Того, что Губер передал мне в блокноте, когда я была в госпитале. Это полный полицейский отчет по моему делу. Я тебе до сих пор не рассказывала – кажется, ты сам не хотел этого знать. Так вот, у них очень веские основания полагать, что в этом преступлении замешан робот. Раньше они не обращали внимания на эти улики, но теперь-то все по другому! И они знают, что робот по имени Калибан причастен к тому случаю с «крушителями роботов», который закончился пожаром на складе. А с того времени могло еще черт знает что случиться! Крэш не такой человек, чтобы сидеть сложа руки и ждать, когда все решится само собой. И хотя он может и не принять саму по себе мысль о роботе без Законов, уже сейчас у него набралось гораздо больше доказательств, помимо показаний Горацио, что Калибан – создание странное и опасное. Мне кажется, они не перестанут искать Калибана, даже если он отключится и исчезнет без следа.
– Ты вправду думаешь, что Крэш сочтет Калибана опасным? – спросил Йомен.
У Фреды похолодело в животе, голова внезапно разболелась. Пришло время сказать правду, в которой она не хотела признаваться даже самой себе.
– Йомен, я считаю, что Калибан действительно опасен. По крайней мере, мы должны исходить из того, что это так. Может, это он на меня напал? Мы-то с тобой лучше всех знаем, что нет ничего, абсолютно ничего, что могло бы его остановить! Может, ему захочется утащить меня вниз и прикончить? Да, он может, конечно, просто засесть в каком-нибудь укромном уголке, или пропасть в пустыне, или как-нибудь сломаться. Я очень надеюсь, что Калибан не сумеет подзарядить свой блок питания или попадет под выстрелы до того, как влезет в серьезные неприятности, или проявит свою истинную природу. Это вполне возможно. В конце концов, он создавался как пробный робот для лабораторных исследований. Мы специально не вводили в него никаких данных о внешнем мире. Но ему как-то удалось приспособиться, выжить и даже сбежать от полиции!
Йомен Терах сказал:
– Это все Эншоу виноват! Главное в этом его гравитонном мозге – огромные, не сравнимые с позитронными возможности адаптироваться в меняющейся ситуации, способность самообучаться. Губер, похоже, чертовски хорошо сделал свое дело. – На лице его, едва различимом в густом сумраке кабины аэрокара, угадывалась грустная улыбка.
– Не он один, Йомен! – Фреда потерла лоб тыльной стороной кисти. – Это мы с тобой закладывали в Калибана основные программы. Мы сами дали ему прекрасные возможности приспосабливаться, развиваться и обучаться в ходе лабораторных тестов. Это с его-то гравитонным мозгом! Только он оказался в чуточку большей лаборатории, чем мы рассчитывали. Но я не думала, что Калибан сумеет выжить один в этом городе. – Фреда покачала головой. Последние слова она говорила скорее самой себе, чем Йомену.
– Не понимаю. Ты говоришь, Калибан опасен, и при этом скорее беспокоишься о нем, чем боишься его?
– Я и вправду о нем беспокоюсь. Я его создала, и я за него в ответе. И я не могу поверить, что Калибан злой и жестокий! Мы не дали ему Законов, запрещающих вредить людям, но не дали и никакой причины это делать! Половины того, что мы вложили в его сознание, хватит, чтобы возместить Три Закона. Калибан – уравновешенная, основательная личность. Мы сделали все, что могли. И это была хорошая работа, я уверена. Калибан – не убийца.
Йомен прочистил горло и осторожно сказал:
– Может, и так. Но нельзя забывать и еще кое о чем. О сути эксперимента, для которого был создан Калибан. И что бы ты ни говорила об уравновешенности его личности и о гибкости его рассудка, он был сотворен для одного-единственного испытания, для ответа на один-единственный вопрос. А когда Калибан ушел из лаборатории, он был вполне подготовлен для поисков этого ответа. Но никто ему не помогал. Он скорее всего и понятия не имел о том, что ищет, а может, не сознавал даже, что ищет что-то. И все равно Калибан не может не искать ответа, не биться над этой загадкой.
Аэрокар завис в воздухе и начал плавно снижаться. Они прибыли к дому Йомена, что совсем рядом с «Лабораторией Ливинг», в которой все это началось. Машина приземлилась на крышу дома, дверца открылась, зажглось внутреннее освещение кабины. Йомен поднялся, приблизился к Фреде и мягко пожал ей руку.
– Тебе надо много о чем подумать, Фреда, хорошенько подумать. И никто тебе сейчас не поможет. Только не сейчас. Ставки слишком высоки. По-моему, тебе стоит задуматься, к какому же ответу пришел Калибан.
Фреда кивнула:
– Конечно. Но помни, Йомен, ты влип в это дело так же крепко, как я. Я не рассчитываю, что ты возьмешься меня защищать. Но помни, мы потонем или выплывем только вместе.
Йомен ответил спокойно, без малейшего оттенка раздражения или злости, он просто выкладывал факты, не стараясь обидеть или как-то задеть Фреду:
– Это не совсем так, Фреда. Ведь это ты – не я – разрабатывала окончательные программы для Калибана. Я всегда смогу документально это подтвердить. Мы, конечно, работали вместе, но я уверен, что суд признает меня менее виновным. Этот эксперимент задумала ты. И если Калибан окажется способным на злодеяние, на убийство, кровь будет на твоих руках, не на моих.
Йомен вышел из машины и направился к входной двери. Фреда проводила его долгим взглядом. Свет в кабине снова погас. Машина поднялась в воздух, а Фреда прильнула к окну. Невидящим взглядом она взирала на укрытый ночным мраком Аид и думала о том, как медленно, но неуклонно рушится его слава и великолепие. Вот аэрокар скользнул прочь от дома Тераха, внизу показалась «Лаборатория Ливинг». Внезапно перед глазами Фреды встало ее собственное прошлое, ее безрассудство, и неуемные амбиции, и глупая самонадеянность. Здесь, в «Лаборатории», она сама взрастила этот ночной кошмар, вскормила своими гибельными вопросами.
Тогда все казалось таким простым и понятным. Первые роботы с Новыми Законами блестяще прошли лабораторные испытания. И после довольно щекотливых, непростых переговоров удалось получить согласие правительства на использование этих роботов в проекте «Лимб». Потом были и привычные заботы с производством нужного количества таких роботов и подготовка их к перевозке на остров. Это, конечно, требовало определенных усилий и времени, но теперь проект с НЗ-роботами был уже завершен, насколько он касался Фреды Ливинг. И у нее появилось время подумать, оценить в полной мере главные вопросы, неизбежные следствия теории и практики роботов с Новыми Законами.
Если Новые Законы и вправду совершеннее, логичнее прежних, если они в самом деле лучше отвечают требованиям сегодняшнего дня, будут ли они более полно удовлетворять потребности самих роботов? Это был первый вопрос. Но за ним следовала целая лавина других вопросов, которые казались сейчас и глупыми, и опасными, и устрашающими. Раньше они выглядели всего лишь любопытными и забавными. Но раньше не было потерявшегося загадочного робота и городу не грозили страшные беспорядки.
Если же Новые Законы не лучше прочих приспособлены для нынешнего мира, то какими же тогда должны быть эти Законы? Какие Законы выбрал бы для себя сам робот?
Что, если взять робота с совершенно чистым гравитонным мозгом без старых Трех Законов и без Новых? И взамен вдохнуть в него потребность в Законах и возможность их для себя создать. Заложить в него «белое пятно», в самом центре его программного обеспечения, или «черную дыру» в том, что могло бы быть душой робота, если бы у роботов была душа. Эта пустота в «сердце» заставит робота искать и найти для себя правила поведения, Законы. Поместить такого робота в лабораторию. Создать определенную последовательность ситуаций с участием людей и других роботов, заставить его с ними общаться. Посадить его как крысу в лабиринт, вынудить искать выход методом проб и ошибок.
У него должна быть огромная тяга к знаниям, жажда познать все на собственном опыте, сформировать свой собственный взгляд на мир, создать свои законы поведения. Он должен хотеть все делать правильно и не знать до поры, что это, собственно, значит, как это – правильно.
Но он все узнал бы сам. Все бы понял. И Фреда в глубине души очень надеялась, что этот робот в конце концов сформулировал бы для себя те самые Новые Законы, что создала она. Это было бы истинное, непреложное доказательство, подтверждение тому, что вся ее философия и теоретические выкладки верны!
Аэрокар поднялся на рейсовую высоту, развернулся носом в направлении дома Фреды Ливинг и начал плавно набирать скорость. Ускорение вдавило Фреду в сиденье. Мягкое давление, казалось, подействовало на нее гораздо сильнее, чем должно, как будто на Фреду давила какая-то совсем другая, огромная тяжесть. Но это была лишь иллюзия, обман ее разгулявшегося воображения, отягощенного чувством вины. Фреда думала о том, что говорила на лекции, о мрачных тайнах первых дней роботехники, канувших в прошлое тысячелетия назад.
Во мраке перед ней вставала легенда о Франкенштейне, такая реалистичная, что, казалось, ее можно даже потрогать руками. Было в этой легенде еще кое-что, о чем она не сказала тогда, в зале. Эта легенда осуждала грех гордыни, презрение человеком силы богов. Чародей в этой истории присвоил власть, которая не принадлежала ему по праву, и, как говорилось в большинстве вариантов легенды, был уничтожен собственным творением.
И первое, что сделал Калибан, пробудившись, – ударил ее по голове. Разве не похоже? Фреда дала ему прекрасно подобранный блок памяти, в надежде, что чувственная окраска сведений ее собственным мнением поможет им лучше достичь взаимопонимания, протянет между ними двумя некую невидимую нить, духовную связь.
Может, он слишком хорошо ее понял, пусть даже и в самое первое мгновение? И поэтому ударил? Или это сделал кто-то другой?
Узнать это возможно, если только она каким-то образом опередит шерифа и найдет Калибана первой. Тогда удастся спросить его самого.
Надо здорово подумать, прежде чем решиться на такое. Разумно ли искать встречи с роботом, который, по-видимому, пытался тебя убить?
Или в этом ее единственная надежда на спасение? Найти Калибана и убедиться в его невиновности? Кроме того, Калибан не единственная угроза, с которой ей придется столкнуться, и простое физическое нападение – далеко не единственный и не самый страшный способ уничтожить человека.
Все пошло кувырком. Ее репутации уже ничего не грозит, она и так изрядно подпорчена. Но если Фреда полностью утратит доверие людей, она не сумеет отстоять роботов с Новыми Законами для проекта «Лимб»! Предстояло сломать еще немало копий, прежде чем эти роботы получат достойное признание и им ничего не будет угрожать. Проект восстановления Лимба требует много рабочей силы – роботов. На Инферно просто не хватит обученных людей – и поселенцев, и колонистов – для такого масштабного проекта. А Тоня Велтон уперлась и заявила, что на Лимбе будут работать или Новые роботы, или вообще никаких. Без Новых роботов поселенцы просто откажутся работать, и проект не осуществится.
И планета погибнет.
Может, это просто откровенный эгоизм, безумная гордыня – придавать себе самой такое значение? Считать, что если она не защитит Новых роботов, то погибнет целая планета?
Чувства подсказывали Фреде, что все-таки она права. И один-единственный человек может быть так важен. Но логика, здравый смысл, осознание политической ситуации говорили об обратном. Это было похоже на игру, в которую она играла в детстве: выстраивая один за другим прямоугольные плашки, поставленные на ребро. Толкни одну – упадет соседняя и толкнет следующую, и следующую, и…
А если она угодит за решетку, у нее уж точно никак не получится защитить Новых роботов!
Ей попадались и другие варианты легенды о Франкенштейне. Не такие распространенные и не такие правдоподобные, но все же. Варианты, в которых чародей поплатился за прегрешения перед богами, когда ему пришлось защищать свое творение от обезумевшей от страха толпы полудиких крестьян, которые хотели его уничтожить.
Фреда выбрала. Она решила, как должна поступить. Надо рискнуть, найти Калибана. Поверить, что он не способен причинить зло и доказать это. Так она искупит свой грех и спасет «Лимб». Это рискованный план, полный дыр и необоснованных надежд.
Но единственное, что ей остается вместо этого – сидеть и ждать сложа руки, когда ее уничтожат. Неважно кто – Калибан, шериф Крэш или безумные политические беспорядки. И при этом сознавать, что ее конец может означать конец всего Инферно.
Фреда распрямила спину и покрепче обхватила пальцами подлокотники кресла. Она знала теперь, что делать.
«Как странно! – подумала Фреда. – Я приняла решение, хотя даже не понимала, что пытаюсь что-то решить!»
Альвар Крэш с чувством болезненного удовлетворения растянулся на кровати. Позади еще один невероятно долгий и беспокойный вечер. Когда роботы растащили и утихомирили драчунов и Альвар оживил Дональда, у них было еще полно работы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Ты вправду думаешь, что Крэш сочтет Калибана опасным? – спросил Йомен.
У Фреды похолодело в животе, голова внезапно разболелась. Пришло время сказать правду, в которой она не хотела признаваться даже самой себе.
– Йомен, я считаю, что Калибан действительно опасен. По крайней мере, мы должны исходить из того, что это так. Может, это он на меня напал? Мы-то с тобой лучше всех знаем, что нет ничего, абсолютно ничего, что могло бы его остановить! Может, ему захочется утащить меня вниз и прикончить? Да, он может, конечно, просто засесть в каком-нибудь укромном уголке, или пропасть в пустыне, или как-нибудь сломаться. Я очень надеюсь, что Калибан не сумеет подзарядить свой блок питания или попадет под выстрелы до того, как влезет в серьезные неприятности, или проявит свою истинную природу. Это вполне возможно. В конце концов, он создавался как пробный робот для лабораторных исследований. Мы специально не вводили в него никаких данных о внешнем мире. Но ему как-то удалось приспособиться, выжить и даже сбежать от полиции!
Йомен Терах сказал:
– Это все Эншоу виноват! Главное в этом его гравитонном мозге – огромные, не сравнимые с позитронными возможности адаптироваться в меняющейся ситуации, способность самообучаться. Губер, похоже, чертовски хорошо сделал свое дело. – На лице его, едва различимом в густом сумраке кабины аэрокара, угадывалась грустная улыбка.
– Не он один, Йомен! – Фреда потерла лоб тыльной стороной кисти. – Это мы с тобой закладывали в Калибана основные программы. Мы сами дали ему прекрасные возможности приспосабливаться, развиваться и обучаться в ходе лабораторных тестов. Это с его-то гравитонным мозгом! Только он оказался в чуточку большей лаборатории, чем мы рассчитывали. Но я не думала, что Калибан сумеет выжить один в этом городе. – Фреда покачала головой. Последние слова она говорила скорее самой себе, чем Йомену.
– Не понимаю. Ты говоришь, Калибан опасен, и при этом скорее беспокоишься о нем, чем боишься его?
– Я и вправду о нем беспокоюсь. Я его создала, и я за него в ответе. И я не могу поверить, что Калибан злой и жестокий! Мы не дали ему Законов, запрещающих вредить людям, но не дали и никакой причины это делать! Половины того, что мы вложили в его сознание, хватит, чтобы возместить Три Закона. Калибан – уравновешенная, основательная личность. Мы сделали все, что могли. И это была хорошая работа, я уверена. Калибан – не убийца.
Йомен прочистил горло и осторожно сказал:
– Может, и так. Но нельзя забывать и еще кое о чем. О сути эксперимента, для которого был создан Калибан. И что бы ты ни говорила об уравновешенности его личности и о гибкости его рассудка, он был сотворен для одного-единственного испытания, для ответа на один-единственный вопрос. А когда Калибан ушел из лаборатории, он был вполне подготовлен для поисков этого ответа. Но никто ему не помогал. Он скорее всего и понятия не имел о том, что ищет, а может, не сознавал даже, что ищет что-то. И все равно Калибан не может не искать ответа, не биться над этой загадкой.
Аэрокар завис в воздухе и начал плавно снижаться. Они прибыли к дому Йомена, что совсем рядом с «Лабораторией Ливинг», в которой все это началось. Машина приземлилась на крышу дома, дверца открылась, зажглось внутреннее освещение кабины. Йомен поднялся, приблизился к Фреде и мягко пожал ей руку.
– Тебе надо много о чем подумать, Фреда, хорошенько подумать. И никто тебе сейчас не поможет. Только не сейчас. Ставки слишком высоки. По-моему, тебе стоит задуматься, к какому же ответу пришел Калибан.
Фреда кивнула:
– Конечно. Но помни, Йомен, ты влип в это дело так же крепко, как я. Я не рассчитываю, что ты возьмешься меня защищать. Но помни, мы потонем или выплывем только вместе.
Йомен ответил спокойно, без малейшего оттенка раздражения или злости, он просто выкладывал факты, не стараясь обидеть или как-то задеть Фреду:
– Это не совсем так, Фреда. Ведь это ты – не я – разрабатывала окончательные программы для Калибана. Я всегда смогу документально это подтвердить. Мы, конечно, работали вместе, но я уверен, что суд признает меня менее виновным. Этот эксперимент задумала ты. И если Калибан окажется способным на злодеяние, на убийство, кровь будет на твоих руках, не на моих.
Йомен вышел из машины и направился к входной двери. Фреда проводила его долгим взглядом. Свет в кабине снова погас. Машина поднялась в воздух, а Фреда прильнула к окну. Невидящим взглядом она взирала на укрытый ночным мраком Аид и думала о том, как медленно, но неуклонно рушится его слава и великолепие. Вот аэрокар скользнул прочь от дома Тераха, внизу показалась «Лаборатория Ливинг». Внезапно перед глазами Фреды встало ее собственное прошлое, ее безрассудство, и неуемные амбиции, и глупая самонадеянность. Здесь, в «Лаборатории», она сама взрастила этот ночной кошмар, вскормила своими гибельными вопросами.
Тогда все казалось таким простым и понятным. Первые роботы с Новыми Законами блестяще прошли лабораторные испытания. И после довольно щекотливых, непростых переговоров удалось получить согласие правительства на использование этих роботов в проекте «Лимб». Потом были и привычные заботы с производством нужного количества таких роботов и подготовка их к перевозке на остров. Это, конечно, требовало определенных усилий и времени, но теперь проект с НЗ-роботами был уже завершен, насколько он касался Фреды Ливинг. И у нее появилось время подумать, оценить в полной мере главные вопросы, неизбежные следствия теории и практики роботов с Новыми Законами.
Если Новые Законы и вправду совершеннее, логичнее прежних, если они в самом деле лучше отвечают требованиям сегодняшнего дня, будут ли они более полно удовлетворять потребности самих роботов? Это был первый вопрос. Но за ним следовала целая лавина других вопросов, которые казались сейчас и глупыми, и опасными, и устрашающими. Раньше они выглядели всего лишь любопытными и забавными. Но раньше не было потерявшегося загадочного робота и городу не грозили страшные беспорядки.
Если же Новые Законы не лучше прочих приспособлены для нынешнего мира, то какими же тогда должны быть эти Законы? Какие Законы выбрал бы для себя сам робот?
Что, если взять робота с совершенно чистым гравитонным мозгом без старых Трех Законов и без Новых? И взамен вдохнуть в него потребность в Законах и возможность их для себя создать. Заложить в него «белое пятно», в самом центре его программного обеспечения, или «черную дыру» в том, что могло бы быть душой робота, если бы у роботов была душа. Эта пустота в «сердце» заставит робота искать и найти для себя правила поведения, Законы. Поместить такого робота в лабораторию. Создать определенную последовательность ситуаций с участием людей и других роботов, заставить его с ними общаться. Посадить его как крысу в лабиринт, вынудить искать выход методом проб и ошибок.
У него должна быть огромная тяга к знаниям, жажда познать все на собственном опыте, сформировать свой собственный взгляд на мир, создать свои законы поведения. Он должен хотеть все делать правильно и не знать до поры, что это, собственно, значит, как это – правильно.
Но он все узнал бы сам. Все бы понял. И Фреда в глубине души очень надеялась, что этот робот в конце концов сформулировал бы для себя те самые Новые Законы, что создала она. Это было бы истинное, непреложное доказательство, подтверждение тому, что вся ее философия и теоретические выкладки верны!
Аэрокар поднялся на рейсовую высоту, развернулся носом в направлении дома Фреды Ливинг и начал плавно набирать скорость. Ускорение вдавило Фреду в сиденье. Мягкое давление, казалось, подействовало на нее гораздо сильнее, чем должно, как будто на Фреду давила какая-то совсем другая, огромная тяжесть. Но это была лишь иллюзия, обман ее разгулявшегося воображения, отягощенного чувством вины. Фреда думала о том, что говорила на лекции, о мрачных тайнах первых дней роботехники, канувших в прошлое тысячелетия назад.
Во мраке перед ней вставала легенда о Франкенштейне, такая реалистичная, что, казалось, ее можно даже потрогать руками. Было в этой легенде еще кое-что, о чем она не сказала тогда, в зале. Эта легенда осуждала грех гордыни, презрение человеком силы богов. Чародей в этой истории присвоил власть, которая не принадлежала ему по праву, и, как говорилось в большинстве вариантов легенды, был уничтожен собственным творением.
И первое, что сделал Калибан, пробудившись, – ударил ее по голове. Разве не похоже? Фреда дала ему прекрасно подобранный блок памяти, в надежде, что чувственная окраска сведений ее собственным мнением поможет им лучше достичь взаимопонимания, протянет между ними двумя некую невидимую нить, духовную связь.
Может, он слишком хорошо ее понял, пусть даже и в самое первое мгновение? И поэтому ударил? Или это сделал кто-то другой?
Узнать это возможно, если только она каким-то образом опередит шерифа и найдет Калибана первой. Тогда удастся спросить его самого.
Надо здорово подумать, прежде чем решиться на такое. Разумно ли искать встречи с роботом, который, по-видимому, пытался тебя убить?
Или в этом ее единственная надежда на спасение? Найти Калибана и убедиться в его невиновности? Кроме того, Калибан не единственная угроза, с которой ей придется столкнуться, и простое физическое нападение – далеко не единственный и не самый страшный способ уничтожить человека.
Все пошло кувырком. Ее репутации уже ничего не грозит, она и так изрядно подпорчена. Но если Фреда полностью утратит доверие людей, она не сумеет отстоять роботов с Новыми Законами для проекта «Лимб»! Предстояло сломать еще немало копий, прежде чем эти роботы получат достойное признание и им ничего не будет угрожать. Проект восстановления Лимба требует много рабочей силы – роботов. На Инферно просто не хватит обученных людей – и поселенцев, и колонистов – для такого масштабного проекта. А Тоня Велтон уперлась и заявила, что на Лимбе будут работать или Новые роботы, или вообще никаких. Без Новых роботов поселенцы просто откажутся работать, и проект не осуществится.
И планета погибнет.
Может, это просто откровенный эгоизм, безумная гордыня – придавать себе самой такое значение? Считать, что если она не защитит Новых роботов, то погибнет целая планета?
Чувства подсказывали Фреде, что все-таки она права. И один-единственный человек может быть так важен. Но логика, здравый смысл, осознание политической ситуации говорили об обратном. Это было похоже на игру, в которую она играла в детстве: выстраивая один за другим прямоугольные плашки, поставленные на ребро. Толкни одну – упадет соседняя и толкнет следующую, и следующую, и…
А если она угодит за решетку, у нее уж точно никак не получится защитить Новых роботов!
Ей попадались и другие варианты легенды о Франкенштейне. Не такие распространенные и не такие правдоподобные, но все же. Варианты, в которых чародей поплатился за прегрешения перед богами, когда ему пришлось защищать свое творение от обезумевшей от страха толпы полудиких крестьян, которые хотели его уничтожить.
Фреда выбрала. Она решила, как должна поступить. Надо рискнуть, найти Калибана. Поверить, что он не способен причинить зло и доказать это. Так она искупит свой грех и спасет «Лимб». Это рискованный план, полный дыр и необоснованных надежд.
Но единственное, что ей остается вместо этого – сидеть и ждать сложа руки, когда ее уничтожат. Неважно кто – Калибан, шериф Крэш или безумные политические беспорядки. И при этом сознавать, что ее конец может означать конец всего Инферно.
Фреда распрямила спину и покрепче обхватила пальцами подлокотники кресла. Она знала теперь, что делать.
«Как странно! – подумала Фреда. – Я приняла решение, хотя даже не понимала, что пытаюсь что-то решить!»
Альвар Крэш с чувством болезненного удовлетворения растянулся на кровати. Позади еще один невероятно долгий и беспокойный вечер. Когда роботы растащили и утихомирили драчунов и Альвар оживил Дональда, у них было еще полно работы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57