Перри встал.
– Может быть, да, а может – и нет, – сказал он.
Тогда Энни заслонила лицо ладонями и стала смотреть сквозь пальцы. Алан взирал с изумлением.
– А хотим ли мы на самом деле знать, что это? – продолжал Перри. – Может, это просто комок водорослей и всякого прочего хлама, в котором запуталось несколько рыб. Если мы не пойдем туда и не будем смотреть, мы сможем считать это чем угодно. Понимаете, что я имею в виду? Вы хотите сказать вашим друзьям, что вы видели тело на берегу? Что ж, может это и так.
Снова туман стал между ними, спрятав непонятный предмет.
– Как ты думаешь, что это? – спросил Алан.
– Водоросли и мусор, – ответил Перри.
– Это тело, – сказала Энни.
Алан рассмеялся.
– Нет, вы оба не правы, – заключил он.
– Почему? – вдруг сказала Энни.
– Потому что мир существует не для этого, – сказал Алан.
Алан встал и пошел сквозь туман по направлению к телу.
– Я думаю, что и для этого тоже, – услышал он, как она произнесла у него за спиной.
Туман заклубился, и вновь расступился. В этом, неожиданно образовавшимся просвете Алан увидел бесформенную массу, которая теперь уже почти целиком погрузилась в воду и лишь слегка выступала. Надо было решаться и, как можно, скорее.
Он шагнул вперед, сливаясь с движущейся стеной тумана, в направлении прямо перед собой. Но ему не хотелось терять предмет из вида; Он бросился вперед. Он ожидал, что вот-вот ощутит бурление воды возле щиколоток…
– Алан, – ее голос слышался в отдалении.
– Где ты? – звал Перри тоже, казалось, откуда-то издалека.
– Сейчас, – ответил он. – Я около него.
Казалось, будто они окликнули его опять, но он не мог разобрать слов. Он бросился вперед. Внезапно ему показалось, что он движется вверх. И снова вокруг него возникли темные силуэты. Казалось, земля становится тверже. Над головой раздались крики этих странных птиц.
– Э-текели-ли, – как будто бы кричали они.
Он пустился бежать. Споткнулся.
А потом. Потом. Потом…
Я был на пути к Форту, возвращаясь от Леграна, когда это произошло. Я тогда даже не подозревал, что моя жизнь совершенно переменится. Не то, чтобы моя жизнь до этого была лишена фантазии. Вовсе нет. Но на этот раз ничто в моем восприятии окружающего не помешало мне считать воображаемое реально происходящим.
Когда золотой жук вылетел откуда-то и ударился мне в лицо, я еще не знал, что это было знаком перемен во всей моей жизни и навсегда. Я поискал и увидел его на песке перед собой, замечательный, сверкающий кусочек золота в лучах заходящего, октябрьского солнца. Я знал, что некоторые майские жуки имеют металлическую окраску, золотую или серебряную, и это, должно быть, прекрасно. Но этот… Это был особенный экземпляр, по крайней мере, мне не известный. Когда я встал на колени, чтобы рассмотреть его получше, то был поражен необычными пометками. Внезапно я понял, что черный рисунок на его спине был расположен так, что все остальное представляло собой форму маленького золотого черепа.
Я сорвал лист с ближайшего дерева, положил блестящее насекомое на него, аккуратно завернул и спрятал в карман. Я был уверен, что Леграну будет очень интересна эта находка, когда я приду к нему в следующий раз. Если не как предмет для научного исследования, то, по крайней мере, как повод для самых загадочных предположений.
Я брел вдоль песчаного побережья в подавленном состоянии, несмотря на прекрасный день и интересную находку. Направо от меня уходила вглубь острова девственная, почти непроходимая, чаща вечнозеленых мирт, покрывающих большую часть суши. Я слышал, что их называют кладбищенскими цветами, так как они разрастаются и образуют сплошной ковер. Было так странно увидеть наяву то, что столько лет было сном и вдруг понять, что это не что иное, как часть жизни. И потом в минуту душевного подъема, лишиться мечты, еще не успев ее понять. Иметь, иметь, а потом потерять; мечта существует, а реальность ускользает, как-будто бы часть моей собственной жизни впервые высветилась по-новому, а потом отделилась от меня и не вернулась. Что может быть более жестоким, чем отнять заветную мечту в тот момент, когда она вот-вот осуществится. Я поддел ногой камень, услышал где-то вдали над водой раскаты грома. И дело не только в том, что все мои взгляды на жизнь изменились в такое короткое время – я не настолько углублен в свои переживания и склонен к метафизике, чтобы серьезно зависеть от этого – главное, меня не покидало чувство роковой неизбежности и моего бессилия защитить от гибели милый сердцу призрак.
Когда я прошел еще милю, тропинка повернула вглубь острова, сквозь заросли. Эта дорога пересекала остров. Тени почти смыкались, когда я проходил между ними, потому что солнце уже садилось.
Спустя какое-то время, когда я зашел уже порядочно вглубь острова, я остановился. Что-то было не так. Я протер глаза, тряхнул головой, но видение не исчезало.
Они стояли в отдалении возле заводи, образованной приливом, примерно в миле ходьбы высокие в розовеющих сумерках – пара лесных призраков – там, где, я мог поклясться, раньше ничего не было. Произошло что-то невероятное, совершенно невероятное, и я не мог понять, что бы это могло быть. Я не был уверен, что под моим пристальным взглядом видение исчезнет, однако вновь направился по западной тропе. Вскоре я уже различал далекие огни Карлстона, светящиеся вдоль гавани, частично уже спрятавшиеся в быстро сгущавшемся тумане. Казалось, что туман приближался с необыкновенной быстротой, и я остановился на какое-то время, чтобы полюбоваться этой картиной.
Мне казалось, что расположение города было немного иным, чем то, которое я наблюдал раньше с этой точки, хотя я не стал бы утверждать это наверняка, так как был очень взволнован и туман надвигался слишком быстро. Именно этот туман помогал мне вновь воскрешать ее в памяти, Энни, ребенка, девочки, леди из мечты; Энни, образ которой я пронес через годы, как некую нескончаемую фантазию, свою воображаемую подругу детства, которая подросла вместе со мной, которая откликалась на мой призыв или звала за собой в царство причудливых видений, на берег моря… Энни, мой милый призрак, моя туманная леди…
Вот и все, не более того. Кем она могла быть для меня – обманчивой игрой воображения, подругой снов, другом или даже больше?..
Энни. Она нереальна. Конечно, нет. Все это время наши встречи были не более материальны, чем этот туман. Да, так я думал. Я думал так до позавчерашнего дня, дня, который разрушил созданный мной мир.
Помню, как я прогуливался по городу после ужина. Потом, как сейчас, легкий туман набежал на море сквозь удлиняющиеся тени. Осенняя сырость сливалась с морской влагой. Темнота перемешивалась с отблесками огней. Терпеливый спаниель поджидал своего хозяина у дверей пивной. Дорожная пыль серебрилась под ногами. Несколько черных птиц, хрипло крича, полетели в направлении моря. От всего этого было как-то не по себе. Внезапно я услышал крик.
Да, кто-то кричал, но погруженный в свои мысли, я не был уверен, что услышал ее именно тогда, так как экипаж еще не появился. Это было нечто большее, чем просто услышать ее крик и ощутить ее присутствие.
Мгновение спустя экипаж вывернул из-за угла – большой и черный, – натянутая упряжь, лоснящиеся лошади, смуглый извозчик еле сдерживал вожжи, его губы искривились, издавая что-то вроде рычания. Экипаж неосторожно покачнулся, выпрямился и устремился вперед, обдав меня клубами пыли. Но в окне я увидел ее лицо. Энни. Наши взгляды встретились на кратчайшее мгновение, она вздрогнула и я снова услышал ее крик. Правда, я не был уверен, что ее губы при этом шевелились и ни один из немногих прохожих возле меня не проявил никаких признаков беспокойства.
– Энни! – прокричал я в ответ, но она миновала меня и умчалась вниз по улице, ведущей к морю.
Я повернулся и побежал. Мне вслед залаяла собака. Кто-то что-то прокричал – я не смог разобрать и смеясь бежал вперед. Экипаж загрохотал по мостовой, нагоняя меня, и я уже бежал, пробиваясь сквозь облако пыли.
Еще не достигнув угла, я закашлялся, глаза заслезились. Я отступил назад в сторону от дороги, чтобы пропустить экипаж, набирающий скорость. Я продолжал преследование, хотя и замедлил шаг, стараясь не догнать, а хотя бы проследить за ним. Таким манером я какое-то время мог держать его в поле зрения, ускоряя шаг по мере того, как пыль рассеивалась. Когда он повернул, я опять побежал и добежав до угла, снова увидел его.
– Эдди, – слышалось мне. – Помоги мне. Я в их власти. Боюсь они причинят мне зло…
Я сделал еще один рывок, на этот раз под гору. Казалось, экипаж направлялся к гавани. Собственно, он почти уже был там. Я продолжал бежать, безразличный ко всему, кроме бедственного положения этой женщины, само существование которой я подвергал сомнению еще мгновение назад. Моя леди снов и теней, морских дюн и туманов каким-то образом проникла в реальный мир, против своей воли заключена в экипаж, который мчится к докам. Ей нужна была моя помощь, а я боялся подоспею ли вовремя, чтобы защитить ее.
Страхи мои были оправданы. В то время как я спускался по улице, ее похитители, наверное, уже сажали ее в лодку. И вот я достиг пирса, на котором стоял брошенный экипаж с распахнутой настежь дверью. Лодка уже причалила к черному кораблю необычной конструкции с поднятыми и раздутыми парусами – фрегат или бриг, точно не знаю (я солдат, а не моряк), – который казался быстроходным и хорошо вооруженным. Могу поклясться, что тогда еще раз я услышал ее крик, хотя расстояние было слишком большим.
И пока я произносил проклятия и озирался вокруг в поисках хоть какого-то средства передвижения, лодку подтащили к борту корабля, где команда уже приступила к переноске груза, который был не чем иным, как женщиной, потерявшей сознание.
Я закричал, но никто из них даже не повернулся в мою сторону. И никто не появился поблизости узнать, почему я кричу. Я был вынужден бросится в воду и поплыть, хотя здравый смысл подсказывал мне, что было глупо ставить себя в такую уязвимую позицию. Затем, вдруг я подумал, что мои крики все же были услышаны. С борта судна раздалось несколько ответных криков. Но мгновение спустя их заглушил звук якорной лебедки.
Обессиленный, я провожал взглядом судно, которое медленно поворачивалось, ловя ветер в свои паруса; чтобы быстро унестись в открытое море. Поблизости не было никого, кто бы помог мне, ни одного подходящего судна, чтобы пуститься в погоню и конечно же никаких шансов достичь чего-либо своими собственными силами, даже если бы у меня и была небольшая быстроходная лодка. Я мог только остановиться и проклинать все на свете и видеть, как Энни уносится от меня по воле капризной судьбы, которая вновь разлучила нас.
Вот уже два дня, как все это мучает и терзает меня. И даже сегодняшняя встреча с Леграном не смогла отвлечь меня от печальных мыслей. А теперь направляясь к форту Молтри, я почувствовал, что не смогу приступить к службе сегодня, так как в четверти мили от берега бросил якорь корабль, черный корабль необычной конструкции. Я мог поклясться, что что именно на этом судне находилась Энни.
После. После. Немного позднее. Иду. Раздумываю.
И он, пошатываясь, пробирался сквозь туман в поисках ее, не понимая, как он вернулся из Фордхэма в королевство у моря. Может быть, на воздухе голова прояснится. Есть какой-то пробел в веренице событий. Валентайны были очень милы и миссис Шу тоже. Но провал в сознании между «тогда» и «сейчас» был таким странным, что не поддавался осмыслению. Был перерыв – да! Черная бездна – и из ее глубины выступало что-то похожее на смерть или сон. И все же он, пожалуй, не умер, если, конечно, быть мертвым и чувствовать, что ты пьян, – это не одно и то же. Он потер виски, медленно повернулся и посмотрел назад. Туман не позволял понять, откуда он пришел – полдюжины извилистых тропинок остались позади. Он стоял покачиваясь, вслушиваясь в шум моря. Наконец, он повернулся опять, чтобы продолжить путь по выбранному им маршруту. В то самое место, где его всегда ожидал праздник души. Почему сейчас? Что сейчас? Что-то было им отвергнуто, что-то таилось от него, словно слово, готовое сорваться с уст; и чем сильнее хотелось сказать, тем труднее было произнести.
Он пошатнулся, один раз упал. А действительно, он не припомнит точно, может он и вправду выпил? Похоже, что так оно и было. Плеск волн внезапно стал громче. Небо было темнее, чем обычно в этих местах, позади туман. Он стряхнул песок с брюк. Да, это было то самое место…
Он споткнулся и пришел в себя, голова прояснилась. Острое всепоглощающее чувство утраты овладело им, и внезапно он понял, что ему следует искать. Он повернул вглубь острова и уже через несколько шагов тягостное чувство притупилось.
Дорога шла вверх, становилась менее песчаной, хотя голос моря не терял своей силы. В то время как воля его истощалась, шаг становился все тверже. Плотная масса перед ним слегка рассеялась, ее очертания стали яснее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31