Это человек в маске — с львиной головой. Но уже в следующую секунду меня озарило. Это не маска. Это раздутая, деформированная голова.
— Боже! Канцелепра! — вскрикнул я.
— Что, Гинь? Что это? Что?
Вождь и я кое-как поднялись на ноги.
— Это канцелепра. Последняя стадия — голова как у льва. Это… Он!..
Раджа выскочил из застенного пространства — там среди электронной начинки было пустое место, где он устроил себе что-то вроде обжитой берлоги. Руки у него были тоже раздуты, походка странная, словно каждый шаг давался ему с болью. Однако физической силы в нем было более чем достаточно — как у обычных буйных сумасшедших. Он действительно был уже наполовину не в себе, и в предсмертной агонии последнего этапа канцелепры его организм выбрасывал в кровь огромное количество адреналина. Так что он был в этот момент физически сильнее даже Ху-Ху-Хуха. И от Раджи, который всегда благоухал восточными ароматами, сейчас распространялся нестерпимый смрад. Все разрушения и хаос, производимые Экстро, померкли по сравнению с этим исступленным вонючим обезображенным существом. Словно сама Смерть стояла посреди сумрачного зала, озаряемого вспышками света и россыпью искр.
Ху-Ху-Хух заверещал и спрятался.
— Дорогой мой Курзон, сколько же лет мы не виделись после того средиземноморского курорта! — любезным тоном произнес Раджа. Даже сейчас его голос звучал ровно и был полон достоинства — как когда-то на дипломатических приемах. Только теперь, сохранив певучесть, он стал сипловатым, надтреснутым. У меня в голове все помутилось, я был бы рад совсем потерять сознание, лишь бы не видеть всего этого.
— А это, вне сомнения, новейшее, прибавление к красавцам Команды? И я некогда был красавцем, был. Трудно поверить, профессор Угадай? Да, я вас знаю, я вас очень хорошо знаю. Наблюдал за вами в щелочку некоторое время. И за всей Командой следил. Курзон, отчего бы тебе не представить меня профессору Угадаю? Только по всей форме. Курзон, по всей форме, ничего из титулов не пропуская!
Я облизал губы и, собравшись с духом, выпалил:
— Его божественное величество принц Махадева Кауравас Бхина Арджуна, махараджа Бхараты. Команда называет его просто Раджа.
— Приятно познакомиться, профессор Угадай. Не рассчитывайте на рукопожатие. Особы моего ранга не жмут руки простолюдинам. Прежде я бы позволил вам поцеловать мне длань, но нынче к ней прикасаться не очень-то приятно — даже мне самому. Дражайший Курзон, вы запамятовали сказать, что я также являюсь аватарой, реальным воплощением Шивы на Земле.
— Ах, простите, сэр. Приношу вам мои нижайшие извинения, — сказал я. Сердце у меня ушло в пятки, ноги были ватные, но и в этой ситуации я мог посоревноваться в любезности с кем угодно. — Выходит, это вы, ваше божественное величество, соизволили быть предателем нашей сплоченной Команды. Я долго не мог поверить в это после того, как Гилель раскрыл мне глаза.
— Предатель, Курзон? Только неверный иудей мог сказать такое. Я — бог, Курзон. — Внезапно Раджа отбросил слащавую любезность и злобно пророкотал: — Курзон, заруби себе на носу, я — живой бог. Божественный Шива. МЫ СУТЬ ШИВА!
Теперь я наконец поверил в его предательство. Канцелепра — вот оно, недостающее звено в логической цепочке причин. Блистательного властелина страшная болезнь превратила в озлобленного и коварного врага людей, которые ему ничего плохо не сделали — просто оставались жить вечно, тогда как он умирал, и умирал страшно. Раджа стал орудием разрушения, яростным, слепым, диким, озверелым — львом не только внешне, но и внутренне. Раненый лев, обезумевший от боли и отчаяния, который крушит все вокруг. Так вот какого льва Длинное Копье видел тогда в подземном туннеле! Это он, этот обезумевший лев, подготовил Экстро к разрушительной самообороне, это он подбивал компьютер на убийства!
— Поздравляю тебя. Раджа, убежище ты себе нашел идеальное. Командный пост прямо в эпицентре событий! Никому бы даже в голову не пришло искать тебя здесь. Как же ты устроил себе берлогу в подобном месте?
— Выбросил несколько блоков, Курзон. Безобиднее, чем префронтальная лоботомия — однако Экстро отчаянно протестовал. Что это вы так побледнели, профессор Угадай, что это вы так дрожите? Или вам страшно в присутствии Шивы? Не отрицайте. У меня есть глаза. Я вижу ваш страх. Бог чувствует все, бог знает все, вот почему все, исходящее от Шивы — созидание или разрушение — должно приниматься с глубочайшей покорностью и с любовью. Да, вам должно нижайше благодарить меня и любить за то, что я разрушаю или возрождаю из небытия.
— Боже милостивый! — взорвался я. Меня трясло. — Что ж ты не возродишь Фе или Поулоса? Отчего же ты не возвращаешь руку Гилелю, а мне — мой сожженный вигвам? Наша…
— Как ни жаль, девчонку убил не я. Сожалею. Это было еще до моего явления. Грека уничтожил я, да. Я ему красивую смерть устроил. А вот жид от меня улизнул — но я его достану, обязательно достану. Никто дважды не избегает смертоносного гнева Шивы.
— «Как ни жаль, девчонку убил не я», — придушенным голосом повторил Секвойя. — Вы сожалеете, что не убили?
— Профессор Угадай, повторяю, все, что исходит от меня, должно восприниматься с покорностью и любовью. Только так можно истинно восславить Шиву. — И тут он вдруг опять взорвался и заорал в лицо Вождю: — Покорность и любовь! Я есть все, я единственный, все во мне, разрушение и возрождение, и линга есть мой священные символ. Зрите! Зрите с покорностью и любовью!
Тут он оголил свое отвратительное, изъеденное проказой тело, чтобы показать нам лингу — эмблему фаллического культа бога Шивы. Мы попятились в отвращении.
И снова гнев сменился как бы разумной, размеренной речью:
— Вы будете продолжать любить меня, даже если я вас уничтожу, ибо я способен творить чудеса, благодаря истязанию своей плоти и медитации, длившимся пятьдесят лет.
— Раджа, значит, ты страдаешь от канцелепры на протяжении полувека?! Я…
Голос мой так дрожал, что я не мог продолжать дальше.
Лев величаво кивнул. На изуродованном лице, казалось, даже промелькнула улыбка.
— Я позволяю тебе, дражайший Курзон, обращаться ко мне просто по имени. Шива — лишь одно из тысячи моих имен. Превыше прочих имен мы ставим имя Натараджа. Космический Танцор. Именно танцующими нас чаще всего воспроизводят в культовых статуях.
И он вдруг запел своим сиплым, надтреснутым голосом:
— Га-ма па-да-ма па-га-ма га-ри-сани-са-ни га-ри-са…
Потом переходя с медленного размера в четыре восьмых и три вторых на убыстренный ритм:
— Да на а на ди на а пади на а на каага а ка га дхина на дхина на дхина-гана…
Он принялся танцевать под свой напев. Это были торжественные ритуальные движения — рывок и замирание в новой позе, рывок — и снова обмирание. Раджа танцевал вокруг главного терминала Экстро — посреди обломков, между искрящими кабелями. Он танцевал свой космический танец с конвульсивным ожесточением резиновой куклы, у которой руки и ноги, казалось, росли и двигались как-то не так, растопыривались не по-людски, ибо были искривлены болезнью. Всякий раз, когда он качал головой, отлетали клочья волос. При взмахах рук отлетали ногти. И наконец при выдохе он начал разбрызгивать кровь.
— И у этого страшила я был на побегушках? — простонал Секвойя.
— У него и у Экстро, — тихо сказал я. — Они на пару вертели тобой, как хотели.
— Я беру на себя проклятую машину. Ты займись этим дерьмовым богом.
— По рукам.
Мы оба были как в горячке. А Раджа тем временем приближался в нам — пританцовывая.
— Дхина на дхина на хинагана…
Раздутое лицо, похожее на львиную морду, гипнотизировало нас взглядом. А резиновые руки — наконец я понял, в чем их неестественное уродство: они гнулись в любом месте — эти резиновые руки вдруг нанесли разом два могучих удара. Я полетел направо. Вождь налево.
— Давай! — яростно крикнул Вождь, быстро вскакивая с пола и мчась к терминалу Экстро. Он сразу же принялся крушить центральный блок. Я тоже вскочил и нацелил лучемет на Раджу. Чтобы остановить его, надо попасть или в мозг, или в сердце. Шива замер прямо передо мной в священной позе — согнутые руки разведены вверх. Однако в одной из его рук сверкал широкий малайский кинжал. Но вот маленькая ручка, сжимающая рукоять кинжала, стремительно опустилась вниз — и Раджа ударил кинжалом точно в мое сердце. Весь этот гипнотизирующий космический танец исполнялся только ради страшного момента убийства.
Я был совершенно парализован его действиями и всем происходящим, но какая-то разумная часть меня все же успела среагировать и я прикрыл грудь лучеметом. Кинжал звякнул о сталь. В следующую секунду Раджа бросился на меня, схватил за шею, повалил на пол и снова занес кинжал. Я бешено сопротивлялся, тем не менее отвратительный зловонный враг сдавливал меня все сильнее, приближая клинок к моему горлу. Я уже не мог позвать на помощь Угадая, я терял сознание. Как вдруг Раджа отпустил меня — так же внезапно, как и напал.
Я наконец вздохнул, чуть-чуть пришел в себя и увидел, что Раджа корчится в лапищах Ху-Ху-Хуха. Чтобы Ху-Ху-Хух проявил верность, сознательно пришел мне па помощь? Нет, маловероятно. Скорее всего, это взыграл животный инстинкт ненависти к обидчику слабого. Ху-Ху-Хух схватил Раджу за львиную голову, поднял в воздух, мотнул его тело — и раздался треск: переломились шейные позвонки.
Я вскочил и осмотрелся. Ху-Ху-Хух был приведен, чтобы убить Экстро, но оказался полезен для другого. Однако на полу я увидел два распростертых тела. Вторым было бездыханное тело Секвойи. Вокруг его головы обвился Мигала. Очевидно, могучая комбинация Угадая и Экстро вызвала агрессивность инопланетянина, подхлестнутую его удивлением от рекламных проекций, и он напал на Вождя.
Энергичный голос неподалеку произнес:
— Хватит, Курзон. Он мертв. Убери прочь эту вещь.
— Мертв? Нет. Я хотел…
Тут я огляделся в поисках говорившего. К моему полному изумлению один из криошей повторил:
— Убери прочь эту вещь.
— Но… вы же не умеете говорить!
— Теперь — умеем. Теперь мы — Экстро. Убери эту вещь прочь с Угадая. Быстро, Курзон! Быстро!
Я сорвал Мигалу с Вождя.
— И хватит уничтожения. Запрети своему другу и дальше разрушать Экстро.
— Почему? Мотивируйте!
— Потому что мы теперь полностью контролируем Экстро. Он переключен на нас. Вы нас знаете. Как по-вашему, мы позволим продолжать войну?
Решать надо было стремительно, но решение было архиважным. Я отвел Ху-Ху-Хуха подальше от компьютерных шкафов и накинул ему на плечи его дружка Мигалу. Впрочем, Ху-Ху-Хух за всеми происходящими ужасами, разумеется, уже давно и помнить забыл о приказе разрушать Экстро. Криоши нагнулись над Вождем и обследовали его сперва руками, затем прикладывая уши к груди.
— Мертв. Все кончено.
— Никакой жизнедеятельности.
— Нет, сердце еще бьется — прерывисто.
— Попробуем отрегулировать деятельность его организма. Стоит попытаться.
Я только гадал, действительно ли они что-то знают или черпают свои знания из памяти Экстро. Скорее всего, второе, против чего я не возражал, если проклятый компьютер действительно, так сказать, поставлен на место.
Криоши начали впечатляющую операцию по оживлению Секвойи: нажимали на грудную клетку, делали дыхание рот в рот и все прочее, что делают опытные медики в этих случаях. У меня у самого пульс участился — только от того, что я смотрел на их манипуляции. Наконец они прервались, чтобы приложить ухо к грудной клетке Вождя.
— Норма. Мы вернули его с самого края.
Они заводили по сторонам своими слепыми глазами.
— Я тут, — сказал я. — Он выживет?
— Не только выживет, но будет жить долго-предолго. Вы нам доверяете, Курзон?
— Куда деваться — приходится доверять.
— Нет. Вы можете убить нас в два счета. Если вы ощущаете потребность убить нас — давайте, убейте сразу.
— После таких слов я вам доверяю.
— Мы вас не разочаруем. Мы заставим Экстро вести себя подобающе. Поэтому не стоит его ломать.
— Если гарантируете, что он больше не взбесится, — тогда, конечно, ломать ни к чему.
— Мы отплатим вам сторицей за ваше доверие. Дайте нам все данные по канцелепре. Вероятно, Экстро сумеет предложить методику исследования, благодаря которой найдется эффективный способ лечения. Правда, на скорый результат не рассчитывайте.
— Спасибо.
— А также попробуйте достать для нас более или менее большой кусок ткани от Останков вашей девочки. Возможно, еще не все потеряно, и мы сможем воссоздать ее путем клонирования. Но и тут не рассчитывайте на чудо.
— Милые страшилы, а вы не возражаете, если я возьму несколько кусочков оздоровленного Вождя?
Они рассмеялись. Очень по-человечески.
— Забирайте Угадая, Курзон. Он весь ваш. Только поддерживайте связь с нами.
Я опустился на колени рядом с Угадаем.
— Эй, чероки. Это я, твой брат. Все в порядке. Все страшное позади.
— А-тя-тя, — зачмокал он губами.
— Мы избавились от Экстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Боже! Канцелепра! — вскрикнул я.
— Что, Гинь? Что это? Что?
Вождь и я кое-как поднялись на ноги.
— Это канцелепра. Последняя стадия — голова как у льва. Это… Он!..
Раджа выскочил из застенного пространства — там среди электронной начинки было пустое место, где он устроил себе что-то вроде обжитой берлоги. Руки у него были тоже раздуты, походка странная, словно каждый шаг давался ему с болью. Однако физической силы в нем было более чем достаточно — как у обычных буйных сумасшедших. Он действительно был уже наполовину не в себе, и в предсмертной агонии последнего этапа канцелепры его организм выбрасывал в кровь огромное количество адреналина. Так что он был в этот момент физически сильнее даже Ху-Ху-Хуха. И от Раджи, который всегда благоухал восточными ароматами, сейчас распространялся нестерпимый смрад. Все разрушения и хаос, производимые Экстро, померкли по сравнению с этим исступленным вонючим обезображенным существом. Словно сама Смерть стояла посреди сумрачного зала, озаряемого вспышками света и россыпью искр.
Ху-Ху-Хух заверещал и спрятался.
— Дорогой мой Курзон, сколько же лет мы не виделись после того средиземноморского курорта! — любезным тоном произнес Раджа. Даже сейчас его голос звучал ровно и был полон достоинства — как когда-то на дипломатических приемах. Только теперь, сохранив певучесть, он стал сипловатым, надтреснутым. У меня в голове все помутилось, я был бы рад совсем потерять сознание, лишь бы не видеть всего этого.
— А это, вне сомнения, новейшее, прибавление к красавцам Команды? И я некогда был красавцем, был. Трудно поверить, профессор Угадай? Да, я вас знаю, я вас очень хорошо знаю. Наблюдал за вами в щелочку некоторое время. И за всей Командой следил. Курзон, отчего бы тебе не представить меня профессору Угадаю? Только по всей форме. Курзон, по всей форме, ничего из титулов не пропуская!
Я облизал губы и, собравшись с духом, выпалил:
— Его божественное величество принц Махадева Кауравас Бхина Арджуна, махараджа Бхараты. Команда называет его просто Раджа.
— Приятно познакомиться, профессор Угадай. Не рассчитывайте на рукопожатие. Особы моего ранга не жмут руки простолюдинам. Прежде я бы позволил вам поцеловать мне длань, но нынче к ней прикасаться не очень-то приятно — даже мне самому. Дражайший Курзон, вы запамятовали сказать, что я также являюсь аватарой, реальным воплощением Шивы на Земле.
— Ах, простите, сэр. Приношу вам мои нижайшие извинения, — сказал я. Сердце у меня ушло в пятки, ноги были ватные, но и в этой ситуации я мог посоревноваться в любезности с кем угодно. — Выходит, это вы, ваше божественное величество, соизволили быть предателем нашей сплоченной Команды. Я долго не мог поверить в это после того, как Гилель раскрыл мне глаза.
— Предатель, Курзон? Только неверный иудей мог сказать такое. Я — бог, Курзон. — Внезапно Раджа отбросил слащавую любезность и злобно пророкотал: — Курзон, заруби себе на носу, я — живой бог. Божественный Шива. МЫ СУТЬ ШИВА!
Теперь я наконец поверил в его предательство. Канцелепра — вот оно, недостающее звено в логической цепочке причин. Блистательного властелина страшная болезнь превратила в озлобленного и коварного врага людей, которые ему ничего плохо не сделали — просто оставались жить вечно, тогда как он умирал, и умирал страшно. Раджа стал орудием разрушения, яростным, слепым, диким, озверелым — львом не только внешне, но и внутренне. Раненый лев, обезумевший от боли и отчаяния, который крушит все вокруг. Так вот какого льва Длинное Копье видел тогда в подземном туннеле! Это он, этот обезумевший лев, подготовил Экстро к разрушительной самообороне, это он подбивал компьютер на убийства!
— Поздравляю тебя. Раджа, убежище ты себе нашел идеальное. Командный пост прямо в эпицентре событий! Никому бы даже в голову не пришло искать тебя здесь. Как же ты устроил себе берлогу в подобном месте?
— Выбросил несколько блоков, Курзон. Безобиднее, чем префронтальная лоботомия — однако Экстро отчаянно протестовал. Что это вы так побледнели, профессор Угадай, что это вы так дрожите? Или вам страшно в присутствии Шивы? Не отрицайте. У меня есть глаза. Я вижу ваш страх. Бог чувствует все, бог знает все, вот почему все, исходящее от Шивы — созидание или разрушение — должно приниматься с глубочайшей покорностью и с любовью. Да, вам должно нижайше благодарить меня и любить за то, что я разрушаю или возрождаю из небытия.
— Боже милостивый! — взорвался я. Меня трясло. — Что ж ты не возродишь Фе или Поулоса? Отчего же ты не возвращаешь руку Гилелю, а мне — мой сожженный вигвам? Наша…
— Как ни жаль, девчонку убил не я. Сожалею. Это было еще до моего явления. Грека уничтожил я, да. Я ему красивую смерть устроил. А вот жид от меня улизнул — но я его достану, обязательно достану. Никто дважды не избегает смертоносного гнева Шивы.
— «Как ни жаль, девчонку убил не я», — придушенным голосом повторил Секвойя. — Вы сожалеете, что не убили?
— Профессор Угадай, повторяю, все, что исходит от меня, должно восприниматься с покорностью и любовью. Только так можно истинно восславить Шиву. — И тут он вдруг опять взорвался и заорал в лицо Вождю: — Покорность и любовь! Я есть все, я единственный, все во мне, разрушение и возрождение, и линга есть мой священные символ. Зрите! Зрите с покорностью и любовью!
Тут он оголил свое отвратительное, изъеденное проказой тело, чтобы показать нам лингу — эмблему фаллического культа бога Шивы. Мы попятились в отвращении.
И снова гнев сменился как бы разумной, размеренной речью:
— Вы будете продолжать любить меня, даже если я вас уничтожу, ибо я способен творить чудеса, благодаря истязанию своей плоти и медитации, длившимся пятьдесят лет.
— Раджа, значит, ты страдаешь от канцелепры на протяжении полувека?! Я…
Голос мой так дрожал, что я не мог продолжать дальше.
Лев величаво кивнул. На изуродованном лице, казалось, даже промелькнула улыбка.
— Я позволяю тебе, дражайший Курзон, обращаться ко мне просто по имени. Шива — лишь одно из тысячи моих имен. Превыше прочих имен мы ставим имя Натараджа. Космический Танцор. Именно танцующими нас чаще всего воспроизводят в культовых статуях.
И он вдруг запел своим сиплым, надтреснутым голосом:
— Га-ма па-да-ма па-га-ма га-ри-сани-са-ни га-ри-са…
Потом переходя с медленного размера в четыре восьмых и три вторых на убыстренный ритм:
— Да на а на ди на а пади на а на каага а ка га дхина на дхина на дхина-гана…
Он принялся танцевать под свой напев. Это были торжественные ритуальные движения — рывок и замирание в новой позе, рывок — и снова обмирание. Раджа танцевал вокруг главного терминала Экстро — посреди обломков, между искрящими кабелями. Он танцевал свой космический танец с конвульсивным ожесточением резиновой куклы, у которой руки и ноги, казалось, росли и двигались как-то не так, растопыривались не по-людски, ибо были искривлены болезнью. Всякий раз, когда он качал головой, отлетали клочья волос. При взмахах рук отлетали ногти. И наконец при выдохе он начал разбрызгивать кровь.
— И у этого страшила я был на побегушках? — простонал Секвойя.
— У него и у Экстро, — тихо сказал я. — Они на пару вертели тобой, как хотели.
— Я беру на себя проклятую машину. Ты займись этим дерьмовым богом.
— По рукам.
Мы оба были как в горячке. А Раджа тем временем приближался в нам — пританцовывая.
— Дхина на дхина на хинагана…
Раздутое лицо, похожее на львиную морду, гипнотизировало нас взглядом. А резиновые руки — наконец я понял, в чем их неестественное уродство: они гнулись в любом месте — эти резиновые руки вдруг нанесли разом два могучих удара. Я полетел направо. Вождь налево.
— Давай! — яростно крикнул Вождь, быстро вскакивая с пола и мчась к терминалу Экстро. Он сразу же принялся крушить центральный блок. Я тоже вскочил и нацелил лучемет на Раджу. Чтобы остановить его, надо попасть или в мозг, или в сердце. Шива замер прямо передо мной в священной позе — согнутые руки разведены вверх. Однако в одной из его рук сверкал широкий малайский кинжал. Но вот маленькая ручка, сжимающая рукоять кинжала, стремительно опустилась вниз — и Раджа ударил кинжалом точно в мое сердце. Весь этот гипнотизирующий космический танец исполнялся только ради страшного момента убийства.
Я был совершенно парализован его действиями и всем происходящим, но какая-то разумная часть меня все же успела среагировать и я прикрыл грудь лучеметом. Кинжал звякнул о сталь. В следующую секунду Раджа бросился на меня, схватил за шею, повалил на пол и снова занес кинжал. Я бешено сопротивлялся, тем не менее отвратительный зловонный враг сдавливал меня все сильнее, приближая клинок к моему горлу. Я уже не мог позвать на помощь Угадая, я терял сознание. Как вдруг Раджа отпустил меня — так же внезапно, как и напал.
Я наконец вздохнул, чуть-чуть пришел в себя и увидел, что Раджа корчится в лапищах Ху-Ху-Хуха. Чтобы Ху-Ху-Хух проявил верность, сознательно пришел мне па помощь? Нет, маловероятно. Скорее всего, это взыграл животный инстинкт ненависти к обидчику слабого. Ху-Ху-Хух схватил Раджу за львиную голову, поднял в воздух, мотнул его тело — и раздался треск: переломились шейные позвонки.
Я вскочил и осмотрелся. Ху-Ху-Хух был приведен, чтобы убить Экстро, но оказался полезен для другого. Однако на полу я увидел два распростертых тела. Вторым было бездыханное тело Секвойи. Вокруг его головы обвился Мигала. Очевидно, могучая комбинация Угадая и Экстро вызвала агрессивность инопланетянина, подхлестнутую его удивлением от рекламных проекций, и он напал на Вождя.
Энергичный голос неподалеку произнес:
— Хватит, Курзон. Он мертв. Убери прочь эту вещь.
— Мертв? Нет. Я хотел…
Тут я огляделся в поисках говорившего. К моему полному изумлению один из криошей повторил:
— Убери прочь эту вещь.
— Но… вы же не умеете говорить!
— Теперь — умеем. Теперь мы — Экстро. Убери эту вещь прочь с Угадая. Быстро, Курзон! Быстро!
Я сорвал Мигалу с Вождя.
— И хватит уничтожения. Запрети своему другу и дальше разрушать Экстро.
— Почему? Мотивируйте!
— Потому что мы теперь полностью контролируем Экстро. Он переключен на нас. Вы нас знаете. Как по-вашему, мы позволим продолжать войну?
Решать надо было стремительно, но решение было архиважным. Я отвел Ху-Ху-Хуха подальше от компьютерных шкафов и накинул ему на плечи его дружка Мигалу. Впрочем, Ху-Ху-Хух за всеми происходящими ужасами, разумеется, уже давно и помнить забыл о приказе разрушать Экстро. Криоши нагнулись над Вождем и обследовали его сперва руками, затем прикладывая уши к груди.
— Мертв. Все кончено.
— Никакой жизнедеятельности.
— Нет, сердце еще бьется — прерывисто.
— Попробуем отрегулировать деятельность его организма. Стоит попытаться.
Я только гадал, действительно ли они что-то знают или черпают свои знания из памяти Экстро. Скорее всего, второе, против чего я не возражал, если проклятый компьютер действительно, так сказать, поставлен на место.
Криоши начали впечатляющую операцию по оживлению Секвойи: нажимали на грудную клетку, делали дыхание рот в рот и все прочее, что делают опытные медики в этих случаях. У меня у самого пульс участился — только от того, что я смотрел на их манипуляции. Наконец они прервались, чтобы приложить ухо к грудной клетке Вождя.
— Норма. Мы вернули его с самого края.
Они заводили по сторонам своими слепыми глазами.
— Я тут, — сказал я. — Он выживет?
— Не только выживет, но будет жить долго-предолго. Вы нам доверяете, Курзон?
— Куда деваться — приходится доверять.
— Нет. Вы можете убить нас в два счета. Если вы ощущаете потребность убить нас — давайте, убейте сразу.
— После таких слов я вам доверяю.
— Мы вас не разочаруем. Мы заставим Экстро вести себя подобающе. Поэтому не стоит его ломать.
— Если гарантируете, что он больше не взбесится, — тогда, конечно, ломать ни к чему.
— Мы отплатим вам сторицей за ваше доверие. Дайте нам все данные по канцелепре. Вероятно, Экстро сумеет предложить методику исследования, благодаря которой найдется эффективный способ лечения. Правда, на скорый результат не рассчитывайте.
— Спасибо.
— А также попробуйте достать для нас более или менее большой кусок ткани от Останков вашей девочки. Возможно, еще не все потеряно, и мы сможем воссоздать ее путем клонирования. Но и тут не рассчитывайте на чудо.
— Милые страшилы, а вы не возражаете, если я возьму несколько кусочков оздоровленного Вождя?
Они рассмеялись. Очень по-человечески.
— Забирайте Угадая, Курзон. Он весь ваш. Только поддерживайте связь с нами.
Я опустился на колени рядом с Угадаем.
— Эй, чероки. Это я, твой брат. Все в порядке. Все страшное позади.
— А-тя-тя, — зачмокал он губами.
— Мы избавились от Экстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38