Конечно, дорогая. Что бы Вики делала без своей мисс Джеллирол?
Джия смотрела, как дочь бежит через пустой дом. Вики любила гостить у своих тетушек, но ей это быстро надоедало, что вполне естественно — поблизости нет никого ее возраста, все ее друзья остались дома.
Джия поднялась на третий этаж, в комнату для гостей, в которой они с Вики провели прошедшие две ночи. Может быть, ей удастся поработать. Она оставила проект в своей квартире, но прихватила с собой большой блокнот с зарисовками и собиралась отправиться в «Бургер-мейстер» — это что-то вроде «Макдональдса», новый клиент Карла. Вообще-то компания располагалась на юге, но намеревалась завоевать всю страну. В их ассортимент входили обычные бургеры, включая их собственный «ответ» биг-маку, звучащий несколько по-фашистски: «Мейстер бургер». Но у них был широкий выбор десертов: эклеры, наполеоны, кремовые слойки и тому подобное.
Джии поручили разработать художественное оформление для бумажных салфеток, которыми накрывают подносы с едой. Оформитель решил, что на них должны быть представлены все многочисленные услуги, которые предлагает «Бургер-мейстер». Художественный директор отверг это предложение и в свою очередь предложил заполнить пространство смеющимися, бегающими, прыгающими, крутящимися детьми; машинами, набитыми счастливыми людьми; детьми, празднующими дни рождения в специальных комнатах для вечеринок, — и все это крутится, вертится, галдит вокруг радостного, официально выглядящего парня мистера Бурго-мейстера.
Что-то в этом сильно не нравилось Джии. Не идея, а сплошные утраченные возможности. Если человек смотрит на эту салфетку, значит, он уже в «Бургер-мейстере» и заказал еду. И значит, ему незачем больше вставать. А почему бы не завлечь посетителя чем-нибудь вкусным на десерт? Изобразить, например, мороженое, и печенье, и эклеры, и кремовые слойки... Заставить ребятишек и их родителей раскошелиться на десерты. Хорошая идея, она взволновала Джию.
«Какая же ты крыса, Джия. Десять лет назад эта мысль даже не пришла бы тебе в голову. А если бы и пришла, то ужаснула бы».
Но она уже не была той девочкой из Огайо, которая приехала в большой город после художественной школы в поисках работы. С тех пор она уже побывала замужем за мямлей и влюбилась в убийцу.
Она приступила к наброскам десертов.
После часа работы Джия устроила перерыв. Сейчас, выполняя работу для «Бургер-мейстера», она уже не воспринимала квартирную плату столь трагически. Она вытащила из сумочки чековую книжку, но никак не могла найти счет. Сегодня утром она оставила его в гардеробной, а теперь он исчез.
Джия вышла на лестницу и позвала горничную:
— Юнис! Ты не видела чек в моей гардеробной сегодня утром?
— Нет, мэм, — раздалось в ответ.
Тогда остается только одно.
Глава 13
Нелли слышала разговор Джии и Юнис. «Ну вот, начинается», — подумала она, зная, как взорвется Джия, когда узнает, что Нелли оплатила счет. Милая девочка эта Джия, но такая горячая. И такая гордая — отказывается принимать финансовую помощь, независимо от того, как часто ее предлагают. Ужасно непрактичное отношение. И, кроме того... если бы Джия принимала помощь просто и естественно, Нелли не мучилась бы над тем, как ее предложить. Но прямой путь был невозможен, предлагать ей деньги — то же самое, что размахивать красной тряпкой перед мордой разъяренного быка. Поэтому, чтобы помочь Джии, Нелли приходилось искать окольные пути.
Приготовившись к буре, Нелли вышла на лестничную площадку.
— Я видела его.
— И что с ним произошло?
— Я оплатила его.
У Джии отвисла челюсть.
— Ты — что?
Нелли заломила руки, изображая волнение.
— Только не думай, что я шпионю, дорогая. Просто я зашла в твою комнату, чтобы убедиться, что Юнис обслуживает тебя как надо, и увидала на бюро счет. Сегодня утром я оплачивала свои, ну заодно оплатила и твой.
Джия быстро спустилась вниз и остановилась, положив руки на перила.
— Нелли, ты не имеешь права!
Но Нелли стояла на своем:
— Глупости! Я могу распоряжаться своими деньгами, как пожелаю.
— По крайней мере, спросила бы сначала меня.
— Правильно, — сказала Нелли, принимая покаянный вид, — но как ты знаешь, я старая женщина и потому ужасно забывчива.
Нелли добилась желаемого успеха. Джия перестала хмуриться, потом постаралась подавить улыбку и наконец не выдержала и расплакалась.
— Ты такая же забывчивая, как компьютер!
— О, дорогая, — сказала Нелли, переходя на половину Джии и обнимая ее за талию, я же понимаю, что, попросив тебя пожить со мной, я оторвала тебя от работы, чем пробила брешь в твоих финансах. Но мне так нравится, когда вы с Викторией живете здесь.
"И вы мне необходимы, — подумала она. — Я не смогла бы вынести одиночества в компании одной Юнис. Наверное, просто сошла бы с ума от волнений и горя".
— Особенно Виктория... осмелюсь сказать, она единственная стоящая вещь, которую мой племянник сделал за свою жизнь. Такая хорошая девочка. Знаешь, я не могу поверить, что Ричард не хочет иметь с ней ничего общего.
— Ну а что у них общего? И если все будет так, как я задумала, он никогда и не будет иметь к ней никакого отношения.
Затянувшийся разговор о племяннике Ричарде заставил Нелли почувствовать себя неловко. Этот человек — пятно на фамильной чести Вестфаленов.
— Так тому и быть. Кстати, я не говорила тебе, но в прошлом году я изменила завещание, и, когда я умру, большую часть состояния получит Вики.
— Нелли...
Нелли ожидала возражений и была к ним готова.
— Она же Вестфален, последняя из рода Вестфален, если, конечно, Ричард не женится еще раз и не заведет ребенка, в чем я сильно сомневаюсь, поэтому и хочу, чтобы она наследовала часть нашего фамильного состояния, наше проклятие и все остальное.
— Проклятие?
Как это у нее сорвалось с языка? Она не хотела даже упоминать об этом.
— Так, дорогая, просто шутка.
Джия неожиданно ощутила приступ слабости и прислонилась к Нелли.
— Нелли, не знаю, что сказать, но надеюсь — пройдет еще много времени, прежде чем это случится.
— Я тоже надеюсь, но до этою, пожалуйста, не лишай меня удовольствия время от времени помогать тебе. У меня ведь так много денег и так мало радостен в жизни. А вы с Викторией — самая большая радость. И если я могу хоть немножко облегчить нашу жизнь...
— Нелли, я не объект для благотворительности.
— Согласна, но ведь ты — член семьи. — Она сурово посмотрела на Джию. — Даже если ты и взяла назад свою девичью фамилию. И как твоя тетя, я могу помогать тебе время от времени. Все! Хватит на эту тему!
Сказав это, она поцеловала Джию в щеку и отправилась к себе в спальню. Но как только она закрыла за собой дверь, мужество оставило ее. Она с трудом пересекла комнату и упала на кровать. Насколько проще переносить боль на людях, изображать стойкость и держать себя в руках. Но теперь, когда вокруг нее никого нет и ничего не нужно изображать, она чувствовала себя совершенно разбитой.
«О, Грейс, Грейс, Грейс! Где же ты? И сколько я смогу прожить без тебя?»
Сестра была для Нелли лучшим другом чуть ли не с тех времен, когда они во время войны вместе прилетели в Америку. Ее широкая улыбка, заливистый смех, удовольствие от совместной рюмочки послеобеденного шерри и даже ее вечная тревога из-за нерегулярной работы кишечника — Нелли так недоставало всего этого.
«Несмотря на все ее слабости, несмотря на ее спесь, она — добрая душа, и я хочу, чтобы она вернулась».
Неожиданно Нелли пронзила мысль, что ей, может быть, уже никогда не увидеть Грейс, и она зарыдала, Правда, это трудно было назвать рыданием в полном смысле слова, просто тихое всхлипывание, которое никто не должен услышать. Нелли не могла позволить кому-либо, особенно дорогой маленькой Виктории, видеть себя плачущей.
Глава 14
Джеку не хотелось возвращаться пешком, и он поймал чакси. Водитель сделал пару попыток завести разговор о том о сем, но резкие, короткие ответы с заднего сиденья заставили его заткнуться. Джек не мог припомнить, когда еще за всю свою жизнь он чувствовал себя так погано. Даже когда умерла его мать, ему не было так мерзко. Джеку необходимо было поговорить с кем-то, но конечно же не с водителем.
Он шел в небольшой магазинчик на углу его дома с пикантным названием «Бухточка Ника» — неприятное, неопрятное место с вековой грязью, въевшейся в окна; часть ее, проникнув через стекло, облепила выставленные на витрине образцы бакалейной продукции. Выгоревшие муляжи «Тайда», «Чиориса», «Гейнебургера» и тому подобная продукция пылились здесь уже многие годы и, скорей всего, еще очень долго будут служить «украшением» витрины. Цены в магазине могли бы вогнать в краску эксонского палача, но Ник искусно вел дела и к тому же продавал недурные и, как он утверждал, идеально свежие торты.
Джек взял наименее запыленный «Интенман» и проверил срок хранения. Ничего, срок реализации истекает только на будущей неделе.
— Собираешься заглянуть к Эйбу? — спросил Ник. У него было три подбородка; два больших поддерживали самый маленький. И все три небриты.
— Ага. Так что приходится нести наркоману его дурь.
Передавай ему привет.
— Ладно.
Джек прошел по Амстердам-авеню и спустился к спортивному магазину «Ишер». Он знал, что найдет здесь Эйба Гроссмана, своего старинного друга и поверенного еще с тех времен, когда он стал ремонтником Джеком. На самом деле Джек перебрался в этот район именно из-за Эйба, который был закоренелым пессимистом. Какими бы мрачными ни казались дела, Эйбу они виделись в еще более мрачном свете. По сравнению с ним утопленник чувствовал бы себя счастливчиком.
Джек вгляделся через окно вовнутрь. В магазине в полнейшем одиночестве восседал за кассой мужчина лет пятидесяти и читал газету.
Помещение магазина было явно недостаточным для товаров, в нем представленных: велосипеды свешивались прямо с потолка; стены завешаны рыболовными удочками, теннисными ракетками и баскетбольными корзинами, а узкие полки завалены хоккейными клюшками, мячами для гольфа и прочими вещичками для активного отдыха.
Не спортивный магазин, а сплошной кошмар.
— Что, скучаем без покупателей? — спросил Джек под аккомпанемент дверного колокольчика.
Эйб взглянул на него поверх очков:
— Да уж. И насколько я понимаю, с твоим приходом ничего не изменится.
— Совсем наоборот. Я пришел с подношением в руках и деньгами в кармане.
— Правда? — Эйб взглянул из-за кассового аппарата на белую перевязанную коробку. — Правда! Песочный торт? Тащи его сюда.
В это время громадный плотный детина в грязной безрукавке просунул голову в дверь.
— Мне нужна коробка патронов 12-го калибра Имеется?
Эйб снял очки и презрительно посмотрел на парня:
— Вы видите, сэр, что на вывеске? «Спортивные товары». А убийство — это не спорт!
Парень посмотрел на Эйба как на сумасшедшего ц ушел.
Для человека, таскающего на себе килограммов сто веса, Эйб, когда хотел, передвигался довольно быстро. Его седые волосы были зачесаны назад, а одежда всегда одна и та же: черные брюки, белая рубашка с короткими рукавами и лоснящийся черный галстук. Галстук и рубашка Эйба напоминали своего рода атлас съеденного им за день. Эйб обошел кассу, и Джек узнал, что тот поглотил сегодня вареные яйца, горчицу и что-то вроде кетчупа или соуса для спагетти.
— Ты знаешь, как достать человека, — сказал он, отламывая кусок торта и смачно его жуя. — Забыл, что ли, что я на диете? — Когда он говорил, сахарная пудра беспрерывно сыпалась ему на галстук.
— Ага. То-то я и вижу.
— Нет, правда. Это моя очень специальная диета. Ничего калорийного, кроме интенмановских тортов. Это очень диетическая пища. Сокращается потребление любой другой еды, но интенмановские торты — вне закона. — Он откусил еще один громадный кусок. Такие торты всегда были его страстью. — Кстати, я говорил тебе, что сделал приписку к завещанию? Я решил, что после кремации мой прах должен покоиться в коробке из-под интенмановского торта. А если меня не кремируют, то пусть похоронят в белом гробу со стеклянной крышкой и голубыми узорами по бокам. Вот в таком, — сказал он, подняв коробку от торта. — Или пусть меня зароют на травянистом холме с видом на интенмановскую фабрику.
Джек попытался улыбнуться, но, должно быть, попытка не увенчалась успехом. Эйб даже перестал жевать.
— Что тебя гложет, парень?
— Видел сегодня Джию.
— Ну и?..
— Все кончено. Действительно кончено.
— А разве ты этого не знал?
— Знал, но все же не мог окончательно поверить. — Джек заставил себя задать вопрос, хотя отнюдь не был уверен, что ответ ему понравится: — Эйб, я что, сумасшедший? Может, у меня с головой не в порядке, если мне нравится, как я живу? У меня что, на лбу написано, что я — псих, а я этого не знаю?
Не отводя взгляда от лица Джека, Эйб положил кусок торта и, предприняв безнадежную попытку отряхнуть рубашку, добился лишь того, что размазал по галстуку сахарные крошки в огромные белые пятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58