Черты его лица были даже слишком совершенными. В темных, с тяжелыми веками глазах таились любопытство, угроза и в то же время нежность.
— Я искал тебя в последнюю ночь Танца.
— Я думала, ты сейчас молишься о даровании видения, а не гоняешься за женщинами. Улыбка искривила его губы.
— У меня уже было видение. — Он всей грудью вдохнул воздух. — В этом году успех будет с нами. Мы отгоним их обратно на север. Народу будет где разгуляться… до поры.
Она почувствовала, что попала в ловушку. Зеленая Вода и Издающий Клич остались за пригорком. Все, что она могла, — это позвать их на помощь, и как можно громче.
— Чего ты хочешь?
Он удивленно поглядел на нее:
— Ты же знаешь — спасти Народ от Других. Чтобы-
— И для этого тебе нужна я, — холодным тоном закончила она.Он засмеялся:
— Но ведь ты уже была моей. Кому еще ты нужна? Мой глупый братец собирается стать великим Сновидцем. Вот дурень! — Он пренебрежительно взмахнул рукой. — Он все время рассказывал мне о своих видениях. Про Отца Солнце, живущего далеко на юге, про странных зверей. Красно-бурые карибу с задами цвета прелых листьев. Маленькие белые олени, которые каждый год меняют рога и бегают быстрее Ветряной Женщины. Еще он поминал такого зверя — полусобака-полуволк, бурый, с пушистым хвостом и носом, как у лисы. Быстро бегает, он говорил. И сильный… Сильнее волка… — Он резко засмеялся, — Сильнее волка? Бьюсь об заклад, что его любимому Духу это должно быть по нраву!
— Я бы на твоем месте не потешалась над Снами, — сурово ответила она.
— Что? — Он небрежным шагом подошел к ней. — А почему нет? Скажи-ка, Лиса. Я ценю твои советы. Ведь настанет день — ты будешь моей женой.
Она поглядела на него, гадая, как далеко он зайдет. Легкий запах, исходящий от его тела, ударил ей в нос. Почти со страхом она заглянула в его глаза, обладавшие — что ни говори — странной притягательной силой. Не будь он так красив… нет, это немыслимо! Только не он. На память ей пришла Долгая Тьма. Она с отвращением вспомнила тело Вороньего Ловчего, заползающего к ней под покрывало.
— Нет, не буду, — прошептала она, стараясь не терять власть над своим голосом.
Глаза его буравили ее, проникая прямо в душу. Вдруг взгляд его смягчился: он как будто приманивал ее. Мурашки пошли у нее по спине.
— Ты рождена, чтобы стать во главе Народа, Лиса, — вкрадчиво произнес он. Все внутри нее задрожало. — Но только если будешь со мной.
— Ты станешь вождем? Он торжественно кивнул:
— Великим вождем. Потому я и делаю то, что делаю. Кого-ток хорошо тебя научила, правда? О, я видел, как ты убила лося. Хорошая работа.
— Что? — спросила она, внезапно ускоряя шаг.
— Я шел за тобой следом с начала Долго Света. Я глядел на тебя — и восхищался. Признаюсь, что временами мне до смерти хотелось подстроить тебе ловушку и насладиться твоим телом.
— Ты шел следом за нами? Все время?
— Ну конечно же! Я не хотел, чтобы женщине, которой я восхищаюсь, кто-нибудь причинил вред… особенно после того, как ты тогда возле Мамонтового Лагеря подарила мне свою любовь.
Дрожь охватила ее.
— Я никогда не желал тебе зла, — напомнил он. — Я любил тебя больше всего на свете… кроме, может быть, Народа.
Она обернулась. Он был рядом с ней, его руки обнимали ее, горячие, нежные… Он ласково провел пальцем по ее подбородку. Пламя вспыхнуло в ее теле.
— Я… я никогда тебя не полюблю! Никогда. Ты насиловал меня… использовал меня для своего наслаждения, как какую-то… какую-то… Ты привел меня к Кричащему Петухом, швырнул к его ногам, опозорил перед всем Народом. Я ведь от тебя и убежала.
— Я знаю. — Он сказал это так искренне. Она резко оттолкнула его:
— Знаешь? — Гнев душил ее. Картины прошлого воскресали в ее памяти. — А что ты знаешь? Что ты знаешь о моей жизни с Кричащим Петухом, о моем отчаянии? А знаешь ли ты, что чувствовали мы со Старухой Кого-ток, убегая из лагеря Бараньей Глотки?
— Видения… — Глаза его наполнились неизмеримой горечью. — Повторяю, я никогда не причиню тебе вреда. Но я видел. Видел твою Силу, Лиса. Настанет день, когда твое слово будет законом. Не сейчас, а потом, после… В моих видениях ты — могущественнейшая среди Народа, а я…
— А еще насмехаешься над Снами Бегущего-в-Свете, — воскликнула она, покачав головой.
— Разве у него бывали видения о тебе? Она опустила глаза, перебирая испачканными в земле пальцами.
— Нет, его Сны…
— А я видел в своих грезах тебя. Мы были с тобой вместе. В моих видениях ты была другой — сильнее, чем ныне. И мой долг — наставить тебя на верный путь. Помочь тебе стать тем, чем ты рождена быть.
— Я хочу быть самой собой, — бросила она, — а не тем чем тебе угодно меня воображать.
Он покачал головой и горько искривил губы:
— Я люблю тебя. Я мог бы тебя пожалеть. Но я не вправе. У тебя есть свое предназначение — как и у меня. Так или иначе, мы будем с тобой вместе, будем могущественны, судьба Народа будет в наших руках. И тогда ты полюбишь меня и поймешь, что я для тебя сделал.
Она хотела ответить — и оборвала себя, поймав его бешеный от страсти взгляд.
— Ты сумасшедший.
Он не сводил с нее своих безумных глаз.
— Может быть… Но запомни: я люблю тебя, я клянусь тебе в этом. Гнев мой — на Других, что изгнали нас из родных земель. А к тебе я испытываю лишь нежность. Я плачу от боли при мысли о том, что тебе предстоит. Когда ты придешь ко мне…
— Я никогда к тебе не приду! — бросила она. — Скорее я брошусь на шею какому-нибудь Другому, чем… Он нахмурился:
— Нет! Не говори так! Ты… ты моя. Моя, слышишь? За что, ты думаешь, я борюсь? Чтобы ты попала в лапы к Другим? Я хочу, чтобы ты оставалась чистой… чистой и незапятнанной… для моего семени. Придет день — мы с тобой, величайшие среди Народа, дадим начало новому племени, которое…
Она отшатнулась.
— Сумасшедший, — опять прошептала она. Он глядел на нее и качал головой.
— Нет, — ответил он. — Ты не видишь. Я вижу, я. Дитя в твоем чреве… мое дитя! — Губы его искривила какая-то жалкая улыбка, на глазах выступили слезы. Он нежно протянул к ней руку, пытаясь коснуться ее. — Я вижу нашего сына!
— Нет! — вскрикнула она. Она опрометью бросилась по дорожке через пригорок, бросив сумку с кореньями. Только когда Зеленая Вода заключила ее в свои крепкие объятия, она остановилась, все еще продолжая дрожать.
— Что случилось?
— Вороний Ловчий… — попыталась объяснить она. Слишком уж была она испугана. — Он совсем помешался.
— Успокойся. Пока ты с нами, он тебе зла не причинит, — ободряюще похлопала ее по плечу Зеленая Вода
Пляшущая Лиса испуганно обернулась, но взгляд ее не встретил ничего, кроме колеблемой ветром осоки и полыни, покрывающей склон холма.
— Почему всегда мы? — воздел к небу руки Издающий Клич, поглядев на горстку людей, громко спорящих на расстоянии полета копья от него. Старики гневно тыкали искривленными пальцами в юнцов, которые в ответ лишь сжимали копья и упрямо качали головами. Споры захватили весь лагерь. То, что сделал Вороний Ловчий, взбудоражило каждого.
А в чумах на террасе царила тревога. Женщины мастерили одежду, с тревогой глядя на своих спорящих мужей. Дети не носились с криками между чумов, не играли с собаками.
Издающий Клич, качая головой, разглядывал кварцевую заготовку наконечника. Его опытный взгляд чуял в нем какую-то не правильность. Он долго примерялся к наконечнику, потом прислонил его край к подставке из песчаника, готовясь отсечь зазубрины.
— Сперва Бегущий-в-Свете со своим Сном… Теперь Вороний Ловчий вздумал охотиться на Других вместо мамонтов и карибу! — бормотал он под треск своего инструмента. — А нам страдать!
Поющий Волк из угла поглядел на него. Он вырезал узор на мамонтовом бивне, искусно инкрустируя кусочками резной кости рукоятку атлатла. Смеющаяся Заря латала его обувь. В ней — это уже было заметно — росла новая жизнь.
— Как сказала Цапля, мир меняется, — заметил он. —Ничто не вечно.
— Вороний Ловчий и Бегущий-в-Свете раскололи Народ изнутри.
Зеленая Вода задумчиво наклонила голову:
— А с кем быть нам? Бегущий-в-Свете всех нас спас — привел к Цапле. Нельзя это забывать. — Она стала втирать круглым булыжником смесь мозгов и мочи в кожу: из шкур таких молодых оленей делают нижнюю одежду, она должна быть мягкой, теплой и легкой. Живот ее округлился — она, также как Смеющаяся Заря, ждала дитя.
Рядом с ней сидела Пляшущая Лиса. Она тоже мастерила одежду. Волосы ее спадали черной волной. Она молчала — только слушала других.
— Думаю, мы не должны бы его бросать, — согласился Издающий Клич. — Я, конечно, мог бы поступить иначе…
— Оно и видно, — заметила Зеленая Вода.
— Отчего же?
— Да послушай, как ты говоришь об этом: «Мы должны бы… нам стоило бы…». — Она тепло улыбнулась ему, и он как-то повеселел.
— А почему, как вы думаете, — с удивлением спросил Поющий Волк, — Кричащий Петухом до сих пор молчит?
Издающий Клич пожал плечами:
— Как будто выжидает чего-то. Пляшущая Лиса громко хмыкнула.
— Вы же помните, что говорила о нем Цапля. И Обрубленная Ветвь тоже, — произнесла Смеющаяся Заря, разглядывая только что изготовленный мокасин. — Он не видит Снов. А уж Цапля знает. Может, он ждет, что какой-нибудь ветер надует ему Сон.
— Цапля верит в сон Бегущего-в-Свете, — заметил Издающий Клич. Он удовлетворенно ощупал пальцем наконечник. Ну вот, теперь все в порядке.
— Но люди говорят — она ведьма… — прошептала Смеющаяся Заря.
— Нам она ничего худого не сделала. Она нас кормила, только благодаря ей мы и выжили. Нет, она хорошая старуха. И Сновидица. Настоящая Сновидица. Помнишь, как она вызвала карибу пением?
— А помнишь, как Бегущий-в-Свете сам вызывал карибу?
— Да. — Издающий Клич склонился над заготовкой, точно выверенными ударами отсекая от нее мелкие пластинки. — Хороший там камень… Здесь такого не сыщешь.
Пляшущая Лиса подошла поближе, завороженная его работой.
— Эй! — прикрикнул на него Поющий Волк. — Поосторожнее! Ты весь чум засыпал своими обрезками Чего доброго, я сяду на них и загоню себе в зад занозу!
Издающий Клич раздосадованно оглянулся:
— С такими, как ты, никогда не сделаешь хорошего копья… но подожди немного, а? Скоро я кончу. Как только я закончу, ты же сам захочешь купить этот наконечник. Попытаешься всучить за него за него одну из твоих картинок…
— Что ж я могу поделать? Твои наконечники лучшие во всем Народе… Особенно эти новые, тонкие, что ты недавно придумал. Как быть — не оставлять же свою семью помирать с голоду. А картинки мои — вещие, они приносят удачу.
— Тогда не жалуйся, что летят обрезки! Как иначе обточишь наконечник?
— Я хочу этот наконечник, — решительно сказала Пляшущая Лиса. — Я дам за него две лисьи шкуры. Хорошие шкуры, из них можно сделать капюшон для парки или перчатки с прорезями для каждого пальца.
— Он твой, — ответил Издающий Клич, не без удовольствия покосившись на Поющего Волка, который только что-то пробормотал себе под нос и быстрее заработал своим резцом. — Сделай мне съемную рукоятку, и я, так уж и быть, уступлю тебе пару наконечников, — лениво заметил Издающий Клич.
— Разъемные копья? — взвился Поющий Волк. — Да ты не в своем уме.
— Когда тот бизон чуть меня не укокошил, мне кое-что пришло в голову, — нахмурился Издающий Клич. — Надо это как следует обдумать…
— Уж не хочешь ли ты пойти за Вороньим Ловчим? — спросила Смеющаяся Заря, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
Поющий Волк задумчиво оперся подбородком на
Руку:
— Случилось много нового. А что если он прав?
Что если бы народ Гейзера дал им отпор? Хотел бы я знать больше… А пока что мы мало знаем — трудно решать.
— Сражаться — это не наш путь, — возразил Издающий Клич. — Я помню историю, что рассказывала Летящая-как-Чайка. О том, как давным-давно мы воевали с Другими. Они нас разбили, потому-то Народ и пришел сюда, отдав все свои земли. Она говорила, что лучше отдать свое и уйти, чем вечно жить обороняясь. Когда люди втягиваются в войну, объясняла она, они начинают все время оглядываться, нет ли врага за спиной, и больше ничего делать не могут. Не могут охотиться. Потому-то Отец Солнце и послал нас сюда и дал нам закон: не убивать друг друга.
— А если Отец Солнце послал сюда и Других тоже? Чтобы испытать нас, к примеру?
— Может, и так, — ответил Поющий Волк, малость поразмыслив. — Может, через Бегущего-в-Свете он поведал нам свою новую волю?
— Бегущий-в-Свете… Бегущий-в-Свете… Хватит о нем!
— Мы все выжили, кроме одной девочки. И моя жена, и я… — Поющий Волк покачал головой. — Он привел нас к Цапле. К Сновидице. Настоящей Сновидице. Не такой, как Кричащий Петухом.
— Кричащий Петухом, — с тихой ненавистью прошептала Лиса, закрыв глаза.
— То, что он сделал с тобой, — дурно, — согласился Поющий Волк.
— Не забудь, что Вороний Ловчий помог ему в этом.
— И ты думаешь, он безумец? Она быстро кивнула:
— Что-то повредило его разум… Он видит Сны. Но точно я не знаю.
Издающий Клич вздохнул и поглядел на Лису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Я искал тебя в последнюю ночь Танца.
— Я думала, ты сейчас молишься о даровании видения, а не гоняешься за женщинами. Улыбка искривила его губы.
— У меня уже было видение. — Он всей грудью вдохнул воздух. — В этом году успех будет с нами. Мы отгоним их обратно на север. Народу будет где разгуляться… до поры.
Она почувствовала, что попала в ловушку. Зеленая Вода и Издающий Клич остались за пригорком. Все, что она могла, — это позвать их на помощь, и как можно громче.
— Чего ты хочешь?
Он удивленно поглядел на нее:
— Ты же знаешь — спасти Народ от Других. Чтобы-
— И для этого тебе нужна я, — холодным тоном закончила она.Он засмеялся:
— Но ведь ты уже была моей. Кому еще ты нужна? Мой глупый братец собирается стать великим Сновидцем. Вот дурень! — Он пренебрежительно взмахнул рукой. — Он все время рассказывал мне о своих видениях. Про Отца Солнце, живущего далеко на юге, про странных зверей. Красно-бурые карибу с задами цвета прелых листьев. Маленькие белые олени, которые каждый год меняют рога и бегают быстрее Ветряной Женщины. Еще он поминал такого зверя — полусобака-полуволк, бурый, с пушистым хвостом и носом, как у лисы. Быстро бегает, он говорил. И сильный… Сильнее волка… — Он резко засмеялся, — Сильнее волка? Бьюсь об заклад, что его любимому Духу это должно быть по нраву!
— Я бы на твоем месте не потешалась над Снами, — сурово ответила она.
— Что? — Он небрежным шагом подошел к ней. — А почему нет? Скажи-ка, Лиса. Я ценю твои советы. Ведь настанет день — ты будешь моей женой.
Она поглядела на него, гадая, как далеко он зайдет. Легкий запах, исходящий от его тела, ударил ей в нос. Почти со страхом она заглянула в его глаза, обладавшие — что ни говори — странной притягательной силой. Не будь он так красив… нет, это немыслимо! Только не он. На память ей пришла Долгая Тьма. Она с отвращением вспомнила тело Вороньего Ловчего, заползающего к ней под покрывало.
— Нет, не буду, — прошептала она, стараясь не терять власть над своим голосом.
Глаза его буравили ее, проникая прямо в душу. Вдруг взгляд его смягчился: он как будто приманивал ее. Мурашки пошли у нее по спине.
— Ты рождена, чтобы стать во главе Народа, Лиса, — вкрадчиво произнес он. Все внутри нее задрожало. — Но только если будешь со мной.
— Ты станешь вождем? Он торжественно кивнул:
— Великим вождем. Потому я и делаю то, что делаю. Кого-ток хорошо тебя научила, правда? О, я видел, как ты убила лося. Хорошая работа.
— Что? — спросила она, внезапно ускоряя шаг.
— Я шел за тобой следом с начала Долго Света. Я глядел на тебя — и восхищался. Признаюсь, что временами мне до смерти хотелось подстроить тебе ловушку и насладиться твоим телом.
— Ты шел следом за нами? Все время?
— Ну конечно же! Я не хотел, чтобы женщине, которой я восхищаюсь, кто-нибудь причинил вред… особенно после того, как ты тогда возле Мамонтового Лагеря подарила мне свою любовь.
Дрожь охватила ее.
— Я никогда не желал тебе зла, — напомнил он. — Я любил тебя больше всего на свете… кроме, может быть, Народа.
Она обернулась. Он был рядом с ней, его руки обнимали ее, горячие, нежные… Он ласково провел пальцем по ее подбородку. Пламя вспыхнуло в ее теле.
— Я… я никогда тебя не полюблю! Никогда. Ты насиловал меня… использовал меня для своего наслаждения, как какую-то… какую-то… Ты привел меня к Кричащему Петухом, швырнул к его ногам, опозорил перед всем Народом. Я ведь от тебя и убежала.
— Я знаю. — Он сказал это так искренне. Она резко оттолкнула его:
— Знаешь? — Гнев душил ее. Картины прошлого воскресали в ее памяти. — А что ты знаешь? Что ты знаешь о моей жизни с Кричащим Петухом, о моем отчаянии? А знаешь ли ты, что чувствовали мы со Старухой Кого-ток, убегая из лагеря Бараньей Глотки?
— Видения… — Глаза его наполнились неизмеримой горечью. — Повторяю, я никогда не причиню тебе вреда. Но я видел. Видел твою Силу, Лиса. Настанет день, когда твое слово будет законом. Не сейчас, а потом, после… В моих видениях ты — могущественнейшая среди Народа, а я…
— А еще насмехаешься над Снами Бегущего-в-Свете, — воскликнула она, покачав головой.
— Разве у него бывали видения о тебе? Она опустила глаза, перебирая испачканными в земле пальцами.
— Нет, его Сны…
— А я видел в своих грезах тебя. Мы были с тобой вместе. В моих видениях ты была другой — сильнее, чем ныне. И мой долг — наставить тебя на верный путь. Помочь тебе стать тем, чем ты рождена быть.
— Я хочу быть самой собой, — бросила она, — а не тем чем тебе угодно меня воображать.
Он покачал головой и горько искривил губы:
— Я люблю тебя. Я мог бы тебя пожалеть. Но я не вправе. У тебя есть свое предназначение — как и у меня. Так или иначе, мы будем с тобой вместе, будем могущественны, судьба Народа будет в наших руках. И тогда ты полюбишь меня и поймешь, что я для тебя сделал.
Она хотела ответить — и оборвала себя, поймав его бешеный от страсти взгляд.
— Ты сумасшедший.
Он не сводил с нее своих безумных глаз.
— Может быть… Но запомни: я люблю тебя, я клянусь тебе в этом. Гнев мой — на Других, что изгнали нас из родных земель. А к тебе я испытываю лишь нежность. Я плачу от боли при мысли о том, что тебе предстоит. Когда ты придешь ко мне…
— Я никогда к тебе не приду! — бросила она. — Скорее я брошусь на шею какому-нибудь Другому, чем… Он нахмурился:
— Нет! Не говори так! Ты… ты моя. Моя, слышишь? За что, ты думаешь, я борюсь? Чтобы ты попала в лапы к Другим? Я хочу, чтобы ты оставалась чистой… чистой и незапятнанной… для моего семени. Придет день — мы с тобой, величайшие среди Народа, дадим начало новому племени, которое…
Она отшатнулась.
— Сумасшедший, — опять прошептала она. Он глядел на нее и качал головой.
— Нет, — ответил он. — Ты не видишь. Я вижу, я. Дитя в твоем чреве… мое дитя! — Губы его искривила какая-то жалкая улыбка, на глазах выступили слезы. Он нежно протянул к ней руку, пытаясь коснуться ее. — Я вижу нашего сына!
— Нет! — вскрикнула она. Она опрометью бросилась по дорожке через пригорок, бросив сумку с кореньями. Только когда Зеленая Вода заключила ее в свои крепкие объятия, она остановилась, все еще продолжая дрожать.
— Что случилось?
— Вороний Ловчий… — попыталась объяснить она. Слишком уж была она испугана. — Он совсем помешался.
— Успокойся. Пока ты с нами, он тебе зла не причинит, — ободряюще похлопала ее по плечу Зеленая Вода
Пляшущая Лиса испуганно обернулась, но взгляд ее не встретил ничего, кроме колеблемой ветром осоки и полыни, покрывающей склон холма.
— Почему всегда мы? — воздел к небу руки Издающий Клич, поглядев на горстку людей, громко спорящих на расстоянии полета копья от него. Старики гневно тыкали искривленными пальцами в юнцов, которые в ответ лишь сжимали копья и упрямо качали головами. Споры захватили весь лагерь. То, что сделал Вороний Ловчий, взбудоражило каждого.
А в чумах на террасе царила тревога. Женщины мастерили одежду, с тревогой глядя на своих спорящих мужей. Дети не носились с криками между чумов, не играли с собаками.
Издающий Клич, качая головой, разглядывал кварцевую заготовку наконечника. Его опытный взгляд чуял в нем какую-то не правильность. Он долго примерялся к наконечнику, потом прислонил его край к подставке из песчаника, готовясь отсечь зазубрины.
— Сперва Бегущий-в-Свете со своим Сном… Теперь Вороний Ловчий вздумал охотиться на Других вместо мамонтов и карибу! — бормотал он под треск своего инструмента. — А нам страдать!
Поющий Волк из угла поглядел на него. Он вырезал узор на мамонтовом бивне, искусно инкрустируя кусочками резной кости рукоятку атлатла. Смеющаяся Заря латала его обувь. В ней — это уже было заметно — росла новая жизнь.
— Как сказала Цапля, мир меняется, — заметил он. —Ничто не вечно.
— Вороний Ловчий и Бегущий-в-Свете раскололи Народ изнутри.
Зеленая Вода задумчиво наклонила голову:
— А с кем быть нам? Бегущий-в-Свете всех нас спас — привел к Цапле. Нельзя это забывать. — Она стала втирать круглым булыжником смесь мозгов и мочи в кожу: из шкур таких молодых оленей делают нижнюю одежду, она должна быть мягкой, теплой и легкой. Живот ее округлился — она, также как Смеющаяся Заря, ждала дитя.
Рядом с ней сидела Пляшущая Лиса. Она тоже мастерила одежду. Волосы ее спадали черной волной. Она молчала — только слушала других.
— Думаю, мы не должны бы его бросать, — согласился Издающий Клич. — Я, конечно, мог бы поступить иначе…
— Оно и видно, — заметила Зеленая Вода.
— Отчего же?
— Да послушай, как ты говоришь об этом: «Мы должны бы… нам стоило бы…». — Она тепло улыбнулась ему, и он как-то повеселел.
— А почему, как вы думаете, — с удивлением спросил Поющий Волк, — Кричащий Петухом до сих пор молчит?
Издающий Клич пожал плечами:
— Как будто выжидает чего-то. Пляшущая Лиса громко хмыкнула.
— Вы же помните, что говорила о нем Цапля. И Обрубленная Ветвь тоже, — произнесла Смеющаяся Заря, разглядывая только что изготовленный мокасин. — Он не видит Снов. А уж Цапля знает. Может, он ждет, что какой-нибудь ветер надует ему Сон.
— Цапля верит в сон Бегущего-в-Свете, — заметил Издающий Клич. Он удовлетворенно ощупал пальцем наконечник. Ну вот, теперь все в порядке.
— Но люди говорят — она ведьма… — прошептала Смеющаяся Заря.
— Нам она ничего худого не сделала. Она нас кормила, только благодаря ей мы и выжили. Нет, она хорошая старуха. И Сновидица. Настоящая Сновидица. Помнишь, как она вызвала карибу пением?
— А помнишь, как Бегущий-в-Свете сам вызывал карибу?
— Да. — Издающий Клич склонился над заготовкой, точно выверенными ударами отсекая от нее мелкие пластинки. — Хороший там камень… Здесь такого не сыщешь.
Пляшущая Лиса подошла поближе, завороженная его работой.
— Эй! — прикрикнул на него Поющий Волк. — Поосторожнее! Ты весь чум засыпал своими обрезками Чего доброго, я сяду на них и загоню себе в зад занозу!
Издающий Клич раздосадованно оглянулся:
— С такими, как ты, никогда не сделаешь хорошего копья… но подожди немного, а? Скоро я кончу. Как только я закончу, ты же сам захочешь купить этот наконечник. Попытаешься всучить за него за него одну из твоих картинок…
— Что ж я могу поделать? Твои наконечники лучшие во всем Народе… Особенно эти новые, тонкие, что ты недавно придумал. Как быть — не оставлять же свою семью помирать с голоду. А картинки мои — вещие, они приносят удачу.
— Тогда не жалуйся, что летят обрезки! Как иначе обточишь наконечник?
— Я хочу этот наконечник, — решительно сказала Пляшущая Лиса. — Я дам за него две лисьи шкуры. Хорошие шкуры, из них можно сделать капюшон для парки или перчатки с прорезями для каждого пальца.
— Он твой, — ответил Издающий Клич, не без удовольствия покосившись на Поющего Волка, который только что-то пробормотал себе под нос и быстрее заработал своим резцом. — Сделай мне съемную рукоятку, и я, так уж и быть, уступлю тебе пару наконечников, — лениво заметил Издающий Клич.
— Разъемные копья? — взвился Поющий Волк. — Да ты не в своем уме.
— Когда тот бизон чуть меня не укокошил, мне кое-что пришло в голову, — нахмурился Издающий Клич. — Надо это как следует обдумать…
— Уж не хочешь ли ты пойти за Вороньим Ловчим? — спросила Смеющаяся Заря, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
Поющий Волк задумчиво оперся подбородком на
Руку:
— Случилось много нового. А что если он прав?
Что если бы народ Гейзера дал им отпор? Хотел бы я знать больше… А пока что мы мало знаем — трудно решать.
— Сражаться — это не наш путь, — возразил Издающий Клич. — Я помню историю, что рассказывала Летящая-как-Чайка. О том, как давным-давно мы воевали с Другими. Они нас разбили, потому-то Народ и пришел сюда, отдав все свои земли. Она говорила, что лучше отдать свое и уйти, чем вечно жить обороняясь. Когда люди втягиваются в войну, объясняла она, они начинают все время оглядываться, нет ли врага за спиной, и больше ничего делать не могут. Не могут охотиться. Потому-то Отец Солнце и послал нас сюда и дал нам закон: не убивать друг друга.
— А если Отец Солнце послал сюда и Других тоже? Чтобы испытать нас, к примеру?
— Может, и так, — ответил Поющий Волк, малость поразмыслив. — Может, через Бегущего-в-Свете он поведал нам свою новую волю?
— Бегущий-в-Свете… Бегущий-в-Свете… Хватит о нем!
— Мы все выжили, кроме одной девочки. И моя жена, и я… — Поющий Волк покачал головой. — Он привел нас к Цапле. К Сновидице. Настоящей Сновидице. Не такой, как Кричащий Петухом.
— Кричащий Петухом, — с тихой ненавистью прошептала Лиса, закрыв глаза.
— То, что он сделал с тобой, — дурно, — согласился Поющий Волк.
— Не забудь, что Вороний Ловчий помог ему в этом.
— И ты думаешь, он безумец? Она быстро кивнула:
— Что-то повредило его разум… Он видит Сны. Но точно я не знаю.
Издающий Клич вздохнул и поглядел на Лису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66