Ведь стоит кому узнать, кого я привечаю, разнесут
мой фургончик в щепы!
- Ну, от нас-то никто ничего не узнает, - заверил Мак.
- Не сомневаюсь, ребята.
- А много ли уже сборщиков заявилось сюда?
- Да уж порядком. Многие у меня столуются. У меня за четвертак -
отличный обед: суп, мясо, два вида овощей, хлеб, масло, пирог, две
чашки кофе - и за все двадцать пять центов. Прибыль, конечно, грошовая,
зато и продавать удается больше.
- Молодец, - похвалил Мак, - а не называли ребята кого-нибудь из
своих вожаков?
- Вожаков?
- Ну, кто-то же должен их направлять.
- Ага, понял, - кивнул Альф. - Нет, что-то не припоминаю.
- А где вся братия околачивается?
Альф потер жирный подбородок.
- Я-то знаю об их двух лагерях. Один - вдоль шоссе, другой - у
реки. Там в ивняке бродяги испокон веков лагерь разбивали.
- То, что нужно. Как туда добраться?
Альф ткнул толстым пальцем.
- На перекрестке свернете, дойдете до окраины, увидите реку и
мост. Чуть влево - тропинка в ивняке. Метров четыреста пройдете - там и
лагерь. А вот сколько у них народу, сказать не берусь.
Мак поднялся, надел шляпу.
- Хороший ты парень. Альф. Нам пора. Спасибо, что накормил.
- У моего старика есть сарай с койкой, на тот случай, если
надумаете у него переночевать, - предложил Альф.
- Не получится. Альф. Нам нужно дело делать, а значит, быть среди
людей.
- Наведывайтесь, всегда подкормлю, только время выбирайте, как
сегодня, - чтоб посетителей не было.
- Спасибо еще раз. Все ясно, непременно заглянем.
Мак пропустил Джима вперед и закрыл за собой дверь. Спустившись с
крылечка, они пошли по указанной улице. На углу из подъезда вдруг
вынырнул полицейский.
- Что задумали? Говорите! - рявкнул он.
Джим от неожиданности отпрянул, а Мак спокойно остановился.
- Мы, начальник, простые работяги. А задумали вот яблоки
пособирать.
- Что ночью здесь делаете?
- Да мы прямо с поезда, на товарняке прикатили.
- И куда идете?
- К реке, вроде там ребята расположились.
Полицейский точно врос в землю.
- Деньги есть?
- Вы же видели, мы в кафе расплачивались. Мы не какие-то там
бродяги-побирушки.
Полицейский наконец отошел в сторону.
- Проваливайте, да поживее, и чтоб по ночам не шастать по городу!
- Слушаемся, начальник.
И они спешно отошли.
- Ну и любезничал ты с ним, - удивился Джим.
- А почему б и не полюбезничать? Вот тебе первый урок: не спорь с
легавым, тем более ночью. Получи мы сейчас по месяцу тюряги за
бродяжничество, славно бы дело обернулось, а?
Они поплотнее запахнули легкие хлопчатые куртки и прибавили шагу.
Все меньше и меньше фонарей попадалось им на улицах. - А с чего ты
думаешь начинать? - спросил Джим.
- Не знаю пока Нужно каждую возможность использовать. Начинаем мы
обычно с того, что разрабатываем план в целом, а частности определяются
сообразно условиям. Нужно каждой зацепкой пользоваться. Иначе ничего не
выйдет. Придем, посмотрим, какая там обстановка.
Джим зашагал шире и энергичнее.
- Мак, доверь мне настоящее дело. Не хочу всю жизнь быть на
подхвате.
Мак рассмеялся.
- Подожди, еще надоест. Так надоест, что назад в город
запросишься, где по восемь часов в день работают.
- Вряд ли, Мак. Сейчас мне как никогда хорошо. Прямо, того и
гляди, лопну от радости. Разве у тебя не так?
- Изредка. Обычно я так занят, что некогда в своей душе копаться.
Стали попадаться ветхие дома, сварочные мастерские, стоянки старых
автомашин, свалка их разрозненных и искалеченных частей. Фонари
освещали черные окна брошенных домов; от кустов, переходящих в
подлесок, бежали тени. Холодало. Джим и Мак пошли еще быстрее.
- Вон, по-моему, фонари у моста, с каждой стороны по три, видишь?
- показал Джим.
- Вижу. От моста, кажется, налево свернуть?
- Да, налево.
Мост о двух пролетах перекрывал узенькую речушку, сейчас, летом
она превратилась в маленький грязный ручеек, змеящийся по песчаному
руслу.
Взяв от ската моста влево, Джим и Мак обнаружили вскоре бегущую по
самой кромке старого русла тропу, она уводила в ивняк. Мак шел первым.
Через минуту они окунулись в кромешную тьму, спереди, сзади и по бокам
их обступили густые ивовые заросли. Лишь изредка над головой меж веток
проглядывало вечернее небо, справа по самому берегу темной стеной
высились тополя.
- Не вижу я тропы, - посетовал Мак. - Придется наощупь
пробираться. - И медленно, осторожно шагнул вперед. - Джим, подними
руки, чтоб ветками глаза не выколоть.
- Уже чуть не выколол. По губам только что хлестануло.
Некоторое время шли молча, старательно держась утоптанной тропы.
- Дымом запахло. - заметил Джим. - Считай, добрались.
Вдруг Мак остановился.
- А вот и огоньки впереди. Значит, так, как и прежде, разговор
завожу я.
- Идет.
Тропинка неожиданно вывела на большую поляну, посередине горел
костер. На другом краю виднелись три грязные, некогда белые палатки. В
одной горел свет и по стенам бродили огромные черные тени. На поляне
было человек пятьдесят: кто спал прямо на земле, завернувшись в одеяло,
кто сидел вокруг костра. Не успели Джим с Маком выйти на поляну, как
услышали короткий вскрик из освещенной палатки. И сразу задергались,
закопошились тени на брезентовой стене.
- Может, кто заболел, - тихо сказал Мак. - Но считай, что мы
ничего не слышали. Очень неразумно совать нос не в свое дело.
Они подошли к костру, подле которого, обхватив колени руками,
сидели в кружок мужчины.
- Можно ли к вам присоединиться? - спросил Мак. - Или ваше
общество только для избранных?
Несколько небритых лиц повернулись к нему, в глазах бусинками
отражалось пламя костра. Один из мужчин подвинулся.
- Садись, земли всем хватит.
Мак только крякнул.
- Может, где и хватит, да только не в моих краях.
Заговорил худолицый, освещенный костром мужчина, сидевший по
другую сторону.
- Ты, брат, попал в замечательное место. Здесь всего хватает -
жратвы, выпивки, автомобилей, домов. Присаживайся, у нас роскошный
ужин.
Мак присел на корточки, кивнул и Джиму - садись. Вытащил кисет,
аккуратно свернул изящную самокрутку. Затем, будто спохватившись,
предложил:
- Ну, что, капиталисты, кому курить охота?
К нему потянулись несколько рук. Кисет пошел по кругу.
- Только что приехал? - спросил худолицый.
- Именно. Дай, думаю, пособираю яблочек, да обратно - свои
миллионы считать.
Худолицый зло выкрикнул:
- А знаешь, сколько нам платить будут? Пятнадцать центов!
Пятнадцать, чтоб им подавиться, собакам!
- А сколько ты, собственно, хочешь? - воскликнул Мак. - Имей
совесть, парень! Или у тебя хватит наглости заявлять, что тебе, видите
ли, хочется есть? Яблоки собираешь, вот их и жуй. Они такие вкусные,
красивые! Тон его вдруг ужесточился. - А что, если мы эти яблоки не
станем собирать?
Худолицый так и взвился.
- Придется! Никуда не денешься! Все до последнего гроша на дорогу
сюда потратили!
- Не станем мы собирать, другие охотники найдутся!
- А если мы этих охотников - в шею? - крикнул Мак.
Люди у костра насторожились.
- Так ты чего ж... бастовать предлагаешь? - спросил худолицый.
Мак рассмеялся.
- Ничего я не предлагаю.
Коротышка, сидевший опершись подбородком о колени, сказал:
- Лондона чуть удар не хватил, когда сообщили, сколько платить
будут.-И повернулся к соседу: - Ты, Джо, видел его. Правда, ведь его
чуть удар не хватил?
- Аж позеленел весь, - подтвердил тот, - стоит, молчит, а сам весь
зеленый. И деревяшку, что в руке держал, всю раскрошил.
Кисет наконец вернулся к владельцу, Мак помял его, убедился, что
табаку осталось кот наплакал и сунул в карман.
- А кто такой Лондон?
Ответил ему худолицый.
- Лондон-мужик что надо, голова! Мы с ним всегда ездим. Что и
говорить - голова!
- За старшего у вас?
- Да нет, просто хороший мужик. Мы с ним ездим. Послушал бы ты,
как он с легавыми держится. Он...
Снова из палатки раздался крик, на этот раз долгий. Все повернули
головы, потом снова безразлично уставились на огонь.
- Болеет, что ли, кто? -спросил Мак.
- Невестка Лондона рожает.
- Да, не самое удачное место для родов. А врач-то есть? -
поинтересовался Мак.
- Откуда! Где ж его возьмешь?
- А почему ее в окружную больницу не свезут?
Худолицый глумливо бросил:
- Как же! Будут они цацкаться с бродягами залетными! В больнице
нет мест. Вечно она забита до отказа. Будто сам не знаешь.
- Я-то знаю, - вздохнул Мак. - Видно, и тебе это не в новинку.
Джим поежился, подобрал ивовый прутик, сунул его в костер, прутик
сначала задымил, потом заиграл пламенем. Мак протянул в темноте руку и
незаметно пожал руку Джима. А вслух спросил:
- А есть там, с ними, кто в родах кумекает?
- Старуха одна, - ответил худолицый; вопрос показался ему
странным, и взгляд сделался подозрительным. А тебе-то что?
- Я кое-что в этом смыслю, - ответил Мак. - Учился немного. Мог бы
сейчас помочь.
- Ну, так иди к Лондону! - Худолицему, видно, не хотелось самому
принимать никакого решения. - А нам не след о нем языком трепать.
Мак словно бы и не заметил подозрительности собеседника.
- Пожалуй, и впрямь надо сходить. - Он поднялся. Пойдем со мной,
Джим. Где он, в той палатке, где свет?
- Да, там.
Сидевшие у костра проводили Мака и Джима внимательными взглядами,
потом снова засмотрелись на костер.
Двое друзей шли поляной, старательно обходя кучи тряпья - под ними спали люди.
Мак прошептал.
- Ну и повезло же нам! Если в грязь лицом не ударю, считай, что
начали мы удачно.
- Я не совсем понимаю... Даже не знал, что ты медицине учился.
- Да никто на белом свете этого не знал! - усмехнулся Мак. Они
подошли к палатке: за подсвеченной брезентовой стеной суетились черные
силуэты людей. Мак встал у входа и позвал:
- Лондон!
Почти мгновенно взлетел палаточный полог и вышел высокий мужчина.
В плечах не обхватить. Жесткие черные волосы обрамляли похожую на
тонзуру лысину на макушке. По лицу пролегли волевые морщины; черные,
налитые кровью, как у гориллы, глаза смотрели свирепо. Угадывалась в
этом человеке властность. Вести за собой людей для него столь же
естественно, как и дышать. Выйдя, он опустил за собой полог.
- Что нужно? - сказал - точно отрезал.
- Мы только что приехали, - объяснил Мак. - Ребята у костра
говорят, здесь роженица.
- Ну и что с того?
- Вот я и подумал, может, чем помочь, раз у вас доктора нет.
Лондон приоткрыл полог-полоска света упала на лицо Маку.
- Ну, и чем ты можешь помочь?
- Я работал в больницах. Доводилось и роды принимать. Так почему б
и сейчас не попробовать.
- Заходите, - уже спокойнее сказал великан. - Хоть старуха здесь и
вертится, она, помоему, малость чокнутая. Заходите, сами все увидите.
В палатке было тесно и душно. На блюдце горела свеча. Посреди
палатки стояла самодельная печурка - ее смастерили из керосинового
бака, - рядом сидела сморщенная старуха; в углу стоял бледный парень. У
дальней стены на земле разложен матрац, на нем лежала молодая женщина,
лицо у нее побелело, по нему грязными ручейками стекал пот, волосы
растрепались. Все трое разом взглянули на вновь пришедших. Старуха
отвела взгляд и уставилась на раскаленную печку, поскребла ногтями
ладонь.
Лондон подошел к матрацу, опустился на колени. Роженица перевела
взгляд с Мака на свекра. Тот сказал:
- Теперь у нас есть доктор. Больше опасаться нечего.
Мак взглянул на молодую женщину и подмигнул: лицо у нее застыло от
страха.
Парень подошел к Маку, тронул его за плечо.
- Все будет в порядке, док?
- Конечно, она у тебя молодец. - Мак повернулся к старухе. - А ты
повитуха, что ли?
Та, продолжая скрести морщинистые ладони, лишь бессмысленно
посмотрела на него и не ответила.
- Я спрашиваю: ты повитуха? - прокричал Мак.
- Нет, но раза два детей принимать доводилось.
Мак взял ее руку, поднес поближе к свече: ногти длинные, неровные,
грязные, кожа серая с синевой.
- И они, конечно, родились мертвыми. Нужно много чистых тряпок, у
вас что-нибудь есть?
Старуха показала на кучу газет.
- У Лизы схватки пока два раза только были, - проскрипела она. - А
подтереть и газетами можно.
Лондон подался вперед, рот приоткрылся от напряженного внимания -
он испытующе глядел Маку в лицо. В неярком свете тускло поблескивала
лысина.
- У Лизы схватки два раза были, последний раз только что, -
повторил он старухины слова.
Мак молча кивнул ему на палаточный полог и вышел следом - Лондон и
Джим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40