– Там на полу были осколки разбитой чашки. Я слышал, как входили и Тоня, и Йомен. Я слышал, как Тоня уходила, и мы с ней оба слышали, как Йомен прошел в свою лабораторию, которая почти в противоположном конце коридора. Обратно он не выходил, а наружные двери «Лаборатории» заперты изнутри, так что Йомен мог попасть в здание только через центральный вход. Я все это слышал!
Губер многозначительно посмотрел на шерифа, прежде чем продолжить.
– Так вот, я могу, конечно, поверить, что кто-то стукнет кого-то по голове, не издав при этом ни звука. А может, я просто не обратил внимания на этот шум. Но я внимательно прислушивался к тому, как уходили Йомен и Тоня. И я не слышал ничего, похожего на звук, с которым разбивается упавшая на пол чашка! Наверное, это произошло, пока я спал. Я всегда крепко сплю, а в тот день к тому же чертовски устал. Я спал, когда разбилась чашка, и, наверное, этот звук как-то включился в мое сновидение с дерущимися женщинами. Может, весь сон с него и начался.
– Прошу прощения за такую бестактность, сэр, – сказал Дональд. – Но, может быть, чашка разбилась немного раньше, а вы могли не заметить этого звука, когда были в комнате отдыха с леди Велтон?
Губер смутился, покраснел как рак и быстро взглянул на робота.
– Э-э-э… не могу отрицать… Естественно, были и такие минуты, когда мы не замечали ничего вокруг.
– И еще один вопрос, сэр, – продолжал Дональд. – Припомните, пожалуйста, не было ли на полу вашей лаборатории каких-нибудь необычных отметин?
– Простите, я не совсем понял.
– Вы сказали, что видели осколки чашки и лужицу крови возле головы мадам Ливинг. Не было ли еще чего-нибудь необычного?
– Ах, это! Нет, по-моему, больше ничего такого. Правда, я был в таком состоянии, что почти ничего вокруг не видел. Когда я услышал этот код готовности, я мечтал только о том, как поскорее оттуда убраться. Не думаю, что я задержался в комнате больше, чем на полминуты.
– А этот код готовности? – спросил Крэш. – Вы сказали, что по нему можно определить, что робот полностью загружен, так? А можете вы определить по нему, как давно робота включили?
– Только если буду точно знать конфигурацию робота. Для такого типа корпуса используется три или четыре разных типа позитронного и гравитонного мозга, кроме того, конфигурация зависит от дополнительного оснащения робота. Например, от объема и типа блока памяти. Так что со времени включения до этого сигнала готовности могло пройти от пятнадцати минут до часа.
Проклятие! Дело, похоже, не только не проясняется, но все больше и больше усложняется! Каждая новая подробность либо запутывает след преступника, либо вносит новые неточности в данные о времени преступления. Крэш понял, что скоро с ума сойдет с такими свидетельскими показаниями. В них сам черт ногу сломит! Но похоже на то, что других показаний не предвидится.
– Могло ли как-нибудь случиться, что Калибан был в рабочем состоянии еще до того, как вы пришли в лабораторию? – спросил Крэш.
– Да, могло. Я уже думал об этом. С того времени, как я оставил его и ушел с Тоней, прошло достаточно времени, когда его могли включить, полностью загрузить, а потом выключить. Впрочем, он мог выключиться и сам, из каких-нибудь своих соображений. А потом его могли включить опять, или же он мог запрограммировать переключатель на определенное время. Большинство роботов могут произвольно оперировать своим режимом питания. Возможно, это как раз и объясняет состояние Калибана.
– Почему вы это сказали?
– Видите ли, как бы то ни было, Калибан каким-то образом оказался на полу, а не на испытательном стенде. Скорее всего его кто-то оттуда снял. Вряд ли он сделал это сам. И кроме того, его рука, поднятая как для удара; я оставлял его на стенде, и его конечности были в совсем другом положении. Скорее всего это Фреда сняла Калибана со стенда. Но бедняжка ничего не может вспомнить.
– Что поделаешь – посттравматическая амнезия! – сухо заметил Крэш. – Но как могла Фреда снять робота со стенда? Он же ужасно тяжелый! Никакая женщина его просто не поднимет.
– На испытательном стенде куча всяких приспособлений. С их помощью можно поднимать и опускать роботов, даже самых тяжелых, и удерживать их в любом положении.
– Так, с этим понятно. Вернемся к вашим дальнейшим действиям. Вы увидели Калибана над телом Фреды, испугались и убежали. Что дальше?
– Я сел в свой аэрокар, и робот отвез меня домой. Оттуда я позвонил Тоне и… – Губер неожиданно замолчал.
– И что?
– Ну, сперва я принялся ее обвинять, спросил, как могла она решиться на такое… Но потом я увидел ее лицо на экране. Спокойное и удивленное, ничуть не взволнованное… И я понял, что она этого не делала. Я очень пожалел, что так на нее напустился, и стал упрекать уже себя за такую несправедливость и бестактность. Мне не хотелось думать, что это могла сделать Тоня. И вот внезапно я понял, что ничего больше не в состоянии ей сказать… Я смог сказать только, что… Что в лаборатории произошло нечто ужасное и что я собираюсь на какое-то время запереться в доме и никуда не выходить. Потом я закрыл двери и отключил все линии связи. Так продолжалось несколько дней.
«Рассказал Тоне Велтон столько, что она любой ценой пыталась узнать обо всем этом как можно больше, – подумал Крэш. – Если только, конечно, они вдвоем не придумали всю эту историю с начала и до конца. Такие подробности, которые поведал мне этот Эншоу, Тоне как раз на руку. Вспомнить только, как рьяно она бросилась участвовать в расследовании! Беспардонно совала нос в мои дела и, как могла, старалась натолкнуть меня на любой след, кроме настоящего!»
– Значит, это все, что вы видели, и все, что вы делали в ту ночь? – спросил Крэш.
– Да, сэр! Я с радостью рассказал бы вам больше, но это действительно все, что я знаю!
«И этого вполне достаточно, чтобы пошло насмарку все, что я уже сделал в расследовании этого дела!» – подумал Альвар, вслух сказав:
– Что ж, прекрасно! Вы можете быть свободны, по крайней мере пока.
Губер Эншоу удивился:
– То есть?
– Сейчас вы можете идти. Пока я не изменил своего решения.
Губер Эншоу судорожно сглотнул. Поднялся и вышел.
Альвар Крэш проводил его взглядом до двери и повернулся к Дональду:
– Ну, что там у тебя, старина? Они говорили правду?
– Прежде чем ответить, сэр, должен заметить, что оба они, и Терах, и Эншоу, приложили руку к моему созданию. А значит, они оба не только наверняка знают, в отличие от многих обычных граждан, что я оснащен специальными приспособлениями для проверки правдивости свидетельских показаний, они еще и то знают, как именно действуют мои детекторы лжи. Поэтому я не исключаю такой возможности, что они могли сымитировать нужные внешние проявления, чтобы симулировать правдивость своих ответов.
– И как по-твоему, они симулировали?
– Нет, сэр. Непохоже, чтобы оба подозреваемых настолько хорошо владели своими эмоциями, чтобы правдоподобно изобразить нужные физиологические проявления. Собственно, они оба были так взволнованы, что я не удивлюсь, если они вообще забыли об этих моих способностях. Но, с другой стороны, если они оба или хотя бы один из них все же оказался искушенным лжецом и сумел симулировать физиологические реакции, то я не могу полностью ручаться за свои выводы.
– Так, понятно. Я постараюсь не забыть, что твои выводы сейчас – скорее совокупность вероятностей, чем окончательные и недвусмысленные доказательства. И что же это за выводы?
– Реакция обоих подозреваемых на допрос соответствует среднестатистическим показателям физиологических реакций для мужчин их возраста в стрессовой ситуации. Они были взволнованы, испуганы, обеспокоены, но все это нормальные реакции на такую ситуацию. Я полагаю, что оба они говорили правду и, конечно же, очень болезненно отнеслись к тому, что пришлось все рассказать.
Альвар кивнул и тяжело вздохнул.
– Согласен. Мне тоже показалось, что они говорили правду. Если я что-нибудь понимаю в людях, то так это и есть. Но, если они оба не лгали, мы сейчас оказались дальше от разгадки, чем были. И все, что сделали эти честные парии, только замутили воду еще больше! Дональд, а ты не заметил никаких необычных реакций? Может, хоть это выведет нас на какую-нибудь ниточку?
– Я отметил несколько сильных эмоциональных всплесков, но не думаю, что это как-то нам поможет. Признание Губера Эншоу в связи с Тоней Велтон. Должен признаться, сэр, что, хотя я и не особенно разбираюсь в проявлениях человеческих чувств, но это признание произвело на меня очень сильное впечатление. Я не вполне понимаю, что такого привлекательного нашла Тоня Велтон в Губере Эншоу. В сравнении со всеми влюбленными парами, которые мне довелось повидать, эти двое просто поразили меня своей, как бы это сказать… несовместимостью, что ли?
Альвар Крэш с удовольствием рассмеялся. За последние дни не так уж часто выпадал случай посмеяться.
– Дональд, ты гораздо лучше разбираешься в людских чувствах, чем могло бы показаться! Готов биться об заклад, что любой, кто знает об их отношениях, задавался точно таким же вопросом! Я и сам долго гадал, как может этот Эншоу восхищаться Тоней Велтон, вместо того чтобы ее бояться?
– Я тоже об этом подумал. Она кого угодно может напугать! Но как тогда это у них получилось? Чем можно объяснить такой неравный союз?
Крэш покачал головой.
– Это извечная загадка, и до сих пор никому не удавалось ее разгадать. И, думаю, никогда не удастся. Может, Тоне Велтон вообще нет никакого дела до Эншоу и она просто использует его как ей нравится? Она из таких женщин, которые запросто превращают мужчину в подобострастного раба, которому больше ничего и не нужно, если ей так захочется.
– И вы думаете, что их отношения как раз таковы?
Крэш на мгновение задумался.
– Нет. Она давным-давно могла бы с ним порвать. Сейчас Губер Эншоу – довольно опасная партия для мимолетного увлечения. У него крупные неприятности, и Тоня Велтон это прекрасно знает. Тем не менее она так упорно старалась отвести от него подозрения… По-моему, она действительно серьезно увлечена Губером, хотя для меня до сих пор величайшая загадка: что могло зародить в ней такую страсть?
– А что вы думаете о ходе расследования в целом после сегодняшних разговоров? Как вы думаете, насколько мы продвинулись вперед?
– Это самая дикая путаница изо всех, какие я встречал! Проклятие! Либо все они: и Терах, и Эншоу, и Велтон – самые прожженные лжецы, каких еще свет не видывал, либо никто из них не имеет к этому преступлению никакого отношения. К этому списку великих обманщиков надо добавить еще и Фреду Ливинг; здорово у нее вышло так все подстроить, что никто ничего не знает о том, как на нее напали! И все остальные показания подтверждают показания Фреды! И будь я проклят, если в них есть хоть какие-то заметные неувязки!
Крэш откинулся на спинку стула и в задумчивости уставился на потолок.
– При этом у каждого из них довольно веские причины для преступления. Йомен опасается, что из-за работ Фреды у них у всех будут крупные неприятности. Вполне обоснованные опасения, как мы уже видели. Тоня тоже не прочь была бы избавиться от Фреды, чтобы развязать себе руки с этим проектом «Лимб». Ей не особенно приятно постоянно отпихивать локтями Фреду Ливинг, которая тоже не дура поруководить. А может, она прознала о Калибане и заставила Губера выкинуть с ним какой-нибудь номер – для дискредитации всех роботов. Последнее, что делал Губер, прежде чем уединиться с Тоней Велтон, – возился с Калибаном. Но если это действительно так, то придется признать, что наш нынешний кризис подстроен поселенцами. Так они одним махом избавились от уймы проблем – чтобы уничтожить нашу планету, им остается теперь только подождать немного, ничего особенно не делая! А может, Губер затаил злобу на женщину, которая извратила его любимый гравитонный мозг своими Новыми Законами? Или он не вынес нападок Фреды на его милую Тоню и решил разобраться с ней по-своему? Проклятие, да любая из этих догадок может оказаться правдой! Все эти мотивы могли привести к преступлению, все они вполне объяснимы и правдоподобны. Единственное, что действительно неправдоподобно, так это способ совершения злодейства! Если это сделал кто-то из них, это значит, что у нас по-прежнему есть некто, обутый в ботинки с протекторами, как у робота, с рукой робота в качестве орудия нападения. Этот некто действовал с нечеловеческим хладнокровием и аккуратностью. Он нашел время дважды прогуляться по лаборатории в своих хитроумных ботинках, хотя в это время туда постоянно кто-то входил и выходил! Сущее безумие!
Какое-то время в комнате было тихо, пока Крэш собирался с мыслями. Не так-то просто признать, что все это – бред сумасшедшего, а дело было совсем не так. Особенно если вспомнить, что единственная альтернатива – что преступление совершил робот.
– Итак, остается Калибан. Но чем больше я думаю о твоих возражениях, что он не преступник, тем больше я склонен с тобой согласиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57