В привидения Маркиз не верил и в данный момент гораздо больше, чем этого златолицего шута, опасался Башлыка с подручными.
- Эй, Слон! - крикнул вдруг Башлык, обращаясь к толстяку, который отрезал Маркизу путь к отступлению. - Это еще что там за урод?
Взглянув туда, куда указывал рукой Башлык, Маркиз увидел еще одного такого же златолицего, который тихо подходил сзади к пузатому громиле.
Слон обернулся, рыгнул от удивления и длинно, цветисто выругался. Златолицый призрак продолжал медленно наступать на громилу. К мату он, видимо, был совершенно равнодушен. Башлык оглянулся и увидел, что на него самого сзади наступает точно такое же привидение.
- Эй, пацаны! - закричал он с трусливой наглостью. - Вы что здесь за цирк устроили? Тут моя территория! Вы кто такие?
Златолицые приближались, не издавая ни звука. В туннеле стало вдруг как-то холодно и сыро. У Маркиза волосы, как наэлектризованные, зашевелились на голове.
- Эй, пацаны! - безуспешно разорялся Башлык. - Вы чего молчите? Чего вам надо-то? Если вы с этим, - он кивнул на Маркиза, - так он сам виноват, влез на мой участок... Да мы договоримся!
С этими словами он выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил в приближающуюся к нему белую фигуру. Златолицый в один миг преодолел разделявшее их расстояние, в его руке возник короткий широкий меч, и молниеносным взмахом он отсек руку Башлыка с пистолетом.
Маркиз в ужасе смотрел на эту руку, валявшуюся на полу туннеля и по-прежнему сжимавшую оружие. Сам Башлык истошно орал, прижимая к себе остаток руки и круглыми от ужаса глазами глядя на хлещущую из нее кровь.
Пузатый Слон, до сих пор от изумления стоявший столбом, вдруг набычился и бросился на того златолицего, который медленно приближался к нему из темного туннеля.
В руке громилы сверкал нож.
Белый призрак неуловимо легко, будто и впрямь был бестелесным духом, отплыл в сторону, пропустив мимо себя несущегося с тяжелым топотом головореза, как матадор пропускает быка, и молниеносно взмахнул рукой. Видимо, в этой руке тоже был меч, хотя из-за фантастической быстроты движений и плохого освещения Маркиз его не заметил. Во всяком случае голова Слона отлетела и, как капустный кочан, покатилась по полу, а сам бандит по инерции пробежал еще несколько шагов и тяжело рухнул.
Маркиз, завороженный чудовищной нереальностью происходящего, стоял в оцепенении. Второй подручный Башлыка, длиннорукий сутулый убийца, подвывая от ужаса, отступал перед надвигающимся на него призраком.
"Сейчас он этого зарубит, - в ужасе думал Маркиз, - а потом и до меня доберется..."
В это время кто-то дернул его за ногу.
Маркиз отскочил в сторону, не ожидая ничего хорошего, и скосил глаза вниз. На уровне пола из приоткрытого люка выглядывал Мишка Клоп и делал ему знаки. - - Сюда, сюда, - шептал мальчишка, - давай сюда скорее.
Оглядываясь на медленно сходящихся златолицых, Маркиз попятился к люку. От пережитого страха он плохо соображал, и беспризорник чуть не силой втащил его в узкий колодец. Захлопнув люк, он прошептал:
- Бежим! Я-то думал - тебя Башлык зарежет, а Башлыку самому кранты вышли!
Как этот, с золотой мордой, его - хрясь! - и всю руку оттяпал! - в восторге пробасил беспризорник, оглядываясь на Маркиза.
- Давай бежим скорей, - поторопил его Леня, - а то они нас самих хрясь! Ты что же, - спросил он через минуту мальчишку, - все видел? Давно там, в люке, сидел?
- Да нет, - Мишка прибавил шагу, - я за Башлыком следил. Куда он, туда и я.
Когда они тебя прижали, только было хотел люк открыть, чтобы ты смыться мог, а тут эти как раз и появились... Мне Санька Скелет про них говорил, будто появились в городе такие, с золотыми мордами, да я думал заливает... Много чего рассказывают, чтоб попугать, нельзя же всему верить! А тут смотрю - и правда... Кто же они такие - призраки? Или, может, вампиры?
- Не знаю, - задумчиво ответил Маркиз.
Он брел в темноте за беспризорником, считая свои активы и пассивы. Единственной удачей сегодня можно считать только то, что он остался в живых. Конечно, это большая удача, но вот в остальном...
Ассирийскую статуэтку упустил, а значит, не только никаких денег не получит, теперь не только со своими "статистами" нечем расплатиться, но и Лолу, то есть Ольгу, не удастся вызволить из рук похитителей.
Впрочем... Маркиз вспомнил главный принцип своей работы. Нужно, чтобы зрители видели то, что он им показывает, а не то, что есть на самом деле. Он украл ассирийскую статуэтку? Украл. Скоро об этом будет знать весь город. А вот о том, что у него этой статуэтки нет, пока не знает никто. Никто, кроме этих странных златолицых терминаторов. Значит, все думают, что статуэтка у него. И точно так же думают похитители, которые держат у себя Лолу.
Так почему бы не воспользоваться их заблуждением?
- Вот, - вполголоса сказал Мишка Клоп, подойдя к железной лесенке, поднимавшейся вверх по узкому вертикальному колодцу, - лезь сюда, выберешься на краю летного поля, возле самого леса. А я дальше не пойду, побегу к пацанам, расскажу им, как те шизики Башлыка кончили. Вот они ухохочутся!
- Спасибо тебе, Мишка! - крикнул Маркиз вслед беспризорнику.
- А, иди ты! - отмахнулся тот. - Вот еще - "спасибо", как лох какой-то!
***
Лене Маркизу очень повезло с внешностью. Она очень подходила к его профессии.
Можно сказать, внешности у него практически не было. То есть не то чтобы совсем не было - Леня, конечно, отражался в зеркалах, и прохожие на него не натыкались, он не был человеком-невидимкой, но выглядел настолько обыкновенно, что его очень трудно было запомнить, а самое главное - из него без труда можно было сделать кого угодно: от милиционера до профессора и от бомжа до "нового русского". Два-три штриха на лице, парик, другая одежда и Леня сам себя с трудом узнавал.
Вот и теперь Маркиз сидел перед зеркалом и работал над своим лицом, лепил образ.
Он очень тщательно выбрился, нанес на кожу толстый слой тонального крема, подвел глаза, наклеил накладные ресницы, положил тени. Внимательно осмотрел лицо, повернувшись к зеркалу в три четверти. Поработал над губами, подобрал коричневатый тон помады, подчеркнул контур. Наконец надел завитой парик цвета махагон.
Из зеркала на него смотрела бойкая вульгарная женщина средних лет, чересчур сильно накрашенная и не отягощенная комплексами...
Теперь нужно было подумать о гардеробе. Заехав по дороге на вещевой рынок, Леня накупил там кучу всякого женского барахла, так что теперь было из чего выбирать. Особенно трудно было найти обувь на свою ногу - женские туфли и сапоги сорок третьего размера и вообще-то редкость, а тут еще приходилось выбирать без примерки, чтобы не привлечь к себе внимание всего рынка. Как ни странно, короткие сапожки на шнуровке с довольно устойчивым и не слишком высоким каблуком пришлись впору. Надев длинную бесформенную юбку, не слишком стеснявшую шаг, он прошелся по комнате. Конечно, привычнее были бы брюки, но Маркиз прекрасно знал, что в брюках гораздо отчетливее проявляется женственность фигуры и походки, и не стал даже пробовать.
Кое-как приладил бюстгальтер умеренного размера, набив его чашечки ватой, и долго бился над тем, чтобы этот чужеродный предмет туалета не съезжал вниз или на сторону. Сверху натянул свободный свитер, надел турецкую кожаную куртку с блестящими пуговицами и остался собой доволен разбитная молодящаяся бабенка обрела вполне отчетливый и выразительный облик.
Поработал с походкой и решил не переигрывать: когда он пытался двигать при ходьбе бедрами, это выходило карикатурно.
Сложив в сумочку самые необходимые предметы из набора "юный аферист", Маркиз вышел из квартиры и запер за собой дверь. Лифт, конечно, не работал. Спускаясь по лестнице, Леня столкнулся с жизнерадостным подвыпившим субъектом лет пятидесяти.
- Красавица, куда спешишь? - воскликнул тот, попытавшись облапить "даму". - Заходи по-соседски, не пожалеешь!
- - Нахал! - взвизгнул Маркиз, шарахаясь от ухажера.
Тот успел-таки ущипнуть прелестницу за мягкое место, сделал губы трубочкой и проблеял:
- Помпончик!
Этот эпизод внушил Маркизу - или, точнее, Маркизе, как теперь следовало бы его называть, - некоторый оптимизм; в таком виде его точно не узнают, даже если за подъездом уже следят.
Леня остановил частника и, старательно имитируя простуженный женский голос, назвал адрес Кузьмича.
Выйдя из машины за квартал до нужного дома и убедившись, что слежки, по крайней мере на первый взгляд, не заметно, Маркиз подошел к парадной и зашагал по лестнице, неловко чувствуя себя в женской обуви.
Подходя к нужному этажу, он услышал голоса. На площадке перед дверью Кузьмича курили двое парней, принадлежность которых к правоохранительным органам была так отчетливо видна, что их можно было без грима и дополнительной подготовки снимать в сериале "Менты".
- Из прокуратуры тоже собирались подъехать, - говорил один из них другому, - Анна Николаевна сама грозилась...
- Громова? - второй собеседник присвистнул. - Неужто такое важное дело? Подумаешь, старик какой-то загнулся! Сначала вообще говорили естественная смерть!
- Да, если бы коты вой не подняли, никто и не почесался бы. Этот старикан-то соседей не больно в дом пускал. Сам видел - барахла у него немерено! Ценные вещи есть, между прочим. А тут - слышит соседка: ну так коты орут - Господи ты Боже мой, спать невозможно. Стали в дверь звонить никто не открывает. Так его и нашли, всего через двое суток после смерти.
А если бы не коты, он бы и месяц мог проваляться!
- Вот тогда бы уж точно никто разбираться не стал, отчего он там помер, - сказал второй мент.
Маркиз, не поднимая глаз, прошел мимо ментов и начал подниматься выше по лестнице.
- Девушка! - окликнул его тот, что стоял поближе. - Вы из этого дома?
- Нет, я в гости, в восемнадцатую квартиру, - прогнусавил Леня простуженным голосом.
В это время знаменитая бронированная дверь Кузьмича распахнулась, и из квартиры скупщика вышли двое санитаров с носилками, на которых лежал наглухо застегнутый мешок из плотного пластиката, четко обрисовывавшего контуры человеческого тела.
Менты посторонились, пропуская санитаров. Маркиз, пользуясь их замешательством, поднялся по лестнице.
Пройдя на два этажа выше, он услышал, как дверь Кузьмича захлопнулась. Выглянув в пролет и убедившись, что на лестнице никого нет, Леня быстро сбежал вниз и поспешно ушел подальше от злополучного дома.
Итак, Кузьмича убили, это ясно как Божий день. Если даже милиция не купилась на версию естественной смерти, то уж у Маркиза, который знал всю предысторию этой кончины, не было и тени сомнений.
Из этого следовали два вывода: во-первых, единственная ниточка, которая вела к похитителям Лолы и заказчикам ассирийской статуэтки, оборвалась. Во-вторых, если они убили даже Кузьмича, который был в этом деле всего лишь посредником, то уж его-то, Маркиза, непосредственного исполнителя, убьют, не моргнув глазом.
И его, и Ольгу, несчастную дуру, помешанную на театре.
Убьют, как только получат статуэтку, но не раньше, потому что Маркиз может еще раз потребовать доказательств того, что девушка пока жива.
Значит, нужно поддерживать в них уверенность, что статуэтка у него. До сих пор Ольга была в порядке, даже несла какую-то чушь про свой театр.., бедный Йорик, собака на сене.., что там еще было.., совсем девка на сцене Помешалась!
Маркиз понимал, что самое умное в его положении было бы плюнуть на Ольгу и быстрее удирать из города, пока его не выследили и не убили, но непонятная сила внутри него сопротивлялась такому решению. Он сам себе удивлялся, но уже точно знал, что не бросит Ольгу в руках бандитов.
Маркиз отошел уже на несколько кварталов от дома Кузьмича, когда у него в сумке зазвучали первые такты Сороковой симфонии Моцарта - сигнал вызова мобильника. Достав аппарат и поднеся его к уху;
Маркиз услышал:
- Молодец, красиво сработал! Ну, теперь дело за малым - передаешь нам статуэтку и получаешь в обмен свою артисточку почти в прежнем виде. - В трубке чуть слышно хохотнули.
- И деньги, - напомнил Маркиз.
- Конечно, конечно, и деньги.
- Слушайте внимательно, - быстро заговорил Маркиз, - повторять не буду. Сегодня в двенадцать приезжайте к деревянному мосту через Кронверку около зоопарка, со стороны Кронверкского проспекта.
Девушка должна быть с вами, деньги отдадите ей. Когда будете на месте, снова звоните мне на этот мобильник.
Маркиз выключил телефон и спрятал его в сумку, перехватив изумленный взгляд какой-то тетки. Тетку можно было понять: стоит на улице женщина и разговаривает по телефону мужским голосом.
Маркиз состроил тетке жуткую гримасу и пошел дальше. Тетка плюнула ему вслед и проговорила:
- Развелось всяких извращенцев! В наше время о таком и не слыхивали!
До назначенного времени оставалось всего семь часов, а Лене нужно было сделать еще очень много.
Ровно в двенадцать на Кронверкском проспекте, который многие по привычке называют проспектом Максима Горького, в том его конце, где по ночам случайные прохожие вздрагивают от львиного рычания и где непередаваемая смесь запахов говорит о соседстве зоопарка, остановились две темные иномарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32