в крайнем случае Голосом.
— Если Властитель Рун хочет быть непобедим лишь в сражениях, то да, ему действительно нужна только Палата Оружия. Но я… мне кажется, это неправильно. Все из кожи вон лезут, лишь бы одолеть соседа. По-моему, когда сильный пытается получить власть над слабым, это нехорошо. Но зачем заниматься изучением того, что считаешь предосудительным?
— Затем, что это необходимо, — ответила Иом. — Кто-то должен ведь принимать законы и защищать людей?
— Может быть, и так, — согласился Габорн, — но наставник Ибирмарль тоже всегда осуждал это. Если сильный притесняет слабого, учил он, это так же низко, как если умный грабит глупого или терпеливый пользуется раздражением человека гневливого.
— Все это просто способы использовать людей. Почему я должен рассматривать людей как орудия — или даже хуже, просто как препятствия на пути к своим удовольствиям?
Габорн замолчал, устремив взгляд на север, туда, где в замке Сильварреста Боринсон этой ночью убивал Посвященных. По выражению лица принца Иом поняла, до какой степени он огорчен случившимся и, возможно, винит во всем себя, свою собственную наивность.
— Когда-то, — сказал он, — один старый пастух, важный человек в своем городке, отправил моему деду послание с просьбой купить у него шерсть. У города долгое время был контракт с купцом из Аммендау, который поставлял их шерсть на рынок, но этот купец скоропостижно скончался. Поэтому пастух попросил моего деда купить шерсть для своих солдат у него.
— Однако пастух не знал, что на западе шли затяжные дожди и шерсть начала подгнивать. Вскоре стало ясно, что на рынке за нес можно будет получить едва ли треть обычной цены.
— Мой дед, учитывая это, мог бы купить шерсть совсем задешево. И если бы он прислушивался к советам купцов, которые обучались в Палате Золота, то так бы и поступил. Для них это чуть ли не добродетель — купить дешево, продать дорого.
— Вместо этого дед послал за наставником из Палаты Ног, посоветовался с ним и снарядил караван, который должен был развезти эту шерсть по деревням и продать ее крестьянам по справедливой цене, то есть, значительно дешевле, чем они покупали прежде.
— Потом он связался с тем пастухом, рассказал ему о том, что сделал, и уговорил продать шерсть по се истинной цене беднякам, чтобы они не мерзли зимой.
Иом выслушала этот рассказ с чувством, близким к восторгу, поскольку прежде она считала, что род Ординов отличается жесткостью и равнодушием. Может быть, это было справедливо по отношению лишь к отцу Габорна. Может быть, он стал таким из-за трагедии, которая произошла с его отцом.
— Понимаю, — сказала Иом. — В результате твой дед завоевал любовь бедняков.
— И уважение со стороны тех пастухов, которые продавали шерсть. Вот таким Властителем Рун мне и хотелось бы стать. Способным завоевать сердца и любовь. Я мечтаю об этом. Взять приступом человеческое сердце труднее, чем замок, и сохранить доверие не легче, чем королевство. Вот почему я прошел обучение в Палате Сердец.
— Понимаю. И прошу прощения. — За что? — спросил Габорн.
— За то, что вначале я отвергла предложение выйти за тебя замуж, — сказала она с улыбкой, словно дразня его, но давая понять, что это истинная правда.
Габорн с самого начала показался ей необычным молодым человеком, а за прошедший день принцесса поняла, что многого она не разглядела. Теперь, если так пойдет и дальше, думала Иом, то к завтрашнему вечеру даже мысль о возможной разлуке станет для нее невыносимой.
Кони уже напились, пора было отправляться в путь.
Внезапно им открылся вид на величественный Опасный Провал — глубокое ущелье, по дну которого бежала река, а по краю змеей вилась узенькая тропа. Если верить легендам, Провал возник, когда даскины обрушили столбы, на которых держался Верхний Мир.
Предоставив коням идти по тропе, положившись на их чутье, Габорн и Иом с интересом смотрели по сторонам. Иом с восхищением разглядывала поднимающиеся из ущелья столбы белого и серого камня. Что это, спрашивала она себя? Те самые столбы из легенд или просто остатки скал, за много лет обретшие такую форму?
На крутых склонах ущелья росли огромные деревья, которые с такой высоты казались похожими на щетинки. Проехав еще милю к северу, они увидели, Опасная река водопадом обрывалась в бездну, дна которой было не разглядеть. До того глубоким было ущелье, что ни свет, ни звук не долетал до его мрачных глубин. Внизу летали огромные летучие мыши, кругами спускаясь в тьму бесконечной бездны.
Путники медленно двигались по опасной тропе. Король Сильварреста часто останавливался и, как завороженный, смотрел на туман, затянувший темные глубины.
39. Зеленый человек
Он уже бодрствовал, но все равно пребывал в мире снов. Двери его разума по-прежнему были закрыты. Он не помнил почти ничего — ни названий, ни имен, включая и свое. И все же многое вокруг казалось ему смутно знакомым. Кони, деревья.
Проснувшись, он увидел в небе ослепительное сияние, золотое и розовое, и знал, что уже видел его прежде.
Слева от тропы поднималась скала, справа была страшная пропасть. Король не помнил названий, не различал, где право, где лево. Все, что он видел, он видел словно заново. Далеко-далеко внизу клубился серый туман, чуть повыше топорщились ветки выросших на скалах сосен.
Вскоре на пути оказался узкий мост из цельного камня, соединивший два края пропасти. Мост крутой дугой поднимался в небо, и когда Сильварреста посмотрел с моста вниз, ему показалось, будто он висит в воздухе.
Король не помнил, бывал ли он здесь когда-нибудь.
Мост охраняли солдаты в темно-голубых плащах с изображением зеленого человека на щитах — рыцаря, чье лицо было обрамлено зелеными листьями. Молодой человек и женщина, которые скакали с ним рядом, приветствовали их радостными криками. Молодой человек задержался, чтобы поговорить с солдатами, потом распрощался с ними, и путники поскакали дальше.
Они пересекли мост, поднялись вверх по горному склону, заросшему соснами, и оказались в лесу.
Здесь порхали огромные птицы небесного цвета, а в воздухе чувствовалась прохлада и свежесть. Перевалив через хребет, путники спустились вниз по склону и оказались на равнине, расчерченной квадратами и прямоугольниками полей, где урожай был уже убран.
Вдали уже можно было различить неясный высокий силуэт замка из серого камня. При их приближении на зубчатой стене затрубили в рога и приветственно замахали каким-то знакомым флагом — черным, как ночь, с изображением серебряного кабана.
На стенах замка стояли сотни и сотни людей — с луками, в шлемах с широкими полями, с копьями и секирами. Некоторые были одеты в плащи с изображением зеленого человека, а в руках держали щиты, которые сверкали, точно вода в реке.
Увидев его, все эти люди разразились приветственными криками и замахали руками, и король в ответ тоже махал им и кричал, а потом подъемный мост опустился, и они оказались внутри.
Кони быстро одолели крутой невысокий склон, и вот уже копыта их коней зацокали по булыжной мостовой. Люди продолжали радостно кричать и хлопать в ладоши, но постепенно восторженные крики смолкли.
Кое-кто уже показывал на него пальцем, король видел, но не понимал странного выражения лиц, на которых отразились страх, ужас и потрясение.
— Посвященный! — кричали они. — Это Посвященный!
Потом его конь остановился перед невысокой башней из серого камня. Король Сильварреста замер, не в силах оторвать взгляда от красновато-коричневой ящерицы, которая пригрелась на солнце в небольшом садике рядом с входом. Яркая, словно солнечный луч, она была не длиннее его пальца. Король не помнил, видел ли он когда-нибудь что-то подобное, и несказанно удивился.
Испуганная суматохой, ящерица юркнула за угол башни и побежала вверх по стене на крышу. Король догадался, что это живое существо, и закричал от восторга, показывая на нее пальцем.
Молодой человек, который скакал рядом, сошел с коня и помог королю.
Вместе с этим же молодым человеком и сопровождавшей его безобразной женщиной король вошел внутрь и начал подниматься по лестнице. Он устал, от ходьбы по ступеням у него заболели ноги. Ему уже хотелось отдохнуть, но молодой человек не давал остановиться, подталкивая вперед, и, наконец, они оказались в комнате, где пахло сдой и горел огонь.
При появлении Сильварреста пара псов завиляли хвостами. Это отвлекло его внимание, и он не сразу заметил, что за столом сидят и что-то едят дюжины две мужчин.
Потом он взглянул через стол и изумленно разинул рот. В конце стола восседал высокий человек, красивый, темноволосый, бородатый, с широко расставленными голубыми глазами и крепкой челюстью.
Сильварреста знал этого человека, знал лучше, чем кого-либо другого. Это и был Зеленый человек. В зеленой тунике и плаще из мерцающей зеленой парчи.
Сердце Сильварреста затопило теплое чувство радости. Он вспомнил имя этого человека.
— Ордин!
Молодой человек, который стоял рядом с Сильварреста, воскликнул:
— Отец, если ты жаждешь смерти этого несчастного, то, по крайней мере, соблюди приличия и убей его сам!
Король Ордин поднялся из-за стола и нерешительно шагнул вперед, переводя взгляд с Сильварреста на молодого человека и обратно. Его глаза налились болью и яростью, рука потянулась к рукоятке короткого меча. Однако, похоже, это стоило огромных усилий, потому что он обнажил меч лишь наполовину.
Потом резким движением он вернул оружие в ножны, сделал шаг вперед, обнял Сильварреста за плечи и заплакал.
— Друг мой, друг мой, — произнес он сквозь рыдания, — что происходит? Прости меня. Прости!
Сильварреста замер, чтобы не мешать другу плакать и обнимать себя, и пытался понять, чем он его огорчил.
40. Приказ отменяется
Никогда Габорн не видел, как плачет отец. Ни одной слезы горя не пролилось из его глаз даже в тот день, когда убили мать Габорна вместе с новорожденным младенцем. Ни одной слезы радости не заблестело в глазах короля даже, когда он провозглашал тост за праздничным столом. Сейчас, обнимая короля Сильварреста, отец Габорна плакал слезами радости и облегчения.
Король Менделлас Дракон Ордин плакал и страдал. Это было столь непривычное и мучительное зрелище, что все, кто завтракал вместе с ним, тихо поднялись и вышли. В зале, кроме Ордина, остались лишь Иом, король Сильварреста, три Хроно и Габорн.
Габорн быстро окинул комнату взглядом, увидел своего Хроно и поежился. Он провел без своего молчаливого соглядатая несколько дней, и ему это понравилось.
Теперь же принц чувствовал себя, словно бык, которого вот-вот снова впрягут в ярмо. Маленький человечек вежливо кивнул, и Габорн понял, что теперь он не скоро останется один. Рядом с коротышкой стояла высокая рыжеволосая с проседью женщина лет сорока с лишним. Пока была жива герцогиня, она была се Хроно. Теперь женщина приветственно кивнула Иом. За этим отчетливо стояло: Я предназначена для тебя.
Итак, Хроно наблюдали за всем происходящим. И записывали.
Габорн благодарил судьбу, что Хроно теперь не придется описывать, как в трудный час король Ордин убил своего лучшего друга. Пройдет время, его отец умрет, и хроники расскажут о том, как он обнял Сильварреста и зарыдал над ним, точно дитя.
Но все же странно, подумал Габорн, что он не пролил и слезы облегчение, увидев меня.
Сильварреста какое-то время терпеливо ждал, но потом ему стало тесно в крепких объятиях Ордина, и он попытался вырваться. Только тогда король почувствовал, насколько ослабел Сильварреста.
— Он утратил свои дары? — спросил отец Габорна. Иом кивнула.
— Они оба лишились даров, — гневно добавил Габорн. — Вчера в замке Сильварреста был Боринсон. Мы ускакали, а он остался. Это ты послал его убить их, верно?
Произнося это обвинение, он не спускал взгляда с глаз отца. Когда Боринсон сказал, что ему приказано убить Посвященных Радж Ахтена, Габорн совершил глупость, решив, будто речь идет о желании, а не о намерении. Принцу и в голову не пришло, что король мог послать для убийства одного-единственного человека.
По взгляду короля он понял, что именно так и было. Ордин отвел глаза лишь на мгновение, но когда снова тут же взглянул на сына, в его взгляде была печаль, но не вина. Габорн молчал, давая отцу время оценить последствия. Посвященные Сильварреста погибли. Даже если Иом и король стали векторами Радж Ахтена, теперь Лорд Волк не мог получить от них ничего, кроме их даров.
— Значит, покидая замок Сильварреста, Радж Ахтен оставил там всех своих Посвященных? — спросил отец Габорна.
— Почти. Он увел с собой векторов, — ответил Габорн, и Ордин вопросительно поднял бровь, — но мне удалось вывести оттуда Иом и короля Сильварреста.
Король Ордин склонил голову и задумался. Ему необходимо было узнать, что именно сделал Габорн.
— Я… хотел бы знать… — он прокашлялся, — почему Боринсон позволил этим двоим уйти. Ему было приказано… поступить иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91