Маскевик кряхтя поднялся, распрямил затекшую спину, повернулся и грозно посмотрел на самоуверенного эльфа.
— Да что ты? — промолвил он и посмотрел на ониксовый перстень, проданный им Лелоринелю.
Эльф проследил за его взглядом.
— Думаю, денег у тебя хватит, — бросил чародей. — Потому что я передумал насчет этого кольца. Я его создал, и я же покупаю его у тебя.
— Всего золота мира будет мало, — усмехнулся Лелоринель.
— Отдай, — потребовал Маскевик, протягивая руку. — Я верну тебе уплаченное.
Эльф развернулся и пошел с балкона к лестнице, ведущей вниз.
Рассерженный Маскевик догнал его уже за стенами башни и загородил дорогу.
— Это идиотизм! — выкрикнул он, — Снедающая тебя жажда мести безумна и безнравственна!
— Безнравственна? — с искренним недоумением отозвался Лелоринель. — Безнравственна потому, что только я один понимаю, кто на самом деле этот дроу? Потому, что меня не ослепляет сияние его ложной славы? Ты мудр, старый чародей, и за те годы, что ты наставлял меня, я многому научился, но об этом ты ничего не знаешь.
— Я знаю, что ты наверняка погибнешь. Лелоринель равнодушно пожал плечами:
— Все умирают.
Маг отчаянно вскрикнул и затряс седой головой:
— Безумец! Безумец! Я не пущу!
— Тебе не остановить меня, — сказал эльф и двинулся вперед, но чародей снова стал на его пути.
— Не надо недооценивать… — начал он и умолк, почувствовав на шее холодное острие кинжала.
— Воспользуйся этим советом сам, — предупредил Лелоринель. — Или ты заготовил сегодня заклинания, необходимые для сражения? Едва ли. Но да же если они тебе известны, неужели ты надеешься успеть их произнести? Подумай сам, чародей. Пара секунд — это немало.
— Лелоринель, — вымолвил Маскевик насколько мог спокойнее.
— Я убираю оружие только во имя нашей дружбы, — сказал эльф, и старый маг вздохнул с облегчением, когда тот отвел кинжал. — Я надеялся, что ты мне поможешь, но время не терпит, а ты помогаешь мне все с меньшей охотой. Я прощаю тебя, но лучше не становись мне поперек дороги. Я слишком долго готовился и ждал, но теперь время пришло. Мы давно знаем друг друга, так что пожелай мне всего хорошего.
Маскевик мрачно молчал. Потом он произнес:
— Я и впрямь желаю тебе всего хорошего и надеюсь, что ты найдешь в своем сердце нечто большее, чем слепая ненависть, и выберешь себе лучший путь.
Лелоринель пошел прочь, не сказав ни слова.
Он уже скрылся из виду, а чародей все еще смотрел на пустынную дорогу, когда за его спиной раздался знакомый голос:
— Его не образумить.
Маг обернулся и увидел непринужденно стоящего рядом Тюневека.
— Я тоже надеялся отговорить его, — добавил тот. — Мне казалось, мы могли бы неплохо устроиться здесь втроем.
— Может, попробуем вдвоем? — спросил Маскевик, и Тюневек кивнул. Они с магом уже обсуждали возможность его ученичества.
— Лелоринель — не единственный из эльфов, кого так раздражает этот Дзирт До'Урден, — заметил Тюневек, когда они входили в башню. — Когда дроу был в Серебристой Луне, многие эльфы открыто выражали недовольство. Наверное, вражда между темными и светлыми эльфами неистребима.
Маскевик обернулся и с тоской поглядел на дорогу.
— Наверное, ты прав, — с грустью сказал он.
Старый маг только что лишился друга, в последние годы занимавшего так много места в его жизни.

* * *
А в сотнях миль от Серебристой Луны на каменистой дороге стояла Шила Кри с четырьмя членами команды.
На небольшой, но сильной гнедой кобылке восседала Гейзель Вейфарер, командующая абордажной командой. Гейзель была привлекательна на свой лад, хотя не обладала стройностью и классической красотой Беллани, статью и изяществом Джул Перец. Она коротко стригла густые светлые волосы, но их блеск красиво оттенял влажную голубизну глаз и бледность кожи, мягкой и шелковистой — несмотря на то, что Гейзель столько времени проводила в море. Она была немного похожа на свою кобылку, такая же приземистая и крепкая. В умении обращаться с оружием она не намного уступала самой Шиле Кри, предпочитая короткий меч и кинжал, который метала с безукоризненной точностью.
— Беллани бы на это не пошла, — промолвила Гейзель.
— Если у нас все получится, она будет только рада, — отозвалась Шила.
Пиратка с неприязнью оглянулась на помощников, выбранных Гейзель. Все трое были огры-полукровки, которым придется бежать всю дорогу, поскольку ни одна лошадь не понесет такое чудовище. Правда, огры отличались нечеловеческой выдержкой и умели очень быстро бегать, так что вряд ли они задержат Гейзель, спешившую в лусканский порт, где их поджидала небольшая гребная лодка.
— Зелье с тобой? — спросила капитанша.
Гейзель отодвинула полу коричневого дорожного плаща и показала несколько флаконов.
— Когда мы пройдем через ворота Лускана и направимся в порт Глубоководья, они не будут отличаться от людей, — заверила она, мотнув головой в сторону огров.
— Если «Морская фея» в…
— …мы даже близко не подойдем к дому Дюдермонта, — договорила за нее Гейзель.
Шила Кри хотела дать еще какое-то указание, но передумала — Гейзель Вейфарер умна и надежна, не даром получила клеймо второй после Беллани. Эта женщина умела не только выполнять приказания, но и действовать согласно обстоятельствам. Она все сделает как надо, и тогда капитан Дюдермонт и его недоумки поймут, как неразумно себя вели, докучая Шиле Кри.

Часть II. По следу
Я часто поражался человеческому безрассудству. В сравнении, конечно, с поведением других, добрых и разумных существ. Нет смысла сравнивать людей с темными эльфами, гоблинами или другими эгоистичными и злобными созданиями. Само собой, Мензоберранзан нельзя назвать райским местом, и большинство темных эльфов там гибнет, не доживая до старости. Однако виной тому, как мне кажется, их честолюбие, религиозное рвение и безмерная спесь. Самоуверенные дроу ведут себя так, будто они бессмертны, а если и задумываются о конце своих дней, то тешат себя надеждой, что смерть в служении Ллос даст им вечную славу и блаженство у ног Паучьей Королевы.
Примерно то же можно сказать и о гоблинах, которые нередко очертя голову бросаются навстречу гибели.
Различные опасные предприятия и даже войны многие благонамеренные расы оправдывают служением богам, и, возможно, вера в то, что смерть во имя высокой цели — благородное дело, содержит долю истины.
Но если не брать в расчет воинственные народы и фанатиков, обычные люди, как мне кажется, слишком часто ведут себя безрассудно. Я знаю, многие богачи отправляются на праздники в Десять Городов ради плавания по холодному и опасному Мер Дуалдону или ради труднейшего восхождения на Пирамиду Кельвина. Они рискуют всем, что имеют, ради смехотворных достижений.
Меня восхищают их решимость и вера в свои силы.
Но я подозреваю, что их готовность рисковать связана с краткостью земного срока людей. Подвергая свое существование опасности в сорок лет, человек рискует потерять двадцать-сорок лет жизни, тогда как перед сорокалетним эльфом еще несколько веков существования! Поэтому людям присуще тревожное нетерпение жить, которого ни темным, ни светлым эльфам, ни дворфам никогда не понять.
И при этом они обладают таким вкусом к жизни, какой ни эльфам, ни дворфам даже не снился. Каждый день я вижу его отпечаток на ясном лице Кэтти-бри — любовь к жизни, жажда бытия, потребность заполнить каждый день и час радостью и новыми впечатлениями. Странно, но когда мы думали, что Вульфгар погиб, я видел, что эта жажда в ней только усилилась, и, разговаривая с девушкой, я догадался, что готовность испытывать новое, пусть даже рискуя собой, возросла по тому, что потеря близкого человека служит напоминанием о собственной скорой смерти, побуждает людей постараться втиснуть в оставшиеся годы как можно больше.
Довольно странное и грустное мировоззрение, если для того, чтобы относиться к миру иначе, зачастую требуется утрата.
Как же тогда быть мне, ведь я могу прожить семь, а то и восемь столетий. Может, избрать легкий путь созерцателя и спокойное существование обывателя, как многие эльфы поверхности? Каждую ночь плясать при свете звезд, проводить дни в мечтах и обращать взор внутрь себя, чтобы яснее видеть окружающий мир? Конечно, оно того стоит и я ни за что не отказался бы от радости танца под ночным небом. Но мне этого мало. Мне нужна погоня за приключения ми, новые впечатления. В этом я похож на Кэтти-бри и других людей. Каждый новый ослепительный рассвет напоминает мне о том, что впереди — неизведанные дали.
В определенном смысле жизнь в несколько десятков лет может оказаться дольше и насыщенней, чем жизнь длиной в несколько столетий. Чем же еще объяснить непревзойденное мастерство Артемиса Энтрери, побеждавшего многих опытных воинов-дроу, которые в десять раз старше него? Чем еще объяснить, что самые мудрые чародеи на земле не эльфы, а именно люди, которые проводят в смиренном изучении сложного искусства магии десятки, а не сотни лет?
То, что я вышел на поверхность и нашел такого друга, как Кэтти-бри, стало для меня настоящим благословением, поскольку я верю, что в этом и заключено назначение моего существования, не цель, а самый смысл моей жизни. Какие открытия ждут меня, если удастся соединить отпущенный мне долгий срок и напряженную жажду жизни, присущую людям? И сколько радостей пройдет мимо меня, если избрать спокойное неторопливое существование, длинную извилистую д рогу, где на каждом повороте стоит знак-напоминание о том, что мне есть что терять, дорогу, огибающую и высоты, и бездны, и пролегающую исключительно через равнины.
Нередко эльфы отказывают себе в близких отношениях с людьми, сопротивляясь любви, поскольку разумом-то они понимают, что счастье будет для них слишком недолговечно.
Увы, такое мировоззрение неизбежно сопровождается серым и заурядным существованием.
Иногда не мешает вспомнить, что рассвет длится лишь несколько минут, но его красота может согревать наши сердца вечно.
Дзирт До'Урден
Глава 7. НЕПОДОБАЮЩЕЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ
Однажды дождливым утром, увидев у ворот Лускана стройного чужака с черной кожей, стражник побледнел так, словно готов был упасть замертво. Он пошатнулся, изо всех сил вцепился в свое копье и, заикаясь, выкрикнул:
— Ни с места!
— Мы и так стоим, — ответила Кзтти-бри, изумленно поглядев на него. — Просто стоим и смотрим, как ты там потом обливаешься.
Стражник, с трудом совладав с паникой, позвал подмогу и только тогда храбро выступил перед друзьями, держа перед собой копье.
— Ни с места! — повторил он, хотя ни один из пришельцев так и не двинулся.
— Он решил, что ты дроу, — недовольно произнесла Кэтти-бри.
— Он не понимает, что даже у высокородного эль фа кожа может потемнеть на солнце, — глубоко вздохнув, отозвался Дзирт. — Проклятая летняя жара.
Стражника оторопел от такой наглости.
— Что вам нужно? — спросил он. — Зачем вы пришли?
— Чтобы попасть в Лускан, — фыркнула девушка. — А сам ты этого не понял?
— Хватит шутки шутить! — рявкнул солдат, ткнув копьем в направлении девушки, однако не успел опомниться, как черная рука перехватила оружие.
— Не надо угрожать, — предупредил Дзирт, сделав шаг вперед. — Я, точнее мы, в Лускане не в первый раз, и прежде нас принимали тепло, поверь мне.
— О Дзирт До'Урден, какая радость! — послышался за спиной привратника возглас одного из солдат, поспешивших ему на помощь. — И Кэтти-бри!
— Да убери же оружие, дурак, а то эти двое тебе помогут, да так, что сам не рад будешь! — присоединился другой солдат. — Неужели ты никогда о них не слышал? Да они несколько лет плавали на «Морской фее» и выловили столько пиратов, что у нас солдат не хватало, чтобы стеречь их!
Привратник облизнул пересохшие губы, поспешно убрал копье, едва Дзирт его отпустил, и сам поторопился убраться с дороги.
— Прошу простить, — пробормотал он, неуклюже кланяясь. — Я не знал… я подумал… — И он смолк, окончательно смешавшись.
— Да откуда ж тебе было знать? — добродушно откликнулся дроу. — Мы здесь больше года не были.
… — А я только три месяца на службе, — облегченно выдохнул солдат.
— И сегодня твоя служба могла бы окончиться, — со смехом заметил другой. — Тот, кто угрожает оружием Кэтти-бри и Дзирту, может очень быстро стать покойником, а его жена — безутешной вдовой!
Дроу и девушка натянуто улыбнулись. Дзирту подобные похвалы были так же неприятны, как оскорбления, но что поделать — в портовых городах на севере Побережья Мечей о соратниках Дюдермонта, истребителя пиратов, шла весьма специфическая слава.
— И кому мы должны быть благодарны, что видим вас в нашем городе? — обходительно поинтересовался один из солдат.
— Мы разыскиваем старого друга, — пояснил Дзирт. — И у нас есть основания думать, что он в Лускане.
— В Лускане много народу, — рассудительно ответил стражник.
— Он варвар, — вмешалась девушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43