– спросил я.
– Поговорить с ним. Сказать, что мы любим его. Сказать, что мы существуем. Сказать…
Пламя снова сомкнулось, пряча ее от моего взгляда.
– Энни!
– Я не могу больше оставаться! – едва донеслось до меня.
– Как мне помочь тебе? – крикнул я.
Я почувствовал, как что-то шевельнулось у меня в руках, потом земля заходила под ногами, плечи словно опутали веревками, а языки белого пламени касались меня наяву.
– Энни!
Я словно бы услышал начало ответа, но это оказался всего лишь крик птицы. Впрочем, это мог быть и удар грома, знаменовавший собой коренные перемены. Мгновенно пламя оказалось полотнищем паруса, полоскавшегося на ветру, то, что трепетало у меня в руках, было канатом, ведущим к ближайшей мачте. Ноги мои стояли на другом канате, который вибрировал подо мной, послушный качке судна. От высоты, на которой я оказался, мне стало не по себе, и рука моя еще сильнее вцепилась в канат. Я всегда побаивался высоты, и оказавшись в это ветреное, возможно предгрозовое, утро в таком положении, я основательно встревожился.
Кудахчущий звук привлек мое внимание, и я посмотрел налево. Эмерсон свесился ко мне, уцепившись за мачту, вытянул лапу и взял меня за руку. Доверившись силе зверя и доброте его намерений, я медленно ослабил руку, державшую канат, и разрешил подвести себя к мачте и спустить по ней. Наконец я достиг более твердой почвы под ногами в виде деревянной перекладины, встал на нее и не выпускал мачты из рук до тех пор, пока не прошло ужаснейшее головокружение. Я поблагодарил Эмерсон, который, должно быть, понял, что мне уже лучше, потому что отпустил меня и удалился. Вниз я спускался медленно, размышляя с беспокойством над тем, какой оборот могли принимать мои детские видения.
– Мистер Перри, – услышал я знакомый голос. – Я поражен, с какой тщательностью вы исполняете обязанности главы экспедиции. Если бы я знал, что вы хотите проверить судно, был бы только счастлив дать вам гида или провести вас сам. Никогда не думал, что сухопутный человек может проявить такое усердие в морских делах.
Я сцепил руки за спиной, чтобы скрыть дрожь, и медленно кивнул.
– Ну, что вы, спасибо, капитан Гай, – ответил я. – Вряд ли это можно назвать проверкой, – скорее, простое удовлетворение любопытства. Хотелось посмотреть на все сверху.
Он улыбнулся.
– Очень благоразумно. Надеюсь вы были удовлетворены тем, что увидели.
– Разумеется. Очень впечатляет.
– Я собирался послать вам приглашение, сэр, ко мне на ленч. Жду вас в моей каюте после восьми склянок; мы сможем немного лучше узнать друг друга и обсудить наш маршрут.
– Неплохая идея, – согласился я. – Спасибо. До встречи.
Я вернулся в каюту, чтобы немного прийти в себя и поразмыслить. Я растянулся на большой кровати, закинул руки за голову, отстраненно стал смотреть на сосуды стоящие на лабораторном столе в конце комнаты, забавляясь мыслью о том, что рядом за стеной лежит Вальдемар. Я также вспомнил события нескольких последних дней, когда время моей жизни перешло к стремительному ускорению. Я дремал, а в голове роем проносились вопросы, разрешенные, неразрешимые или трудно формулируемые. Что это за сила и где она находится, с помощью которой наши враги могли таким образом перемещать По, Энни и меня из одного мира в другой? Как велика сила Лиги? И самое главное для меня, – почему мои встречи с По и Энни, которые были случайными на протяжении всей моей жизни, вдруг изменили свой характер, частоту и интенсивность? С самого начала не понимая их механизма, я хотел разгадать эти новые черты. Взять хотя бы последний случай, когда я повис на снастях. Он озадачил меня больше всех. В наших встречах мы всегда были одного возраста. Неужели само время управляло манипуляциями? А если так, почему это происходило с нами так неожиданно?
И когда все уже как-будто стало проясняться, я уснул. А когда проснулся, то не мог вспомнить ответов. Корабельная рында разбудила меня. И так, как я не был уверен, сколько раз она прозвонила, я вышел выяснить это.
Около кают-компании я встретил Дика Петерса, курившего сигару. То и дело Эмерсон, который примостился в тени, выскакивал, брал сигару, затягивался и возвращал ее обратно.
– Да, мистер Эдди, пробило восемь склянок, – сказал Петерс, – и если вы ищите каюту капитана, то она вон там. Он сделал жест дымящейся сигарой, которую Эмерсон с находчивостью позаимствовал.
– Вот эта дверь?
– Следующая, – ответил он. – Я слышал, вы запутались в снастях и с трудом оттуда выбрались.
– Думаю, это часть правды, – сказал я, отказываясь интересоваться, не Эмерсон ли это ему сказал.
Он засмеялся.
– Побегу, – сказал я. – Спасибо.
Волосатая рука помахала мне вслед сигарой.
Капитан Гай гостеприимно принял меня, подняв за мое здоровье миниатюрный бокал вина. Как только стол был накрыт и все подано, служанка ушла, и мы остались одни.
– Мистер Перри, – сказал он, вновь наполняя бокалы, – я решил провести вас по судну сразу после нашего ленча.
– Что вы, спасибо, сэр. Не стоит.
– Исключительно для моего удовольствия, уверяю вас. Мистер Элисон сказал, что в нужный момент вы обеспечите нас информацией о ходе следования судна.
– Да, – согласился я, когда он приступил к еде. Он внезапно исподлобья взглянул на меня, и я добавил:
– Надеюсь, в этом смысле затруднений не будет.
– А вы уже познакомились с загадочным монсеньором Вальдемаром?
– Да, познакомился.
– Он, похоже, большой специалист в расчетах, не так ли?
– Не могу сказать. Мы не касались этого в нашем разговоре.
– О, – заметил капитан. – Я предполагал, что он использует сложные формулы, чтобы вычислить путь следования другого корабля.
Я покачал головой.
– Нет, – сказал я, приступая к еде.
– Мистер Элисон перед своим отъездом обращался к нему, – сообщил Гай. – Он информировал меня, что место назначения корабля находится в Южной Европе. Он также сказал, что по мере необходимости вы дадите более детальные сведения.
– Да, ответил я.
– Монсеньор Вальдемар в чем-нибудь нуждается?
– Нет, я в этом уверен.
– Ему не подают в каюту никакой еды.
– Думаю, у него своя диета. Лиги заботится о нем.
– Понимаю. Дайте мне знать, если им что-нибудь потребуется, хорошо?
– Конечно.
– Очень интересный человек. Должно быть, ему есть что рассказать.
– Думаю, что да, хотя еще есть надежда его услышать.
Мы ели какое-то время в молчании, потом он спросил: – Есть какие-нибудь новые указания по курсу следования?
– Когда они вам потребуются?
– Еще не очень скоро.
– Дайте мне знать, и если к этому времени их у меня не будет, я постараюсь получить их.
Он еле заметно улыбнулся и перевел разговор на морские и метеорологические темы. Потом он сдержал свое слово и устроил мне экскурсию по кораблю.
В эту ночь я долго наблюдал шторм. Он ревел и выплескивал искры молний на своем пути с Юга. Я стоял на главной палубе, надо мной в ясном небе было божественное множество звезд. Шторм пришел, шагая по воде, как гигантское сверкающее насекомое. Ему предшествовал прохладный бриз, и внезапно волны стали выше, их удары в борт корабля более сильными. Еще немного, и корабль стало качать, раскаты грома стали ближе. Звезды утонули в луже пролившихся чернил и лицо морской бездны освещали непрестанные вспышки. Интересно, был ли сейчас шторм и там, где бедный По писал или редактировал, находясь под воздействием алкогольной депрессии, которая служила ему плохую службу. Потом ослепляющая вспышка возникла прямо над головой, за ней тут же последовал раскат грома. Сильный дождь застучал по палубе, и я поспешил под лестницу, наполовину промокнув, пока добежал.
В последующие несколько дней я выполнил свое обещание посещать Вальдемара по утрам. Лиги открывала его гроб, похожий на контейнер для вина и, опуская, бесполезные теперь, атрибуты таинственности, ставила несколько тонких свечей или масляную лампу для освещения, которые отбрасывали неверные тени, блуждающие по восковым чертам. Лиги приступила к делу, выполняя месмерические пассы, пока не слышался первый стон, вздох, мольба, кашель, свидетельствующие о том, что нам опять удалось добиться его внимания. Обычно в этих случаях я чувствовал прилив энергии, как-будто поток воды проходил через все тело. Потом мы обменивались приветствиями:
– Во имя бога, отпустите меня! Я умер, вы понимаете? Неужели в вас нет сострадания? Освободите меня.
– Какая сегодня будет погода? – спрашивал я.
– Солнечно. Ветер юго-западный. Тридцать узлов. Вечером кратковременные ливни. О, о-о, агония!
– Небольшой дождь никогда никому не вредил, – заметила Лиги. – Вам удалось сузить радиус местонахождения Ван Кемпелена?
– Франция или Испания. Сейчас не могу сказать больше. Я ухожу, я замерзаю, разорвите эту связь между духом и плотью!
– Что стало с королевством Нидерланды? Вы упоминали об этом, когда я спрашивал в прошлый раз.
– Эта возможность уже упущена. Говорю вам, что я мертв.
– Я тоже с утра не очень-то хорошо себя чувствую. Знают ли Грисуолд, Темплтон и Гудфелло, что мы преследуем их?
– Конечно да. Ой! Ой! Ой!
– Могут ли они разрушить наши планы?
– Думаю, что это возможно, хотя точно не могу сказать об их намерениях. Они еще не предприняли никаких шагов, чтобы причинить вам вред.
Его нижняя челюсть отвисла, обнажив длинные желтые зубы и провалившийся чернеющий язык.
– Быстро! Быстро! Усыпите меня или разбудите! Быстро, говорю вам! Говорю же вам, что я мертв!
– Ну тогда спите, – сказала Лиги. Сделала несколько пассов и закрыла крышку.
В другой раз мы обсуждали различные вопросы:
– Доброе утро, Монсеньор Вальдемар, – говорила она. – Как вы себя чувствуете сегодня?
– О-о! Агония!..
– Я спрашивал о том, что касается альтернативных миров, – сказал я. – У меня создалось впечатление, что их очень много, и каждый из них хотя бы чуточку – или очень сильно – отличается от другого.
– И вы не заблуждаетесь. Освободите меня, молю! Позвольте мне жить! Или умереть! Но только не этот двойственный кошмар!
– Меня также интересует, как осуществляется перемещение человека из одного такого мира в другой.
– Во-первых, необходимо обнаружить совершенно одинаковых людей в разных мирах, которые создают между собой нечто вроде резонанса.
– Как можно обнаружить таких людей?
– С помощью специального индикатора. Прошу…
– Дайте описание такого индикатора.
– Человек, который не живет, но и не умер… а на грани… может быть нацелен на то, чтобы расширить свои знания… таким образом…
– Это подозрительно похоже на описание вашей собственной персоны.
– Это так.
– Вы пытаетесь сказать, что принимали участие в нашем перемещении?
– Нет. Я всего лишь подобрал подходящих людей.
– Вы нашли По, Энни и меня для Грисуолда и компании?
– Да, нашел.
– Как?
– Это не поддается описанию. Только опытным путем. Пожалуйста…
– Уложите его снова спать, леди.
И потом, опять, ужасным пасмурным днем, когда море покрылось белыми барашками, а палуба выделывала бог знает что под ногами…
– Доброе утро, монсеньор Вальдемар. Как дела?
– Молю, освободите мой дух, леди, и передайте морю эти бренные останки.
– Мистер Перри хочет вас кое о чем спросить.
– Хотел бы быть кратким, Вальдемар, но то, что вы сказали накануне, заставило меня задуматься. Если команда Грисуолда использовала вас, чтобы нас обнаружить, то, что они использовали, чтобы переместить нас физически из одного мира в другой?
– Для этого потребовался человек необычайных возможностей, который бы мог создать некое метафизическое пространство, просто землю, где вы трое смогли бы встретиться…
– Энни? Вы нашли нас, а Энни была вынуждена произвести перемещение?
– Именно так. Если бы вы, дорогой сэр…
– У меня больше нет к вам вопросов.
Лиги взмахнула руками.
– Удачного вам дня, монсеньор.
Когда она закрывала крышку, корабль качнуло, и крышка с шумом захлопнулась.
– Не возражаете против чашечки чая или напитка из трав?
– Думаю, что нет.
И на следующий день.
– С добрым утром, монсеньор Вальдемар.
– Если печаль живет в твоей душе…
– Рада, что вы говорите так отчетливо. Эдгар хочет еще кое о чем вас расспросить.
– Да, – сказал я. – Не понимаю, как можно было заставить Энни исполнять то, что было во вред ей самой.
– Она была вынуждена делать это по указке доктора Темплтона, искусного месмериста.
– И все же я не понимаю. Если ее собственные способности в этой области так велики, как может менее сильный практик контролировать ее? И если на деле он сильнее, зачем тогда она?
– Их способности также равны, как свеча и небесное светило, если их сравнить. И все же он может влиять на нее через наиболее уязвимое время – ее детство.
– Как он может делать это?
– Как только она была вычислена, был применен индикатор, который передавал месмерическую энергию доктора Темплтона в нужную точку на линии ее жизни.
– И это вас они использовали, чтобы фокусировать на нее эту энергию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Поговорить с ним. Сказать, что мы любим его. Сказать, что мы существуем. Сказать…
Пламя снова сомкнулось, пряча ее от моего взгляда.
– Энни!
– Я не могу больше оставаться! – едва донеслось до меня.
– Как мне помочь тебе? – крикнул я.
Я почувствовал, как что-то шевельнулось у меня в руках, потом земля заходила под ногами, плечи словно опутали веревками, а языки белого пламени касались меня наяву.
– Энни!
Я словно бы услышал начало ответа, но это оказался всего лишь крик птицы. Впрочем, это мог быть и удар грома, знаменовавший собой коренные перемены. Мгновенно пламя оказалось полотнищем паруса, полоскавшегося на ветру, то, что трепетало у меня в руках, было канатом, ведущим к ближайшей мачте. Ноги мои стояли на другом канате, который вибрировал подо мной, послушный качке судна. От высоты, на которой я оказался, мне стало не по себе, и рука моя еще сильнее вцепилась в канат. Я всегда побаивался высоты, и оказавшись в это ветреное, возможно предгрозовое, утро в таком положении, я основательно встревожился.
Кудахчущий звук привлек мое внимание, и я посмотрел налево. Эмерсон свесился ко мне, уцепившись за мачту, вытянул лапу и взял меня за руку. Доверившись силе зверя и доброте его намерений, я медленно ослабил руку, державшую канат, и разрешил подвести себя к мачте и спустить по ней. Наконец я достиг более твердой почвы под ногами в виде деревянной перекладины, встал на нее и не выпускал мачты из рук до тех пор, пока не прошло ужаснейшее головокружение. Я поблагодарил Эмерсон, который, должно быть, понял, что мне уже лучше, потому что отпустил меня и удалился. Вниз я спускался медленно, размышляя с беспокойством над тем, какой оборот могли принимать мои детские видения.
– Мистер Перри, – услышал я знакомый голос. – Я поражен, с какой тщательностью вы исполняете обязанности главы экспедиции. Если бы я знал, что вы хотите проверить судно, был бы только счастлив дать вам гида или провести вас сам. Никогда не думал, что сухопутный человек может проявить такое усердие в морских делах.
Я сцепил руки за спиной, чтобы скрыть дрожь, и медленно кивнул.
– Ну, что вы, спасибо, капитан Гай, – ответил я. – Вряд ли это можно назвать проверкой, – скорее, простое удовлетворение любопытства. Хотелось посмотреть на все сверху.
Он улыбнулся.
– Очень благоразумно. Надеюсь вы были удовлетворены тем, что увидели.
– Разумеется. Очень впечатляет.
– Я собирался послать вам приглашение, сэр, ко мне на ленч. Жду вас в моей каюте после восьми склянок; мы сможем немного лучше узнать друг друга и обсудить наш маршрут.
– Неплохая идея, – согласился я. – Спасибо. До встречи.
Я вернулся в каюту, чтобы немного прийти в себя и поразмыслить. Я растянулся на большой кровати, закинул руки за голову, отстраненно стал смотреть на сосуды стоящие на лабораторном столе в конце комнаты, забавляясь мыслью о том, что рядом за стеной лежит Вальдемар. Я также вспомнил события нескольких последних дней, когда время моей жизни перешло к стремительному ускорению. Я дремал, а в голове роем проносились вопросы, разрешенные, неразрешимые или трудно формулируемые. Что это за сила и где она находится, с помощью которой наши враги могли таким образом перемещать По, Энни и меня из одного мира в другой? Как велика сила Лиги? И самое главное для меня, – почему мои встречи с По и Энни, которые были случайными на протяжении всей моей жизни, вдруг изменили свой характер, частоту и интенсивность? С самого начала не понимая их механизма, я хотел разгадать эти новые черты. Взять хотя бы последний случай, когда я повис на снастях. Он озадачил меня больше всех. В наших встречах мы всегда были одного возраста. Неужели само время управляло манипуляциями? А если так, почему это происходило с нами так неожиданно?
И когда все уже как-будто стало проясняться, я уснул. А когда проснулся, то не мог вспомнить ответов. Корабельная рында разбудила меня. И так, как я не был уверен, сколько раз она прозвонила, я вышел выяснить это.
Около кают-компании я встретил Дика Петерса, курившего сигару. То и дело Эмерсон, который примостился в тени, выскакивал, брал сигару, затягивался и возвращал ее обратно.
– Да, мистер Эдди, пробило восемь склянок, – сказал Петерс, – и если вы ищите каюту капитана, то она вон там. Он сделал жест дымящейся сигарой, которую Эмерсон с находчивостью позаимствовал.
– Вот эта дверь?
– Следующая, – ответил он. – Я слышал, вы запутались в снастях и с трудом оттуда выбрались.
– Думаю, это часть правды, – сказал я, отказываясь интересоваться, не Эмерсон ли это ему сказал.
Он засмеялся.
– Побегу, – сказал я. – Спасибо.
Волосатая рука помахала мне вслед сигарой.
Капитан Гай гостеприимно принял меня, подняв за мое здоровье миниатюрный бокал вина. Как только стол был накрыт и все подано, служанка ушла, и мы остались одни.
– Мистер Перри, – сказал он, вновь наполняя бокалы, – я решил провести вас по судну сразу после нашего ленча.
– Что вы, спасибо, сэр. Не стоит.
– Исключительно для моего удовольствия, уверяю вас. Мистер Элисон сказал, что в нужный момент вы обеспечите нас информацией о ходе следования судна.
– Да, – согласился я, когда он приступил к еде. Он внезапно исподлобья взглянул на меня, и я добавил:
– Надеюсь, в этом смысле затруднений не будет.
– А вы уже познакомились с загадочным монсеньором Вальдемаром?
– Да, познакомился.
– Он, похоже, большой специалист в расчетах, не так ли?
– Не могу сказать. Мы не касались этого в нашем разговоре.
– О, – заметил капитан. – Я предполагал, что он использует сложные формулы, чтобы вычислить путь следования другого корабля.
Я покачал головой.
– Нет, – сказал я, приступая к еде.
– Мистер Элисон перед своим отъездом обращался к нему, – сообщил Гай. – Он информировал меня, что место назначения корабля находится в Южной Европе. Он также сказал, что по мере необходимости вы дадите более детальные сведения.
– Да, ответил я.
– Монсеньор Вальдемар в чем-нибудь нуждается?
– Нет, я в этом уверен.
– Ему не подают в каюту никакой еды.
– Думаю, у него своя диета. Лиги заботится о нем.
– Понимаю. Дайте мне знать, если им что-нибудь потребуется, хорошо?
– Конечно.
– Очень интересный человек. Должно быть, ему есть что рассказать.
– Думаю, что да, хотя еще есть надежда его услышать.
Мы ели какое-то время в молчании, потом он спросил: – Есть какие-нибудь новые указания по курсу следования?
– Когда они вам потребуются?
– Еще не очень скоро.
– Дайте мне знать, и если к этому времени их у меня не будет, я постараюсь получить их.
Он еле заметно улыбнулся и перевел разговор на морские и метеорологические темы. Потом он сдержал свое слово и устроил мне экскурсию по кораблю.
В эту ночь я долго наблюдал шторм. Он ревел и выплескивал искры молний на своем пути с Юга. Я стоял на главной палубе, надо мной в ясном небе было божественное множество звезд. Шторм пришел, шагая по воде, как гигантское сверкающее насекомое. Ему предшествовал прохладный бриз, и внезапно волны стали выше, их удары в борт корабля более сильными. Еще немного, и корабль стало качать, раскаты грома стали ближе. Звезды утонули в луже пролившихся чернил и лицо морской бездны освещали непрестанные вспышки. Интересно, был ли сейчас шторм и там, где бедный По писал или редактировал, находясь под воздействием алкогольной депрессии, которая служила ему плохую службу. Потом ослепляющая вспышка возникла прямо над головой, за ней тут же последовал раскат грома. Сильный дождь застучал по палубе, и я поспешил под лестницу, наполовину промокнув, пока добежал.
В последующие несколько дней я выполнил свое обещание посещать Вальдемара по утрам. Лиги открывала его гроб, похожий на контейнер для вина и, опуская, бесполезные теперь, атрибуты таинственности, ставила несколько тонких свечей или масляную лампу для освещения, которые отбрасывали неверные тени, блуждающие по восковым чертам. Лиги приступила к делу, выполняя месмерические пассы, пока не слышался первый стон, вздох, мольба, кашель, свидетельствующие о том, что нам опять удалось добиться его внимания. Обычно в этих случаях я чувствовал прилив энергии, как-будто поток воды проходил через все тело. Потом мы обменивались приветствиями:
– Во имя бога, отпустите меня! Я умер, вы понимаете? Неужели в вас нет сострадания? Освободите меня.
– Какая сегодня будет погода? – спрашивал я.
– Солнечно. Ветер юго-западный. Тридцать узлов. Вечером кратковременные ливни. О, о-о, агония!
– Небольшой дождь никогда никому не вредил, – заметила Лиги. – Вам удалось сузить радиус местонахождения Ван Кемпелена?
– Франция или Испания. Сейчас не могу сказать больше. Я ухожу, я замерзаю, разорвите эту связь между духом и плотью!
– Что стало с королевством Нидерланды? Вы упоминали об этом, когда я спрашивал в прошлый раз.
– Эта возможность уже упущена. Говорю вам, что я мертв.
– Я тоже с утра не очень-то хорошо себя чувствую. Знают ли Грисуолд, Темплтон и Гудфелло, что мы преследуем их?
– Конечно да. Ой! Ой! Ой!
– Могут ли они разрушить наши планы?
– Думаю, что это возможно, хотя точно не могу сказать об их намерениях. Они еще не предприняли никаких шагов, чтобы причинить вам вред.
Его нижняя челюсть отвисла, обнажив длинные желтые зубы и провалившийся чернеющий язык.
– Быстро! Быстро! Усыпите меня или разбудите! Быстро, говорю вам! Говорю же вам, что я мертв!
– Ну тогда спите, – сказала Лиги. Сделала несколько пассов и закрыла крышку.
В другой раз мы обсуждали различные вопросы:
– Доброе утро, Монсеньор Вальдемар, – говорила она. – Как вы себя чувствуете сегодня?
– О-о! Агония!..
– Я спрашивал о том, что касается альтернативных миров, – сказал я. – У меня создалось впечатление, что их очень много, и каждый из них хотя бы чуточку – или очень сильно – отличается от другого.
– И вы не заблуждаетесь. Освободите меня, молю! Позвольте мне жить! Или умереть! Но только не этот двойственный кошмар!
– Меня также интересует, как осуществляется перемещение человека из одного такого мира в другой.
– Во-первых, необходимо обнаружить совершенно одинаковых людей в разных мирах, которые создают между собой нечто вроде резонанса.
– Как можно обнаружить таких людей?
– С помощью специального индикатора. Прошу…
– Дайте описание такого индикатора.
– Человек, который не живет, но и не умер… а на грани… может быть нацелен на то, чтобы расширить свои знания… таким образом…
– Это подозрительно похоже на описание вашей собственной персоны.
– Это так.
– Вы пытаетесь сказать, что принимали участие в нашем перемещении?
– Нет. Я всего лишь подобрал подходящих людей.
– Вы нашли По, Энни и меня для Грисуолда и компании?
– Да, нашел.
– Как?
– Это не поддается описанию. Только опытным путем. Пожалуйста…
– Уложите его снова спать, леди.
И потом, опять, ужасным пасмурным днем, когда море покрылось белыми барашками, а палуба выделывала бог знает что под ногами…
– Доброе утро, монсеньор Вальдемар. Как дела?
– Молю, освободите мой дух, леди, и передайте морю эти бренные останки.
– Мистер Перри хочет вас кое о чем спросить.
– Хотел бы быть кратким, Вальдемар, но то, что вы сказали накануне, заставило меня задуматься. Если команда Грисуолда использовала вас, чтобы нас обнаружить, то, что они использовали, чтобы переместить нас физически из одного мира в другой?
– Для этого потребовался человек необычайных возможностей, который бы мог создать некое метафизическое пространство, просто землю, где вы трое смогли бы встретиться…
– Энни? Вы нашли нас, а Энни была вынуждена произвести перемещение?
– Именно так. Если бы вы, дорогой сэр…
– У меня больше нет к вам вопросов.
Лиги взмахнула руками.
– Удачного вам дня, монсеньор.
Когда она закрывала крышку, корабль качнуло, и крышка с шумом захлопнулась.
– Не возражаете против чашечки чая или напитка из трав?
– Думаю, что нет.
И на следующий день.
– С добрым утром, монсеньор Вальдемар.
– Если печаль живет в твоей душе…
– Рада, что вы говорите так отчетливо. Эдгар хочет еще кое о чем вас расспросить.
– Да, – сказал я. – Не понимаю, как можно было заставить Энни исполнять то, что было во вред ей самой.
– Она была вынуждена делать это по указке доктора Темплтона, искусного месмериста.
– И все же я не понимаю. Если ее собственные способности в этой области так велики, как может менее сильный практик контролировать ее? И если на деле он сильнее, зачем тогда она?
– Их способности также равны, как свеча и небесное светило, если их сравнить. И все же он может влиять на нее через наиболее уязвимое время – ее детство.
– Как он может делать это?
– Как только она была вычислена, был применен индикатор, который передавал месмерическую энергию доктора Темплтона в нужную точку на линии ее жизни.
– И это вас они использовали, чтобы фокусировать на нее эту энергию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31