— Мэндрейк распространял невероятные слухи относительно лондонских беспорядков, утверждая, что за ними может стоять голем — да-да, госпожа Малбинди, вы не ошиблись, именно голем! Как это ни смешно, он, по всей видимости, сумел без особого труда заморочить голову бедняжке Джессике, и байка о големе была использована в качестве предлога для поездки в Прагу. Он вернулся, не привезя никаких доказательств своих безумных домыслов, и впоследствии, как мы только что слышали, был пойман с поличным на сношениях с Сопротивлением и враждебных действиях по отношению к нашей полиции. Вполне очевидно, что он хочет заполучить себе посох Глэдстоуна. Возможно даже, что именно он и подбил изменников проникнуть в гробницу. Я предполагаю немедленно отправить мистера Мэндреика в Тауэр и подвергнуть надлежащему допросу. Более того, я предлагаю взять это на себя.
На этот раз ропот был одобрительным. Мистер Деверокс пожал плечами. Из министров только госпожа Уайтвелл сидела молча, с каменным лицом. Дородный министр иностранных дел, Фрай, сказал:
— Вот и хорошо. Мне этот мальчишка никогда не нравился. У него слишком длинные волосы и физиономия наглая. Какие методы вы намерены применить, Дюваль?
— Быть может, Колодец Раскаяния? Я собирался погрузить его туда по самый нос, и пусть повисит так ночку. Это обычно заставляет изменников расколоться, если, конечно, мурены оставят им язык.
Фрай кивнул:
— Да, мурены… Кстати, как насчет второго ужина?
Мистер Мортенсен подался вперед.
— А как насчет Лебедки, Дюваль? Этот метод часто оказывается эффективным.
— Я нахожу, что наиболее надежный и испытанный метод — это все-таки Скорбный Шар.
— Быть может, по несколько часов в каждом?
— Быть может. Так что, Руперт, увести мерзавца?
Премьер-министр задумчиво надул щеки, откинулся на спинку кресла и неуверенно произнес:
— Думаю, да, Генри. Думаю, да.
Мистер Дюваль щелкнул пальцами. Из темного угла выступили четверо ночных полицейских. Шагая в ногу, они направились к пленнику. Их предводитель на ходу вынимал из кармана узкие серебряные наручники. На это Натаниэль, который и до того отчаянно дергался и жестикулировал, выразил настолько бурный протест, что из-под кляпа вырвался слабый придушенный возглас. Тут премьер-министр, казалось, что-то припомнил. Он поднял руку:
— Минуточку, Генри. Надо же разрешить юноше высказаться в свою защиту.
Шеф полиции раздраженно нахмурился:
— Стоит ли, Руперт? Будьте осторожны! Этот дьяволенок чрезвычайно хитер.
— Это уж мне решать, Генри.
Мистер Деверокс взглянул на Мортенсена. Тот нехотя взмахнул рукой. Студенистый кляп на губах Натаниэля испарился, оставив после себя горький привкус. Натаниэль вытащил из кармана платок и вытер пот со лба.
— Ну, говорите! — приказал Дюваль. — И смотрите, без лжи!
Натаниэль вытянулся и облизнул губы. В глазах старших волшебников он видел одну только ненависть. За исключением, может быть, самого мистера Деверокса — и это теперь была его единственная надежда. В глазах мистера Деверокса было нечто вроде неуверенности, смешанной с крайним раздражением. Натаниэль прокашлялся. Он давно гордился своими близкими отношениями с премьер-министром. Теперь пришла пора проверить их на прочность.
— Благодарю вас, сэр, что дали мне возможность высказаться, — начал он.
Он пытался придать своему голосу непринужденность и уверенность, но то и дело срывался на сдавленный писк. Одна только мысль о Доме Убеждения, части лондонского Тауэра, отведенной для допроса заключенных, повергала его в дрожь. Да, прав был Бартимеус: его действия сделали его уязвимым для его врагов. Теперь одна надежда — отболтаться.
— Инсинуации мистера Дюваля абсолютно беспочвенны, — сказал он, — а госпожа Фаррар исполняет свои обязанности, мягко говоря, излишне ревностно. Надеюсь, еще не поздно исправить тот ущерб, что они причинили.
Он услышал, как Джейн Фаррар сдержанно фыркнула где-то рядом. Мистер Дюваль издал протестующий рык, однако один-единственный взгляд премьер-министра заставил его умолкнуть. Натаниэль, слегка осмелев, продолжал:
— Моя поездка в Прагу не имеет никакого отношения к истории с той девушкой, сэр. Да, это правда: я по-прежнему считаю, что большая часть произошедших в Лондоне беспорядков — дело рук голема. Однако мое расследование этого дела еще не окончено. А тем временем я использовал этого юнца, — он кивнул в сторону Гирнека, — чтобы выманить изменницу Китти Джонс из ее укрытия. Это ее старый сообщник, и я заподозрил, что она может предпринять попытку его спасти. А оказавшись в моей власти, она вскоре рассказала бы, где находится посох, который я затем намеревался передать в ваши руки. Однако появление волков госпожи Фаррар полностью разрушило мои планы. Я рассчитываю, что ей будет вынесено суровое порицание.
— Да ведь мои люди практически схватили девчонку! — гневно вскричала Джейн Фаррар. — Но ваш демон унес ее прочь!
— Ну разумеется. — Натаниэль был сама любезность. — Потому что ваши люди разорвали бы ее в клочья. Они были исполнены жажды крови. И как бы мы тогда обнаружили посох?
— Это служащие имперской полиции, напрямую подчиняющиеся присутствующему здесь мистеру Дювалю…
— Вот именно. И трудно даже представить более жестокую и бестолковую организацию, — продолжал наступление Натаниэль. — Да, сэр, я признаю, что был чересчур скрытен, — заискивающе сказал он, обращаясь напрямую к мистеру Девероксу. — Однако я понимал, что дело чрезвычайно тонкое. Эта девица упряма и своевольна. Чтобы добыть посох, нужно было действовать крайне осмотрительно: за его возвращение я намеревался предложить ей отпустить на волю этого юнца. И я опасался, что мистер Дюваль с его обычной неуклюжестью может все испортить. Увы, так оно и случилось.
Ярость шефа полиции была довольно примечательным зрелищем. Его смугловатое лицо побагровело, точно свекла, жилы на шее и руках разбухли, как причальные канаты, а ногти — которые как будто сделались длиннее, чем минуту тому назад, — глубоко вонзились в крышку стола. Он еле мог говорить — его душил гнев.
— Охрана! Взять этого зловредного юнца! Я им сейчас займусь.
— Вы забываетесь, Генри.
Мистер Деверокс говорил негромко, но в его голосе звучала явственная угроза.
— Право судить и миловать принадлежит в нашем правительстве мне, и именно я буду решать судьбу Мэндрейка. Ваши обвинения меня никоим образом не удовлетворяют. Джон, — продолжал он, — так эта девушка, Китти Джонс, находится под охраной вашего демона?
— Да, сэр.
Лицо Натаниэля вытянулось от напряжения. Он еще не вырвался на свободу; темная тень Колодца Раскаяния еще витала над ним. Сейчас следовало быть особенно осторожным.
— Я отправил ее в укромное место, где я смог бы довести свой план до конца. Надеюсь, что эти длительные проволочки не погубят всего.
— И вы планировали вернуть посох мне? — спросил Деверокс, искоса наблюдая за ним.
— Разумеется, сэр! Я надеялся в один прекрасный день увидеть его в государственной сокровищнице рядом с Амулетом Самарканда, сэр.
Он выжидательно закусил губу. Разумеется, это был его козырь: похитив Амулет, он спас жизнь Девероксу — и нельзя было допустить, чтобы премьер-министр позабыл об этом сейчас.
— Возможно, мне это все-таки удастся, сэр, — добавил Натаниэль. — Если я отведу этого Гирнека к девчонке и пообещаю им обоим безопасность, думаю, она вернет мне посох в течение часа.
— А что же девчонка? Она останется на свободе?
— О нет, сэр! — усмехнулся Натаниэль. — Как только я получу посох, мы сможем спокойно, не торопясь допросить и ее, и Гирнека.
Его улыбка тут же исчезла, когда Якоб Гирнек пнул его ногой в лодыжку.
— Этот мальчишка — закоренелый лжец! — К мистеру Дювалю отчасти вернулась его былая уверенность. — Руперт, вы ведь не поверите этим…
— Я принял решение!
Премьер-министр подался вперед и сложил пальцы шпицем.
— В прошлом Мэндрейк уже доказал свою полезность и преданность. Так что возникшие сомнения стоит истолковать в его пользу. Поверим ему на слово. Пусть принесет посох. Если он это сделает, его подковерные действия будут прощены. Если нет, я приму версию событий, изложенную Генри, и заточу Мэндрейка в Тауэр. Удачный компромисс? Все довольны?
Он с улыбкой обвел взглядом злобно набычившегося мистера Дюваля и позеленевшего от страха Натаниэля.
— Вот и хорошо. Мэндрейк может идти. Тут, кажется, кто-то упомянул о еде? Для начала немного византийского вина!
По залу пролетел теплый ветерок. Незримые рабы выступили вперед, неся хрустальные бокалы и графины с винами абрикосового цвета. Джейн Фаррар пригнулась, когда мимо ее головы пронеслось блюдо колбасок из дичи.
— Но, сэр, неужели мы позволим, чтобы Мэндрейк отправился туда один?!
— Да-да, разумеется, надо послать с ним батальон солдат! — Дюваль раздраженно отпихнул предложенный бокал. — Мы поступим глупо, если доверимся ему!
Натаниэль был уже на полпути к двери. Услышав это, он поспешно вернулся:
— Сэр, ситуация чрезвычайно деликатная. Толпа волкоглавцев все погубит.
Мистер Деверокс смаковал вино.
— Превосходно! Эти легкие фруктовые тона… Что ж, думаю, здесь тоже можно найти компромисс. Мэндрейк отправится в сопровождении нескольких следящих шаров, так, чтобы мы могли наблюдать за каждым его движением. А теперь не будет ли кто-нибудь так любезен передать мне вон тот восхитительный кускус?
Натаниэль сковал Якоба Гирнека незримыми узами и, взяв его за локоть, вышел из зала. Победителем он себя не чувствовал. Пока что ему удалось загнать Дюваля в тупик, но если он не добудет посох, и притом в ближайшее время, это сулит самые мрачные перспективы. Натаниэль понимал, что израсходовал до капли все благоволение, которое испытывал к нему премьер-министр, а неприязнь прочих министров была просто физически ощутима. Его карьера и сама его жизнь висели на волоске.
Когда они пересекали вестибюль, откуда-то сбоку выступила им навстречу госпожа Уайтвелл. Натаниэль непримиримо взглянул на нее, но ничего не сказал. Она устремила на него ястребиный взор.
— Быть может, вы и сумели убедить нашего дорогого премьер-министра, — сказала она хриплым шепотом, — быть может, вы и отыщете посох, но теперь я знаю, что вы действовали у меня за спиной, намереваясь сделать карьеру за мой счет, и этого я вам не прощу. Нашему сотрудничеству пришел конец, и я не стану желать вам успеха. Можете сгнить в Дювалевом Тауэре, мне все равно.
И она стремительно ушла прочь, шелестя платьем, точно опавшей листвой. Натаниэль несколько секунд смотрел ей вслед. Потом, заметив, что Гирнек глядит на него с мрачной усмешкой в глазах, взял себя в руки и подал знак группке шоферов, ожидавших вызова на другом конце вестибюля.
Когда машина тронулась и поехала на север, над входом в здание материализовались четыре красных следящих шара и бесшумно поплыли следом.
БАРТИМЕУС

44

Я понял, что к чему, сразу, как они появились на лестнице. Я определил это по натянутой улыбке юного Гирнека и по тому, с какой неохотой он делал каждый шаг. Я видел это по холодному, стальному взгляду своего хозяина и по тому, как угрожающе близко держался он к своему пленнику. Нет, разумеется, Натаниэль пытался делать вид, что все хорошо и спокойно, рассчитывая усыпить бдительность девчонки. Назовите это интуицией, но я сразу сообразил, что все далеко не так радужно, как он хочет представить. Ну и, конечно, то, что на плечах Гирнека, стиснув ему глотку когтистыми ногами, незримо восседал фолиот, тоже о чем-то да говорило. Руки Гирнека были притянуты к телу длинным чешуйчатым хвостом фолиота, так что парень не мог предупредить девчонку ни словом, ни вздохом, ни жестом. Тонкие когти передних лап впивались ему в щеки, заставляя непрерывно улыбаться. При этом фолиот, не умолкая, нашептывал ему что-то на ухо, и вряд ли это были милые, приятные пустячки.
Но девчонка ничего этого не заметила. Увидев на лестнице Гирнека, она негромко вскрикнула и невольно подалась в его сторону.
— Пожалуйста, не подходите, госпожа Джонс!
Китти осталась на месте, но не сводила глаз со своего друга.
— Привет, Якоб, — сказала она.
Фолиот слегка разжал когти, чтобы его пленник смог прохрипеть:
— Привет, Китти.
— Ты что, ранен?
Пауза. Фолиот угрожающе поскреб щеку Гирнека.
— Нет.
Она слабо улыбнулась:
— Я… Я пришла, чтобы тебя спасти.
На этот раз ответом ей был скованный кивок. Когти фолиота снова вернулись на место. Губы Гирнека вновь растянулись в фальшивой улыбке, но я видел, что он отчаянно пытается предупредить ее взглядом.
— Не тревожься, Якоб, — твердо сказала девушка. — Я нас обоих вытащу.
Ну да, все это было чрезвычайно трогательно, просто-таки до слез, и я видел, что мой хозяин не просчитался: девчонка действительно весьма привязана к парню. Натаниэль наблюдал за их встречей пристально и расчетливо.
— Я пришел к вам с честным предложением, госпожа Джонс, — сказал он, что было бессовестной ложью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72