И если до того она раздувала газетные скандалы на пустом месте, высасывая повод для них из пальца и обливая грязью ни в чем неповинных людей, и это каждый раз сходило ей с рук, более того — помогало делать успешную карьеру, то в том единственном случае, когда Ирина наткнулась на действительно важную тему, — ей пришлось поплатиться за это жизнью. Потому что Надежда не могла поверить в случайное совпадение, в то, что Горностаева по чистой иронии судьбы умерла от той же экзотической причины, которая унесла жизнь неизвестного молодого пациента частной клиники. Что же, выходит, только ложь безопасна, а всякая попытка написать в газете правду смертельно опасна? Или это просто такая ирония судьбы?..
Надежда сняла телефонную трубку. Теперь она не сомневалась, что ключ к расследуемому преступлению лежит в частной клинике, которую посещала перед смертью Ирина Горностаева, и в первую очередь она хотела узнать адрес этой клиники.
В телефонной справочной службе, когда она сказала, что ей нужна клиника на Колокольной улице, ответили, что без номера дома таких справок не дают, и переадресовали в платную справку. Зато в платной справке девушка была предельно вежлива, тут же сообщила телефон клиники и адрес — Колокольная улица, дом шестнадцать.
Однако обдумав ситуацию. Надежда решила, что прежде, чем ехать на Колокольную, следует навестить медсестру Яковлеву. Покойная журналистка записала, что у той были проблемы со здоровьем, поэтому следует поторопиться, а клиника никуда не денется.
Надежда подходила к дому медсестры Яковлевой с непонятным самой тяжелым чувством. Что-то давило ей на сердце, и внутренний голос, который за последнее время все больше помалкивал, тут вдруг оживился и робко посоветовал Надежде никуда не ходить. Она тут же рассердилась на него — дескать, ты еще будешь вставлять палки в колеса! Но поскольку сердиться на собственный внутренний голос всерьез могут только психи, Надежда Николаевна отмахнулась ото всех опасений и вошла в подъезд. Ее знаменитое любопытство и в этот раз перетянуло чашу весов.
Надежда поднялась по лестнице и нашла на втором этаже шестнадцатую квартиру. Она долго звонила и собралась уже уходить, когда за дверью наконец раздались неуверенные спотыкающиеся шаги. Надежда скроила самую приветливую физиономию и встала так, чтобы ее можно было разглядеть в глазок.
— Я к Анне Ивановне Яковлевой! — громко сказала она.
Однако никто ее ни о чем не спросил.
Заскрежетали замки, отпираемые неверной рукой.
«Пьяная она, что ли?» — успела подумать Надежда, и дверь отворилась.
Женщина за дверью выглядела ужасно.
Она была немолода, но в данный момент еще и очень нездорова. То есть нездорова — это мягко сказано, глядя на обтянутые желтой кожей скулы, запавшие глаза и свалявшиеся седые волосы, становилось ясно, что женщина тяжело больна. Она глядела на Надежду, не узнавая, потом зашевелила губами, и Надежда поняла, что у женщины нет сил говорить.
— Вам плохо? — вскрикнула она, когда женщина пошатнулась и схватилась за стенку.
На лбу ее выступил пот, казалось, еще немного — и женщина просто сползет на пол от слабости да так там и останется.
Надежда подхватила ее под руку и помогла добраться до кровати. В квартире Яковлевой была всего одна комната, видно было, что раньше хозяйка содержала ее в чистоте и порядке, однако в последнее время на это не было сил. Занавески не успели запачкаться, стекло в серванте было чистым, посуда за ним все еще блестела, но на полированной поверхности мебели ровным слоем лежала пыль, на стульях валялась неубранная одежда.
Постель была разобрана, и в комнате стоял тот тоскливый запах, который бывает в помещении, где лежит больной, — душно, затхло и пахнет лекарствами.
Женщина прилегла на кровать и устало прикрыла глаза. Надежда усовестилась, поскольку визит ее был явно не ко времени. В самом деле, разве несчастной Анне Ивановне Яковлевой есть сейчас дело до всяких вопросов? Однако как же так получилось, что тяжелобольной человек лежит один? Стакан воды подать некому, в аптеку сбегать…
— Анна Ивановна, чем вам помочь? — окликнула больную Надежда. — Может быть, лекарство дать?
Женщина открыла глаза и уставилась на заботливую незнакомку.
— Кто вы? — прошелестела она. — А впрочем, неважно. Слушайте внимательно… Я умираю… Это все доктор… Он был здесь.., только что… Я только сейчас поняла, что это он во всем виноват… И тогда, в клинике… Я дежурила ночью, а он зашел.., и оставался в палате один.., а потом просил меня никому не говорить…
«Бредит, — поняла Надежда, — совсем дело плохо…»
— Вы слышите? — Женщина приподнялась на кровати. — Скажите всем, что доктор…
Она упала на подушку, глаза ее закатились.
— Какой доктор? Как его фамилия? — Надежда, сообразив, что Анна Ивановна Яковлева не бредит, наклонилась ниже и даже приподняла женщину за плечи. — Это он вам что-то вколол?
Из груди больной вырвался хрип, там что-то заклокотало, изо рта потекла струйка слюны.
— Господи помилуй, да она и вправду помирает! — вскрикнула Надежда и заметалась по квартире в поисках телефона.
Аппарат нашелся на кухне. Против обыкновения диспетчер «скорой помощи» не стала препираться и допрашивать Надежду Николаевну, видно, почувствовала по ее голосу, что дела и вправду очень плохи.
Вернувшись в комнату. Надежда увидела, что больная затихла, но слабое дыхание еще слышалось. Она отважилась даже прощупать пульс, который едва бился.
«Скорая» подъехала на удивление быстро.
Надежда увидела в окно, как из машины выскочили двое в синей форме. Девушка несла какой-то прибор в чемоданчике, молодой врач широкими шагами направился к подъезду.
Надежда Николаевна почувствовала необъяснимое доверие к неизвестным врачам и решила, что она вполне может оставить Анну Ивановну на их попечение. От нее все равно толку мало.
По словам Анны Ивановны выходило, что кто-то побывал у нее незадолго до Надежды, какой-то доктор, и вколол ей лекарство, от которого ей и стало так плохо. Доктор был знаком Яковлевой, иначе она не стала бы ему доверять. Судя по всему, доктор этот работает или работал в той же клинике, где и она.
Все сходится в клинике на Колокольной, поняла Надежда, нужно срочно ехать туда и разбираться на месте. Услышав, как хлопнула дверь подъезда, она подхватила свою сумку и выскочила на площадку. Утопив язычок замка, чтобы, не дай Бог, дверь не захлопнулась, она прыжком леопарда скакнула наверх и затаилась на следующем этаже, моля Бога, чтобы не вышел никто из соседей. Нынче все такие бдительные, сразу же привяжутся с разговорами.
Врачи позвонили в квартиру, потоптались немного на площадке, после чего додумались толкнуть дверь и войти. Надежда вздохнула с облегчением, пожелала Анне Ивановне Яковлевой спастись от смерти и спустилась вниз.
Выйдя из подъезда, она сразу же побежала к остановке автобуса, не заметив, что следом за ней вывернула из соседнего двора черная машина.
* * *
Частная клиника на Колокольной улице занимала очень миленький домик о трех этажах. Домик украшали прекрасно отреставрированные резные дубовые двери и витые чугунные решетки на балконах. Выкрашен был дом приятной для глаз розовой краской и отделан как игрушка. По всему видно, что дела в клинике идут отлично.
Надежда постояла немного у портала, потом глубоко вдохнула и раскрыла двери.
Небольшой отдых требовался ей для того, чтобы утихомирить не в меру разбушевавшийся внутренний голос, который криком кричал, чтобы она не смела ходить в клинику, а живо отправлялась домой, заперлась там на все замки и ждала мужа. Дома на свободе следует перебрать всех знакомых и попытаться найти среди них кого-нибудь, имеющего в свою очередь знакомых в милиции, причем не ниже майора, а лучше полковника. И только тогда по рекомендации следует обратиться к этому самому полковнику или майору и рассказать ему все. Это в том случае, если Надежда хочет восстановить попранную справедливость и поступить благородно. Если же она хочет поступить умно, то нужно немедленно выбросить из головы все ее расследование, порвать номер телефона, взятый у Нины Кочетковой, стереть из собственного компьютера все фотографии и сидеть тихо, как мышь в норке, причем, в отличие от глупой мыши, даже и не думать выбираться на поверхность прямо в объятия терпеливого кота. Все это высказал Надежде ее внутренний голос, и она призадумались, но не в ее правилах было останавливаться на полдороге. И даже не на полдороге, а почти в конце ее.
Когда муж Надежды Николаевны корил ее за неуемное любопытство, которое считал главным недостатком жены, он не забывал добавить, что она еще и жутко упряма. Но если любопытство его жена за собой признавала, то насчет упрямства была в корне не согласна. Какое животное прежде всего приходит на ум, когда говорят об упрямом человеке? Правильно, осел.
Кому понравится, когда тебя сравнивают с ослом? Или с ослицей, что еще обиднее… Вот поэтому Надежда не считала упрямство своим недостатком.
Надежда Николаевна отбросила неуместные колебания и смело вошла в холл клиники.
Тотчас на глаза ей попался большой красочный плакат, на котором красивым шрифтом было написано:
Вероника Яковлевна Светличная
Кандидат в депутаты Госдумы
Дальше шел текст более мелкий:
Коллектив клиники поддерживает своего кандидата!
Еще ниже была на плакате фотография, где на фоне розового здания клиники стояла группа сотрудников. Все улыбающиеся, в белых халатах. В центре группы стояла довольно высокая светловолосая женщина с короткой стрижкой. Даже на снимке было видно, насколько женщина богата и ухожена. Улыбка ее напоминала оскал гиены, впрочем, возможно, Надежде Николаевне это только показалось.
А рядом с женщиной стоял тот самый бородатый тип с фотографий Ильи Константиновича, который привез на дачу Ирину Горностаеву.
Надежда едва не вскрикнула. Так вот кто такой Олег Петрович Кудасов! Это главный врач этой самой клиники, муж Вероники Яковлевны Светличной, которую Горностаева в своих записях обозначила под буквой С.
Теперь понятно, почему Ирина умерла от странной болезни — апноэ, кому и знать про такое, как не врачу!
Надежда оглядела холл. Он был обставлен довольно просто, без показной роскоши. Справа в углу находилась самая обычная регистратура, как в районной поликлинике, только поменьше.
Надежда подошла ближе и заглянула в окошечко, Девушка за стеклом вскинула на нее глаза:
— Чем могу помочь?
— Я хотела узнать, — протянула Надежда, лихорадочно соображая, что же она хотела узнать.
— Вы хотели записаться на прием? — обрадованно затараторила девушка.
Надежда сразу узнала в ней Оксану, она хорошо помнила ее по записям Горностаевой.
Действительно, согласно заметкам Ирины, девица не обладала особенным вкусом. Белый халат на ней был расстегнут, из-под него виднелась трикотажная кофточка немыслимой расцветки, как будто пьяный художник с размаху сел на палитру. Ноги у девицы были полноваты, и юбка для таких ног была явно короче, чем нужно. Впрочем, Надежде нет до этого никакого дела.
— У нас очень хорошие врачи, — повторяла Оксана заученный текст, — просто замечательные. Вы можете обследоваться амбулаторно и стационарно…
— Что вы говорите? — восхитилась Надежда.
— Да, у нас на втором этаже есть палаты на одного человека, все условия, телефон, телевизор, душ… Только сначала нужно обязательно сдать анализы. Это если вы будете лечиться амбулаторно. Но я советую лечь ненадолго на обследование — так спокойнее.
«Благодарю покорно, — подумала Надежда, — чтобы они меня уморили, как Артемия Высоцкого…»
— Итак, к какому специалисту вы хотели бы попасть? — Оксана взяла быка за рога.
— Я, собственно, зашла узнать… — смешалась Надежда, — но вообще-то мне рекомендовали доктора Кудасова…
— Олега Петровича! — расцвела Оксана. — Это наш главный, он принимает не так часто, как другие врачи, но я могу вас записать…
— Я подумаю, — Надежда поняла, что нужно уносить ноги, — погуляю тут, вон стенды погляжу…
Она отошла поскорее от окошка регистратуры. Оксана разочарованно вздохнула и отвернулась — она поняла, что эта женщина — клиент бесперспективный. Надежда начала тихонько отступать, поскольку в клинике ей было делать нечего. И тут кто-то больно схватил ее за локоть и хриплый шепот сказал прямо в ухо:
— Не двигаться! У меня в руке шприц, а в нем — цианид. Если дернешься — получишь порцию.
— — В чем дело? — пролепетала Надежда, понимая в душе, что все пропало.
— Молчать! — прошипел Олег Петрович, потому что это был именно он, собственной персоной.
— Да какого чер… — Надежда как могла повысила голос, но он так сильно сжал ее руку, что стало больно дышать.
— Олег Петрович? — Это Оксана, заслышав возню, выглянула из окошка регистратуры.
— Все в порядке, это моя больная, мы пройдем в кабинет.
— Я не… — начала было Надежда, но тут в спину ей и вправду ткнулась иголка, и она замолчала от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Надежда сняла телефонную трубку. Теперь она не сомневалась, что ключ к расследуемому преступлению лежит в частной клинике, которую посещала перед смертью Ирина Горностаева, и в первую очередь она хотела узнать адрес этой клиники.
В телефонной справочной службе, когда она сказала, что ей нужна клиника на Колокольной улице, ответили, что без номера дома таких справок не дают, и переадресовали в платную справку. Зато в платной справке девушка была предельно вежлива, тут же сообщила телефон клиники и адрес — Колокольная улица, дом шестнадцать.
Однако обдумав ситуацию. Надежда решила, что прежде, чем ехать на Колокольную, следует навестить медсестру Яковлеву. Покойная журналистка записала, что у той были проблемы со здоровьем, поэтому следует поторопиться, а клиника никуда не денется.
Надежда подходила к дому медсестры Яковлевой с непонятным самой тяжелым чувством. Что-то давило ей на сердце, и внутренний голос, который за последнее время все больше помалкивал, тут вдруг оживился и робко посоветовал Надежде никуда не ходить. Она тут же рассердилась на него — дескать, ты еще будешь вставлять палки в колеса! Но поскольку сердиться на собственный внутренний голос всерьез могут только психи, Надежда Николаевна отмахнулась ото всех опасений и вошла в подъезд. Ее знаменитое любопытство и в этот раз перетянуло чашу весов.
Надежда поднялась по лестнице и нашла на втором этаже шестнадцатую квартиру. Она долго звонила и собралась уже уходить, когда за дверью наконец раздались неуверенные спотыкающиеся шаги. Надежда скроила самую приветливую физиономию и встала так, чтобы ее можно было разглядеть в глазок.
— Я к Анне Ивановне Яковлевой! — громко сказала она.
Однако никто ее ни о чем не спросил.
Заскрежетали замки, отпираемые неверной рукой.
«Пьяная она, что ли?» — успела подумать Надежда, и дверь отворилась.
Женщина за дверью выглядела ужасно.
Она была немолода, но в данный момент еще и очень нездорова. То есть нездорова — это мягко сказано, глядя на обтянутые желтой кожей скулы, запавшие глаза и свалявшиеся седые волосы, становилось ясно, что женщина тяжело больна. Она глядела на Надежду, не узнавая, потом зашевелила губами, и Надежда поняла, что у женщины нет сил говорить.
— Вам плохо? — вскрикнула она, когда женщина пошатнулась и схватилась за стенку.
На лбу ее выступил пот, казалось, еще немного — и женщина просто сползет на пол от слабости да так там и останется.
Надежда подхватила ее под руку и помогла добраться до кровати. В квартире Яковлевой была всего одна комната, видно было, что раньше хозяйка содержала ее в чистоте и порядке, однако в последнее время на это не было сил. Занавески не успели запачкаться, стекло в серванте было чистым, посуда за ним все еще блестела, но на полированной поверхности мебели ровным слоем лежала пыль, на стульях валялась неубранная одежда.
Постель была разобрана, и в комнате стоял тот тоскливый запах, который бывает в помещении, где лежит больной, — душно, затхло и пахнет лекарствами.
Женщина прилегла на кровать и устало прикрыла глаза. Надежда усовестилась, поскольку визит ее был явно не ко времени. В самом деле, разве несчастной Анне Ивановне Яковлевой есть сейчас дело до всяких вопросов? Однако как же так получилось, что тяжелобольной человек лежит один? Стакан воды подать некому, в аптеку сбегать…
— Анна Ивановна, чем вам помочь? — окликнула больную Надежда. — Может быть, лекарство дать?
Женщина открыла глаза и уставилась на заботливую незнакомку.
— Кто вы? — прошелестела она. — А впрочем, неважно. Слушайте внимательно… Я умираю… Это все доктор… Он был здесь.., только что… Я только сейчас поняла, что это он во всем виноват… И тогда, в клинике… Я дежурила ночью, а он зашел.., и оставался в палате один.., а потом просил меня никому не говорить…
«Бредит, — поняла Надежда, — совсем дело плохо…»
— Вы слышите? — Женщина приподнялась на кровати. — Скажите всем, что доктор…
Она упала на подушку, глаза ее закатились.
— Какой доктор? Как его фамилия? — Надежда, сообразив, что Анна Ивановна Яковлева не бредит, наклонилась ниже и даже приподняла женщину за плечи. — Это он вам что-то вколол?
Из груди больной вырвался хрип, там что-то заклокотало, изо рта потекла струйка слюны.
— Господи помилуй, да она и вправду помирает! — вскрикнула Надежда и заметалась по квартире в поисках телефона.
Аппарат нашелся на кухне. Против обыкновения диспетчер «скорой помощи» не стала препираться и допрашивать Надежду Николаевну, видно, почувствовала по ее голосу, что дела и вправду очень плохи.
Вернувшись в комнату. Надежда увидела, что больная затихла, но слабое дыхание еще слышалось. Она отважилась даже прощупать пульс, который едва бился.
«Скорая» подъехала на удивление быстро.
Надежда увидела в окно, как из машины выскочили двое в синей форме. Девушка несла какой-то прибор в чемоданчике, молодой врач широкими шагами направился к подъезду.
Надежда Николаевна почувствовала необъяснимое доверие к неизвестным врачам и решила, что она вполне может оставить Анну Ивановну на их попечение. От нее все равно толку мало.
По словам Анны Ивановны выходило, что кто-то побывал у нее незадолго до Надежды, какой-то доктор, и вколол ей лекарство, от которого ей и стало так плохо. Доктор был знаком Яковлевой, иначе она не стала бы ему доверять. Судя по всему, доктор этот работает или работал в той же клинике, где и она.
Все сходится в клинике на Колокольной, поняла Надежда, нужно срочно ехать туда и разбираться на месте. Услышав, как хлопнула дверь подъезда, она подхватила свою сумку и выскочила на площадку. Утопив язычок замка, чтобы, не дай Бог, дверь не захлопнулась, она прыжком леопарда скакнула наверх и затаилась на следующем этаже, моля Бога, чтобы не вышел никто из соседей. Нынче все такие бдительные, сразу же привяжутся с разговорами.
Врачи позвонили в квартиру, потоптались немного на площадке, после чего додумались толкнуть дверь и войти. Надежда вздохнула с облегчением, пожелала Анне Ивановне Яковлевой спастись от смерти и спустилась вниз.
Выйдя из подъезда, она сразу же побежала к остановке автобуса, не заметив, что следом за ней вывернула из соседнего двора черная машина.
* * *
Частная клиника на Колокольной улице занимала очень миленький домик о трех этажах. Домик украшали прекрасно отреставрированные резные дубовые двери и витые чугунные решетки на балконах. Выкрашен был дом приятной для глаз розовой краской и отделан как игрушка. По всему видно, что дела в клинике идут отлично.
Надежда постояла немного у портала, потом глубоко вдохнула и раскрыла двери.
Небольшой отдых требовался ей для того, чтобы утихомирить не в меру разбушевавшийся внутренний голос, который криком кричал, чтобы она не смела ходить в клинику, а живо отправлялась домой, заперлась там на все замки и ждала мужа. Дома на свободе следует перебрать всех знакомых и попытаться найти среди них кого-нибудь, имеющего в свою очередь знакомых в милиции, причем не ниже майора, а лучше полковника. И только тогда по рекомендации следует обратиться к этому самому полковнику или майору и рассказать ему все. Это в том случае, если Надежда хочет восстановить попранную справедливость и поступить благородно. Если же она хочет поступить умно, то нужно немедленно выбросить из головы все ее расследование, порвать номер телефона, взятый у Нины Кочетковой, стереть из собственного компьютера все фотографии и сидеть тихо, как мышь в норке, причем, в отличие от глупой мыши, даже и не думать выбираться на поверхность прямо в объятия терпеливого кота. Все это высказал Надежде ее внутренний голос, и она призадумались, но не в ее правилах было останавливаться на полдороге. И даже не на полдороге, а почти в конце ее.
Когда муж Надежды Николаевны корил ее за неуемное любопытство, которое считал главным недостатком жены, он не забывал добавить, что она еще и жутко упряма. Но если любопытство его жена за собой признавала, то насчет упрямства была в корне не согласна. Какое животное прежде всего приходит на ум, когда говорят об упрямом человеке? Правильно, осел.
Кому понравится, когда тебя сравнивают с ослом? Или с ослицей, что еще обиднее… Вот поэтому Надежда не считала упрямство своим недостатком.
Надежда Николаевна отбросила неуместные колебания и смело вошла в холл клиники.
Тотчас на глаза ей попался большой красочный плакат, на котором красивым шрифтом было написано:
Вероника Яковлевна Светличная
Кандидат в депутаты Госдумы
Дальше шел текст более мелкий:
Коллектив клиники поддерживает своего кандидата!
Еще ниже была на плакате фотография, где на фоне розового здания клиники стояла группа сотрудников. Все улыбающиеся, в белых халатах. В центре группы стояла довольно высокая светловолосая женщина с короткой стрижкой. Даже на снимке было видно, насколько женщина богата и ухожена. Улыбка ее напоминала оскал гиены, впрочем, возможно, Надежде Николаевне это только показалось.
А рядом с женщиной стоял тот самый бородатый тип с фотографий Ильи Константиновича, который привез на дачу Ирину Горностаеву.
Надежда едва не вскрикнула. Так вот кто такой Олег Петрович Кудасов! Это главный врач этой самой клиники, муж Вероники Яковлевны Светличной, которую Горностаева в своих записях обозначила под буквой С.
Теперь понятно, почему Ирина умерла от странной болезни — апноэ, кому и знать про такое, как не врачу!
Надежда оглядела холл. Он был обставлен довольно просто, без показной роскоши. Справа в углу находилась самая обычная регистратура, как в районной поликлинике, только поменьше.
Надежда подошла ближе и заглянула в окошечко, Девушка за стеклом вскинула на нее глаза:
— Чем могу помочь?
— Я хотела узнать, — протянула Надежда, лихорадочно соображая, что же она хотела узнать.
— Вы хотели записаться на прием? — обрадованно затараторила девушка.
Надежда сразу узнала в ней Оксану, она хорошо помнила ее по записям Горностаевой.
Действительно, согласно заметкам Ирины, девица не обладала особенным вкусом. Белый халат на ней был расстегнут, из-под него виднелась трикотажная кофточка немыслимой расцветки, как будто пьяный художник с размаху сел на палитру. Ноги у девицы были полноваты, и юбка для таких ног была явно короче, чем нужно. Впрочем, Надежде нет до этого никакого дела.
— У нас очень хорошие врачи, — повторяла Оксана заученный текст, — просто замечательные. Вы можете обследоваться амбулаторно и стационарно…
— Что вы говорите? — восхитилась Надежда.
— Да, у нас на втором этаже есть палаты на одного человека, все условия, телефон, телевизор, душ… Только сначала нужно обязательно сдать анализы. Это если вы будете лечиться амбулаторно. Но я советую лечь ненадолго на обследование — так спокойнее.
«Благодарю покорно, — подумала Надежда, — чтобы они меня уморили, как Артемия Высоцкого…»
— Итак, к какому специалисту вы хотели бы попасть? — Оксана взяла быка за рога.
— Я, собственно, зашла узнать… — смешалась Надежда, — но вообще-то мне рекомендовали доктора Кудасова…
— Олега Петровича! — расцвела Оксана. — Это наш главный, он принимает не так часто, как другие врачи, но я могу вас записать…
— Я подумаю, — Надежда поняла, что нужно уносить ноги, — погуляю тут, вон стенды погляжу…
Она отошла поскорее от окошка регистратуры. Оксана разочарованно вздохнула и отвернулась — она поняла, что эта женщина — клиент бесперспективный. Надежда начала тихонько отступать, поскольку в клинике ей было делать нечего. И тут кто-то больно схватил ее за локоть и хриплый шепот сказал прямо в ухо:
— Не двигаться! У меня в руке шприц, а в нем — цианид. Если дернешься — получишь порцию.
— — В чем дело? — пролепетала Надежда, понимая в душе, что все пропало.
— Молчать! — прошипел Олег Петрович, потому что это был именно он, собственной персоной.
— Да какого чер… — Надежда как могла повысила голос, но он так сильно сжал ее руку, что стало больно дышать.
— Олег Петрович? — Это Оксана, заслышав возню, выглянула из окошка регистратуры.
— Все в порядке, это моя больная, мы пройдем в кабинет.
— Я не… — начала было Надежда, но тут в спину ей и вправду ткнулась иголка, и она замолчала от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32