут такие деньги, о которых такой оборванец, как ты, не может даже мечтать. Краверы всегда заботятся о своих верных слугах.
Когда стволы оказывались на земле, Уильям и Маркус очищали их от веток, чтобы частокол получился плотным. Гарвей продолжал упрямо молчать.
– Значит, деньги здесь ни при чем, – заключил Уильям.
Они связали вместе несколько бревен и положили концы веревок себе на плечи, чтобы тянуть их волоком, как пара лошадей. Но в последний момент Уильям предоставил Маркусу одному тащить груз, а сам шел рядом, словно погонщик мулов.
– А может быть, это из-за негров? Неужели под этой цыганской кожей скрывается филантроп? Нет, дело не в этом. Сейчас здесь нет ни одного негра, а ты еще более понурый, чем раньше. Почему же тогда?
Маркус складывал бревна в поленницу возле «муравейника». Амгам сидела возле палатки, скрестив ноги. Уильям замер: его серые зрачки налились свинцом.
– Это из-за нее, – наконец догадался он. – Из-за нее.
Уильям недоумевал. Его голова поворачивалась то в сторону Маркуса, то в сторону Амгам. Он никак не мог понять, что же их объединяло. Такого человека, как Уильям, нелегко было чем-нибудь поразить.
– Это из-за нее, – повторял он. – Из-за нее.
На протяжении пяти дней и ночей трое англичан строили небольшую крепость. Но, несмотря на тяжелую работу, Уильям не забывал о тех чувствах, которые он обнаружил в душе Маркуса.
В самом начале работ Ричард воткнул кол в землю возле «муравейника». К этому колу привязали четырехметровую веревку, а на другом ее конце закрепили второй кол. Старший Кравер натянул веревку, длина которой служила радиусом, и, обойдя прииск, провел по земле круг острым концом второго кола.
Уильям и Маркус расширяли линию, оставленную Ричардом, выкапывали небольшую траншею и клали в нее стволы. Потом ставили их вертикально, закрепляли у основания и связывали бревна друг с другом при помощи веревок: получалась крепкая стена. В ход шли кирки, лопаты, топоры и молотки. Страх не оставлял их, поэтому они работали с ружьями за спиной. Приклады били их по бедрам, ремни ружей наперекрест груди мешали двигаться; рты наполнялись ругательствами, а руки покрывались царапинами и волдырями. Никто из них не подозревал, что незамысловатое сооружение может потребовать таких усилий. Работа не прекращалась и ночью: их тени от трех керосиновых ламп создавали иллюзию, что крепость строят девять человек.
Уильям и Ричард были озабочены тем, как сделать крепость еще выше, крепче и надежнее. И, пока их занимали технические вопросы, у них не оставалось времени, чтобы прислушаться к простым доводам своего сердца: строить частокол не имело ни малейшего смысла, любой человек в здравом уме давно бы убежал прочь от этого места.
Наступил момент, когда Маркус не выдержал и захотел крикнуть братьям Краверам, что их труды напрасны. Неужели они не видят этого сами? Никакой частокол не остановит тектонов. Гарвей отбросил инструменты и твердым шагом направился к Ричарду, который представлял собой более слабый фланг. Он надеялся, что тот прозреет, услышав его крики. Ричард работал, сидя возле костра. С помощью мачете он зачищал стволы, которые предстояло поставить в ряд.
– Ты хочешь мне что-то сказать, Маркус? – спросил Ричард, заметив подходившего Гарвея.
Но тот, вместо того чтобы изложить свою точку зрения на бессмысленность строительства частокола, начал речь с сиюминутного замечания:
– Нет, Ричард, не делай этого, – посоветовал он. – Лучше оставляй ветки на верхушках стволов. Просто подрезай их покороче и затачивай. Тогда если тектоны попробуют влезть на стену, то исколют свои лапы.
– Ты прав! – признал Ричард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов