— Бартимеус, когда закончишь обирать с себя соломинки, имей в виду, что тебя зовут в замок, — послышался знакомый голос.
Коршуноглавый воитель обернулся.
— А, Квизл! Привет.
Посреди улицы, глядя на меня желто-зелеными глазами, восседала изящная леопардица. Когда я оглянулся, она небрежно встала, отошла на несколько шагов в сторону и села снова. Мгновением позже на то место, где она только что восседала, обрушился поток горящей смолы, оставив дымящийся кратер на булыжной мостовой.
— Вижу, ты малость занят, — заметила она.
— М-да. Пожалуй, тут нам не выстоять.
И я спрыгнул с воза.
— Похоже, соединяющие заклинания стен долго не продержатся, — сказала леопардица, взглянув на шатающиеся ворота. — Халтурная работенка. Интересно, что за джинн их строил?
— Понятия не имею, — ответил я. — Так что, хозяин нас зовет?
Леопардица кивнула:
— И давай-ка поживее, а то достанется нам Иголок. Пошли пешком. В небе чересчур большая толкотня.
— Ну, веди.
Я сменил облик, обернувшись пантерой чернее ночи. И мы помчались по узеньким улочкам в сторону площади Градчаны. Улочки были пусты: мы нарочно избегали мест, где, точно охваченное паникой стадо, метались люди. Вокруг вспыхивали все новые и новые здания. Рушились кровли, падали стены. Над крышами плясали мелкие бесы, размахивая головешками.
На площади перед замком суетились в неверном свете фонарей императорские слуги, которые кое-как грузили на телеги разрозненные предметы мебели. Конюхи тщетно пытались привязать обезумевших лошадей к коновязям. Небо над городом пестрело разноцветными вспышками; от Страховых ворот и монастыря доносились глухие удары разрывов. Мы проскользнули в парадный вход замка, и никто не преградил нам пути.
— Что, Император съезжает? — пропыхтел я. Навстречу нам проносились очумевшие бесы с тюками тряпок на головах.
— Он все больше из-за своих ненаглядных птичек тревожится, — откликнулась Квизл. — Требует, чтобы наши африты перенесли их в безопасное место.
И ее зеленые глаза сверкнули насмешливо и печально.
— Так ведь афритов же всех перебили.
— То-то и оно. Ну вот, мы уже почти пришли.
Мы прибыли в северное крыло замка, где располагались волшебники. Здесь сами камни были густо пропитаны магией. Леопард и пантера сбежали по длинной лестнице, очутились на балконе, выходящем на Олений ров, и через арку вступили в Нижнюю Мастерскую. Это была просторная круглая зала, занимавшая почти весь первый этаж Белой башни. На протяжении этих веков меня не раз вызывали сюда, но на сей раз все атрибуты магического искусства: книги, горшочки с благовониями, канделябры — были сдвинуты к стенам, а в центре залы были расставлены десять столов и кресел. На каждом из столов покоился хрустальный шар, мерцающий светом. На каждом из кресел сидел волшебник, который, пригнувшись, вглядывался в глубь шара. В зале царила гробовая тишина.
Наш хозяин стоял у окна, глядя сквозь телескоп в темное небо. Он заметил нас, сделал нам знак молчать и провел в соседнюю комнату. Его седые волосы окончательно побелели от напряжения последних нескольких недель; крючковатый нос поник и заострился, и глаза стали красные, как у беса. Он почесал в затылке.
— Можете не рассказывать, — сказал он. — Сам знаю. Сколько у нас времени?
Пантера дернула хвостом.
— Час, не больше.
Квизл оглянулась в сторону большой залы, где трудились безмолвные волшебники.
— Я вижу, вы выпустили големов, — сказала она.
Волшебник коротко кивнул:
— Они причинят врагу большой ущерб.
— Этого все равно будет недостаточно, — возразил я. — Даже если их десять. Вы видали, какие там полчища?
— Вечно ты, Бартимеус, лезешь со своими дурацкими и непрошеными замечаниями. Это всего лишь затем, чтобы отвлечь их. Мы планируем вывести его величество по восточной лестнице. У берега ждет лодка. А големы окружат замок и прикроют наше отступление.
Квизл все еще смотрела на волшебников. Те скрючились над хрустальными шарами, непрерывно бормоча безмолвные указания своим созданиям. Крохотные движущиеся изображения в магических кристаллах показывали каждому из них, что видит его голем.
— Британцы не станут возиться с этими чудовищами, — сказала Квизл. — Они найдут тех, кто ими управляет, и убьют их.
Хозяин осклабился:
— К тому времени император будет уже в безопасности! Кстати, это и есть ваше новое поручение. Вы будете стеречь его величество во время этого побега. Поняли?
Я поднял лапу. Волшебник тяжко вздохнул:
— Ну, Бартимеус?
— Сэр, — сказал я, — нельзя ли внести встречное предложение? Прага окружена со всех сторон. Если мы попытаемся выбраться из города вместе с императором, всех нас ждет ужасная гибель. Может, плюнем на старого идиота и смоемся? На Карловой улице есть маленький пивной погреб с пересохшим колодцем. Колодец неглубокий. Правда, отверстие довольно узкое, но…
Волшебник нахмурился:
— Ты рассчитываешь, что я стану там прятаться?
— Ну, там для вас тесновато, конечно, но, по моим расчетам, мы сумеем вас туда запихнуть. Ваше пузо, конечно, будет мешать, но если хорошенько нажать… Уй-яа!
Моя шерсть задымилась; я осекся на полуслове. Раскаленные Иглы всегда сбивают меня с мысли.
— Я знаю, что такое преданность, — в отличие от тебя! — прогремел хозяин. — Меня не нужно принуждать вести себя благородно по отношению к своему господину. Повторяю: вы оба должны защищать его особу, даже ценой своей собственной жизни! Поняли?!
Мы нехотя кивнули; и как раз в этот момент пол под ногами содрогнулся от близкого разрыва.
— Тогда следуйте за мной, — приказал он. — Времени мало.
Мы поднялись по той же лестнице и углубились в гулкие коридоры замка. Окна озарялись яркими вспышками; отовсюду доносились жуткие вопли. Хозяин трусил на своих длинных, тощих ногах, хрипя и отдуваясь на каждом шагу, мы с Квизл длинными прыжками неслись следом.
Наконец мы выбежали на террасу, где в течение многих лет император держал свой птичник. Птичник был огромный: нагромождение просторных вольеров с узорчатыми бронзовыми решетками, с куполами, башенками и выдвижными ящичками для корма и с дверцами, через которые император мог входить внутрь. Внутри все было заставлено деревьями и кустарниками в горшках, между которыми носилось множество разнообразных попугаев, чьи предки прибыли в Прагу со всех концов света. Император был буквально без ума от этих птиц; в последнее время, когда мощь Лондона стала расти и империя начала ускользать из его рук, он все чаще подолгу просиживал в птичнике, беседуя со своими друзьями. Теперь, когда в ночном небе шло магическое сражение, птицы были в панике. Они носились по клеткам, роняя перья и издавая пронзительные крики. Император, низенький пухлый господин в атласных штанах и мятой белой сорочке, суетился не меньше попугаев. Он о чем-то спорил с людьми, приставленными ходить за птицами, совершенно игнорируя советников, которые теснились вокруг. Главный министр, Майринк, бледный, с грустными глазами, дергал его за рукав:
— Ваше величество, прошу вас! Британцы уже в Пражском Граде! Мы обязаны перевезти вас в безопасное место…
— Но я не могу бросить моих птиц! Где мои волшебники? Вызовите их сюда!
— Сир, они все участвуют в битве…
— Ну, тогда где мои африты? Мой верный Феб…
— Сир, я уже несколько раз информировал вас, что…
Мой хозяин протолкался сквозь толпу.
— Сир, разрешите представить вам Квизл и Бартимеуса. Они будут содействовать нам в отъезде, а потом вернутся, дабы спасти ваших замечательных птиц.
— Как? Кошки? Две кошки?! Император побледнел и надулся.
Мы с Квизл закатили глаза. Она превратилась в деву невиданной красы; я принял облик Птолемея.
— А теперь, ваше величество, прошу вас к восточной лестнице… — сказал мой хозяин.
В городе прогремели мощные взрывы; горела уже половина окраин. Через парапет, окружавший террасу, перемахнул мелкий бес с горящим хвостом. Он, скользя, подлетел к нам и замер на месте.
— Разрешите доложить, сэр! К замку прорывается множество неистовых афритов. Атаку возглавляют Гонорий и Паттернайф, личные слуги Глэдстоуна. Они очень ужасные, сэр. Наши отряды не могут выстоять перед их натиском.
Он умолк и оглянулся на свой дымящийся хвост.
— Разрешите поискать воды, сэр?
— А что големы? — осведомился Майринк. Бесенок содрогнулся:
— Так точно, сэр. Големы только что вступили в битву с врагом. Я, разумеется, старался держаться подальше от облака, но, кажется, британские африты несколько смешались и отступили. Так как насчет воды?
Император издал дребезжащий победный вопль.
— Прекрасно, прекрасно! Победа у нас в руках!
— Это лишь временное преимущество, — возразил Майринк. — Сир, нам нужно идти.
И, невзирая на протесты императора, его оторвали от клеток и потащили к калитке. Майринк и мой хозяин возглавляли процессию, следом за ними шел император, но его приземистой фигурки было не видно за толпой придворных. Мы с Квизл замыкали шествие.
Вспышка света. Через парапет у нас за спиной перемахнули две черные фигуры. Рваные плащи развевались у них за плечами, в глубине капюшонов горели желтые глаза. Они неслись через террасу большими летящими скачками, лишь изредка касаясь земли. Птицы в клетках внезапно умолкли.
Мы с Квизл переглянулись.
— Твои или мои?
Прекрасная дева улыбнулась мне, обнажив острые зубки.
— Мои.
И она осталась позади, чтобы встретить приближающихся гулей. А я побежал догонять свиту императора.
За калиткой под стеной замка шла вдоль рва на север узкая тропинка. Внизу полыхал Старый город, мне были видны бегающие по улицам британские солдаты и пражане, которые разбегались от них, сражались с ними и умирали от их рук. Но все это казалось ужасно далеким — до нас долетало лишь легкое дуновение. В небе, точно галки, носились стаи бесов.
Император наконец прекратил громко жаловаться. Свита молча торопилась вперед. Пока что все в порядке. Мы уже у Черной башни. Вот и восточная лестница. Путь был свободен.
Позади послышалось хлопанье крыльев, и рядом со мной приземлилась Квизл. Лицо у нее было серым. В боку зияла рана.
— Что-то не так? — спросил я.
— Это не гули. Там был африт. Пришел голем, уничтожил африта. Я в порядке.
Свита стала спускаться с холма. В водах Влтавы внизу отражались сполохи горящего замка, придавая реке скорбную красоту. Мы никого не встретили, никто не пытался нас преследовать.
Река была уже совсем рядом. Мы с Квизл переглянулись с надеждой. Город потерян, а с ним и вся империя, однако это бегство позволит нам спасти хотя бы остатки попранной гордости. Мы, конечно, питали глубочайшее отвращение к этому рабству, но при этом мы терпеть не могли проигрывать.
Засада подстерегала у самого подножия холма.
На ступени перед свитой внезапно с шумом и грохотом выпрыгнули шестеро джиннов и целая стая бесов. Император и придворные вскрикнули и отшатнулись. Мы с Квизл напряглись, готовые ринуться в бой.
Позади кто-то слегка кашлянул. Мы обернулись одновременно.
На пять ступенек выше нас стоял хрупкий молодой человек. Курчавые светлые волосы, большие голубые глаза, сандалии на босу ногу и тога в позднеримском стиле. В лице у него было что-то застенчивое и сентиментальное — как будто он из тех, что, как говорится, и мухи не обидят. Однако одна деталь, которая невольно бросилась мне в глаза, портила все впечатление: в руке он держал чудовищных размеров косу с серебряным лезвием.
Я проверил его на других планах, лелея слабую надежду, что это на самом деле всего лишь эксцентричный человек, нарядившийся для маскарада. Увы, нет. Это был африт, и притом довольно могучий. Я сглотнул. Дело запахло жареным.
— Мистер Глэдстоун передает императору свои наилучшие пожелания, — произнес молодой человек. — Он хотел бы видеть его в своем обществе. Все прочие могут убираться восвояси.
Предложение звучало вполне разумно. Я вопросительно взглянул на хозяина, но тот яростно махнул рукой, приказывая мне вступить в бой. Я тяжело вздохнул и нехотя шагнул навстречу африту.
Молодой человек неодобрительно поцокал языком:
— Проваливай, слабак! Тебе против меня не выстоять.
Это оскорбление разожгло во мне ярость. Я вытянулся во весь рост.
— Берегись! — холодно ответствовал я. — Меня опасно недооценивать!
Африт похлопал ресницами с показным безразличием.
— Да ну? А ты кто такой? Имя-то у тебя есть?
— Имя?! — воскликнул я. — Есть, и не одно! Я — Бартимеус! Я — Сакар аль-Джинни, Н'гор-со Могучий, Серебряный Пернатый Змей!
Я сделал выразительную паузу. Молодой человек остался невозмутим.
— Не-а. Первый раз слышу. Так вот, не будешь ли ты столь любезен…
— Я беседовал с Соломоном!..
— Нашел чем хвастаться! — отмахнулся африт. — Кто с ним не беседовал? Скажем прямо, он ни одного из нас не пропустил.
— Я восстановил стены Урука, Карнака и Праги!..
Молодой человек хмыкнул.
— Это вот эти, что ли? Которые Глэдстоун за пять минут раскатал по камушку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72