Будь там все так плохо, мы бы давно уже…
БРИТАНСКИЙ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ХВАЛИТ БЕНИНСКИЙ ПРОЕКТ, В ОСТАЛЬНОМ РЕАКЦИЯ ЕВРОПЫ НАСТОРОЖЕННАЯ, ВРАЖДЕБНАЯ
(ЛОГИКА. Принцип, руководящий человеческим мышлением. Его природу можно вывести, рассмотрев два следующих суждения, каждое из которых человеческие существа, причем зачастую одни и те же индивидуумы, считают верными одновременно: «Я не могу, поэтому ты тоже не должен» и «Я могу, но ты не должен».
«Словарь гиперпреступности» Чада С. Муллигана)
ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (28)
ТАКАЯ МЕДЛЕННАЯ СМЕРТЬ
Эрик Эллерман надеялся, что, когда у них выйдет терпение, они хотя бы ему что-то скажут, как-то предупредят.
Не предупредили.
После той первой встречи Жер Лукас и его запаски выждали три дня. Потом снова подстерегли в скоропоезде, когда он, предсказуемый, как восход солнца, ехал на работу, выслушали его оправдания и велели постараться.
Как? Экономическая безопасность шла в ногу с прогрессом шпионажа: охрана буквально считала каждый листик штамма «Слишком». Об этом заботились с десяток работающих круглые сутки видеокамер, подключенных к компьютеру возле огромных автоклавов гидропоники. Он решил было украсть кусочек листа, выдав это за черенкование. Обрывок он уронил потом в ботинок и попытался пройти с ним мимо ищеек на воротах. Но те уловили аромат, испускаемый свежим листом, и хотя приняли его отговорку, дескать, в ботинок к нему обрывок попал случайно, произошло это, к несчастью, как раз в тот день, когда один из отвечающих за орошение техников оказался настолько глуп, что попытался вынести с фабрики целый ствол – по всей видимости, для личного пользования. После этого охрана некоторое время не верила ничему.
Он объяснил все Жеру, но чудо-мальчик не стал слушать. Он сказал: «В то же время на следующей неделе, а не то… »
Скопировать генетическую структуру с высушенного листа? Невозможно без оборудования, как у него в лаборатории, а ему не по карману держать у себя на кухне молекулярный анализатор Джинс-Уитмена. Как бы то ни было, каждую пачку «Слишком», которая выходила за периметр заграждения, специально облучали особой радиацией, чтобы она размазала ключевые гены. Пришлось бы купить тысячу косяков, пока не удостоверишься, что получил правильный набор.
С Ариадной он ругался хуже, чем когда-либо, а однажды даже ударил Пенелопу так сильно, что сам испугался. Она же не заплакала от оплеухи, а тихонько забилась в уголок нянчить ушибленное место. Когда он пошел следом и попытался извиниться и утешить ее, она от него убежала.
Он подумал, не обратиться ли за советом к другу, но у него не было друзей. На фабрике к нему и близко никто не подходил: с тех пор, как прошел слух, что Ариадна снова беременна, все его сторонились – настолько, что он не мог даже разоблачить эту ложь.
За день до назначенного срока он твердо решил сообщить о случившемся властям и попросить о помощи. Он записался на прием к управляющему, курирующему отдел тектогенетики. Утром управляющий, задумчиво кивая, выслушал его историю. После полудня он вызвал Эрика к себе и велел поговорить по телефону с лейтенантом полиции, который, судя по голосу, был убежден, что Эрик все выдумал, лишь бы привлечь к себе внимание.
– Нет, разумеется, я не видел, какие на них ботинки! Они подловили меня в переполненном вагоне скоропоезда! Нет, у меня нет возможности с ними связаться, они сказали, что сами меня найдут. Они знают, где я живу.
Вероятно, управляющий успел упомянуть о том, что этот сотрудник не получил ожидаемую надбавку, какую дали всем остальным после успеха со штаммом «Слишком»; вероятно, он сказал что-то о трех бэбиках, к тому же все три – девочки. Антиобщественное поведение, не укладывается в сроки, работает спустя рукава, паранойя в начальной стадии…
Лейтенант полиции велел поводить Жера за нос и попробовать еще что-нибудь о нем выяснить, а потом, может быть, полиция примет меры. А пока он очень занят и не в состоянии выделить людей, которые нянчились бы с взрослым гражданином.
На следующее утро разговор состоял из двух фраз и одинакового пожатия четырех пар плечей.
– Принес, что мы просили, лапонька?
– Послушайте, если бы вы только позволили мне объяснить, то поняли бы, почему это так трудно!
Пожатия плечами.
Атмосфера сгущалась день ото дня: намеки и едва заметные признаки – словно температура падала перед бурей. Жилец из их блока, обычно вежливый, стал вдруг грубым. Пенелопа вернулась из школы в слезах, и никак нельзя было ее утешить. Ариадне намеренно недодавали сдачу в местном универмаге, и она никак не могла доказать свою правоту, так как люди в очереди пихали ее, и ей приходилось бежать, забрав покупки. Кто-то неизвестный плюнул в культуру, с которой он работал в лаборатории. На двери его квартиры намалевали губной помадой красный крест.
Наконец он сказал Ариадне, что подаст заявление в «ДжТ» на пост в Бенинии, потому что, как говорят, там нужны люди всех профессий, наверное, и квалифицированные генетики тоже. А она ответила, что не желает, чтобы ее дети росли в какой-то там вшивой чужой стране. На первой стадии он проиграл. Спор выиграли за него другие: когда она застала мальчишку Гасденов и его запасок, которые мучили Пенелопу, говоря, что сделают так, что она родит много детишек, а когда она умрет, то попадает в рай, потому что так полагается поступать всем правым католикам. Они успели стащить с нее трусы.
По наивности он вообразил, что, как только его письмо с заявлением уйдет по почте, оно будет в безопасности: предполагалось, что прорезь в стене квартиры открывается в пневматическую трубу, а та – в запаянный почтовый ящик, который дважды в день увозит специальная машина. Он забыл, что многое, очень многое можно вычислить по адресу.
В субботу вечером он пошел купить выпивки и косяков, чтобы хоть как-то скоротать время ожидания. В магазинчике его кто-то толкнул и сказал громко:
– Ну и толкучка же тут! И могу назвать кое-кого, кто только под ногами путается!
Другой голос откликнулся:
– Не волнуйся, он от нас уезжает, и скатертью дорога.
– Да ну? Куда же?
– В Африку. Достаточно далеко.
«Я же никому не говорил. Даже Пенелопе из страха, что она…»
Расплатившись, он вышел со своими покупками. Двое пьяных последовали за ним. Их имен он не знал. А они начали окликать всех, кто проходил мимо, твердя:
– Эй, смотрите! Разве вы не знаете, кто это? Это специальный представитель папы Эглантина, их всеобщего папочки!!!
А поскольку была суббота, народу кругом было много.
– Вчера меня один чувак о нем спрашивал. Говорил что– то про женщину с двумя-бэбиками, которых он бросил в Эллее?
– Что?
– Элен как-то там, сказал он. Элен… Джонс? Все пялятся, все слушают, всем любопытно.
– А в нашем блоке у него еще трое. Всего получается пять.
– Пять?
– Пять?
У питьевого автомата кто-то вылил воду из пластикового стаканчика и пустышкой бросил в него. Стаканчик легонько ударил Эрика по рукам, которыми он прижимал к груди банки и пачки.
– Что, крутой, сделал пять бэбиков? И бросил терку с двумя, а? Ну что? В чем дело? Она не смогла больше рожать тебе правых католиков?
Безликая фигура из кошмаров, кто-то у него на пути, требует, чтобы он остановился.
Собираешься устроить себе уютный вечерок, запустить в производство еще одного? Полно спиртного, полно косяков, чтобы поднять настроение? Может, тебе стимулятор нужен, чтобы завалить эту толстую корову? Знаешь, я бы без него не смог!
– Так поправим это!
– Руки выдергивают у него покупки. Он слабо попытался вырваться. У него все отобрали.
– В чем дело, чувак? Хочешь получить назад косяки?
– Отдайте… Это мое, я за них заплатил!
– Не так быстро, милый, не так быстро! Эй, Ширли, хочешь пачку косяков? Тут на всех хватит. Дуг, как насчет пива!
– Нет, перестаньте, перестаньте…
– Лови пачку, Гарри, он не на шутку разошелся.
– Пачка заскользила из рук в руки, как чуваков, так и терок, – всегда чуть быстрее, чем он мог бы среагировать и перехватить. Каждый вдох рвал ему легкие, перед глазами все плыло.
– Пожалуйся, сходи к папе Эглантину, милый. Пусть он призовет на нас гнев Господень! Ты ведь хороший мальчик, правда? Всегда размножаешься, как тебе заповедали!
– Слышали про его первую жену в Эллее, ту, у которой двое детей? Ту, которую он бросил, когда сюда переехал?
– Кровосос паршивый…
– Вот пытается теперь убежать, когда его вывели на чистую воду. Говорят, в Африку хочет податься…
– Только потому, что у него чистый генотип…
– Расхаживал тут с «Бюллетенем НасеЛимита», а на самом деле…
– Наверное, сжигает его тайком на алтаре и извиняется, что купил…
– Эта парочка вечно кричит и плачет, спать невозможно от их шума…
– Мой парень сказал, что его девчонка спрашивала, почему у нас нет девочек-двойняшек, как у них…
– Кровосос паршивый…
Теперь в него бросили банкой пива. Банка ударила ему в лоб, оставив по себе царапину. Внезапно ему пришлось то и дело моргать, чтобы в глаза не попадала кровь.
– На орбиту, миленький! Прямо на орбиту! Эй, дайте мне…
– Ш-шарах. Бежать!!!
– Не дайте ему уйти! Он пытается улизнуть…
– Эй, если ему так нравится размножаться, почему бы нам…
– Вот я снова его поймал! Донна, хочешь попробовать? Вот…
– Лови его, Дуг! Ну, ну, запаски, давайте-ка…
– А… ха… а… а… а!.. а… а.. а.. а.. а.. а!. , а… а… а… а!
– Смотритенанего смотритенанего смотрите!
– Придется ему помыться, прежде чем снова пойдет к папе…
– Неудивительно, что она его вышвырнула: двое детей, похожих на него…
– Пятеро…
– Правый католик…
– Остановите его!
– Ух! Господи, паршивец…
– Смотри, что ты сделал с моей запаской! Да я тебя… И они его.
Когда все было кончено и они испугались, то отнесли тело к скоропоездам и, когда рядом не было никого, кроме тех, кто и так все знал, столкнули с края платформы под приближающийся вагон, а потом заявили, что он вдруг потерял сознание или совершил самоубийство… Версии расходились, но, разумеется, учитывая слух про бедную, брошенную в Эллейе Элен, пятерых бэбиков и тайный правокатолицизм и так далее, никто не стал слишком уж внимательно разбираться.
Увидев новости по телевизору, Жер был в общем-то доволен, но к тому времени Цинк нашел кое-кого, кто, как он думал, может стырить из упаковочного цеха уже засушенный лист и готов поделить прибыль шестьдесят на сорок.
РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (39)
ЛУЧШЕ БЫТЬ ВУЛКАНОМ
Как и в предыдущие дни, светлые часы Дональд провел, слоняясь по прогалине или сидя на каком-нибудь пне, стараясь не думать. Он сам навязал себе эту изоляцию. Можно было послушать новости: намеченное восстание все откладывалось, но организация Джога-Джонга была активной, имела множество шпионов и агентов – как минимум по одному в каждом городе Ятаканга, – от которых часто приходили донесения. Джога-Джонг всячески старался показать, как он доверяет Дональду: представлял и расхваливал его каждому значительному лицу, кто добирался в лагерь, – но это оставалось пустым притворством. Всякий раз, когда требовалось обсудить дела, находился кто-нибудь, кому было приказано следить, чтобы Дональд не подходил к говорящим слишком близко.
Впрочем, его это не задевало. Дела человеческие – даже такого размаха, как революция в стране с двухсотмиллионным населением, – за бесконечные часы ожидания все отдалялись и отдалялись. Он смотрел на деревья и видел буйное разнообразие их цветов и листьев, питаемых циклом разложения: десять тысяч лет назад на этом месте, вероятно, было другое дерево… А где был тогда человек? Упругий, казавшийся почему-то непристойным мох льнул тут и там к стволам, а над ним вились насекомые. Ниже копошились змеи, жуки, скорпионы – ему посоветовали никогда не надевать ботинок, прежде их не встряхнув, и не ложиться, не осмотрев внимательно матрас. Выше жили птицы десятка видов, которые он не смог бы назвать, он отличал только ярких длиннохвостых попугаев, болтавших друг с другом визгливыми, скрипучими голосами. В джунглях обитало множество тварей, но большинство боялись запаха человека и держались поодаль.
Он слушал шелестящий в кронах ветер. Когда шел дождь, ему ненавистны были стук и плеск капель. Беспорядочные, они глумились над любой попыткой их структурировать, а значит, и над самим разумом. Воздух полнился тягостным запахом – то ли гниющей растительности, то ли серы из вулканической расщелины. И как человек, приговоренный утолять жажду из илистых луж, он начал воображать, что у воздуха есть особый вкус, точно вкус чистой воды, и с надеждой принюхивался к дующему иногда с моря ветерку, исступленно уповая на чудо свежего вдоха.
Но одновременно его воображение терзала мысль о море. Огромное, безмерное и терпеливое, но способное на гнев, это враждебное чудище обвилось вокруг не менее враждебного зверя-джунглей, готовое смыть саму память о человеке. Он силился представить себе сто островов Ятаканга, процветающее государство с передовой наукой, технологией, высокоразвитой цивилизацией, а за ним – Китай, Индию, Европу, Америку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
БРИТАНСКИЙ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ХВАЛИТ БЕНИНСКИЙ ПРОЕКТ, В ОСТАЛЬНОМ РЕАКЦИЯ ЕВРОПЫ НАСТОРОЖЕННАЯ, ВРАЖДЕБНАЯ
(ЛОГИКА. Принцип, руководящий человеческим мышлением. Его природу можно вывести, рассмотрев два следующих суждения, каждое из которых человеческие существа, причем зачастую одни и те же индивидуумы, считают верными одновременно: «Я не могу, поэтому ты тоже не должен» и «Я могу, но ты не должен».
«Словарь гиперпреступности» Чада С. Муллигана)
ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (28)
ТАКАЯ МЕДЛЕННАЯ СМЕРТЬ
Эрик Эллерман надеялся, что, когда у них выйдет терпение, они хотя бы ему что-то скажут, как-то предупредят.
Не предупредили.
После той первой встречи Жер Лукас и его запаски выждали три дня. Потом снова подстерегли в скоропоезде, когда он, предсказуемый, как восход солнца, ехал на работу, выслушали его оправдания и велели постараться.
Как? Экономическая безопасность шла в ногу с прогрессом шпионажа: охрана буквально считала каждый листик штамма «Слишком». Об этом заботились с десяток работающих круглые сутки видеокамер, подключенных к компьютеру возле огромных автоклавов гидропоники. Он решил было украсть кусочек листа, выдав это за черенкование. Обрывок он уронил потом в ботинок и попытался пройти с ним мимо ищеек на воротах. Но те уловили аромат, испускаемый свежим листом, и хотя приняли его отговорку, дескать, в ботинок к нему обрывок попал случайно, произошло это, к несчастью, как раз в тот день, когда один из отвечающих за орошение техников оказался настолько глуп, что попытался вынести с фабрики целый ствол – по всей видимости, для личного пользования. После этого охрана некоторое время не верила ничему.
Он объяснил все Жеру, но чудо-мальчик не стал слушать. Он сказал: «В то же время на следующей неделе, а не то… »
Скопировать генетическую структуру с высушенного листа? Невозможно без оборудования, как у него в лаборатории, а ему не по карману держать у себя на кухне молекулярный анализатор Джинс-Уитмена. Как бы то ни было, каждую пачку «Слишком», которая выходила за периметр заграждения, специально облучали особой радиацией, чтобы она размазала ключевые гены. Пришлось бы купить тысячу косяков, пока не удостоверишься, что получил правильный набор.
С Ариадной он ругался хуже, чем когда-либо, а однажды даже ударил Пенелопу так сильно, что сам испугался. Она же не заплакала от оплеухи, а тихонько забилась в уголок нянчить ушибленное место. Когда он пошел следом и попытался извиниться и утешить ее, она от него убежала.
Он подумал, не обратиться ли за советом к другу, но у него не было друзей. На фабрике к нему и близко никто не подходил: с тех пор, как прошел слух, что Ариадна снова беременна, все его сторонились – настолько, что он не мог даже разоблачить эту ложь.
За день до назначенного срока он твердо решил сообщить о случившемся властям и попросить о помощи. Он записался на прием к управляющему, курирующему отдел тектогенетики. Утром управляющий, задумчиво кивая, выслушал его историю. После полудня он вызвал Эрика к себе и велел поговорить по телефону с лейтенантом полиции, который, судя по голосу, был убежден, что Эрик все выдумал, лишь бы привлечь к себе внимание.
– Нет, разумеется, я не видел, какие на них ботинки! Они подловили меня в переполненном вагоне скоропоезда! Нет, у меня нет возможности с ними связаться, они сказали, что сами меня найдут. Они знают, где я живу.
Вероятно, управляющий успел упомянуть о том, что этот сотрудник не получил ожидаемую надбавку, какую дали всем остальным после успеха со штаммом «Слишком»; вероятно, он сказал что-то о трех бэбиках, к тому же все три – девочки. Антиобщественное поведение, не укладывается в сроки, работает спустя рукава, паранойя в начальной стадии…
Лейтенант полиции велел поводить Жера за нос и попробовать еще что-нибудь о нем выяснить, а потом, может быть, полиция примет меры. А пока он очень занят и не в состоянии выделить людей, которые нянчились бы с взрослым гражданином.
На следующее утро разговор состоял из двух фраз и одинакового пожатия четырех пар плечей.
– Принес, что мы просили, лапонька?
– Послушайте, если бы вы только позволили мне объяснить, то поняли бы, почему это так трудно!
Пожатия плечами.
Атмосфера сгущалась день ото дня: намеки и едва заметные признаки – словно температура падала перед бурей. Жилец из их блока, обычно вежливый, стал вдруг грубым. Пенелопа вернулась из школы в слезах, и никак нельзя было ее утешить. Ариадне намеренно недодавали сдачу в местном универмаге, и она никак не могла доказать свою правоту, так как люди в очереди пихали ее, и ей приходилось бежать, забрав покупки. Кто-то неизвестный плюнул в культуру, с которой он работал в лаборатории. На двери его квартиры намалевали губной помадой красный крест.
Наконец он сказал Ариадне, что подаст заявление в «ДжТ» на пост в Бенинии, потому что, как говорят, там нужны люди всех профессий, наверное, и квалифицированные генетики тоже. А она ответила, что не желает, чтобы ее дети росли в какой-то там вшивой чужой стране. На первой стадии он проиграл. Спор выиграли за него другие: когда она застала мальчишку Гасденов и его запасок, которые мучили Пенелопу, говоря, что сделают так, что она родит много детишек, а когда она умрет, то попадает в рай, потому что так полагается поступать всем правым католикам. Они успели стащить с нее трусы.
По наивности он вообразил, что, как только его письмо с заявлением уйдет по почте, оно будет в безопасности: предполагалось, что прорезь в стене квартиры открывается в пневматическую трубу, а та – в запаянный почтовый ящик, который дважды в день увозит специальная машина. Он забыл, что многое, очень многое можно вычислить по адресу.
В субботу вечером он пошел купить выпивки и косяков, чтобы хоть как-то скоротать время ожидания. В магазинчике его кто-то толкнул и сказал громко:
– Ну и толкучка же тут! И могу назвать кое-кого, кто только под ногами путается!
Другой голос откликнулся:
– Не волнуйся, он от нас уезжает, и скатертью дорога.
– Да ну? Куда же?
– В Африку. Достаточно далеко.
«Я же никому не говорил. Даже Пенелопе из страха, что она…»
Расплатившись, он вышел со своими покупками. Двое пьяных последовали за ним. Их имен он не знал. А они начали окликать всех, кто проходил мимо, твердя:
– Эй, смотрите! Разве вы не знаете, кто это? Это специальный представитель папы Эглантина, их всеобщего папочки!!!
А поскольку была суббота, народу кругом было много.
– Вчера меня один чувак о нем спрашивал. Говорил что– то про женщину с двумя-бэбиками, которых он бросил в Эллее?
– Что?
– Элен как-то там, сказал он. Элен… Джонс? Все пялятся, все слушают, всем любопытно.
– А в нашем блоке у него еще трое. Всего получается пять.
– Пять?
– Пять?
У питьевого автомата кто-то вылил воду из пластикового стаканчика и пустышкой бросил в него. Стаканчик легонько ударил Эрика по рукам, которыми он прижимал к груди банки и пачки.
– Что, крутой, сделал пять бэбиков? И бросил терку с двумя, а? Ну что? В чем дело? Она не смогла больше рожать тебе правых католиков?
Безликая фигура из кошмаров, кто-то у него на пути, требует, чтобы он остановился.
Собираешься устроить себе уютный вечерок, запустить в производство еще одного? Полно спиртного, полно косяков, чтобы поднять настроение? Может, тебе стимулятор нужен, чтобы завалить эту толстую корову? Знаешь, я бы без него не смог!
– Так поправим это!
– Руки выдергивают у него покупки. Он слабо попытался вырваться. У него все отобрали.
– В чем дело, чувак? Хочешь получить назад косяки?
– Отдайте… Это мое, я за них заплатил!
– Не так быстро, милый, не так быстро! Эй, Ширли, хочешь пачку косяков? Тут на всех хватит. Дуг, как насчет пива!
– Нет, перестаньте, перестаньте…
– Лови пачку, Гарри, он не на шутку разошелся.
– Пачка заскользила из рук в руки, как чуваков, так и терок, – всегда чуть быстрее, чем он мог бы среагировать и перехватить. Каждый вдох рвал ему легкие, перед глазами все плыло.
– Пожалуйся, сходи к папе Эглантину, милый. Пусть он призовет на нас гнев Господень! Ты ведь хороший мальчик, правда? Всегда размножаешься, как тебе заповедали!
– Слышали про его первую жену в Эллее, ту, у которой двое детей? Ту, которую он бросил, когда сюда переехал?
– Кровосос паршивый…
– Вот пытается теперь убежать, когда его вывели на чистую воду. Говорят, в Африку хочет податься…
– Только потому, что у него чистый генотип…
– Расхаживал тут с «Бюллетенем НасеЛимита», а на самом деле…
– Наверное, сжигает его тайком на алтаре и извиняется, что купил…
– Эта парочка вечно кричит и плачет, спать невозможно от их шума…
– Мой парень сказал, что его девчонка спрашивала, почему у нас нет девочек-двойняшек, как у них…
– Кровосос паршивый…
Теперь в него бросили банкой пива. Банка ударила ему в лоб, оставив по себе царапину. Внезапно ему пришлось то и дело моргать, чтобы в глаза не попадала кровь.
– На орбиту, миленький! Прямо на орбиту! Эй, дайте мне…
– Ш-шарах. Бежать!!!
– Не дайте ему уйти! Он пытается улизнуть…
– Эй, если ему так нравится размножаться, почему бы нам…
– Вот я снова его поймал! Донна, хочешь попробовать? Вот…
– Лови его, Дуг! Ну, ну, запаски, давайте-ка…
– А… ха… а… а… а!.. а… а.. а.. а.. а.. а!. , а… а… а… а!
– Смотритенанего смотритенанего смотрите!
– Придется ему помыться, прежде чем снова пойдет к папе…
– Неудивительно, что она его вышвырнула: двое детей, похожих на него…
– Пятеро…
– Правый католик…
– Остановите его!
– Ух! Господи, паршивец…
– Смотри, что ты сделал с моей запаской! Да я тебя… И они его.
Когда все было кончено и они испугались, то отнесли тело к скоропоездам и, когда рядом не было никого, кроме тех, кто и так все знал, столкнули с края платформы под приближающийся вагон, а потом заявили, что он вдруг потерял сознание или совершил самоубийство… Версии расходились, но, разумеется, учитывая слух про бедную, брошенную в Эллейе Элен, пятерых бэбиков и тайный правокатолицизм и так далее, никто не стал слишком уж внимательно разбираться.
Увидев новости по телевизору, Жер был в общем-то доволен, но к тому времени Цинк нашел кое-кого, кто, как он думал, может стырить из упаковочного цеха уже засушенный лист и готов поделить прибыль шестьдесят на сорок.
РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (39)
ЛУЧШЕ БЫТЬ ВУЛКАНОМ
Как и в предыдущие дни, светлые часы Дональд провел, слоняясь по прогалине или сидя на каком-нибудь пне, стараясь не думать. Он сам навязал себе эту изоляцию. Можно было послушать новости: намеченное восстание все откладывалось, но организация Джога-Джонга была активной, имела множество шпионов и агентов – как минимум по одному в каждом городе Ятаканга, – от которых часто приходили донесения. Джога-Джонг всячески старался показать, как он доверяет Дональду: представлял и расхваливал его каждому значительному лицу, кто добирался в лагерь, – но это оставалось пустым притворством. Всякий раз, когда требовалось обсудить дела, находился кто-нибудь, кому было приказано следить, чтобы Дональд не подходил к говорящим слишком близко.
Впрочем, его это не задевало. Дела человеческие – даже такого размаха, как революция в стране с двухсотмиллионным населением, – за бесконечные часы ожидания все отдалялись и отдалялись. Он смотрел на деревья и видел буйное разнообразие их цветов и листьев, питаемых циклом разложения: десять тысяч лет назад на этом месте, вероятно, было другое дерево… А где был тогда человек? Упругий, казавшийся почему-то непристойным мох льнул тут и там к стволам, а над ним вились насекомые. Ниже копошились змеи, жуки, скорпионы – ему посоветовали никогда не надевать ботинок, прежде их не встряхнув, и не ложиться, не осмотрев внимательно матрас. Выше жили птицы десятка видов, которые он не смог бы назвать, он отличал только ярких длиннохвостых попугаев, болтавших друг с другом визгливыми, скрипучими голосами. В джунглях обитало множество тварей, но большинство боялись запаха человека и держались поодаль.
Он слушал шелестящий в кронах ветер. Когда шел дождь, ему ненавистны были стук и плеск капель. Беспорядочные, они глумились над любой попыткой их структурировать, а значит, и над самим разумом. Воздух полнился тягостным запахом – то ли гниющей растительности, то ли серы из вулканической расщелины. И как человек, приговоренный утолять жажду из илистых луж, он начал воображать, что у воздуха есть особый вкус, точно вкус чистой воды, и с надеждой принюхивался к дующему иногда с моря ветерку, исступленно уповая на чудо свежего вдоха.
Но одновременно его воображение терзала мысль о море. Огромное, безмерное и терпеливое, но способное на гнев, это враждебное чудище обвилось вокруг не менее враждебного зверя-джунглей, готовое смыть саму память о человеке. Он силился представить себе сто островов Ятаканга, процветающее государство с передовой наукой, технологией, высокоразвитой цивилизацией, а за ним – Китай, Индию, Европу, Америку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90