И это вовсе не больно, но они для уверенности его усыпят.
Вся столовая к этому времени притихла. Надзирающая за ними нянька на время вышла, а окошко раздаточной было закрыто, и оттуда их никто не мог услышать.
– Что еще за надрез? – спросил какой-то мальчик тихим напуганным голосом. – Она сказала, что это за надрез?
– Она сказала, что это сделает его взрослее. Что это надо делать всем, и от этого демоны взрослых перестают меняться. Им делают такой разрез, и демон остается в одной форме, а мы становимся взрослыми.
– Но...
– Это ведь не значит, что...
– Неужели у всех взрослых есть такой надрез?
– А как же насчет?...
Внезапно все замолчали, словно им самим кое-что отрезали, и все взгляды обратились к выходу. Там стояла Сестра Клара, вся такая мягкая, кроткая и бесстрастная, а рядом с ней – незнакомый Лайре мужчина в белом халате.
– Бриджет МакДжинн, – позвал он.
Белокурая девочка, дрожа, встала. Ее трепещущий демон прижался к ее груди.
– Да, сэр? – промямлила она едва слышным голоском.
– Допивай свое молоко и ступай за Сестрой Кларой, – велел он. – Всем остальным – разойтись в свои классы.
Дети покорно поставили кружки на тележку из нержавеющей стали и в полной тишине покинули столовую. Никто не посмотрел на Бриджет МакДжинн, никто, кроме Лайры, которая прочла на лице белокурой девочки вспышку ужаса.
Остаток утра прошел в занятиях. На станции был небольшой спортзал, потому что во время предлинной полярной ночи заниматься на улице трудно, и каждая группа детей по очереди играла там под присмотром няни. Им полагалось разбиться на команды и перебрасываться мячом, и Лайра, которая раньше ничем подобным не занималась, пришла в растерянность. Но она быстро ориентировалась в спортивных играх и была прирожденным лидером, а потому вскоре обнаружила, что игра ей нравится. Маленький зал наполнился криками детей, визгом и гиканьем демонов, которые постепенно вытесняли из головы пугающие мысли, что, разумеется, и было настоящей целью занятий.
Перед обедом, когда дети снова выстроились в очередь в столовой, Лайра почувствовала чириканье Пантелеймона, который кого-то узнал, обернулась и оказалась лицом к лицу с Билли Костой.
– Роджер мне сказал, что и ты здесь, – проговорил он вполголоса.
– Твой брат направляется сюда, вместе с Джоном Фаа и всей бандой бродяжников, – ответила она. – Они намереваются забрать тебя домой.
Он едва не заверещал от радости, но вовремя сделал вид, что закашлялся.
– И еще, ты должен называть меня Лиззи, – добавила Лайра, – ни в коем случае не Лайрой. И должен рассказать мне все, что тебе известно, вот.
Они сели вместе, рядом с Роджером. В обед, когда дети только то и делали, что ходили между столами и раздаткой, где пресного вида взрослые подавали им такую же пресную еду, они могли общаться без опасений. Под звон ножей, вилок и тарелок Билли и Роджер рассказали ей все, что знали сами. От одной из нянь Билли слышал, что детей, которым сделали операцию, отправляют в общежития ближе к югу, что могло объяснить, почему Тони Макария стал бродяжничать. У Роджера, однако, нашлось кое-что поинтереснее.
– А я нашел тайник, – сообщил он.
– Неужели? Где?
– Видите эту картину . . . – он имел в виду большую фотограмму тропического пляжа. – Взгляните на ту потолочную панель в верхнем правом углу?
Потолок состоял из укрепленных металлическим каркасом больших квадратных панелей, и одна из них, над картиной, была слегка приподнята.
– Когда я ее увидел, – сказал Роджер, – то подумал, что они все похожи на эту панель, и попробовал приподнять их все, но все попусту. Под ними ничего нет. Однажды ночью я и этот парень из нашей спальни, которого забрали, решили все проверить. Там оказалось пустота, куда можно залезть . . .
– И насколько далеко можно пролезть под потолком?
– Не знаю. Мы продвинулись совсем немного. Мы хотели убедиться, что, когда придет время, мы сможем там спрятаться, но, возможно, нас вычислили.
Лайра видела в рассказанном скорее лазейку, чем тайник. Это было лучшее, что она слышала за все время пребывания в этом месте. Но прежде чем они снова начали разговаривать, какой-то доктор постучал ложкой по столу и начал свою речь.
– Внимание дети! – сказал он. – Слушайте внимательно! Время от времени мы должны проводить пожарные учения. Очень важно, чтобы при этом все оказались тепло одеты и без паники вышли наружу. Поэтому сегодня после полудня мы собираемся попрактиковаться с пожарной тревогой. Когда зазвонит звонок, вы должны оставить все свои дела и делать то, что велит ближайший взрослый. Запомните, куда вас поведут. Это и будет место, куда вы должны направляться в случае пожара.
А что, подумала Лайра, это идея!
Большую часть послеобеденного времени она и еще четыре девочки проходили проверку на Пыль. Доктора не говорили, что занимаются именно этим, но и без этого догадка напрашивалась сама. По одной их забирали в лабораторию, и это их, естественно, пугало; как жестоко обойдется с ней судьба, думала Лайра, если позволит вот так погибнуть, не нанеся по ним удара! Но кажется, пока им не собирались делать никаких операций.
– Мы хотим произвести кое-какие обследования, – объяснил доктор. Между всеми ними трудно было уловить разницу: все эти люди казались родными братьями в своих белых халатах, с планшетами и ручками на подхвате, и даже женщины походили друг на друга своими униформами и мягко-вкрадчивой манерой держаться.
– Но меня вчера обследовали, – сказала Лайра.
– О, сегодня будут немного другие исследования. Стань пожалуйста на ту металлическую пластину... нет, сними сперва туфли. Если хочешь, можешь держать своего демона в руках. Смотри перед собой, вот так, сосредоточься на зеленом огоньке. Хорошая девочка...
Что-то вспыхнуло. Доктор повернул ее лицо в другом направлении, вправо и влево, и при этом каждый раз что-то щелкало и мерцало.
– Отлично! А теперь подойди к этому прибору и засунь руку в это отверстие. Обещаю, ничего страшного от этого не произойдет. Выпрями пальцы. Вот так.
– А что вы исследуете? – спросила она. – Это Пыль, да?
– Кто рассказал тебе о Пыли?
– Одна девочка, я не знаю ее имени. Она сказала, что все мы заражены Пылью. Но я не заражена, по крайней мере, я так считаю. Я вчера принимала душ...
– О, это совсем другая пыль. Ее не увидишь невооруженным взглядом. Это особенная пыль. А теперь прижми первый палец... вот так. Отлично. Теперь, если пошаришь там, нащупаешь что-то вроде ручки... нашла? Возьмись за нее... умница, девочка. А теперь, можешь ты положить вторую руку сюда... опусти ее на медный шар. Хорошо. Прекрасно! Сейчас ты почувствуешь легкое покалывание, но не беспокойся, это всего лишь легкий анбарический ток...
Пантелеймон, приняв свою самую напряженную и настороженную личину дикого кота, с горящими глазами и подозрительным видом бродил вокруг приборов, время от времени возвращаясь, чтобы потереться о ноги Лайры.
Она уже успела убедиться, что пока никто не собирается делать ей никакой операции, как уверена была и в том, что никто не в курсе, кто скрывается под именем Лиззи Брукс; и потому она отважилась задать вопрос.
– Почему вы отбираете у людей демонов?
– Что? Кто это тебе такое порассказал?
– Одна девочка, чьего имени я не знаю. Она сказали, что вы отделяете демонов от людей.
– Чепуха. . .
Тем не менее, Лайра уже достаточно себя накрутила. И поэтому не остановилась:
– Ведь вы один за другими уводите детей, и никто из них не вернулся! Одни уверены, что вы их убиваете, иные говорят совсем другое, а эта девочка сказала, что вы отнимаете...
– Это совсем не так! Если мы забираем детей, то это значит, что им настало время переехать в другое место. Они растут. Боюсь, твоя приятельница просто пугает сама себя. Ничего подобного! Даже не думай о таком! А кто такая твоя подруга?
– Я только вчера здесь появилась, и никого еще не знаю по имени.
– Как она выглядит?
– Не припомню. Кажется, волосы у нее такого каштанового цвета... светло-каштанового... Не знаю!
Доктор вышел и о чем-то тихо тихо заговорил с няней. Пока эти двое совещались, Лайра наблюдала за их демонами. Демон медсестры был миленькой птичкой, такой же опрятной и безразличной, как пес Сестры Клары, демон доктора была большекрылой толстой ночной бабочкой. Они не двигались. Но и не спали, потому что глаза птицы ярко блестели, а усики бабочки вяло подергивались, тем не менее, Лайра ожидала, что они будут более подвижными. Возможно, они действительно не были ни взволнованы, ни озабочены.
Через некоторое время доктор вернулся, и они продолжили обследование, взвешивая отдельно ее и Пантелеймона, разглядывая ее через специальный экран, измеряя ее пульс, и помещая ее под маленькое сопло, которое с шипением обдавало ее запахом свежего воздуха.
Как раз на середине очередного тесте начал громко и безостановочно звонить звонок.
– Пожарная тревога! – сказал со вздохом доктор. – Что ж, отлично! Следуй за Сестрой Бетти, Лиззи.
– Но доктор, вся их теплая одежда в спальном корпусе! Она не может выйти на улицу в таком виде! Как вы полагаете, может, нам стоит сначала сходить одеться?
Раздраженный тем, что эксперимент прерван, он гневно щелкнул пальцами.
– Полагаю, это одна из тех вещей, которые проверяются на практике, – сказал он. – Что за досада!
– Когда я приходила вчера, – услужливо подсказала Лайра, – Сестра Клара положила мои вещи в шкафчик в кабинете, где меня осматривали. В соседней комнате. Я могу надеть их.
– Отличная идея! – одобрила няня. – В таком случае, поторопись!
Скрывая ликование, Лайра поспешила вслед за няней, чтобы получить назад милые сердцу меха, гамаши и ботинки, и быстренько их натянуть, пока воспитательница облачалась в угольно-черное блестящее одеяние.
Затем они поспешно выбрались наружу. На широкой площадке перед главной группой зданий толклось около сотни взрослых и детей, пребывая кто в возбуждении, кто в раздражении, кто в недоумении.
– Видите? – говорил кто-то из взрослых. – Это стоило сделать, чтобы посмотреть, какой будет переполох, если начнется настоящий пожар.
Кто-то дул в свисток и размахивал руками, правда мало кто обращал на него внимания. Лайра заметила Роджера и кивнула. Роджер ухватил руку Билли Косты, и вскоре они оказались рядом в водовороте бегущих детей.
– Никто не заметит, если мы тут немного осмотримся, – сказала Лайра. – У них лет сто уйдет, чтобы всех пересчитать, а мы потом можем сказать, что пошли за кем-то другим и заблудились.
Они дождались, пока большинство взрослых отвернется, затем Лайра зачерпнула немного снега, слепила рыхленький снежок и наугад швырнула его в толпу. Через секунду этим занимались уже все дети, и воздух наполнился летающими во всех направлениях снежками. Крики и смех малышей напрочь перекрыли голоса пытавшихся восстановить контроль над ситуацией старших, в то время, как трое детей спокойно завернули за угол и скрылись из виду.
Снег был глубок, и они не могли идти слишком быстро, но это не имело особого значения; главное, что никто не шел за ними следом. Лайра с друзьями забрались на крышу одного из туннелей, и очутились на дивной равнине, покрытой снежными дюнами и впадинами, красующейся белизной на фоне черного неба и залитой огнями окружающих территорию фонарей.
– Что мы высматриваем? – спросил Билли.
– Не знаю. Просто смотрим, – ответила Лайра и начала пробираться к приземистому квадратному зданию немного в стороне от остальной группы, на углу слабым анбарическим светом горел фонарь.
Гул с площадки был еще слышен, но уже отдаленно. Безусловно, предоставившуюся свободу дети использовали наилучшим образом, Лайре оставалось надеяться, что продлится она как можно дольше. Она принялась обходить квадратное здание по краю, высматривая окно. Крыша находилась всего где-то в семи футах над землей, и, в отличие от других строений, это здание не было связано со станцией переходом.
В нем не было ни одного окна, зато они отыскали дверь. Красными буквами на ней было написано предупреждение “ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН”.
Лайра уже протянула руку, чтобы попытаться повернуть ручку, как вдруг Роджер воскликнул:
– Смотрите! Птица! Или все же...
В его голосе слышалось колебание, потому что пикирующее на них с черного неба создание вовсе не было птицей: это был некто, с кем Лайре уже доводилось встречаться.
– Демон колдуньи!
Приземляясь, гусь забил крыльями и поднял небольшой снежный ураган.
– Приветствую тебя, Лайра! – сказал он. – Я летел сюда за тобой, хотя ты меня и не видела. Я дожидался, пока ты, наконец, выйдешь наружу. Так что происходит?
Она быстро ему все пересказала.
– А где бродяжники? – спросила она. – С Джоном Фаа все в порядке? Самоедов победили?
– Большинству из них ничего не угрожает. Джон Фаа ранен, но не опасно. Тебя привезли сюда охотники и рейдеры, которые частенько грабят отряды путешественников, и поодиночке им легче путешествовать, чем большими отрядами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Вся столовая к этому времени притихла. Надзирающая за ними нянька на время вышла, а окошко раздаточной было закрыто, и оттуда их никто не мог услышать.
– Что еще за надрез? – спросил какой-то мальчик тихим напуганным голосом. – Она сказала, что это за надрез?
– Она сказала, что это сделает его взрослее. Что это надо делать всем, и от этого демоны взрослых перестают меняться. Им делают такой разрез, и демон остается в одной форме, а мы становимся взрослыми.
– Но...
– Это ведь не значит, что...
– Неужели у всех взрослых есть такой надрез?
– А как же насчет?...
Внезапно все замолчали, словно им самим кое-что отрезали, и все взгляды обратились к выходу. Там стояла Сестра Клара, вся такая мягкая, кроткая и бесстрастная, а рядом с ней – незнакомый Лайре мужчина в белом халате.
– Бриджет МакДжинн, – позвал он.
Белокурая девочка, дрожа, встала. Ее трепещущий демон прижался к ее груди.
– Да, сэр? – промямлила она едва слышным голоском.
– Допивай свое молоко и ступай за Сестрой Кларой, – велел он. – Всем остальным – разойтись в свои классы.
Дети покорно поставили кружки на тележку из нержавеющей стали и в полной тишине покинули столовую. Никто не посмотрел на Бриджет МакДжинн, никто, кроме Лайры, которая прочла на лице белокурой девочки вспышку ужаса.
Остаток утра прошел в занятиях. На станции был небольшой спортзал, потому что во время предлинной полярной ночи заниматься на улице трудно, и каждая группа детей по очереди играла там под присмотром няни. Им полагалось разбиться на команды и перебрасываться мячом, и Лайра, которая раньше ничем подобным не занималась, пришла в растерянность. Но она быстро ориентировалась в спортивных играх и была прирожденным лидером, а потому вскоре обнаружила, что игра ей нравится. Маленький зал наполнился криками детей, визгом и гиканьем демонов, которые постепенно вытесняли из головы пугающие мысли, что, разумеется, и было настоящей целью занятий.
Перед обедом, когда дети снова выстроились в очередь в столовой, Лайра почувствовала чириканье Пантелеймона, который кого-то узнал, обернулась и оказалась лицом к лицу с Билли Костой.
– Роджер мне сказал, что и ты здесь, – проговорил он вполголоса.
– Твой брат направляется сюда, вместе с Джоном Фаа и всей бандой бродяжников, – ответила она. – Они намереваются забрать тебя домой.
Он едва не заверещал от радости, но вовремя сделал вид, что закашлялся.
– И еще, ты должен называть меня Лиззи, – добавила Лайра, – ни в коем случае не Лайрой. И должен рассказать мне все, что тебе известно, вот.
Они сели вместе, рядом с Роджером. В обед, когда дети только то и делали, что ходили между столами и раздаткой, где пресного вида взрослые подавали им такую же пресную еду, они могли общаться без опасений. Под звон ножей, вилок и тарелок Билли и Роджер рассказали ей все, что знали сами. От одной из нянь Билли слышал, что детей, которым сделали операцию, отправляют в общежития ближе к югу, что могло объяснить, почему Тони Макария стал бродяжничать. У Роджера, однако, нашлось кое-что поинтереснее.
– А я нашел тайник, – сообщил он.
– Неужели? Где?
– Видите эту картину . . . – он имел в виду большую фотограмму тропического пляжа. – Взгляните на ту потолочную панель в верхнем правом углу?
Потолок состоял из укрепленных металлическим каркасом больших квадратных панелей, и одна из них, над картиной, была слегка приподнята.
– Когда я ее увидел, – сказал Роджер, – то подумал, что они все похожи на эту панель, и попробовал приподнять их все, но все попусту. Под ними ничего нет. Однажды ночью я и этот парень из нашей спальни, которого забрали, решили все проверить. Там оказалось пустота, куда можно залезть . . .
– И насколько далеко можно пролезть под потолком?
– Не знаю. Мы продвинулись совсем немного. Мы хотели убедиться, что, когда придет время, мы сможем там спрятаться, но, возможно, нас вычислили.
Лайра видела в рассказанном скорее лазейку, чем тайник. Это было лучшее, что она слышала за все время пребывания в этом месте. Но прежде чем они снова начали разговаривать, какой-то доктор постучал ложкой по столу и начал свою речь.
– Внимание дети! – сказал он. – Слушайте внимательно! Время от времени мы должны проводить пожарные учения. Очень важно, чтобы при этом все оказались тепло одеты и без паники вышли наружу. Поэтому сегодня после полудня мы собираемся попрактиковаться с пожарной тревогой. Когда зазвонит звонок, вы должны оставить все свои дела и делать то, что велит ближайший взрослый. Запомните, куда вас поведут. Это и будет место, куда вы должны направляться в случае пожара.
А что, подумала Лайра, это идея!
Большую часть послеобеденного времени она и еще четыре девочки проходили проверку на Пыль. Доктора не говорили, что занимаются именно этим, но и без этого догадка напрашивалась сама. По одной их забирали в лабораторию, и это их, естественно, пугало; как жестоко обойдется с ней судьба, думала Лайра, если позволит вот так погибнуть, не нанеся по ним удара! Но кажется, пока им не собирались делать никаких операций.
– Мы хотим произвести кое-какие обследования, – объяснил доктор. Между всеми ними трудно было уловить разницу: все эти люди казались родными братьями в своих белых халатах, с планшетами и ручками на подхвате, и даже женщины походили друг на друга своими униформами и мягко-вкрадчивой манерой держаться.
– Но меня вчера обследовали, – сказала Лайра.
– О, сегодня будут немного другие исследования. Стань пожалуйста на ту металлическую пластину... нет, сними сперва туфли. Если хочешь, можешь держать своего демона в руках. Смотри перед собой, вот так, сосредоточься на зеленом огоньке. Хорошая девочка...
Что-то вспыхнуло. Доктор повернул ее лицо в другом направлении, вправо и влево, и при этом каждый раз что-то щелкало и мерцало.
– Отлично! А теперь подойди к этому прибору и засунь руку в это отверстие. Обещаю, ничего страшного от этого не произойдет. Выпрями пальцы. Вот так.
– А что вы исследуете? – спросила она. – Это Пыль, да?
– Кто рассказал тебе о Пыли?
– Одна девочка, я не знаю ее имени. Она сказала, что все мы заражены Пылью. Но я не заражена, по крайней мере, я так считаю. Я вчера принимала душ...
– О, это совсем другая пыль. Ее не увидишь невооруженным взглядом. Это особенная пыль. А теперь прижми первый палец... вот так. Отлично. Теперь, если пошаришь там, нащупаешь что-то вроде ручки... нашла? Возьмись за нее... умница, девочка. А теперь, можешь ты положить вторую руку сюда... опусти ее на медный шар. Хорошо. Прекрасно! Сейчас ты почувствуешь легкое покалывание, но не беспокойся, это всего лишь легкий анбарический ток...
Пантелеймон, приняв свою самую напряженную и настороженную личину дикого кота, с горящими глазами и подозрительным видом бродил вокруг приборов, время от времени возвращаясь, чтобы потереться о ноги Лайры.
Она уже успела убедиться, что пока никто не собирается делать ей никакой операции, как уверена была и в том, что никто не в курсе, кто скрывается под именем Лиззи Брукс; и потому она отважилась задать вопрос.
– Почему вы отбираете у людей демонов?
– Что? Кто это тебе такое порассказал?
– Одна девочка, чьего имени я не знаю. Она сказали, что вы отделяете демонов от людей.
– Чепуха. . .
Тем не менее, Лайра уже достаточно себя накрутила. И поэтому не остановилась:
– Ведь вы один за другими уводите детей, и никто из них не вернулся! Одни уверены, что вы их убиваете, иные говорят совсем другое, а эта девочка сказала, что вы отнимаете...
– Это совсем не так! Если мы забираем детей, то это значит, что им настало время переехать в другое место. Они растут. Боюсь, твоя приятельница просто пугает сама себя. Ничего подобного! Даже не думай о таком! А кто такая твоя подруга?
– Я только вчера здесь появилась, и никого еще не знаю по имени.
– Как она выглядит?
– Не припомню. Кажется, волосы у нее такого каштанового цвета... светло-каштанового... Не знаю!
Доктор вышел и о чем-то тихо тихо заговорил с няней. Пока эти двое совещались, Лайра наблюдала за их демонами. Демон медсестры был миленькой птичкой, такой же опрятной и безразличной, как пес Сестры Клары, демон доктора была большекрылой толстой ночной бабочкой. Они не двигались. Но и не спали, потому что глаза птицы ярко блестели, а усики бабочки вяло подергивались, тем не менее, Лайра ожидала, что они будут более подвижными. Возможно, они действительно не были ни взволнованы, ни озабочены.
Через некоторое время доктор вернулся, и они продолжили обследование, взвешивая отдельно ее и Пантелеймона, разглядывая ее через специальный экран, измеряя ее пульс, и помещая ее под маленькое сопло, которое с шипением обдавало ее запахом свежего воздуха.
Как раз на середине очередного тесте начал громко и безостановочно звонить звонок.
– Пожарная тревога! – сказал со вздохом доктор. – Что ж, отлично! Следуй за Сестрой Бетти, Лиззи.
– Но доктор, вся их теплая одежда в спальном корпусе! Она не может выйти на улицу в таком виде! Как вы полагаете, может, нам стоит сначала сходить одеться?
Раздраженный тем, что эксперимент прерван, он гневно щелкнул пальцами.
– Полагаю, это одна из тех вещей, которые проверяются на практике, – сказал он. – Что за досада!
– Когда я приходила вчера, – услужливо подсказала Лайра, – Сестра Клара положила мои вещи в шкафчик в кабинете, где меня осматривали. В соседней комнате. Я могу надеть их.
– Отличная идея! – одобрила няня. – В таком случае, поторопись!
Скрывая ликование, Лайра поспешила вслед за няней, чтобы получить назад милые сердцу меха, гамаши и ботинки, и быстренько их натянуть, пока воспитательница облачалась в угольно-черное блестящее одеяние.
Затем они поспешно выбрались наружу. На широкой площадке перед главной группой зданий толклось около сотни взрослых и детей, пребывая кто в возбуждении, кто в раздражении, кто в недоумении.
– Видите? – говорил кто-то из взрослых. – Это стоило сделать, чтобы посмотреть, какой будет переполох, если начнется настоящий пожар.
Кто-то дул в свисток и размахивал руками, правда мало кто обращал на него внимания. Лайра заметила Роджера и кивнула. Роджер ухватил руку Билли Косты, и вскоре они оказались рядом в водовороте бегущих детей.
– Никто не заметит, если мы тут немного осмотримся, – сказала Лайра. – У них лет сто уйдет, чтобы всех пересчитать, а мы потом можем сказать, что пошли за кем-то другим и заблудились.
Они дождались, пока большинство взрослых отвернется, затем Лайра зачерпнула немного снега, слепила рыхленький снежок и наугад швырнула его в толпу. Через секунду этим занимались уже все дети, и воздух наполнился летающими во всех направлениях снежками. Крики и смех малышей напрочь перекрыли голоса пытавшихся восстановить контроль над ситуацией старших, в то время, как трое детей спокойно завернули за угол и скрылись из виду.
Снег был глубок, и они не могли идти слишком быстро, но это не имело особого значения; главное, что никто не шел за ними следом. Лайра с друзьями забрались на крышу одного из туннелей, и очутились на дивной равнине, покрытой снежными дюнами и впадинами, красующейся белизной на фоне черного неба и залитой огнями окружающих территорию фонарей.
– Что мы высматриваем? – спросил Билли.
– Не знаю. Просто смотрим, – ответила Лайра и начала пробираться к приземистому квадратному зданию немного в стороне от остальной группы, на углу слабым анбарическим светом горел фонарь.
Гул с площадки был еще слышен, но уже отдаленно. Безусловно, предоставившуюся свободу дети использовали наилучшим образом, Лайре оставалось надеяться, что продлится она как можно дольше. Она принялась обходить квадратное здание по краю, высматривая окно. Крыша находилась всего где-то в семи футах над землей, и, в отличие от других строений, это здание не было связано со станцией переходом.
В нем не было ни одного окна, зато они отыскали дверь. Красными буквами на ней было написано предупреждение “ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН”.
Лайра уже протянула руку, чтобы попытаться повернуть ручку, как вдруг Роджер воскликнул:
– Смотрите! Птица! Или все же...
В его голосе слышалось колебание, потому что пикирующее на них с черного неба создание вовсе не было птицей: это был некто, с кем Лайре уже доводилось встречаться.
– Демон колдуньи!
Приземляясь, гусь забил крыльями и поднял небольшой снежный ураган.
– Приветствую тебя, Лайра! – сказал он. – Я летел сюда за тобой, хотя ты меня и не видела. Я дожидался, пока ты, наконец, выйдешь наружу. Так что происходит?
Она быстро ему все пересказала.
– А где бродяжники? – спросила она. – С Джоном Фаа все в порядке? Самоедов победили?
– Большинству из них ничего не угрожает. Джон Фаа ранен, но не опасно. Тебя привезли сюда охотники и рейдеры, которые частенько грабят отряды путешественников, и поодиночке им легче путешествовать, чем большими отрядами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51