На транспортере появился еще один салат, приготовленный, судя по всему, из листьев латука и странных желтых предметов, которые были рассыпаны по ним. Джим с любопытством взглянул на это блюдо.
– Что-то вулканское?
Спок покачал головой:
– Завезено с Земли. Хантопиперикум флагрантум эллисон.
Джим отклонил все объяснения:
– О ботанике мы поговорим после. Ты, по-моему, немного заработался, Спок. Так что там неладно со спектрограммой?
– Кое-что, нарушающее наши физические законы, – ответил тот. – Это проще показать, чем объяснить.
Он сел за стол, который уже перестал притворяться, что он из красного сарголианского дерева и постепенно поменял цвет на черный.
– Банк научных данных, – попросил Спок и добавил целую серию цифр.
– Ваш допуск, – потребовал стол.
Спок положил руку на экран, Компьютер сверил ее и вывел на экран четыре спектрограммы, похожие на радугу.
– Самое интригующее, – сказал Спок, – то, что две новые звезды не могут взрываться одинаковым способом. Бывает, что все происходит похоже, как, например, вот здесь, – он указал на яркие спектрограммы, показывающие уровень выделения тепла и темные, показывающие степень его поглощения – Если одна звезда совпадает с другой в первом, то не совпадает во втором.
Спок показал еще один набор спектрограмм, в котором и светлые, и темные линии шли гораздо дальше и переходили в голубой.
– Но действительно новое событие будет соответствовать одной из этих двух наборов моделей. А теперь вот это, – сказал Спок, указывая на новый образец, появившийся в верхней части экрана. – Это каталог спектрограмм Пискума 109, один из нашей картотеки. Вот эту сделал наш компьютер, когда нацеливался на нее на расстоянии десяти световых лет. А эту он сделал как раз перед тем, как Зулу бросил корабль в подпространство, практически в ее корону. Его бы следовало похвалить за предусмотрительность, которую он продемонстрировал, подумав о том, чтобы компьютер сделал это, несмотря на то, что был очень занят.
Спок отставил салат в сторону, чтобы он не мешал появлению следующего набора спектрограмм, который высветился позади первого.
– А вот эти сделаны здесь, на Зете 10. Обратите внимание, как спектр строго сдвинут в сторону голубого, как и в последней спектрограмме Пискума 109. Причина – движение тех газовых оболочек, которые так сильно вас беспокоят. Вот еще одна подборка: та, которую Зулу сделал в момент нашего прибытия. Вы видите сдвиг положения и соотношения линий в светлом спектре. В этом-то все коварство.
– Ну это я, конечно, с трудом, но понял, – сказал Джим. – Но что все это значит?
– Кэп, – ответил Спок. – существует один подтвержденный фактор – нечто извне оказало влияние на эти планеты, когда они были в процессе образования, или, в случае с Зетой 10, почти в процессе. Мы были и там, и там.
Джим закивал:
– Но как корабль мог повлиять на звезду?
– Способ, которым мы повлияли на Пискум, – один, – сказал Спок. – Но этот сдвиг – что-то другое, коварное, как я бы сказал, и одновременно тревожащее. И ситуацию не упрощает факт, что на корабле находится аппарат, который еще не был до сих пор опробован. Я отбрасываю как неуместное предположение, что причиной этому послужил именно он. Мы никогда еще не подходили так близко к границе эффекта искажения, как во время соседства с Зетой 10 Скорпиона. Но я много бы дал за спектрограмму звезды около Разалетти, возле которой выпрыгнула Кет'лк. Два таких происшествия, возможно, могут быть совпадениями, хотя я другого мнения. Но три…
«Две случайности», – подумал Кирк.
– Спок, – спросил он. – Можно спросить вас кое о чем, но это только между нами.
Спок удивленно приподнял бровь, отключил функцию показа, и стол снова стал обычным столом из красного дерева.
– Я в вашем распоряжении.
– Вы не испытывали никаких странных ощущений во время инверсионного перемещения?
Спок отложил вилку и принялся рассматривать свои пальцы:
– Капитан, – сказал он. – Именно по этой причине я и спустился с мостика так быстро. Я просто измучился, думая об этом, и уже собирался пойти к доктору Маккою.
Джим кивнул, стараясь, чтобы его лицо оставалось спокойным. Он не хотел ввести Спока в еще большую депрессию:
– Можно один вопрос?
– Один можно, – ответил тот. Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, стараясь не глядеть на Кирка. – У меня было ощущение полной потери времени. Выбивающее из колеи чувство отсутствия собственного тела. Но потеря ощущения времени была самой ужасной, и депрессия, которую все это породило, оказалась значительной.
Спок, казалось, очнулся:
– Ведь жизнь связана с течением времени, или это уже не жизнь.
Джим кивнул.
«Так вот откуда те немыслимые стопы, – подумал он. – Мой мозг требовал времени, как в вакууме требуют кислорода легкие. Вы пытаетесь вдохнуть, но это вам не помогает».
– Я испытывал что-то похожее, – добавил Кирк. – Депрессия – слишком мягко сказано. Все было еще хуже.
Спок смотрел на Джима в ожидании. Тот колебался, что-то смущало его.
– Это… это был корабль. Я слышал его мысли. Точнее, это нельзя назвать мыслями. Я не знаю, на что это было похоже. Это были предложения. И ощущение невероятной силы, мощи и скорости… и самоуверенности, хотя при полном отсутствии субъекта как такового. Крик откуда-то извне. Крик наслаждения. Непоколебимое чувство успеха, воспринимаемого так, как мы воспринимаем дыхание. Почти… – Кирк пытался подобрать слова, – апофеоз конструирования. Я не особо разобрался в этом. Я всегда считал себя частью корабля, как будто я его владелец. Но корабль думал совсем не так. Он был моим владельцем.
– Замечательно, – Спок замер на мгновение и сказал:
– Капитан, вы когда-нибудь были на Бете системы Павониса?
Джим покачал головой. Он слышал когда-то о ней, еще в годы обучения. Но даже самый активный капитан не может увидеть и сотой части того, что уже открыто.
– Основная звезда не представляет из себя ничего особенного. Обычная звезда класса А-5. Но третья – это нечто. В ее субтропиках существует замечательный феномен. Ночью небо абсолютно черное. Но ближе к рассвету от поверхности планеты начинают подниматься кольца голубого и зеленого света. Они растут и становятся похожими на арки в небе. Затем встает солнце, и эти голубые и зеленые полоски превращаются в серебристые на фоне оранжевого неба.
Джима удивил поэтический тон, с которым Спок описывал планету.
– Спок, мне кажется, ты не слышишь меня. Твой последний визит туда, случайно, не расширил твой жизненный опыт?
– Ты прав, капитан, – сказал Спок с некоторой неловкостью. – Хотя на самом деле я никогда не был никогда на Бете IV Павониса.
Джим закрыл рот.
– Но, возможно, я побываю там в ближайшем будущем, – сказал Спок. – Она была открыта тридцать четыре года назад, и ее тут же закрыли минимум на двести лет и определили под номером 5б/р.
– Религиозные войны, – предположил Джим.
– Никаких контактов, пока ситуация не разрешится.
– Да. И все-таки я был там, – сказал Спок, и его взгляд снова стал отсутствующим. – Мы стояли лагерем на огромном пространстве бесплодной земли и ждали знака небес, разрешающего начать битву. Но пришел совсем другой знак, знак к примирению. Мы побежали по полю туда, где был лагерь наших врагов, и обняли их, наших братьев…
Джим видел, как дрожат руки Спока и как тот заставлял их не дрожать.
– То было для меня самым сильным эмоциональным потрясением. При мне на этой планете установился мир. Я испытал ощущение такой радости, – мысли вулканца вернулись в настоящее. – Затем видение исчезло, и я снова оказался на своем месте.
Джим заказал горячего чаю и некоторое время пил его молча:
– Может быть, на какое-то мгновение твой мозг подсоединился к чьему-то другому?
– Да нет, не думаю. Если учитывать расстояние… Так что, кэп, я думаю, мне и самому неплохо было бы обратиться к доктору Маккою, – Минутку, – сказал Джим, удерживая Спока рукой, и попросил компьютер соединить его с лазаретом. – Маккой.
Боунз выглядел недовольным. Джим очень удивился. Кроме того, он услышал чей-то безжизненный голос где-то на заднем плане, этого голоса он не знал. Джим догадался, что это был кто-то из другой смены. Хотя, когда ты долгое время заперт с четырьмя сотнями человек, каждый голос становится таким знакомым. Но он на время забыл про свое любопытство.
– Боунз, у меня были довольно странные ощущения во время инверсионного полета…
– Ха, и у тебя тоже? – Маккой казался задумчивым. – А я считал, что это произошло только со мной.
– Да нет. С другими тоже случилось что-то подобное. Я хочу, чтобы ты узнал, кто еще испытывал нечто странное.
– Так дайте распоряжение, – сказал Маккой. – Я никуда не собираюсь. Чертова бумажная работа! И еще одна вещь, Джим…
– Запомни ее. Я скоро заеду, – Джим взглянул на Спока. – Пойдешь со мной?
– Да.
– Боюсь, Спок, что практически все на этом корабле испытывали нечто странное. Но поскольку все это происходило в нулевом измерении, с нами ничего произойти не могло, поскольку, чтобы что-то произошло, необходимо такое понятие, как время, а в нулевом измерении этого понятия не существует. Звездный Флот вряд ли будет озабочен тем, что не произошло. Да и я тоже. Так чего ты так беспокоишься?
Спок, вставая, с улыбкой взглянул на капитана:
– Меня беспокоит то, что я до сих пор остаюсь один на один с этими воспоминаниями. Так или иначе, но ощущения были такие реальные и логичные, А ты, как я погляжу, становишься мастером парадоксов.
– А разве не вулканцы высказали мысль, что двери правды охраняют два стража: парадокс и противоречие, и что если пытаться их открыть, повернувшись к ним спиной, то правда так и останется тайной.
– А если бы мы этого не сказали, – ответил Спок с той же лукавой искоркой в глазах, – то я сказал бы это сейчас.
– Тогда пошли в лазарет.
Глава 6
Из лифта Джим вызвал мостик и отдал распоряжение, чтобы люди, испытавшие нечто странное во время инверсионного полета, пришли в лазарет и рассказали о своих ощущениях. Когда он связался с пультом управления, Ухура доложила:
– Звонил Скотт с отчетом о проверке. Он хотел бы видеть вас, как только вы освободитесь.
Лифт замедлил движение и остановился на четвертом уровне.
– Иди вперед, – сказал Джим. – А я съезжу к Скотту.
Спок кивнул и вышел из лифта.
– Инженерный отсек, – распорядился Кирк. Когда двери лифта открылись снова, Джим не без удовольствия увидел суетящихся кругом людей. И хотя это было нехорошим признаком, – значит, что-то не в порядке, – Джиму всегда нравилось, с каким рвением работали люди Скотта. Он вошел внутрь и услышал голос начальника отдела и писк Кет'лк, идущие откуда-то снизу.
– Нет, Мнт'гмри, давай попробуем так. Существует три измерения, правильно? Каждое из них как бы вытекает из предыдущего. Конечно, на самом деле их гораздо больше, но у нас принято работать только с этими тремя. Коль что-то существует в пространстве, то оно может по нему передвигаться. Вот от чего мы отталкиваемся, чтобы перейти к следующему понятию…
– Времени.
– Правильно. Существует также три измерения времени. Каждое из них вытекает из предыдущего. В эту парадигму входят: протяженность, отрезок и предел. Ну что, пока все ясно? Хорошо. Затем, известно, что физические объекты могут влиять друг на друга. Таким образом, существуют несколько функций, для которых ваша физика не имеет точных определений. Вы можете называть эти аспекты относительными. Ближайшие эквиваленты в вашем языке – поврежденность, следствие и причина.
– Подожди минутку. Мне кажется, что причина должна идти перед следствием.
– Иногда, да. Но я не стала бы считать это закономерностью.
Наступила пауза.
– По-моему, ты опять меня не понимаешь.
– Я тоже, – сказал Джим, опускаясь к ним на маленькой платформе.
– Капитан, – воскликнул Скотт, и тому показалось, что инженер обрадовался передышке. – Я не ожидал, что вы придете так скоро.
«Какие-то проблемы, это уж как пить дать», – подумал Кирк, уловив, что акцент Скотта стал слишком сильным.
– Проблемы с двигателем?
– Да. Взгляните, – Скотт подошел к пульту, слегка отодвинувшись, чтобы Джиму было хорошо видно, и вывел программу структурного анализа.
– Вот щель в портовом отсеке. Я не знаю почему, но предполагаю, что она образовалась во время того чертова полета, в который нас втянул Зулу. Но что меня беспокоит, так это то, что компьютеры, следящие за повреждениями, не заметили ее.
Джим взглянул на экран. Внешне он казался абсолютно спокойным, но внутри него все клокотало. Огромная дыра зияла на иридиево-платиновом корпусе корабля.
– Попытайся мы сейчас уйти в подпространство, от нас останется одна космическая пыль.
– Да, капитан.
Джим отвернулся от экрана.
– Сколько времени уйдет на то, чтобы ее залатать?
– Не намного больше, чем я уже просил. Нам придется выйти в космос, чтобы оттуда восстановить все коммуникации – у нас есть соответствующее оборудование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Что-то вулканское?
Спок покачал головой:
– Завезено с Земли. Хантопиперикум флагрантум эллисон.
Джим отклонил все объяснения:
– О ботанике мы поговорим после. Ты, по-моему, немного заработался, Спок. Так что там неладно со спектрограммой?
– Кое-что, нарушающее наши физические законы, – ответил тот. – Это проще показать, чем объяснить.
Он сел за стол, который уже перестал притворяться, что он из красного сарголианского дерева и постепенно поменял цвет на черный.
– Банк научных данных, – попросил Спок и добавил целую серию цифр.
– Ваш допуск, – потребовал стол.
Спок положил руку на экран, Компьютер сверил ее и вывел на экран четыре спектрограммы, похожие на радугу.
– Самое интригующее, – сказал Спок, – то, что две новые звезды не могут взрываться одинаковым способом. Бывает, что все происходит похоже, как, например, вот здесь, – он указал на яркие спектрограммы, показывающие уровень выделения тепла и темные, показывающие степень его поглощения – Если одна звезда совпадает с другой в первом, то не совпадает во втором.
Спок показал еще один набор спектрограмм, в котором и светлые, и темные линии шли гораздо дальше и переходили в голубой.
– Но действительно новое событие будет соответствовать одной из этих двух наборов моделей. А теперь вот это, – сказал Спок, указывая на новый образец, появившийся в верхней части экрана. – Это каталог спектрограмм Пискума 109, один из нашей картотеки. Вот эту сделал наш компьютер, когда нацеливался на нее на расстоянии десяти световых лет. А эту он сделал как раз перед тем, как Зулу бросил корабль в подпространство, практически в ее корону. Его бы следовало похвалить за предусмотрительность, которую он продемонстрировал, подумав о том, чтобы компьютер сделал это, несмотря на то, что был очень занят.
Спок отставил салат в сторону, чтобы он не мешал появлению следующего набора спектрограмм, который высветился позади первого.
– А вот эти сделаны здесь, на Зете 10. Обратите внимание, как спектр строго сдвинут в сторону голубого, как и в последней спектрограмме Пискума 109. Причина – движение тех газовых оболочек, которые так сильно вас беспокоят. Вот еще одна подборка: та, которую Зулу сделал в момент нашего прибытия. Вы видите сдвиг положения и соотношения линий в светлом спектре. В этом-то все коварство.
– Ну это я, конечно, с трудом, но понял, – сказал Джим. – Но что все это значит?
– Кэп, – ответил Спок. – существует один подтвержденный фактор – нечто извне оказало влияние на эти планеты, когда они были в процессе образования, или, в случае с Зетой 10, почти в процессе. Мы были и там, и там.
Джим закивал:
– Но как корабль мог повлиять на звезду?
– Способ, которым мы повлияли на Пискум, – один, – сказал Спок. – Но этот сдвиг – что-то другое, коварное, как я бы сказал, и одновременно тревожащее. И ситуацию не упрощает факт, что на корабле находится аппарат, который еще не был до сих пор опробован. Я отбрасываю как неуместное предположение, что причиной этому послужил именно он. Мы никогда еще не подходили так близко к границе эффекта искажения, как во время соседства с Зетой 10 Скорпиона. Но я много бы дал за спектрограмму звезды около Разалетти, возле которой выпрыгнула Кет'лк. Два таких происшествия, возможно, могут быть совпадениями, хотя я другого мнения. Но три…
«Две случайности», – подумал Кирк.
– Спок, – спросил он. – Можно спросить вас кое о чем, но это только между нами.
Спок удивленно приподнял бровь, отключил функцию показа, и стол снова стал обычным столом из красного дерева.
– Я в вашем распоряжении.
– Вы не испытывали никаких странных ощущений во время инверсионного перемещения?
Спок отложил вилку и принялся рассматривать свои пальцы:
– Капитан, – сказал он. – Именно по этой причине я и спустился с мостика так быстро. Я просто измучился, думая об этом, и уже собирался пойти к доктору Маккою.
Джим кивнул, стараясь, чтобы его лицо оставалось спокойным. Он не хотел ввести Спока в еще большую депрессию:
– Можно один вопрос?
– Один можно, – ответил тот. Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, стараясь не глядеть на Кирка. – У меня было ощущение полной потери времени. Выбивающее из колеи чувство отсутствия собственного тела. Но потеря ощущения времени была самой ужасной, и депрессия, которую все это породило, оказалась значительной.
Спок, казалось, очнулся:
– Ведь жизнь связана с течением времени, или это уже не жизнь.
Джим кивнул.
«Так вот откуда те немыслимые стопы, – подумал он. – Мой мозг требовал времени, как в вакууме требуют кислорода легкие. Вы пытаетесь вдохнуть, но это вам не помогает».
– Я испытывал что-то похожее, – добавил Кирк. – Депрессия – слишком мягко сказано. Все было еще хуже.
Спок смотрел на Джима в ожидании. Тот колебался, что-то смущало его.
– Это… это был корабль. Я слышал его мысли. Точнее, это нельзя назвать мыслями. Я не знаю, на что это было похоже. Это были предложения. И ощущение невероятной силы, мощи и скорости… и самоуверенности, хотя при полном отсутствии субъекта как такового. Крик откуда-то извне. Крик наслаждения. Непоколебимое чувство успеха, воспринимаемого так, как мы воспринимаем дыхание. Почти… – Кирк пытался подобрать слова, – апофеоз конструирования. Я не особо разобрался в этом. Я всегда считал себя частью корабля, как будто я его владелец. Но корабль думал совсем не так. Он был моим владельцем.
– Замечательно, – Спок замер на мгновение и сказал:
– Капитан, вы когда-нибудь были на Бете системы Павониса?
Джим покачал головой. Он слышал когда-то о ней, еще в годы обучения. Но даже самый активный капитан не может увидеть и сотой части того, что уже открыто.
– Основная звезда не представляет из себя ничего особенного. Обычная звезда класса А-5. Но третья – это нечто. В ее субтропиках существует замечательный феномен. Ночью небо абсолютно черное. Но ближе к рассвету от поверхности планеты начинают подниматься кольца голубого и зеленого света. Они растут и становятся похожими на арки в небе. Затем встает солнце, и эти голубые и зеленые полоски превращаются в серебристые на фоне оранжевого неба.
Джима удивил поэтический тон, с которым Спок описывал планету.
– Спок, мне кажется, ты не слышишь меня. Твой последний визит туда, случайно, не расширил твой жизненный опыт?
– Ты прав, капитан, – сказал Спок с некоторой неловкостью. – Хотя на самом деле я никогда не был никогда на Бете IV Павониса.
Джим закрыл рот.
– Но, возможно, я побываю там в ближайшем будущем, – сказал Спок. – Она была открыта тридцать четыре года назад, и ее тут же закрыли минимум на двести лет и определили под номером 5б/р.
– Религиозные войны, – предположил Джим.
– Никаких контактов, пока ситуация не разрешится.
– Да. И все-таки я был там, – сказал Спок, и его взгляд снова стал отсутствующим. – Мы стояли лагерем на огромном пространстве бесплодной земли и ждали знака небес, разрешающего начать битву. Но пришел совсем другой знак, знак к примирению. Мы побежали по полю туда, где был лагерь наших врагов, и обняли их, наших братьев…
Джим видел, как дрожат руки Спока и как тот заставлял их не дрожать.
– То было для меня самым сильным эмоциональным потрясением. При мне на этой планете установился мир. Я испытал ощущение такой радости, – мысли вулканца вернулись в настоящее. – Затем видение исчезло, и я снова оказался на своем месте.
Джим заказал горячего чаю и некоторое время пил его молча:
– Может быть, на какое-то мгновение твой мозг подсоединился к чьему-то другому?
– Да нет, не думаю. Если учитывать расстояние… Так что, кэп, я думаю, мне и самому неплохо было бы обратиться к доктору Маккою, – Минутку, – сказал Джим, удерживая Спока рукой, и попросил компьютер соединить его с лазаретом. – Маккой.
Боунз выглядел недовольным. Джим очень удивился. Кроме того, он услышал чей-то безжизненный голос где-то на заднем плане, этого голоса он не знал. Джим догадался, что это был кто-то из другой смены. Хотя, когда ты долгое время заперт с четырьмя сотнями человек, каждый голос становится таким знакомым. Но он на время забыл про свое любопытство.
– Боунз, у меня были довольно странные ощущения во время инверсионного полета…
– Ха, и у тебя тоже? – Маккой казался задумчивым. – А я считал, что это произошло только со мной.
– Да нет. С другими тоже случилось что-то подобное. Я хочу, чтобы ты узнал, кто еще испытывал нечто странное.
– Так дайте распоряжение, – сказал Маккой. – Я никуда не собираюсь. Чертова бумажная работа! И еще одна вещь, Джим…
– Запомни ее. Я скоро заеду, – Джим взглянул на Спока. – Пойдешь со мной?
– Да.
– Боюсь, Спок, что практически все на этом корабле испытывали нечто странное. Но поскольку все это происходило в нулевом измерении, с нами ничего произойти не могло, поскольку, чтобы что-то произошло, необходимо такое понятие, как время, а в нулевом измерении этого понятия не существует. Звездный Флот вряд ли будет озабочен тем, что не произошло. Да и я тоже. Так чего ты так беспокоишься?
Спок, вставая, с улыбкой взглянул на капитана:
– Меня беспокоит то, что я до сих пор остаюсь один на один с этими воспоминаниями. Так или иначе, но ощущения были такие реальные и логичные, А ты, как я погляжу, становишься мастером парадоксов.
– А разве не вулканцы высказали мысль, что двери правды охраняют два стража: парадокс и противоречие, и что если пытаться их открыть, повернувшись к ним спиной, то правда так и останется тайной.
– А если бы мы этого не сказали, – ответил Спок с той же лукавой искоркой в глазах, – то я сказал бы это сейчас.
– Тогда пошли в лазарет.
Глава 6
Из лифта Джим вызвал мостик и отдал распоряжение, чтобы люди, испытавшие нечто странное во время инверсионного полета, пришли в лазарет и рассказали о своих ощущениях. Когда он связался с пультом управления, Ухура доложила:
– Звонил Скотт с отчетом о проверке. Он хотел бы видеть вас, как только вы освободитесь.
Лифт замедлил движение и остановился на четвертом уровне.
– Иди вперед, – сказал Джим. – А я съезжу к Скотту.
Спок кивнул и вышел из лифта.
– Инженерный отсек, – распорядился Кирк. Когда двери лифта открылись снова, Джим не без удовольствия увидел суетящихся кругом людей. И хотя это было нехорошим признаком, – значит, что-то не в порядке, – Джиму всегда нравилось, с каким рвением работали люди Скотта. Он вошел внутрь и услышал голос начальника отдела и писк Кет'лк, идущие откуда-то снизу.
– Нет, Мнт'гмри, давай попробуем так. Существует три измерения, правильно? Каждое из них как бы вытекает из предыдущего. Конечно, на самом деле их гораздо больше, но у нас принято работать только с этими тремя. Коль что-то существует в пространстве, то оно может по нему передвигаться. Вот от чего мы отталкиваемся, чтобы перейти к следующему понятию…
– Времени.
– Правильно. Существует также три измерения времени. Каждое из них вытекает из предыдущего. В эту парадигму входят: протяженность, отрезок и предел. Ну что, пока все ясно? Хорошо. Затем, известно, что физические объекты могут влиять друг на друга. Таким образом, существуют несколько функций, для которых ваша физика не имеет точных определений. Вы можете называть эти аспекты относительными. Ближайшие эквиваленты в вашем языке – поврежденность, следствие и причина.
– Подожди минутку. Мне кажется, что причина должна идти перед следствием.
– Иногда, да. Но я не стала бы считать это закономерностью.
Наступила пауза.
– По-моему, ты опять меня не понимаешь.
– Я тоже, – сказал Джим, опускаясь к ним на маленькой платформе.
– Капитан, – воскликнул Скотт, и тому показалось, что инженер обрадовался передышке. – Я не ожидал, что вы придете так скоро.
«Какие-то проблемы, это уж как пить дать», – подумал Кирк, уловив, что акцент Скотта стал слишком сильным.
– Проблемы с двигателем?
– Да. Взгляните, – Скотт подошел к пульту, слегка отодвинувшись, чтобы Джиму было хорошо видно, и вывел программу структурного анализа.
– Вот щель в портовом отсеке. Я не знаю почему, но предполагаю, что она образовалась во время того чертова полета, в который нас втянул Зулу. Но что меня беспокоит, так это то, что компьютеры, следящие за повреждениями, не заметили ее.
Джим взглянул на экран. Внешне он казался абсолютно спокойным, но внутри него все клокотало. Огромная дыра зияла на иридиево-платиновом корпусе корабля.
– Попытайся мы сейчас уйти в подпространство, от нас останется одна космическая пыль.
– Да, капитан.
Джим отвернулся от экрана.
– Сколько времени уйдет на то, чтобы ее залатать?
– Не намного больше, чем я уже просил. Нам придется выйти в космос, чтобы оттуда восстановить все коммуникации – у нас есть соответствующее оборудование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27