— Я собирался сказать, — ответил Майлс, — что преступление совершило некое сверхъестественное существо, способное летать.
— Любопытно, что вы произнесли именно эти слова! Чрезвычайно интересно!
— Вы позволите мне вмешаться? — спросила Барбара, теребя скатерть. — В конце концов, больше всего нас волнует все, что… что связано с Фей Ситон. По-моему, вы сказали, что у нее была назначена встреча на четыре часа с мистером Бруком. Приходила ли она вообще на свидание с ним?
— По крайней мере ее никто не видел.
— Приходила ли она на свидание с ним, профессор Риго?
— Она появилась там позже, мадемуазель. Когда все было кончено.
— В таком случае чем же она занималась все это время?
— А! — произнес профессор Риго со странным наслаждением, и его слушатели чуть ли не с ужасом ждали, что он скажет дальше. — Вот мы и добрались до этого!
— Добрались до чего?
— До самой захватывающей части этой загадочной истории. Человек заколот, но рядом с ним никого не было. — Профессор Риго надул щеки. — Это интересно, да. Но я не ставлю во главу угла факты и не уподобляю преступление головоломке, все части которой, пронумерованные и выкрашенные в разные цвета, лежат в маленькой блестящей коробочке. Нет! Прежде всего меня интересуют люди: о чем они думают, как ведут себя — их души, если угодно. — В его голосе появились резкие нотки. — Возьмем, к примеру, Фей Ситон. Опишите мне, если можете, склад ее ума, ее натуру.
— Нам было бы легче сделать это, если бы мы знали, какие ее поступки так потрясли всех и настроили против нее. Извините меня за мой вопрос, но знаете ли… вы об этом сами?
— Да, — отрезал профессор Риго, — я знаю.
— И где она находилась в момент убийства? — один за другим задавал Майлс мучившие его вопросы. — И что думала полиция о той роли, которую сыграла Фей Ситон в преступлении? И чем кончился ее роман с Гарри Бруком? Короче, чем завершилась вся эта история?
Профессор Риго кивнул.
— Я вам все расскажу, — пообещал он. — Но сначала, — он упивался их напряжением подобно тому, как истинный гурман смаковал бы редкое лакомство, — мы должны что-нибудь выпить. У меня совсем пересохло в горле. И вам тоже надо расслабиться. — Он громко позвал: — Официант!
Профессор подождал и снова громко повторил свой призыв. Звук его голоса заполнил зал; от него, казалось, задрожала гравюра с изображением черепа, висевшая над каминной полкой, и всколыхнулось пламя свечей, однако никакого отклика не последовало. За окнами уже была непроглядная ночь, и дождь лил как из ведра.
— Ah, zut! — раздраженно воскликнул профессор Риго и начал озираться в поисках колокольчика.
— По правде говоря, — отважилась вмешаться Барбара, — меня несколько удивляет, что нас давно не попросили покинуть ресторан. Видимо, члены «Клуба убийств» пользуются здесь определенными поблажками. Должно быть, сейчас уже около одиннадцати.
— Сейчас действительно около одиннадцати, — негодующе произнес профессор Риго, взглянув на часы. Он вскочил на ноги. — Не беспокойтесь, мадемуазель, прошу вас! И вы тоже, друг мой. Я сам приведу официанта.
Двойные двери, ведущие во внешний зал, захлопнулись за ним, и пламя свечей снова заколебалось. Майлс машинально встал, намереваясь опередить профессора, но Барбара протянула руку и дотронулась до его плеча. Ее глаза, эти серые глаза под гладким лбом и прядями пепельных волос, с дружеской симпатией смотрели на него и говорили яснее всяких слов, что она хочет задать ему какой-то вопрос наедине.
Майлс опустился обратно на свой стул.
— Да, мисс Морелл?
Она быстро убрала руку.
— Я просто не знаю… не знаю, как начать.
— А если начну я? — предложил Майлс с понимающей полуулыбкой, которая располагала собеседника к откровенности.
— Что вы имеете в виду?
— Я не хочу совать нос в чужие дела, мисс Морелл. Все это останется между нами. Но раза два за вечер я с удивлением заметил, что вас значительно больше интересует Фей Ситон, чем «Клуб убийств».
— Что заставляет вас так думать?
— Разве я ошибаюсь? Профессор Риго тоже заметил это.
— Да. Вы не ошиблись. — Она сказала это после недолгого колебания, энергично кивнув головой, после чего отвернулась от Майлса. — Поэтому я должна вам кое-что объяснить. И я хочу это сделать. Но сначала, — она снова повернулась к нему, — могу ли я задать вам один ужасно бестактный вопрос? У меня тоже нет желания совать нос в чужие дела, право же, нет, — но могу я задать вам этот вопрос?
— Разумеется. Что вас интересует?
Барбара слегка постучала пальцем по фотографии Фей Ситон, лежащей на столе рядом с измятой рукописью профессора Риго.
— Она заворожила вас, правда? — спросила девушка.
— Ну… да. Думаю, да.
— Вы стараетесь представить себе, каково это — быть влюбленным в нее?
Если первый вопрос привел его в легкое замешательство, то второй совершенно ошеломил.
— Вы ясновидящая, мисс Морелл?
— Простите меня! Но разве я не права?
— Нет! Подождите! Продолжайте! Это начинает заходить слишком далеко!
Фотография в самом деле оказывала на него гипнотическое действие, он не мог бы с чистой совестью отрицать это. Но она просто возбуждала любопытство, очаровывая своей загадочностью. Майлса всегда слегка забавляли романтические истории с трагическим концом, в которых какой-нибудь бедолага влюблялся в женщину, изображенную на картине. Разумеется, такое порой действительно случалось, но он все равно относился к подобным рассказам с изрядной долей недоверия. И конечно же в данном случае ни о чем таком не могло быть и речи.
Серьезность Барбары рассмешила его.
— Как бы то ни было, — ушел от ответа Майлс, — чем вызван ваш вопрос?
— Словами, которые вы сказали сегодня вечером. Пожалуйста, не старайтесь их вспомнить! — На губах Барбары появилась насмешливая гримаска, но глаза улыбались. — Вероятно, я просто устала и у меня разыгралось воображение. Забудьте то, что я сказала! Просто…
— Видите ли, мисс Морелл, я историк.
— Да?! — воскликнула она с явной симпатией. Майлс немного смутился.
— Боюсь, мое заявление прозвучало напыщенно. Но так уж вышло, что это правда, как бы ни были скромны мои успехи на ниве истории. Это моя работа, мой мир заполняют люди, которых я никогда не встречал. Я пытаюсь оживить их в своем воображении, постичь души мужчин и женщин, ставших прахом еще до моего рождения. Что же касается Фей Ситон…
— Она на редкость привлекательна, не так ли? — Барбара показала на фотографию.
— В самом деле? — холодно сказал Майлс. — Фотография действительно неплохая. Цветные фотографии, как правило, отвратительны. Но как бы то ни было, — добавил он, помимо воли осторожно возвращаясь к той же теме, — эта женщина не более реальна, чем Агнес Сорель или… Намела Гойт. Нам ничего о ней не известно. — Он помедлил, пораженный одной мыслью. — Если подумать, мы даже не знаем, жива ли она.
— Да, — медленно проговорила девушка. — Да, мы даже этого не знаем.
Барбара медленно поднялась и слегка провела костяшками пальцев по столу, словно что-то с него сметала. Она глубоко вздохнула.
— Я хочу еще раз попросить вас, — проговорила она, — забыть все, что я только что сказала. Это была всего лишь моя глупая фантазия, она ни к чему не могла привести. Что за странный выдался вечер! Профессор Риго, похоже, околдовал вас, правда? Кстати, — неожиданно сказала она, повернув голову, — не слишком ли долго профессор Риго разыскивает официанта?
— Профессор Риго, — позвал Майлс, затем повторил громче: — Профессор Риго!
И снова, как тогда, когда сам ныне куда-то запропастившийся профессор звал официанта, был слышен лишь шум ливня, доносившийся из темноты за окном. На призыв Майлса никто не отозвался.
Глава 6
Майлс встал и направился к двойным дверям. Он рывком распахнул их и заглянул во внешний зал, темный и пустой. С импровизированного бара уже убрали бутылки и бокалы, и горел всего один светильник.
— Странный вечер, — заявил Майлс, — вы совершенно правы. Сначала в полном составе исчезает «Клуб убийств». Затем профессор Риго рассказывает нам какую-то невероятную историю, — Майлс тряхнул головой, словно стараясь избавиться от наваждения, — и чем больше думаешь над ней, тем она кажется более невероятной. Потом исчезает он сам: здравый смысл подсказывает, что он просто пошел… не важно куда. Но в то же время…
Ведущая в холл дверь красного дерева открылась. В нее скользнул метрдотель Фредерик, его круглое лицо выражало холодное осуждение.
— Профессор Риго, сэр, — заявил он, — находится внизу. Он разговаривает по телефону.
Барбара, которая уже давно взяла свою сумочку и задула трепещущее пламя чадящей свечи, последовала за Майлсом во внешний зал. И резко остановилась.
— Говорит по телефону? — переспросила Барбара.
— Да, мисс.
— Но, — ее слова прозвучали почти комично, — он отправился на поиски официанта, который принес бы нам что-нибудь выпить!
— Да, мисс. Когда он был наверху, ему позвонили.
— Кто ему позвонил?
— По-моему, мисс, доктор Гидеон Фелл. — Последовала небольшая пауза. — Почетный секретарь «Клуба убийств». — Снова небольшая пауза. — Доктору Феллу стало известно, что профессор Риго звонил ему отсюда сегодня вечером, и доктор Фелл сделал ответный звонок. — Действительно ли в глазах Фредерика появился опасный блеск? — По-видимому, мисс, профессор Риго чрезвычайно разгневан.
— О Господи, — пробормотала Барбара; в ее голосе звучал настоящий страх.
На спинке одного из обтянутых розовой парчой стульев, чинно, как в похоронном бюро, расставленных по комнате, висели меховая накидка и зонтик девушки. С деланно беззаботным видом, который никого бы не смог обмануть, она взяла их и набросила накидку на плечи.
— Мне ужасно жаль, — сказала она Майлсу. — Но я должна уйти.
Он в изумлении уставился на нее:
— Но послушайте! Вы не можете сейчас уйти! Разве старина Риго не расстроится, если, когда вернется, не застанет вас здесь?
— И наполовину так не расстроится, как расстроился бы, если, вернувшись, застал бы меня здесь, — убежденно сказала Барбара. Она неловким движением открыла сумочку. — Я хочу внести свою долю за обед. Все было очень мило. Я… — Она просто не знала, куда деваться от смущения. Из ее набитой доверху сумочки посыпались на пол монеты, ключи и пудреница.
Майлс едва удержался от смеха, вызванного отнюдь не этой оплошностью. Его словно осенило. Он наклонился, подобрал упавшие предметы, бросил их в сумочку и защелкнул ее.
— Вы все это подстроили, не так ли? — спросил он.
— Подстроила? Я…
— Господи, да ведь это вы сорвали заседание «Клуба убийств»! Каким-то образом вам удалось избавиться от доктора Фелла, и судьи Коулмена, и госпожи Эллен Най, и дядюшки Тома Кобли, и всех остальных! Всех, кроме профессора Риго, потому что вам хотелось услышать о Фей Ситон от непосредственного участника этих событий! Но вы знали, что в «Клуб убийств» не допускаются никакие гости, кроме докладчика, поэтому мое появление было для вас полной неожиданностью…
Она остановила поток его слов, проговорив с глубочайшей серьезностью:
— Прошу вас! Не издевайтесь надо мной!
Стряхнув его руку со своей, она бросилась к двери. Фредерик, ледяной взгляд которого был прикован к углу потолка, медленно посторонился, давая ей дорогу; весь вид метрдотеля говорил о том, что он мог бы и вызвать полицию. Майлс поспешил за Барбарой:
— Послушайте! Постойте! Я не обвинял вас! Я…
Но она уже бежала по устланному мягким ковром холлу к потайной лестнице, по которой можно было попасть на Грин-стрит.
Майлс растерянно огляделся. Напротив светилась надпись: «Гардероб для джентльменов». Он схватил свой плащ, нахлобучил на голову шляпу и вернулся к красноречиво взиравшему на него Фредерику.
— За обед «Клуба убийств» платит кто-то один? Или каждый расплачивается за себя?
— По правилам клуба, сэр, каждый его член платит за себя сам. Но сегодня…
— Понимаю, понимаю! — Майлс вложил в руку Фредерика несколько банкнотов, испытывая приятное возбуждение от мысли, что теперь может позволить себе подобный широкий жест. — Это должно покрыть все расходы. Передайте от меня глубокий поклон профессору Риго и скажите, что я позвоню ему завтра утром и принесу свои извинения. Не знаю, где он остановился в Лондоне, — Майлс решительно отмел это вставшее на его пути препятствие, — но я выясню. Э-э-э… я дал вам достаточно денег?
— Более чем достаточно денег, сэр. Однако…
— Извините. Признаю свою вину. Доброй ночи!
Он не решался бежать, зная, что недавняя болезнь может в любую минуту навалиться на него и вызвать головокружение. Но двигался он быстро. Спустившись по лестнице и выйдя на улицу, он едва различил в темноте платье Барбары, белеющее под меховой накидкой. Барбара шла к Фрис-стрит. Он побежал следом.
От Фрис-стрит к Шафтсбери-авеню направлялось такси, и шум мотора был отчетливо слышен в той особенной, глухой тишине, которая теперь была присуща ночному Лондону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32