По обе стороны, находясь в пределах досягаемости и образуя правильный шестиугольник, располагались шесть пузатых цилиндров синего цвета.
– Вот мы и пришли, – сказал Пол. – Это знаменитые всеядцы Диабелли, термоядерные моторы, которые коренным образом преобразили путешествие по Солнечной системе.
– Вот эти штуковины? – спросила Яна.
– Да, вот эти штуковины. – Пол похлопал ладонью по одному из синих цилиндров. – Извините, если они на вас особого впечатления не произвели.
– Возможно, если они б работали, они бы его произвели. – И Яна тут же осознала свою ошибку. Поскольку корабль сбрасывал скорость, моторы должны были работать.
Вместо ответа Пол взял ее за руку. Ладонь его оказалась гладкой и мягкой, совсем не напоминая ладонь человека, всю прошедшую неделю проработавшего с моторами. Затем он приложил руку Яны к одному из синих цилиндров.
– Чувствуете что-нибудь?
Яна чувствовала. Цилиндр передавал ее ладони нежную пульсацию, такую незначительную, что она скорее напоминала щекотку слабого электрического разряда.
– Мы славно поработали с их регулировкой, – похвастался Пол. – Эффективность девяносто девять целых и девяносто восемь сотых процента. Сто процентов – величина недостижимая, даже в теории.
– А что происходит внутри? Если они зовутся всеядцами, им предполагается что-то есть.
– Пожалуй, это не лучшее для них название. – Пол снова похлопал по пузатому цилиндру, а затем оставил свою ладонь лежать рядом с рукой Яны. – Если бы вы оказались внутри – что, слава Богу, вам не грозит, – вы бы обнаружили, что прямо здесь, в этой секции, происходит термоядерная реакция. В данный момент мы преобразуем водород в гелий, чтобы обеспечить энергией привод. Мы можем проделывать это при столь низкой внутренней температуре, как десять миллионов градусов. Но даже если у нас кончится водород, мы можем преобразовывать гелий в углерод или во что угодно аж до самого железа. Всеядцы потому так и называются, что они способны преобразовывать множество различных элементов. Однако большинство термоядерных реакций, прежде чем они начнут производить полезную энергию, нуждаются по меньшей мере в сотне миллионов градусов. Мы стараемся этого избегать, потому что более высокие температуры оказывают вредное воздействие на моторы.
Яна покрепче прижала ладонь к цилиндру. Тот оставался абсолютно прохладен, хотя в считанных сантиметрах от ее пальцев находилась ревущая термоядерная печь. Пол мог небрежно упоминать о десяти миллионах градусов как о «столь низкой внутренней температуре», но Яне и этого выше головы хватало.
Старпом внимательно наблюдал.
– Страшно?
– Нет, ни капельки. Скорее возбуждает. – Это также и возбуждало. Сознание того, что такой страшный объем скрытой энергии, подвластный человеческому контролю, вибрирует прямо под ее пальцами, определенно пьянило Яну, вызывая приятное волнение.
– Я надеялся, что вам понравится. – Пол опять похлопал ладонью по синему цилиндру. – По моему убеждению, это что-то вроде теста для людей. Визит в моторное отделение обычно вызывает одну из двух характерных реакций. Некоторые люди страшно пугаются, оказываясь так близко к столь колоссальной энергии. Похоже, они не понимают, что если моторы и впрямь рванут, в противоположном конце корабля им будет ничуть не безопасней, чем здесь. Других людей возбуждают признаки той огромной власти, какую человечество обрело над природой. То, что мы проделываем внутри всеядцев, раньше происходило в самом сердце звезд. На мой взгляд, это замечательно и восхитительно. – Он отвернулся от цилиндра. – Дайте мне знать, если захотите снова сюда прийти. А сейчас нам лучше вернуться назад к носу. Встреча на орбите Марса состоится уже через час-другой. И доктор Блум наверняка пожелает сразу же с вами увидеться.
– По-моему, ей хочется увидеть Себастьяна, а не меня.
– Даже если так, вам обоим придется немало с ней пообщаться. Но я надеюсь, что вам понравился этот визит.
– Очень.
Это была сущая правда. Тем не менее, в голове у Яны остался один вопрос: почему из всех пассажиров Пол Марр выбрал для отдельной экскурсии именно ее? Пожалуй, возникал также и еще один вопрос: выбрал ли Марр только ее – или она оказалась всего лишь одной из целого списка в добрую дюжину?
Яна предпочла этих вопросов не задавать. Что-то подсказывало ей, что в надлежащее время она все выяснит. И если ответ окажется таким, что Пол Марр интересуется одной лишь Яной, тогда у нее по-прежнему останется один вопрос, который она должна будет задать самой себе.
12.
В аппаратной было холодно, однако Алекс потел. Через час им с Кейт – что на практике, пожалуй, означало его одного – придется дать самый важный отчет в его жизни. Этот отчет также должен был стать самым трудным. Алекс настаивал на том, что компьютерные возможности и информационные ресурсы Невода представляют собой все, что ему требуется, чтобы сделать его модель практическим предсказательным инструментом. А Кейт в ответ заявляла, что это чушь собачья, потому что модель производит форменную бессмыслицу. Алекс не очень ей верил. Он был убежден лишь в том, что понятия не имеет, что могло пойти не так.
«Спокойно, – сказал себе Алекс. – Главное – сохранять спокойствие».
Прежде всего, следовало прогнать модель для тех десятилетий, что предшествовали Великой войне. Как и раньше, она предсказала начало войны с точностью до года и до месяца. В послевоенное время прогон никаких предсказаний не выдал, но так и должно было быть. Столь травматичное событие представляло собой такую сингулярность временной линии, за которой всякие предсказания становились невозможны.
Так как же быть с теми прогонами, которые проделала Кейт, пока он, по ее словам, «малышку Люси долбил»? Алекс абсолютно не был уверен, что там была именно Люси, но обсуждать эту неуверенность с Кейт ему вряд ли стоило.
Модель автоматически сохраняла все параметры каждого прогона. Алекс затребовал Невод, чтобы параллельно выполнить все те прогоны, которые Кейт прошлой ночью проделала последовательно. Могли уйти целые месяцы на то, чтобы отследить все переменные, так что на данный момент Алекс решил даже не пытаться. Он остановился на крупных агрегатах. На данный момент критическим значением являлось общее население Солнечной системы. Поэтому Алекс потребовал, чтобы эта величина, усредненная по всем прогоном, которые они с Кейт выполнили, выводилась на дисплей как функция времени.
И вот у него на экране стало возникать общее количество людей во всей Солнечной системе для каждого года на полстолетия вперед.
Начальное значение, для 2097 года, представляло собой сегодняшнюю реальную цифру в 5,2 миллиарда. Это число округлялось до двух значимых цифр, но Алекс снова и снова убеждался в том, что его результаты нечувствительны к небольшим ошибкам во вводах или к незначительным переменам начальных условий. Значение для 2098 года, 5,3 миллиарда, пришло на пять секунд позже ожидаемого. Объем вычислений, который требовала модель Алекса, был колоссальным, но даже он не мог хоть в малой мере напрячь способности Невода. Однако Алекс не запросил высший приоритет системы. Такой запрос относился лишь к чрезвычайным случаям, а также к зачастую бессмысленным (по скромному мнению Алекса) компьютерным требованиям других государственных программ.
2099: округленным средним значением по всем прогонам остались 5,3 миллиарда. Алекс выборочно проверил точное значение, которое показало увеличение. 2100: разумеется, число опять-таки слегка повысилось – до 5,4 миллиарда. Тут Алекс вдруг осознал, что у него за плечом стоит Кейт, наблюдая не столько за дисплеем, сколько за ним самим. Годы равномерно двигались дальше, показатель населения неуклонно полз вверх.
Возможно, все шло как полагается. Возможно, это Кейт здесь напортачила. Модели Алекса в корне отличались от всех более ранних предсказательных моделей. Он по-прежнему силился объяснить эти различия таким образом, чтобы выбранный Кейт тестовый объект, дебил Маканелли, смог все это понять, однако все мыслимые модели имели несколько общих черт. В частности, они имели эндогенные переменные, вычисляемые внутри модели и используемые для вычисления будущих значений этих же самых переменных; и они также имели экзогенные переменные – величины, которые должны были загружаться в модель из какого-то внешнего источника.
Любой модели требовались и те, и другие.
2105: 5,6 миллиарда; 2106: 5,7 миллиарда; 2107: 5,7 миллиарда...
С экзогенными переменными особых сложностей не возникало. Ты просто загружал их текущие значения, после чего модель прогонялась вместе с ними для вычисления их будущих значений. Большим вопросом всегда оставалось то, где брать значения экзогенных переменных. В модели, предназначенной для предсказания развития Солнечной системы на столетие или больше, единственное, что ты мог знать с уверенностью, это что впереди тебя наверняка ждут сюрпризы.
2110: 5,9 миллиарда; 2111: 6,0 миллиарда; 2112: 6,1 миллиарда...
Рост населения Солнечной системы, усредненный по всем прогонам модели, ускорялся.
Сюрприз по определению представлял собой нечто такое, чего никто не мог предсказать. А поскольку сюрпризы были неизбежны, все прогоны модели Алекса обречены были оставаться неверными. Открытие дешевого путешествия со сверхсветовой скоростью, достижение подлинного бессмертия в противоположность нынешним процедурам обеспечения долголетия, прибытие в Солнечную систему разумных инопланетян – каждое из этих событий могло случиться в любой год будущего. Модель Алекса могла допустить любое из них и по-прежнему выдавать предсказания. Однако ни один из прогонов, выполненных Кейт, ничего подобного не допускал.
2117: 6,5 миллиарда; 2118: 6,6 миллиарда; 2119: 6,7 миллиарда...
Чему Алекс за многие годы работы научился, так это тому, что варианты будущего, в которые не вводилось никаких неожиданных экзогенных переменных, склонны были оказываться самыми консервативными. Они демонстрировали более медленный рост и лучшую стабильность.
Но как насчет войны, всеобщего побоища, подобного Великой войне, которая тридцать лет тому назад буквально разорвала Солнечную систему на куски? Подобное событие производило мощные эффекты, но не представляло собой экзогенную переменную, вводимую извне. Оно напрямую вырастало из равномерного ряда перемен в человеческой активности. Война являлась предсказанием модели – по сути дела, главным предсказанием, которое двигало вперед всю работу Алекса. Если твоей модели удавалось предсказать приближение войны, у тебя появлялся шанс исследовать вариации экзогенных переменных и найти такое их сочетание, при котором предсказание о войне исчезало.
2124: 7,6 миллиарда; 2125: 7,8 миллиарда; 2126: 8,0 миллиарда...
Но как быть, если без будущих сюрпризов или еще одной войны человечество за отрезок длиной в столетие сокращалось и в конечном итоге вымирало? Что тогда оставалось делать разработчику модели? Если Кейт не ошиблась, и все прогоны модели именно такой вариант и демонстрировали, Алексу перед встречей с Солом Глаубом лучше было подготовить какой-то ответ. Кейт полагала, что Глауб может привести с собой еще пару человек, членов ревизионной комиссии проекта.
2134: 9,2 миллиарда; 2135: 9,5 миллиарда; 2136: 9,9 миллиарда...
Они дошли до того года прогона модели, на котором Алексу прошлым вечером пришлось остановиться и уйти. Это было то самое место, в котором он с великим трудом отвлекся от дисплеев и направился к своей матушке, чтобы встретиться с Сайрусом Мобилиусом и Люси-Марией. Именно здесь Кейт взяла у него бразды правления. Теперь Алекс должен был уделять дополнительное внимание другим переменным, в то же самое время отслеживая рост населения.
2137: 10,0 миллиарда. Прогон шел гладко, если не считать того, что темпы роста населения внезапно снизились. Теперь Алекс распознал еще одну сложность. Модель была настроена так, чтобы, где это было необходимо, принимать вводы из других источников. До того, как Невод вошел в работу, все эти другие источники были ограниченны и строго определены. Теперь же, совершенно внезапно, целый сонм новых источников информации мог питать модель. Эти источники включали в себя и другие предсказательные модели, выводам которых Алекс не доверял.
– Как ты ограничивала вводы экзогенных переменных? – Этот вопрос, адресованный Кейт, он рявкнул, не отрывая глаз от дисплея.
– Я их просто отрезала. – Кейт стояла достаточно близко и могла видеть все, что видел Алекс. Ее дыхание на его щеке было таким же теплым, каким холодным казался ее голос. – Ты ушел, не сказав мне ни слова о том, как их подбирать или какие значения использовать. Так что я не брала никаких, кроме тех, которые ты сам включил.
Алекс кивнул. Новые экзогенные переменные могли стать источником возможной нестабильности. Не допуская новых экзогенных переменных, Кейт делала консервативный выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Вот мы и пришли, – сказал Пол. – Это знаменитые всеядцы Диабелли, термоядерные моторы, которые коренным образом преобразили путешествие по Солнечной системе.
– Вот эти штуковины? – спросила Яна.
– Да, вот эти штуковины. – Пол похлопал ладонью по одному из синих цилиндров. – Извините, если они на вас особого впечатления не произвели.
– Возможно, если они б работали, они бы его произвели. – И Яна тут же осознала свою ошибку. Поскольку корабль сбрасывал скорость, моторы должны были работать.
Вместо ответа Пол взял ее за руку. Ладонь его оказалась гладкой и мягкой, совсем не напоминая ладонь человека, всю прошедшую неделю проработавшего с моторами. Затем он приложил руку Яны к одному из синих цилиндров.
– Чувствуете что-нибудь?
Яна чувствовала. Цилиндр передавал ее ладони нежную пульсацию, такую незначительную, что она скорее напоминала щекотку слабого электрического разряда.
– Мы славно поработали с их регулировкой, – похвастался Пол. – Эффективность девяносто девять целых и девяносто восемь сотых процента. Сто процентов – величина недостижимая, даже в теории.
– А что происходит внутри? Если они зовутся всеядцами, им предполагается что-то есть.
– Пожалуй, это не лучшее для них название. – Пол снова похлопал по пузатому цилиндру, а затем оставил свою ладонь лежать рядом с рукой Яны. – Если бы вы оказались внутри – что, слава Богу, вам не грозит, – вы бы обнаружили, что прямо здесь, в этой секции, происходит термоядерная реакция. В данный момент мы преобразуем водород в гелий, чтобы обеспечить энергией привод. Мы можем проделывать это при столь низкой внутренней температуре, как десять миллионов градусов. Но даже если у нас кончится водород, мы можем преобразовывать гелий в углерод или во что угодно аж до самого железа. Всеядцы потому так и называются, что они способны преобразовывать множество различных элементов. Однако большинство термоядерных реакций, прежде чем они начнут производить полезную энергию, нуждаются по меньшей мере в сотне миллионов градусов. Мы стараемся этого избегать, потому что более высокие температуры оказывают вредное воздействие на моторы.
Яна покрепче прижала ладонь к цилиндру. Тот оставался абсолютно прохладен, хотя в считанных сантиметрах от ее пальцев находилась ревущая термоядерная печь. Пол мог небрежно упоминать о десяти миллионах градусов как о «столь низкой внутренней температуре», но Яне и этого выше головы хватало.
Старпом внимательно наблюдал.
– Страшно?
– Нет, ни капельки. Скорее возбуждает. – Это также и возбуждало. Сознание того, что такой страшный объем скрытой энергии, подвластный человеческому контролю, вибрирует прямо под ее пальцами, определенно пьянило Яну, вызывая приятное волнение.
– Я надеялся, что вам понравится. – Пол опять похлопал ладонью по синему цилиндру. – По моему убеждению, это что-то вроде теста для людей. Визит в моторное отделение обычно вызывает одну из двух характерных реакций. Некоторые люди страшно пугаются, оказываясь так близко к столь колоссальной энергии. Похоже, они не понимают, что если моторы и впрямь рванут, в противоположном конце корабля им будет ничуть не безопасней, чем здесь. Других людей возбуждают признаки той огромной власти, какую человечество обрело над природой. То, что мы проделываем внутри всеядцев, раньше происходило в самом сердце звезд. На мой взгляд, это замечательно и восхитительно. – Он отвернулся от цилиндра. – Дайте мне знать, если захотите снова сюда прийти. А сейчас нам лучше вернуться назад к носу. Встреча на орбите Марса состоится уже через час-другой. И доктор Блум наверняка пожелает сразу же с вами увидеться.
– По-моему, ей хочется увидеть Себастьяна, а не меня.
– Даже если так, вам обоим придется немало с ней пообщаться. Но я надеюсь, что вам понравился этот визит.
– Очень.
Это была сущая правда. Тем не менее, в голове у Яны остался один вопрос: почему из всех пассажиров Пол Марр выбрал для отдельной экскурсии именно ее? Пожалуй, возникал также и еще один вопрос: выбрал ли Марр только ее – или она оказалась всего лишь одной из целого списка в добрую дюжину?
Яна предпочла этих вопросов не задавать. Что-то подсказывало ей, что в надлежащее время она все выяснит. И если ответ окажется таким, что Пол Марр интересуется одной лишь Яной, тогда у нее по-прежнему останется один вопрос, который она должна будет задать самой себе.
12.
В аппаратной было холодно, однако Алекс потел. Через час им с Кейт – что на практике, пожалуй, означало его одного – придется дать самый важный отчет в его жизни. Этот отчет также должен был стать самым трудным. Алекс настаивал на том, что компьютерные возможности и информационные ресурсы Невода представляют собой все, что ему требуется, чтобы сделать его модель практическим предсказательным инструментом. А Кейт в ответ заявляла, что это чушь собачья, потому что модель производит форменную бессмыслицу. Алекс не очень ей верил. Он был убежден лишь в том, что понятия не имеет, что могло пойти не так.
«Спокойно, – сказал себе Алекс. – Главное – сохранять спокойствие».
Прежде всего, следовало прогнать модель для тех десятилетий, что предшествовали Великой войне. Как и раньше, она предсказала начало войны с точностью до года и до месяца. В послевоенное время прогон никаких предсказаний не выдал, но так и должно было быть. Столь травматичное событие представляло собой такую сингулярность временной линии, за которой всякие предсказания становились невозможны.
Так как же быть с теми прогонами, которые проделала Кейт, пока он, по ее словам, «малышку Люси долбил»? Алекс абсолютно не был уверен, что там была именно Люси, но обсуждать эту неуверенность с Кейт ему вряд ли стоило.
Модель автоматически сохраняла все параметры каждого прогона. Алекс затребовал Невод, чтобы параллельно выполнить все те прогоны, которые Кейт прошлой ночью проделала последовательно. Могли уйти целые месяцы на то, чтобы отследить все переменные, так что на данный момент Алекс решил даже не пытаться. Он остановился на крупных агрегатах. На данный момент критическим значением являлось общее население Солнечной системы. Поэтому Алекс потребовал, чтобы эта величина, усредненная по всем прогоном, которые они с Кейт выполнили, выводилась на дисплей как функция времени.
И вот у него на экране стало возникать общее количество людей во всей Солнечной системе для каждого года на полстолетия вперед.
Начальное значение, для 2097 года, представляло собой сегодняшнюю реальную цифру в 5,2 миллиарда. Это число округлялось до двух значимых цифр, но Алекс снова и снова убеждался в том, что его результаты нечувствительны к небольшим ошибкам во вводах или к незначительным переменам начальных условий. Значение для 2098 года, 5,3 миллиарда, пришло на пять секунд позже ожидаемого. Объем вычислений, который требовала модель Алекса, был колоссальным, но даже он не мог хоть в малой мере напрячь способности Невода. Однако Алекс не запросил высший приоритет системы. Такой запрос относился лишь к чрезвычайным случаям, а также к зачастую бессмысленным (по скромному мнению Алекса) компьютерным требованиям других государственных программ.
2099: округленным средним значением по всем прогонам остались 5,3 миллиарда. Алекс выборочно проверил точное значение, которое показало увеличение. 2100: разумеется, число опять-таки слегка повысилось – до 5,4 миллиарда. Тут Алекс вдруг осознал, что у него за плечом стоит Кейт, наблюдая не столько за дисплеем, сколько за ним самим. Годы равномерно двигались дальше, показатель населения неуклонно полз вверх.
Возможно, все шло как полагается. Возможно, это Кейт здесь напортачила. Модели Алекса в корне отличались от всех более ранних предсказательных моделей. Он по-прежнему силился объяснить эти различия таким образом, чтобы выбранный Кейт тестовый объект, дебил Маканелли, смог все это понять, однако все мыслимые модели имели несколько общих черт. В частности, они имели эндогенные переменные, вычисляемые внутри модели и используемые для вычисления будущих значений этих же самых переменных; и они также имели экзогенные переменные – величины, которые должны были загружаться в модель из какого-то внешнего источника.
Любой модели требовались и те, и другие.
2105: 5,6 миллиарда; 2106: 5,7 миллиарда; 2107: 5,7 миллиарда...
С экзогенными переменными особых сложностей не возникало. Ты просто загружал их текущие значения, после чего модель прогонялась вместе с ними для вычисления их будущих значений. Большим вопросом всегда оставалось то, где брать значения экзогенных переменных. В модели, предназначенной для предсказания развития Солнечной системы на столетие или больше, единственное, что ты мог знать с уверенностью, это что впереди тебя наверняка ждут сюрпризы.
2110: 5,9 миллиарда; 2111: 6,0 миллиарда; 2112: 6,1 миллиарда...
Рост населения Солнечной системы, усредненный по всем прогонам модели, ускорялся.
Сюрприз по определению представлял собой нечто такое, чего никто не мог предсказать. А поскольку сюрпризы были неизбежны, все прогоны модели Алекса обречены были оставаться неверными. Открытие дешевого путешествия со сверхсветовой скоростью, достижение подлинного бессмертия в противоположность нынешним процедурам обеспечения долголетия, прибытие в Солнечную систему разумных инопланетян – каждое из этих событий могло случиться в любой год будущего. Модель Алекса могла допустить любое из них и по-прежнему выдавать предсказания. Однако ни один из прогонов, выполненных Кейт, ничего подобного не допускал.
2117: 6,5 миллиарда; 2118: 6,6 миллиарда; 2119: 6,7 миллиарда...
Чему Алекс за многие годы работы научился, так это тому, что варианты будущего, в которые не вводилось никаких неожиданных экзогенных переменных, склонны были оказываться самыми консервативными. Они демонстрировали более медленный рост и лучшую стабильность.
Но как насчет войны, всеобщего побоища, подобного Великой войне, которая тридцать лет тому назад буквально разорвала Солнечную систему на куски? Подобное событие производило мощные эффекты, но не представляло собой экзогенную переменную, вводимую извне. Оно напрямую вырастало из равномерного ряда перемен в человеческой активности. Война являлась предсказанием модели – по сути дела, главным предсказанием, которое двигало вперед всю работу Алекса. Если твоей модели удавалось предсказать приближение войны, у тебя появлялся шанс исследовать вариации экзогенных переменных и найти такое их сочетание, при котором предсказание о войне исчезало.
2124: 7,6 миллиарда; 2125: 7,8 миллиарда; 2126: 8,0 миллиарда...
Но как быть, если без будущих сюрпризов или еще одной войны человечество за отрезок длиной в столетие сокращалось и в конечном итоге вымирало? Что тогда оставалось делать разработчику модели? Если Кейт не ошиблась, и все прогоны модели именно такой вариант и демонстрировали, Алексу перед встречей с Солом Глаубом лучше было подготовить какой-то ответ. Кейт полагала, что Глауб может привести с собой еще пару человек, членов ревизионной комиссии проекта.
2134: 9,2 миллиарда; 2135: 9,5 миллиарда; 2136: 9,9 миллиарда...
Они дошли до того года прогона модели, на котором Алексу прошлым вечером пришлось остановиться и уйти. Это было то самое место, в котором он с великим трудом отвлекся от дисплеев и направился к своей матушке, чтобы встретиться с Сайрусом Мобилиусом и Люси-Марией. Именно здесь Кейт взяла у него бразды правления. Теперь Алекс должен был уделять дополнительное внимание другим переменным, в то же самое время отслеживая рост населения.
2137: 10,0 миллиарда. Прогон шел гладко, если не считать того, что темпы роста населения внезапно снизились. Теперь Алекс распознал еще одну сложность. Модель была настроена так, чтобы, где это было необходимо, принимать вводы из других источников. До того, как Невод вошел в работу, все эти другие источники были ограниченны и строго определены. Теперь же, совершенно внезапно, целый сонм новых источников информации мог питать модель. Эти источники включали в себя и другие предсказательные модели, выводам которых Алекс не доверял.
– Как ты ограничивала вводы экзогенных переменных? – Этот вопрос, адресованный Кейт, он рявкнул, не отрывая глаз от дисплея.
– Я их просто отрезала. – Кейт стояла достаточно близко и могла видеть все, что видел Алекс. Ее дыхание на его щеке было таким же теплым, каким холодным казался ее голос. – Ты ушел, не сказав мне ни слова о том, как их подбирать или какие значения использовать. Так что я не брала никаких, кроме тех, которые ты сам включил.
Алекс кивнул. Новые экзогенные переменные могли стать источником возможной нестабильности. Не допуская новых экзогенных переменных, Кейт делала консервативный выбор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68