Во мне зашевелились легкие сомнения. Учитывая все те сведения, которые сообщила нам вчера Валентина Семеновна о характере и деловой хватке своего бывшего мужа, Михаил Степанович Сыроенков никак не мог жить в таком свинарнике.
- Что говорить будем? - поинтересовалась я, робко нажимая на кнопку звонка.
- Там по ситуации посмотрим! - махнула рукой беспечная Луша.
Дверь отворила рослая старуха в малиновом русском сарафане и таком же головном платке.
- Проходите, проходите, - запела она, - проходите, гости дорогие, старец вас ждет!
Она схватила Лушу за рукав и резво потащила по длинному захламленному коридору, приговаривая на ходу:
- Сейчас сподобитесь, старче посмотрит, ручку свою на то место приложит, и болезнь проклятую как рукой снимет...
Луша беспомощно оглядывалась на меня, безуспешно пытаясь вырваться из рук ненормальной в сарафане.
- Стойте, - заорала я, чувствуя, что тетку уводят в неизвестном направлении, - куда вы ее тащите? Нам не нужно ни к какому старцу! Мы пришли к Эвелине Павловне Сыроенковой!
- Эльке два звонка звонить, - буркнула старуха нормальным хамским голосом, - а Мишке - три.
- Мишке? - оживились мы с Лушей. - Михаил Степанович тоже тут живет?
- Не знаю, может, он и Степанович, а только все его Мишкой зовут, - старуха махнула рукой в сторону двери и скрылась в дебрях квартиры.
- Луша, пока не поздно, пойдем отсюда! - взмолилась я.
- Да ты что? - зашипела она. - Когда мы почти у цели?
И она решительно постучала в дверь, откуда тотчас раздался полный муки стон. Мы переглянулись и заглянули в комнату.
При виде убогой обстановки, окна без занавесок и хозяина, полусидящего на старом продавленном диване, мне все стало ясно. Мужик маялся тяжелым утренним похмельем, об этом свидетельствовал еще и запах застарелого перегара, свирепствующий в комнате. Луша чихнула и закашлялась, я же шагнула вперед и встала так, чтобы страдалец мог меня видеть.
- Михаил Степанович? - спросила я громко.
Ответа не было, человек весь ушел в свое страдание. Я отважилась потрясти его за плечо, тогда он поднял налитые кровью глаза и уставился на меня.
- Вы - Михаил Степанович Сыроенков?
Он смотрел на меня долго-долго, после чего как-то нерешительно покачал головой.
- Так да или нет? - рассердилась я, от мужика ужасно пахло и стоять рядом с ним было противно.
Он попытался что-то сказать, но губы не повиновались.
- Не мучай его, - вступилась сердобольная Луша, - по-моему, это не тот тип, что нам нужен...
Я рысью обежала комнату и на столе, покрытом порванной выцветшей клеенкой, обнаружила засаленный паспорт.
"Кульков Михаил Федорович", - было написано в паспорте.
- Не тот, - обрадовалась Луша, - я же говорила...
- Так что тогда мы тут торчим, в этих антисанитарных условиях?
Мы поспешно выскочили в коридор, причем Луша аккуратно прикрыла за собой дверь, чтобы не бить несчастного по больной голове, и постучалась в соседнюю дверь.
- Мишка, сволочь, - раздался истеричный женский голос, - отвали немедленно! Ни рубля не дам на опохмелку!
На наш вторичный стук дверь отворилась, и в коридор вылетела женщина с совершенно дикими глазами. В одной руке она держала выбивалку для ковров, а в другой - будильник. Замахнувшись выбивалкой, она застыла на месте, увидев перед собой вместо жуткой Мишкиной рожи сухонькую, весьма бодрую старушку в белых брюках, телесного цвета трикотажной блузке и соломенной шляпке с коричневой лентой. Именно так выглядела в данный момент Луша. Женщина вытаращила глаза, будильник выпал из ее рук и разбился бы, но я успела вовремя его подхватить.
- Вы к кому? - Она сглотнула, и глаза ее вернулись на место, но тут же левый начал сильно дергаться.
- Мы к Эвелине Павловне, - вкрадчиво начала Луша, - мы бы хотели узнать, где находится сейчас Михаил Степанович Сыроенков, ведь это ваш муж?
- Что? - Эвелина Павловна махнула выбивалкой и вдруг расхохоталась, прислонившись к стене.
Смех ее был злобным и здорово напоминал хохот гиены в зоопарке. Отсмеявшись, она взмахнула руками и вдруг стала сползать по стене на пол. Мы с Лушей подхватили ее под руки и проволокли в комнату, где устроили на диване. Диван был разобран, постель не убрана. Занавески в комнате задернуты, потому что работал телевизор.
Эвелина Павловна устроилась на диване поудобнее и прикрыла колени простыней. Вообще из одежды на ней была только длинная футболка с Микки-Маусом на груди, из-под которой выглядывали розовые шорты.
- Вы вообще кто? - спросила она хриплым голосом.
- Мы к вам имеем только один вопрос, - снова завела Луша, - как найти вашего мужа Михаила Степановича?
- Бывшего мужа! - закричала Эвелина, нервно взлохматила волосы и, кажется, снова собралась захохотать.
- Дорогая, - поспешно вставила Луша, - вам надо успокоиться, может, водички выпьете?
- Какая вода! - вскричала Эвелина Павловна. - К вашему сведению, я сама врач! Невропатолог! Так вот, мне даже элениум не помогает! А за каким чертом вам нужен этот подлец, этот мерзавец, этот двуличный тип?
Я испугалась, что Эвелина сейчас тоже начнет ругаться, как извозчик, но та махнула рукой и начала искать что-то под одеялом. Вскоре она вытащила пульт от телевизора и стала нервно нажимать кнопки. На экране замелькали реклама и детские передачи.
- Вы понимаете... - снова просительно начала Луша, - вот моя племянница, она ехала в поезде, из Москвы.., соседом ее был мужчина, представившийся Сыроенковым Михаилом Степановичем...
- Он что - приставал к тебе в поезде? - оживилась Эвелина и даже сделала потише звук телевизора.
- Да нет, - досадливо отмахнулась я, - если бы это, я как-нибудь сама вопрос решила. Просто вышла на перрон, хватилась - ни паспорта, ни денег! А он куда-то делся. Только что тут был - и вдруг пропал! Я назад, к проводнице - та ничего не знает.
И то сказать - купе двухместное, мы с вечера двери закрыли, и никто больше туда не входил...
- Мишка - ворюга? - Эвелина всплеснула руками. - Ой, не могу!
Она снова захохотала, как проголодавшаяся гиена, и Луша с беспокойством спросила:
- Может, вам валерьяночки выпить?
- Какая валерьянка! - заорала Эвелина. - Я сама невропатолог, мне даже валиум не помогает!
Она выскочила из постели и забегала по комнате.
- Не знаю, не знаю, - озабоченно проговорила она, - хотелось бы думать, что это Мишка тебя обокрал, но вряд ли. У него, видишь ли, другой профиль. Вот если бы он на тебе женился.., он тебе жениться не предлагал? - с подозрением осведомилась она.
- Что вы! - Я даже растерялась. - А что - он очень завидный жених?
- Вы уж ее простите, - вступилась Луша, - племянница очень расстроилась, денег жалко, а главное - паспорта.
Эвелина вдруг взглянула на экран телевизора, и руки ее судорожно зашарили по кровати в поисках пульта. Потом она снова понеслась по каналам и остановилась на мультфильме про Тома и Джерри. Очевидно, яркое мельканье ее несколько успокоило, потому что Эвелина заговорила вдруг обычным голосом и рассказала нам интересную и поучительную историю.
Эля жила с мужем и дочкой в однокомнатной квартире. Муж был ее ровесником, но Эля его не очень любила, потому что он мало зарабатывал. Еще потому, что в однокомнатной квартире совершенно негде было уединиться, дочка просыпалась от малейшего шороха и начинала плакать и звать маму. Эля работала в участковой поликлинике врачом-невропатологом и понемногу зверела от обилия больных. Муж же, вместо того чтобы пристроиться на хорошее место в платную клинику или коммерческий центр и получать нормальные деньги, торчал в больнице при кафедре в Институте кардиологии и писал диссертацию. Очень много времени уходило у него на научную работу, а денег в семью он приносил мало.
Однажды Эля познакомилась с Михаилом - он пришел на прием по поводу миозита. У них завязался роман, но Эля не очень на него рассчитывала. Михаил был женат, и ей не приходило в голову разводиться с мужем - все же он отец ее дочери и так далее... Так продолжалось несколько месяцев, пока однажды Михаил не попросил ее выяснить приватно, чем больна его соседка, старуха Митрофанова. Она, дескать, все ходит и ходит в поликлинику, они с женой боятся, нет ли чего заразного... Эля не придала значения его расспросам, но выяснила у своей знакомой участковой врачихи Ларисы Ивановны, что у бабули все плохо, рак у нее и долго старуха не протянет... Через некоторое время Михаил признался Эле в любви и предложил выйти за него замуж. Оказалось, что с женой он давно в разводе, а живут они вместе, потому что у жены еще не достроили кооператив.
В этом месте рассказа мы с Лушей переглянулись.
Эля все колебалась, тогда Михаил посвятил ее в свои планы. После ее развода они с Мишей поженятся, пропишут в комнату на Пушкинской Элю с дочкой, а потом, когда старуха-соседка умрет, можно будет претендовать на ее комнату, потому что ребенку нужен свой угол. Лежа ночью без сна, Эля прикидывала так и этак, и выходило, что нужно соглашаться на предложение Михаила. Хоть поживет она в нормальных условиях, и у дочки потом будет отдельная комната...
Муж принял развод относительно спокойно, он был занят работой. Михаил немного поскандалил с женой, та утверждала, что он ее обманул. Эля не слишком вникала в чужие разборки. В конце концов, не на улицу же выгнали бывшую жену! Эля сама жила в такой же однокомнатной квартирке втроем...
Михаил оказался на удивление хорошим мужем, домовитым и хозяйственным. Комнату соседки они получили, и он много времени тратил на благоустройство квартиры. Еще он покупал продукты, готовил обед и приводил девочку из садика, потому что Эля стала работать на полторы ставки - денег не хватало, нужно было купить новую мебель и сделать ремонт в кухне...
Эвелина Павловна внезапно сорвалась с места и снова забегала по комнате, нервно нажимая кнопки на пульте. Снова замелькали программы. В довершение ко всему хозяйка закурила сигарету. Все окна в комнате были закрыты, и судя по спертому воздуху, сигарета эта - не первая с утра. Луша закашлялась и робко спросила:
- Может, лучше вам чайку выпить?
- Какой чай! - огрызнулась та. - Мне фенобарбитал не помогает!
Снова она уткнулась в экран телевизора. Ведущий, полный, хорошо одетый молодой человек, спрашивал, доверительно поглядывая с экрана:
- Изменится ли политика фонда после этого трагического события?
На экране появилась молодая ухоженная женщина с высокомерным, надменным лицом и узкими злыми губами.
- Смерть моего мужа, - заговорила женщина заученным тоном, - никак не скажется на политике благотворительного фонда. Фонд по-прежнему будет всеми доступными средствами оказывать помощь малоимущим гражданам, в первую очередь пенсионерам и лицам преклонного возраста...
- Скажите, Римма Петровна, - в кадре появился тот же ведущий, - скажите, существуют неопределенные слухи о завещании вашего покойного мужа, в котором...
- Незачем идиотские сплетни повторять! - зло выкрикнула женщина, резко повернувшись к журналисту. - Забыл, с кем говоришь? Вы все у меня... - Тут до нее, видимо, дошло, что она находится в кадре, и, с усилием справившись со своим лицом, она изобразила кислую улыбку и проговорила:
- Мой покойный муж не оставил никакого завещания, и по закону - я его единственная наследница...
При этом она снова повернулась лицом к камере - я заметила, как на ее шее синими искрами сверкнули крупные бриллианты, - и продолжила прежним заученным тоном:
- Главным принципом деятельности благотворительного фонда по-прежнему останется наш лозунг: "Спешите делать добро!"... А если какие-то непорядочные средства массовой информации пытаются очернить доброе имя нашего фонда, то мы выясним, кто стоит за этой компанией, и применим к ним адекватные меры воздействия!
В кадре снова появился журналист и произнес:
- Мы беседовали с Риммой Петровной Караваевой, вдовой недавно скончавшегося бизнесмена...
- Вы будете слушать про Мишку или в телевизор пялиться? - вернул нас к жизни истеричный голос хозяйки.
- Конечно, конечно, - засуетилась Луша, - может быть, вам все-таки водички?
Та только отмахнулась и продолжала.
Года через два, когда все ремонты были сделаны и новая мебель куплена, вдруг совершенно случайно у Эли объявилась тетка. То есть тетка эта была всегда, но Эля не поддерживала с ней отношений. Тетка, довольно вздорная старуха, занимала две комнаты в коммунальной квартире - да-да, вот в этой самой квартире, где мы с вами сейчас находимся.
В этом месте рассказа несчастная Эвелина Павловна снова схватилась дрожащими руками за сигарету, а мы с Лушей опять обменялись понимающими взглядами.
Элина тетка обратилась к племяннице по поводу своих многочисленных болезней. Эля устроила ее на обследование, и у тетки обнаружили панкреатит, тромбофлебит, пиелонефрит и хроническое воспаление седалищного нерва. От расстройства она потеряла аппетит и слегла. Эля вынуждена была ездить к ней три раза в неделю. Михаил часто расспрашивал жену о здоровье ее тетки, и на лице его всегда появлялось задумчивое выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
- Что говорить будем? - поинтересовалась я, робко нажимая на кнопку звонка.
- Там по ситуации посмотрим! - махнула рукой беспечная Луша.
Дверь отворила рослая старуха в малиновом русском сарафане и таком же головном платке.
- Проходите, проходите, - запела она, - проходите, гости дорогие, старец вас ждет!
Она схватила Лушу за рукав и резво потащила по длинному захламленному коридору, приговаривая на ходу:
- Сейчас сподобитесь, старче посмотрит, ручку свою на то место приложит, и болезнь проклятую как рукой снимет...
Луша беспомощно оглядывалась на меня, безуспешно пытаясь вырваться из рук ненормальной в сарафане.
- Стойте, - заорала я, чувствуя, что тетку уводят в неизвестном направлении, - куда вы ее тащите? Нам не нужно ни к какому старцу! Мы пришли к Эвелине Павловне Сыроенковой!
- Эльке два звонка звонить, - буркнула старуха нормальным хамским голосом, - а Мишке - три.
- Мишке? - оживились мы с Лушей. - Михаил Степанович тоже тут живет?
- Не знаю, может, он и Степанович, а только все его Мишкой зовут, - старуха махнула рукой в сторону двери и скрылась в дебрях квартиры.
- Луша, пока не поздно, пойдем отсюда! - взмолилась я.
- Да ты что? - зашипела она. - Когда мы почти у цели?
И она решительно постучала в дверь, откуда тотчас раздался полный муки стон. Мы переглянулись и заглянули в комнату.
При виде убогой обстановки, окна без занавесок и хозяина, полусидящего на старом продавленном диване, мне все стало ясно. Мужик маялся тяжелым утренним похмельем, об этом свидетельствовал еще и запах застарелого перегара, свирепствующий в комнате. Луша чихнула и закашлялась, я же шагнула вперед и встала так, чтобы страдалец мог меня видеть.
- Михаил Степанович? - спросила я громко.
Ответа не было, человек весь ушел в свое страдание. Я отважилась потрясти его за плечо, тогда он поднял налитые кровью глаза и уставился на меня.
- Вы - Михаил Степанович Сыроенков?
Он смотрел на меня долго-долго, после чего как-то нерешительно покачал головой.
- Так да или нет? - рассердилась я, от мужика ужасно пахло и стоять рядом с ним было противно.
Он попытался что-то сказать, но губы не повиновались.
- Не мучай его, - вступилась сердобольная Луша, - по-моему, это не тот тип, что нам нужен...
Я рысью обежала комнату и на столе, покрытом порванной выцветшей клеенкой, обнаружила засаленный паспорт.
"Кульков Михаил Федорович", - было написано в паспорте.
- Не тот, - обрадовалась Луша, - я же говорила...
- Так что тогда мы тут торчим, в этих антисанитарных условиях?
Мы поспешно выскочили в коридор, причем Луша аккуратно прикрыла за собой дверь, чтобы не бить несчастного по больной голове, и постучалась в соседнюю дверь.
- Мишка, сволочь, - раздался истеричный женский голос, - отвали немедленно! Ни рубля не дам на опохмелку!
На наш вторичный стук дверь отворилась, и в коридор вылетела женщина с совершенно дикими глазами. В одной руке она держала выбивалку для ковров, а в другой - будильник. Замахнувшись выбивалкой, она застыла на месте, увидев перед собой вместо жуткой Мишкиной рожи сухонькую, весьма бодрую старушку в белых брюках, телесного цвета трикотажной блузке и соломенной шляпке с коричневой лентой. Именно так выглядела в данный момент Луша. Женщина вытаращила глаза, будильник выпал из ее рук и разбился бы, но я успела вовремя его подхватить.
- Вы к кому? - Она сглотнула, и глаза ее вернулись на место, но тут же левый начал сильно дергаться.
- Мы к Эвелине Павловне, - вкрадчиво начала Луша, - мы бы хотели узнать, где находится сейчас Михаил Степанович Сыроенков, ведь это ваш муж?
- Что? - Эвелина Павловна махнула выбивалкой и вдруг расхохоталась, прислонившись к стене.
Смех ее был злобным и здорово напоминал хохот гиены в зоопарке. Отсмеявшись, она взмахнула руками и вдруг стала сползать по стене на пол. Мы с Лушей подхватили ее под руки и проволокли в комнату, где устроили на диване. Диван был разобран, постель не убрана. Занавески в комнате задернуты, потому что работал телевизор.
Эвелина Павловна устроилась на диване поудобнее и прикрыла колени простыней. Вообще из одежды на ней была только длинная футболка с Микки-Маусом на груди, из-под которой выглядывали розовые шорты.
- Вы вообще кто? - спросила она хриплым голосом.
- Мы к вам имеем только один вопрос, - снова завела Луша, - как найти вашего мужа Михаила Степановича?
- Бывшего мужа! - закричала Эвелина, нервно взлохматила волосы и, кажется, снова собралась захохотать.
- Дорогая, - поспешно вставила Луша, - вам надо успокоиться, может, водички выпьете?
- Какая вода! - вскричала Эвелина Павловна. - К вашему сведению, я сама врач! Невропатолог! Так вот, мне даже элениум не помогает! А за каким чертом вам нужен этот подлец, этот мерзавец, этот двуличный тип?
Я испугалась, что Эвелина сейчас тоже начнет ругаться, как извозчик, но та махнула рукой и начала искать что-то под одеялом. Вскоре она вытащила пульт от телевизора и стала нервно нажимать кнопки. На экране замелькали реклама и детские передачи.
- Вы понимаете... - снова просительно начала Луша, - вот моя племянница, она ехала в поезде, из Москвы.., соседом ее был мужчина, представившийся Сыроенковым Михаилом Степановичем...
- Он что - приставал к тебе в поезде? - оживилась Эвелина и даже сделала потише звук телевизора.
- Да нет, - досадливо отмахнулась я, - если бы это, я как-нибудь сама вопрос решила. Просто вышла на перрон, хватилась - ни паспорта, ни денег! А он куда-то делся. Только что тут был - и вдруг пропал! Я назад, к проводнице - та ничего не знает.
И то сказать - купе двухместное, мы с вечера двери закрыли, и никто больше туда не входил...
- Мишка - ворюга? - Эвелина всплеснула руками. - Ой, не могу!
Она снова захохотала, как проголодавшаяся гиена, и Луша с беспокойством спросила:
- Может, вам валерьяночки выпить?
- Какая валерьянка! - заорала Эвелина. - Я сама невропатолог, мне даже валиум не помогает!
Она выскочила из постели и забегала по комнате.
- Не знаю, не знаю, - озабоченно проговорила она, - хотелось бы думать, что это Мишка тебя обокрал, но вряд ли. У него, видишь ли, другой профиль. Вот если бы он на тебе женился.., он тебе жениться не предлагал? - с подозрением осведомилась она.
- Что вы! - Я даже растерялась. - А что - он очень завидный жених?
- Вы уж ее простите, - вступилась Луша, - племянница очень расстроилась, денег жалко, а главное - паспорта.
Эвелина вдруг взглянула на экран телевизора, и руки ее судорожно зашарили по кровати в поисках пульта. Потом она снова понеслась по каналам и остановилась на мультфильме про Тома и Джерри. Очевидно, яркое мельканье ее несколько успокоило, потому что Эвелина заговорила вдруг обычным голосом и рассказала нам интересную и поучительную историю.
Эля жила с мужем и дочкой в однокомнатной квартире. Муж был ее ровесником, но Эля его не очень любила, потому что он мало зарабатывал. Еще потому, что в однокомнатной квартире совершенно негде было уединиться, дочка просыпалась от малейшего шороха и начинала плакать и звать маму. Эля работала в участковой поликлинике врачом-невропатологом и понемногу зверела от обилия больных. Муж же, вместо того чтобы пристроиться на хорошее место в платную клинику или коммерческий центр и получать нормальные деньги, торчал в больнице при кафедре в Институте кардиологии и писал диссертацию. Очень много времени уходило у него на научную работу, а денег в семью он приносил мало.
Однажды Эля познакомилась с Михаилом - он пришел на прием по поводу миозита. У них завязался роман, но Эля не очень на него рассчитывала. Михаил был женат, и ей не приходило в голову разводиться с мужем - все же он отец ее дочери и так далее... Так продолжалось несколько месяцев, пока однажды Михаил не попросил ее выяснить приватно, чем больна его соседка, старуха Митрофанова. Она, дескать, все ходит и ходит в поликлинику, они с женой боятся, нет ли чего заразного... Эля не придала значения его расспросам, но выяснила у своей знакомой участковой врачихи Ларисы Ивановны, что у бабули все плохо, рак у нее и долго старуха не протянет... Через некоторое время Михаил признался Эле в любви и предложил выйти за него замуж. Оказалось, что с женой он давно в разводе, а живут они вместе, потому что у жены еще не достроили кооператив.
В этом месте рассказа мы с Лушей переглянулись.
Эля все колебалась, тогда Михаил посвятил ее в свои планы. После ее развода они с Мишей поженятся, пропишут в комнату на Пушкинской Элю с дочкой, а потом, когда старуха-соседка умрет, можно будет претендовать на ее комнату, потому что ребенку нужен свой угол. Лежа ночью без сна, Эля прикидывала так и этак, и выходило, что нужно соглашаться на предложение Михаила. Хоть поживет она в нормальных условиях, и у дочки потом будет отдельная комната...
Муж принял развод относительно спокойно, он был занят работой. Михаил немного поскандалил с женой, та утверждала, что он ее обманул. Эля не слишком вникала в чужие разборки. В конце концов, не на улицу же выгнали бывшую жену! Эля сама жила в такой же однокомнатной квартирке втроем...
Михаил оказался на удивление хорошим мужем, домовитым и хозяйственным. Комнату соседки они получили, и он много времени тратил на благоустройство квартиры. Еще он покупал продукты, готовил обед и приводил девочку из садика, потому что Эля стала работать на полторы ставки - денег не хватало, нужно было купить новую мебель и сделать ремонт в кухне...
Эвелина Павловна внезапно сорвалась с места и снова забегала по комнате, нервно нажимая кнопки на пульте. Снова замелькали программы. В довершение ко всему хозяйка закурила сигарету. Все окна в комнате были закрыты, и судя по спертому воздуху, сигарета эта - не первая с утра. Луша закашлялась и робко спросила:
- Может, лучше вам чайку выпить?
- Какой чай! - огрызнулась та. - Мне фенобарбитал не помогает!
Снова она уткнулась в экран телевизора. Ведущий, полный, хорошо одетый молодой человек, спрашивал, доверительно поглядывая с экрана:
- Изменится ли политика фонда после этого трагического события?
На экране появилась молодая ухоженная женщина с высокомерным, надменным лицом и узкими злыми губами.
- Смерть моего мужа, - заговорила женщина заученным тоном, - никак не скажется на политике благотворительного фонда. Фонд по-прежнему будет всеми доступными средствами оказывать помощь малоимущим гражданам, в первую очередь пенсионерам и лицам преклонного возраста...
- Скажите, Римма Петровна, - в кадре появился тот же ведущий, - скажите, существуют неопределенные слухи о завещании вашего покойного мужа, в котором...
- Незачем идиотские сплетни повторять! - зло выкрикнула женщина, резко повернувшись к журналисту. - Забыл, с кем говоришь? Вы все у меня... - Тут до нее, видимо, дошло, что она находится в кадре, и, с усилием справившись со своим лицом, она изобразила кислую улыбку и проговорила:
- Мой покойный муж не оставил никакого завещания, и по закону - я его единственная наследница...
При этом она снова повернулась лицом к камере - я заметила, как на ее шее синими искрами сверкнули крупные бриллианты, - и продолжила прежним заученным тоном:
- Главным принципом деятельности благотворительного фонда по-прежнему останется наш лозунг: "Спешите делать добро!"... А если какие-то непорядочные средства массовой информации пытаются очернить доброе имя нашего фонда, то мы выясним, кто стоит за этой компанией, и применим к ним адекватные меры воздействия!
В кадре снова появился журналист и произнес:
- Мы беседовали с Риммой Петровной Караваевой, вдовой недавно скончавшегося бизнесмена...
- Вы будете слушать про Мишку или в телевизор пялиться? - вернул нас к жизни истеричный голос хозяйки.
- Конечно, конечно, - засуетилась Луша, - может быть, вам все-таки водички?
Та только отмахнулась и продолжала.
Года через два, когда все ремонты были сделаны и новая мебель куплена, вдруг совершенно случайно у Эли объявилась тетка. То есть тетка эта была всегда, но Эля не поддерживала с ней отношений. Тетка, довольно вздорная старуха, занимала две комнаты в коммунальной квартире - да-да, вот в этой самой квартире, где мы с вами сейчас находимся.
В этом месте рассказа несчастная Эвелина Павловна снова схватилась дрожащими руками за сигарету, а мы с Лушей опять обменялись понимающими взглядами.
Элина тетка обратилась к племяннице по поводу своих многочисленных болезней. Эля устроила ее на обследование, и у тетки обнаружили панкреатит, тромбофлебит, пиелонефрит и хроническое воспаление седалищного нерва. От расстройства она потеряла аппетит и слегла. Эля вынуждена была ездить к ней три раза в неделю. Михаил часто расспрашивал жену о здоровье ее тетки, и на лице его всегда появлялось задумчивое выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37